Александр Нетесов Пламенная проповедь мюридизма, в самом начале 20-х годов ХIХ века проникшая в толщу воинственного горского населения Кавказа, прежде всего ассоциируется с именем Шамиля. Но у истоков этого вероучения стоял совсем другой человек, которого по аналогии с итальянским проповедником-фанатиком ХV в. по праву можно назвать кавказским Савонаролой.
ПОСЛАННИК АЛЛАХА
Мюридизм с точки зрения догматической является проповедью неизвестной народу части Корана - деяний Пророка, так называемого тариката. Тарикат - высшее состояние духовной силы и добродетели, достигаемых строгим исполнением молитвенных правил и благочестивым созерцанием. Последователи тариката называются мюридами. Мюрид означает послушник, ищущий путь к спасению. Само это вероучение ни в чем не отличалось от ислама в обрядах, и в основе его заключалось утверждение, что Магомед выдвигает из народа пророков, которые обязуются сохранить учение Корана в чистоте, и что правоверные должны беспрекословно повиноваться им как избранным людям. Практически мюриды давали обет посвятить все свои силы и жизнь газавату - священной войне, борьбе с гяурами, неверными, в данном случае - с русскими войсками.
Таким избранным горцы признали муллу Магомеда, стяжавшего себе громкую известность первого проповедника мюридизма, под именем Кази-муллы. Кази-мулла родился в селении Гимры и был внуком ученого Исмаила. Когда ему исполнилось десять лет, отец отправил его к деду в селение Каранай, где будущий имам обучался арабскому языку. Свое образование Кази-мулла продолжил в селении Араканах у известного своей ученостью и мудростью кадия Сагида-Эфенди. Кадий пользовался большим уважением и доверием среди горцев, в своих речах и проповедях он неоднократно призывал к мирному сосуществованию с русским народом. На этой почве старый ученый поссорился со своим воинственным учеником.
Кази-мулла был очень набожным человеком, отличался аскетической жизнью, острым складом ума, склонностью к уединению, самосозерцанию и, самое главное, необычайно фанатическим пристрастием к своему учению. Во время уединенных молитв, чтобы никакие посторонние шумы не отвлекали его, он затыкал уши воском, а его необыкновенные проповеди, во время которых он порой впадал в религиозный экстаз, собирали толпы восторженных слушателей. Надо отдать ему должное, в отличие от безграмотных, недалеких и косноязычных предшественников Кази-мулла обладал поразительным красноречием и показал себя тонким знатоком психологии толпы. Первая его проповедь прозвучала в селении Яраги в 1823 г. Возведенный в звание старшего мюрида, он взывал к своим, пока еще немногочисленным последователям: "Я послан от Бога спасти вас. Итак, во имя Его и пророка призываю вас на брань с неверными. Газават русским! Газават всем, кто забывает веру!"
Народ во множестве стал стекаться к проповеднику. Весть о праведном мулле и его учении охватывала все углы Дагестана и разносилась по всем весям Северного Кавказа. Однако на первый момент распространение нового учения сдерживалось людьми разумными, здравомыслящими, желавшими мира и спокойствия своему народу, такими, как араканский кадий Сагид-Эфенди, категорически не принявший новое религиозное направление, и казикумыкский Аслан-хан, хоть покровительствовавший мулле, но не позволивший ему распространять вероучение в своих владениях.
Всего несколько лет новое вероучение оставалось в Дагестане в состоянии брожения, но им умело воспользовались некоторые ловкие авантюристы, наиболее отчаянные головы из окружения Кази-муллы. Именно они, Умалат-Бек, Бейбулат, Гамзат-Бек и другие, в 1825 г. подняли знамя газавата.
Но в Дагестане под управлением Ермолова строгими и решительными мерами весною 1828 г. мятеж был укрощен, хотя оставил неизгладимое впечатление в умах и сердцах горского населения. К тому же внимание русского командования было отвлечено защитой Кавказа от внешнего врага, в этот период продолжались боевые действия с Турцией и Ираном.
Генерал Ермолов своим саркастическим умом, острым языком и независимым суждением нажил много сановных врагов из ближайшего окружения императора Николая I. По их наущению император заменил Ермолова на посту командующего Отдельным Кавказским корпусом генералом Паскевичем. Горцы, долгие годы ощущавшие на себе тяжелую ермоловскую длань, в какой-то миг ощутили себя свободными от тех обязательств, к исполнению которых их принуждала непреклонная воля бывшего командующего. Его отъезд послужил сигналом к общему восстанию в Чечне в начале 1830 г.
Своими неистовыми проповедями, беспримерным личным мужеством и деятельной поддержкой своих самых верных последователей, среди которых выделялся Шамиль, Кази-мулла сплотил воедино все горские племена. В его родовом селении Гимры народное собрание горских старейшин торжественно провозгласило его имамом. Слово имам означает полновластного правителя всеми делами мусульманского народа, как в духовном, так и в светском плане.
