"По-моему, русские - это белые..."

ПОЖАЛУЙ, мало кому в юном возрасте не приходилось представлять себе приключения в далекой Африке - сафари, несметные богатства, страшные опасности. Романы Буссенара и Хаггарда, Хемингуэя, фильмы про Тарзана и "Барабаны судьбы" с бесстрашными охотниками, истреблявшими местную фауну. Впрочем, теперь прикоснуться к экзотике проще - за неумеренную плату можно тут же отправиться в саванну к уцелевшим слонам и носорогам. А оставшиеся могут познакомиться с Африкой несколько иначе.

Недавно вышедший двухтомник, подготовленный Центром африканских исследований Института всеобщей истории Российской академии наук, стал интереснейшим собранием документов о связях России и Черного континента за два с половиной века. Сборник сделан в традиционной ученой манере: тексты и сопровождающие их скупые комментарии. Но за ними стоит многолетний труд составителей и переводчиков, поиск материалов в архивах африканских стран (Эфиопии, Мозамбика, Намибии, ЮАР) и их бывших метрополий (Англии и Германии). Основная часть документов извлечена из отечественных хранилищ - в том числе далеко не всегда доступных для исследователей Архива внешней политики Российской Федерации и Центра хранения современной документации (бывшего архива ЦК КПСС), что порой вызывало трудности, поскольку многие документы еще совсем недавно были тайной за семью печатями. Однако все это - невидимые миру слезы ученых. А перед читателем разворачивается подлинная история, которая на деле оказывается намного интереснее романно-экранной экзотики.

С открытием европейцами Африки южнее Сахары в XV в. она стала ареной смелых авантюр, научных экспедиций, масштабной работорговли и колониального раздела. Русские люди XV-XVII вв. были знакомы только с арабским Египтом - по описаниям паломников по святым местам. Но реформы Петра I позволили создать мощную армию и флот, и планы царя вышли за пределы Европы, на океанские просторы и древние торговые пути. В 1723 г. первая русская экспедиция в Индийский океан должна была принять под русский протекторат "славный остров Мадагаскарский". Африканские мечты опередили время - плохо построенные корабли не годились для дальних плаваний. Экспедицию отменили - так же как и вторую попытку обогнуть Африку в 1787 г. Но уже с конца столетия первые русские путешественники появились на юге континента. Стажировавшиеся в английском флоте русские моряки - будущие адмиралы Ю.Ф. Лисянский и А.И. Бутаков - отмечали в своих записках не только охоту на "гиппопотамов, львов и райносаросов", но и быстрый рост новых центров на перекрестке мировых путей, и актуальную для России проблему - уничтожение рабства в английских африканских колониях в 1834 г.

К концу XIX в. русское присутствие обозначилось не только на юге континента (где, как следует из дипломатической переписки, в то время проживали 7-8 тысяч выходцев из России), но и в Восточной Африке. Владыка едва ли не единственной независимой страны Африки, "лев из колена Иудова, Менелик II, царь царей Эфиопии" обратился за помощью к России против европейской колониальной экспансии. Там появилась в 1898 г. первая российская дипломатическая миссия. А вместе с ней - русские врачи, военные советники, как ротмистр лейб-гвардии гусарского полка Александр Булатович - реальный прототип "гусара-схимника" из романа Ильфа и Петрова. А также авантюристы с размахом - "вольный казак" Николай Ашинов, устроивший станицу Новая Москва на берегу Красного моря и вызвавший дипломатический конфликт с Францией; или отставной поручик Николай Леонтьев, ставший губернатором нескольких абиссинских провинций. Русские "сорвиголовы" нашли себе применение в англо-бурской войне 1899-1902 гг., когда общественное мнение страны единодушно поддержало борьбу двух маленьких государств с Британской империей. Справка Генерального штаба дает характеристики русских добровольцев и среди них "пользующегося отличной репутацией весьма храброго человека" поручика А.И. Гучкова - будущего лидера октябристов и военного министра Временного правительства. Один из самых интересных документов этого раздела - записная книжка 1900 г. героя этой войны и командира интернационального отряда подполковника Евгения Максимова из личного архива его потомков.

