Павел Проценко Поместный Собор Российской Православной Церкви 1917-1918 годов успел принять постановление (от 18 апреля 1918 г.) о необходимости собирания сведений о погибших за веру и почитания их памяти.
В первые века христианства установилась практика, по которой почитание мученика начиналось сразу после его казни. Факт посмертных чудес, связанных с именем того или иного мученика, нетленность его мощей были необязательными и вторичными факторами. Главное - это верность Христу в страданиях.
В наши дни у многих верующих в значительной степени утратилось живое восприятие и понимание смысла мученичества. Поэтому главной задачей Церкви должно стать восстановление утраченных духовных и нравственных ценностей. Но, как ни странно, в деятельности нынешней Синодальной комиссии по канонизации святых эта просветительская составляющая почти отсутствует, что ведет к еще большему искажению современного церковного сознания. Приведу пример, не замеченный ни церковными историками, ни церковно-общественными деятелями, ни священноначалием.
Четыре версии одного "жития"
С 1988 по 1996 год опубликовано четыре "жития" епископа Кинешемского Василия (Преображенского; 1876-1945 гг.), викария Костромской епархии. Принадлежат они одному и тому же автору - иеромонаху Дамаскину (Орловскому). В первом издании, осуществленном Русской Православной Церковью Заграницей, автор не указан: "Святитель Василий Кинешемский". Монреаль, 1988 (далее обозначается IВ.) Вторая версия помещена в журнале "Грани", 1993, # 169 (далее IIВ). Третья появилась в книге "Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним". Книга 2. Тверь, 1996 (далее IIIВ). Наконец, четвертая версия предваряет "Беседы на Евангелие от Марка", принадлежащие перу епископа Василия (М., 1996; далее IVВ).
Реальный образ епископа Василия приходится "улавливать" вопреки автору "житий", обладающему удивительной способностью нивелировать облик того, о ком пишет. Будущий епископ Василий (в миру Вениамин Сергеевич Преображенский) долго искал свой путь в жизни. Получив основательное духовно-светское образование (после гимназии окончил Киевскую духовную академию), он уезжает в Англию для "углубленного изучения европейской культуры". Затем уже в Москве оканчивает Педагогический институт, готовясь к педагогической деятельности. В 1917 году он решает полностью отдать себя на служение православию.
В 1921 году его посвящают в сан епископа Кинешемского, викария Костромской епархии. Особенностью его служения стала организация кружков из ревнителей веры в деревнях и уездных городках. В 1923 году его арестовывают, поскольку он не примкнул к обновленческому движению. С того времени и вплоть до 1940 года, почти 17 лет с небольшими перерывами, епископ находится или под арестом, или в ссылках. В 1923 году владыку сослали в Зырянский край, в поселок Усть-Кулум, где также в ссылке пребывал выдающийся церковный деятель митрополит Казанский Кирилл (Смирнов). Знакомство с ним оказало неизгладимое влияние на епископа Василия.
В дальнейшем он постоянно сверял свои действия и намерения с позицией и взглядами митрополита. Даже в 1937 году, еще находясь в лагере, епископ Василий послал в Среднюю Азию своего келейника, дабы тот выяснил взгляды ссыльного святителя на современное положение Церкви. Возможно, в свое время отказ епископа Василия принять известную "Декларацию" митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности советской власти был вызван желанием солидаризоваться со своим духовным наставником.
Здесь в вариантах "жития" епископа наблюдаются существенные расхождения. Если в версии IВ всячески подчеркивается, что владыка Василий был стойким "непоминающим" (церковное течение, в трагический период гонений на Церковь наиболее непримиримое к агрессивной антирелигиозной политике государства), то в варианте IIIВ сообщается, что "Декларация" была его общиной признана и подписана. Но при этом, как косвенно явствует из текстов "житий", он оставался подпольным епископом. В житии IВ даже указано (с. 27), что в 1942 году епископ Василий отказался от предложения правящего Ярославского архиерея занять епископскую кафедру. Освободившись перед войной из лагеря, епископ поселился под Угличем, в селе Котово, у активной сторонницы "непоминающих" Ираиды Тиховой.
Сломленный святой?
Но самое странное в "житиях" обнаруживается при описании последнего ареста епископа Василия 5 ноября 1943 года. В вариантах IIIВ и IVВ отсутствует важный эпизод в поведении владыки. Так, из варианта IIВ следует, что он не просто был сломлен на следствии, но оговорил многих верующих, считавших его своим духовным руководителем. Он не только признал измышления следователей в создании им антисоветской организации (тогда вина падала бы на него одного), но и назвал имена конкретных ее "участников" и состав их мнимых "преступлений".
