Евгений Гонтмахер: "Проблема – межпоколенческая мобильность"

Фото pixabay.com

В Москве прошла конференция «Общество для всех возрастов». Увеличение продолжительности жизни в стране, повышение пенсионного возраста порождают новые проблемы. Об этом с обозревателем «НГ» Адой ГОРБАЧЕВОЙ беседует заместитель директора по научной работе Института мировой экономики и международных отношений РАН, член правления Института современного развития Евгений ГОНТМАХЕР.

– Евгений Шлемович, не кажется ли вам, что общества для всех возрастов, то есть такого, где граждане любого возраста реально полноправны, полноценны, ни в советское время не было, ни сейчас нет.

– В советское время, с точки зрения самого общества, эта проблема была решена: пожилые в 60–80-е годы получали пенсии – до 129–132 руб., до сих пор вспоминают, как было хорошо. Медицинская помощь, в общем, была доступна. Сейчас общество настроено критически в отношении пенсий, ухода за престарелыми, детьми и так далее. Выступающие на конференции «Общество для всех возрастов» говорили, что положение пожилых людей неудовлетворительное: низкие пенсии, плохой доступ к медицине. Нет возможности полноценно жить, одиночество.

– Одиночество стариков – проблема всего мира.

– В России тоже. Принятие пенсионного закона в Советском Союзе было большим социальным прогрессом. Старики порой становились кормильцами семьи. Это, кстати, сохраняется иногда и до сих пор, особенно в деревнях и в малых городах. Несколько лет назад во время «Прямой линии» с Путиным дозвонилась девочка, кажется, из Читинской области, и сказала, что у нее заветная мечта побывать на елке в Кремле. Оказалось, что она живет с мамой и бабушкой на бабушкину пенсию.

Я бы сказал, что мобильность межпоколенческая у нас плохая. В школьном образовании классический возрастной тромб. Учителя очень пожилые. Смены поколений, которая должна быть, к сожалению, нет. В каком-то смысле это характерно и для здравоохранения. Во многих федеральных медицинских центрах до недавнего времени директорами были очень пожилые люди. Для молодежи ситуация на рынке труда в целом не очень благоприятная. Хороших рабочих мест мало: госслужба, Газпром, еще какие-то крупные государственные корпорации. На этих предприятиях люди пытаются работать долго, и их увольнять довольно сложно. В результате молодежь уперлась в потолок дальнейшего продвижения.

В целом ряде европейских стран высокая молодежная безработица. Мы в какой-то степени к этому тоже подходим. Если говорить о проблеме ротации поколений, то у нас, безусловно, застой. Пенсии маленькие, и пенсионеры хотят работать – получать зарплату.

– Так или иначе, мы упремся в повышение пенсионного возраста.

– Закон подписан и вступает в силу с 1 января 2019 года. Однако никакой необходимости в таком топорном повышении пенсионного возраста нет. У нас колоссальные ресурсы, как это ни парадоксально. Прогнозы «демографической нагрузки» (соотношение работающих и детей вместе с пожилыми) показывают, что еще 15–20 лет можно спокойно этого не делать. Кроме того, государство накопило очень приличные финансовые резервы, которые позволяют не торопиться с повышением пенсионного возраста.

Пенсионная система – предмет общественного договора. Вот в Польше недавно снизили пенсионный возраст. В странах, где повышают пенсионный возраст, например в Германии, обсуждается повышение, которое будет в 30-х годах. А у нас объявили в мае и повышают уже с 1 января.

Весь мир обсуждает индивидуализацию пенсий, мы же находимся на обочине, хотя были впереди планеты всей. В 2002 году ввели накопительную часть пенсий для рожденных после 1952 года (впоследствии – 1967 года), чтобы сделать пенсионную систему менее зависимой от демографии. Но в 2014 году заморозили накопительную часть, ее сейчас фактически нет. А весь мир идет к тому, что пенсии надо зарабатывать себе смолоду. И сколько иждивенцев, сколько работающих, имеет мало значения. Через 10–15 лет перейдут к всеобщим индивидуальным пенсионным планам.

При этом общество должно обеспечивать социальную защиту, если человек в любом возрасте попал в сложную жизненную ситуацию (пожар, наводнение, утрата жилища). А пенсионная система все-таки страховая. Человек сам или вместе с работодателем откладывает деньги смолоду. Когда накопилась определенная сумма, может по своему желанию прекратить работать из фонда, куда откладывал деньги, взять их сразу или брать частями. Много таких схем может быть. Они будут вводиться во всем мире. У нас людей просто обидели, причем не только предпенсионного возраста, но и тех, кто уже получает пенсию. В России классическая схема: престарелые родители начинают нуждаться в посторонней помощи – их дочь в 55 лет выходит на пенсию и ухаживает за ними. Теперь это отодвигается на пять лет.

Наша система здравоохранения и соцзащиты в принципе не приспособлена к старению населения, не на это заточена. Вообще непонятно, на что она заточена. Вложили деньги в перинатальные центры, снизили младенческую смертность, но уже в отношении детей после трех лет и до конца школы – провал. Школьной медицины нет. Работающие люди – тоже провал. У них часто нет возможности ходить по поликлиникам: время, очереди, где сидят пожилые люди. В результате получаем выявление хронических заболеваний, очень тяжелых, когда уже ничего поделать нельзя. Пожилые, которые ходят в поликлиники, сидят у врачей, так тоже фокус на них не сделан, от них пытаются всячески избавиться.

Раньше одинокие старики ложились зимой в маленькие больнички, чтобы не топить и тому подобное. Для таких людей медицина должна быть сближена с социальным уходом. Гериатрия недостаточно развита.

– В Москве есть Институт гериатрии…

– Кому-то повезло жить в Москве. А другие? Если будет индивидуальный пенсионный план, то человек, вкладывающий деньги в Пенсионный фонд, с какого-то возраста может поручить этому фонду купить для него специальную страховку на случай необходимости ухода.

– В Германии есть налог на уход в старости.

– У нас пока проблема старения не такая острая, как пытаются изобразить, во многих странах «демографическая нагрузка» (соотношение работающих и пожилых плюс детей) намного больше, и они как-то живут. В Европе люди считают себя пожилыми с 70 лет, в России – с 60. Повышение пенсионного возраста только откладывает проблему реформы медицины.

– Люди, которые не в состоянии работать, часто нуждаются главным образом в социальной помощи, даже не в медицинской.

– Им нужен уход, им нужно общение. Как и во многих социальных сферах, здесь могут сыграть роль общественные организации. В таких организациях чаще всего собираются люди мотивированные. Кстати, социальными работниками могут быть также люди пожилые, которые себя нормально чувствуют. Для них тоже было бы важно общение, ощущение своей нужности, ну и небольшой заработок не лишний.

– Как, по-вашему, разрешится ситуация с повышением пенсионного возраста?

– Повышение будет идти. Другое дело, и Путин правильно сказал, что никакой финансовой выгоды не получится. А в правительстве надеялись, что это даст экономию. Пугали тем, что у нас большая демографическая нагрузка, скоро будет не из чего пенсию платить. Вот они и президента, видимо, убедили, что надо срочно повышать пенсионный возраст, тогда федеральному бюджету можно будет меньше помогать Пенсионному фонду. Федеральный бюджет сейчас чуть ли не 4 трлн руб. туда каждый год направляет. Но никакой экономии повышение пенсионного возраста не даст по многим причинам. Я вообще не понимаю, зачем это сделали. Даже Путин подтвердил, что придется понести дополнительные расходы. Так ради чего? Позлить людей?