Впрочем, в то время российский МИД достаточно трезво оценивал "меркантильные" и политические интересы и возможности державы. В 1900 г., по единодушному мнению дипломатов и военных, "наиболее важною для России в наступающем XX веке задачей является прочное занятие Босфора". Поддержка Эфиопии рассматривалась лишь как способ отвлечения сил возможных противников (Англии и Италии) при возникновении конфликтов в Европе. Тем интереснее обнаружить в сборнике документы уже советской России, свидетельствующие о том, что практика подготовки мировой революции поразительным образом совпадала с прежними объектами дипломатической активности.

Уже в 1922 г. некий "тов. Залкинд" с караваном сумел прибыть в эфиопскую столицу. НКИД рассматривал эту страну в качестве "официального провозвестника идей СССР на Черном континенте" и собирался добиваться военно-морской базы "на великом водном пути в Индию". Большая группа документов относится к деятельности Коминтерна в Южно-Африканском Союзе, которая приобретала отчетливо антибританский характер. Образованная в 1921 г. компартия Южной Африки с советской помощью (в размере 12 000 фунтов стерлингов в год) и при участии эмигрантов из России развернула деятельность среди "цветных" рабочих. "Эти туземцы с коммунистической точки зрения являются прекрасным материалом для социальной революции. Но все они безграмотны, а потому находятся вне пределов коммунистической пропаганды" - такие доклады получали в начале 20-х гг. Ленин и Троцкий, а ораторы на митингах заявляли, что "однажды в Кейптаун придет огромный социалистический военно-морской флот". В то же время конкретные коммерческие интересы СССР приводили к заключению крупных торговых сделок с южно-африканскими бизнесменами. Образованное в 1931 г. смешанное "Африканско-русское общество нефтяных продуктов" отличалось, по мнению его сотрудников, вполне "буржуазной" хваткой "коммунистического" директора в сочетании с "бюрократическим образом" руководства - что не мешало, однако, получать солидную прибыль.

Противоречия внешнеполитического курса приводили то к потеплению отношений - особенно в годы Второй мировой войны, когда СССР и ЮАР были союзниками и из этой страны к нам поступила помощь в виде собранных денежных средств, продуктов и медикаментов на сумму в 800 000 фунтов стерлингов. Но деятельность по внесению "смятения в умы туземцев", скромно признаваемая советскими дипломатами как имевшая "некоторое основание", приводила к конфликтам - консульство было закрыто в 1956 г., а властям ЮАР мерещилось "массированное и коварное нападение, направляемое из коммунистического штаба в России".

Победное окончание Второй мировой вызвало претензии советского руководства на "опеку территорий, отторженных от Италии" в Африке и бассейне Средиземного моря - Киренаику "плюс некоторые острова, наиболее близкие к Проливам". На заседании Совета министров иностранных дел союзников в сентябре 1945 г. Молотов так отстаивал эту позицию. Но сопротивление союзных держав заставило отказаться от этих планов, и вопрос о судьбе итальянских колоний был вынесен в ООН и решен без участия СССР.

Заключительный раздел публикации посвящен установлению отношений Советского Союза с молодыми государствами Африки. Подобранные здесь документы рассказывают о помощи этим странам, о реакции СССР на обозначившиеся в третьем мире конфликты, о встречах и беседах советских лидеров и дипломатов с африканскими государственными и общественными деятелями. Впервые опубликованы основополагающие и "строго секретные" постановления ЦК КПСС о "расширении культурных и общественных связей" со странами Африки 1958 и 1960 гг., где определялись пути воздействия на них советской политики и идеологии в смысле "ориентации на социализм". Новая ситуация привела к появлению в СССР новых научных учреждений, издательств, появлению в учебных заведениях студентов-африканцев (527 чел. в 1961 г.). Однако "африканский бум" имел и неожиданные последствия - в виде проблемы отбора студентов (с привлечением "разведгруппы" КГБ при Университете дружбы народов!), появления среди них самочинных "союзов", "антисоветских настроений" и - с другой стороны - конфликтов с "белыми" студентами, которые порой решались на советском "верху". Столкновение разных культур, представлений, опыта - всему этому придется еще долго учиться. Вот и закончить хочется цитатой из весьма неожиданного документа - дневника выходца с острова Занзибар Салима бин Абакари о его первых впечатлениях от российской действительности 1896 года: "По-моему, русские - это белые, которые очень отстали от других европейцев. В Европе каждый умеет писать и читать, а в России неграмотных больше, чем грамотных, и причина того, что они не хотят учиться, того, что они как дикари, по моему мнению, состоит в их лени".