В более поздних вариантах IIIВ и IVВ (соответственно с. 28 и 228) указано, что следствию удалось сломить епископа, но опущен факт оговора им людей, которые ему помогали и которых он окормлял, как епископ. В двух последних текстах читатель может лишь догадываться, чем оканчивается подобное падение. Поэтому и объяснение греха дается самое общее: заключенный епископ не выдержал следственный конвейер, "пытку голодом на фоне немощей и болезней старости". В тексте же 1993 года (IIВ) сделана попытка более развернуто объяснить причины нравственной сдачи.
Прежде всего епископ согласился на "кривду", оправдывая себя тем, что "от Бога отречься не требовали" (с. 248). Во-вторых, он якобы "называл" имена только тех, кого следствие уже знало.
Между тем совершенно ясно, что показания владыки использовались для осуждения невинных людей. Приведу пример судьбы одной из тех, кто проходил с епископом по делу. Бывшая учительница Ираида Осиповна Тихова (1896-1967 гг.) с 1941 г. работала регентом церковного хора в селе Котово. Познакомившись с освободившимся из заключения епископом Василием, она предложила ему поселиться в ее деревенском доме.
В те годы для гонимого и скитающегося без пристанища служителя Церкви подобная помощь была чудом и давала реальные шансы на выживание. Ираида Осиповна помогла ему организовать православный кружок, устроила в своей баньке небольшой храм, в котором епископ мог служить. В один день с владыкой Василием ее и арестовали. Формальным поводом послужило агентурное донесение некоей женщины, совершившей уголовное преступление. Впрочем, для "грамотного" оформления дела доносы не годились. Нужны были весомые показания. И эти показания дал епископ Василий. Виновной себя Тихова не признала, но благодаря показаниям епископа была осуждена на пять лет ссылки.
Некомпетентность или спекуляция агиографа?
В 1993 году останки епископа Василия были "перенесены" в Свято-Введенский женский монастырь города Иваново, и тогда же высшая церковная власть благословила местное почитание святителя. В 2000 году Архиерейский Собор РПЦ причислил владыку Василия к лику священномучеников. Ему составили особую службу, мощи его выставили для всеобщего поклонения. Ираиду Тихову также прославили в чине исповедников (определением Священного Синода от 6 октября 2001 г.). Их имена были включены в "Собор новомучеников и исповедников российских XX века". Причем один из них стал жертвой показаний другого во время следствия. Возникает вопрос, возможно ли, чтобы доносчик стал святым? Какие факты говорят о том, что он хотя бы раскаялся в содеянном? На эти вопросы нет ответа.
Напрашивается следующий вывод. Мы имеем дело с произволом автора "житий" и с результатом или его некомпетентности как агиографа и церковного историка, или же с попыткой спекулировать на "духовном". Будучи одним из ведущих сотрудников Синодальной комиссии по канонизации святых, автор ввел в заблуждение членов Синода.
Правда об "обретении останков" епископа Василия
В "житии" епископа Василия, между прочим, сообщается: "18 октября 1985 года были обретены честные останки святителя". В чем же дело?
В середине 1980-х годов московский математик И.М. Чапковский решил, что надо найти безвестную могилу скончавшегося в далекой ссылке епископа и извлечь его останки для молитвенного почитания. Он убедил престарелого келейника епископа Александра Павловича Чумакова (1891-1985 гг.) поехать с ним в сибирское село Бирилюссы, где был погребен владыка. Приятель Чапковского Владимир Орловский (ныне игумен Дамаскин) согласился принять участие в предприятии. Ни тот ни другой не знали тогда всей истории жизни епископа. Останки владыки Василия были тайным образом выкопаны и вывезены в Москву.
Впоследствии единоличным "владельцем" останков оказался о. Дамаскин. В начале 1990-х, получив доступ к архивам КГБ, он смог узнать всю правду о деле епископа Василия. Но процесс, что называется, уже пошел. И о. Дамаскин решает, что в истории Церкви остается только то, что считают нужным "избранные". Именно таким "избранным", по-видимому, он себя и ощущал. Правда, в тексте жития IIВ он еще пытался назвать вещи своими именами, однако скорее всего сам уже перестал понимать сущность происходящего. В самом деле, зачем признавать ошибки, описывать сложную историческую реальность, если можно несколькими мнимо благостными рассуждениями представить историю в розовом свете?
Для современного русского общества важно узнавать о подвиге новых мучеников, чтобы понимать и чтить дело их жизни. Возможно, именно в России должна после всех страданий, выпавших на долю Русской Православной Церкви, возродиться культура почитания мучеников, присущая христианской цивилизации. В этом сокрыта надежда на возрождение нашего общества, на его оздоровление. Но если обществу будут явлены "иконы" ложных святых, то тогда его ждет тупик. Самый безвыходный из тупиков - духовный. Избежать этого можно лишь в соборном гласном труде, а если случаются ошибки, то и в честном их признании и исправлении.