ВОЙНА НАЧАЛАСЬ
Имам предпринял ряд мер по вовлечению в свою орбиту аварских племен, находившихся в сфере влияния России. Первый блин оказался комом. У селения Хунзах, резиденции аварских ханов, 12 февраля 1830 г. шеститысячный отряд Кази-муллы был разбит аварским ополчением, возглавляемым вдовой аварского хана - ханшей Паху-Бике. Хунзах был спасен. После отчаянной сечи, продолжавшейся около трех часов, сторонники имама, разбитые и рассеянные, бежали, а сам имам при этом был ранен. За это сражение по представлению генерала Паскевича император Николай I пожаловал аварскому народу георгиевское знамя.
После хунзахской катастрофы Кази-мулла некоторое время скрывался близ селения Гимры, залечивая раны и выжидая удобного момента, чтобы нанести следующий удар.
Несмотря на предупреждения араканского кадия Сагида-Эфенди, русское командование почивало на лаврах. 15 октября 1830 г. отряды Кази-муллы, возглавляемые мюридом Шейх-Шибаном, совершили дерзкое нападение на русские войска, обложившие разбойничье гнездо - селение Старые Закаталы, которое было окружено непроходимым густым лесом и к тому же основательно укреплено завалами и каменными стенами.
Два батальона Эриванского пехотного полка были застигнуты врасплох во время рубки просек. В самый разгар работ, когда часть солдат находилась в цепи боевого охранения, а другая часть была задействована на рубке деревьев, три тысячи горцев, обойдя позицию русских войск густым лесом, бросились на них с двух сторон. Завязался отчаянный рукопашный бой, в котором на одного солдата приходилось около десятка свирепых горцев. Сдерживая напор превосходящих сил врага, почти полностью погибла цепь боевого охранения, одним из первых погиб ее командир штабс-капитан Потебня 2-й. Фельдфебели и унтер-офицеры, дравшиеся впереди своих рот, пали в первые минуты боя. Спасая положение, подпоручик Литвинов, герой штурма Карса, возглавил контратаку, во главе своего взвода врубился в толпу горцев и героически погиб под ударами их кинжалов. Такая же участь постигла и почти всех офицеров этих подразделений. Их остатки, лишенные начальников и доведенные до крайнего изнеможения рукопашным боем с превосходящими силами противника сумели прорваться через толпы окружавшего их врага. В самый кульминационный момент боя на выручку своим пришел командир Эриванского пехотного полка полковник князь Дадианов со свежими подкреплениями. Горцы отхлынули, но потери в двух батальонах были громадны. Русские войска потеряли убитыми 218 солдат и офицеров, ранеными - 120 человек.
В отместку генерал Паскевич приказал снести Старые Закаталы с лица земли. Несмотря на ожесточенное сопротивление защитников, русские войска овладели этим разбойничьим гнездом, предав его огню и мечу.
Однако закатальская победа вызвала небывалый подъем духа среди горских племен, а имя и проповеди Кази-муллы стали необычайно популярны среди воинственных горцев. Используя благоприятный момент подъема народного духа и малочисленность русских войск, имам совершил повторное, теперь удачное, вторжение в Аварию. Его отряды наводнили владения шамхала Тарковского, ханов Мехтулинского и Кумыкского, союзников России, сея повсюду смерть и разрушение. Разграблению подвергся Кизляр, в осаде оказались русские крепости Внезапная, Бурная и Грозная, скопища Кази-муллы угрожали даже Владикавказу.
Но так продолжалось недолго, период наивысшего успеха имама и его мюридов клонился к закату. В мае 1831 г. вместо генерала Паскевича в управление войсками Отдельного Кавказского корпуса вступил генерал барон Розен 1-й. Новый командующий принял самые экстраординарные меры по пресечению враждебной деятельности противника, приняв невероятно смелый план - бить врага в его собственном логове. Для этого была предпринята Чеченская экспедиция русских войск под командованием генерала Вельяминова, получившего впоследствии известность как победителя Кази-муллы.
Русским войскам пришлось вести самую трудную военную кампанию в истории Кавказской войны в Чечне, покрытой вековыми лесами. Единственная стратегическая магистраль - просека, расчищенная еще при Ермолове и проходившая через знаменитый Гойтинский лес, покрылась непроходимыми зарослями. Приходилось бороться не только с противником, но и с природой.
Острие русского удара было направлено в сторону аула Герменчук, располагавшегося близ урочища Чумкесент. Аул был сильно укреплен, и в его обороне приняли участие около четырех тысяч человек во главе с самим кавказским Савонаролой. Русские войска осадили аул и после ускоренной атаки, подкрепленной интенсивным артиллерийским огнем, овладели им. Горцы храбро защищались и категорически отказались сдаваться. Кази-мулла с отрядом мюридов скрылся с места сражения, бросив обреченный аул на произвол судьбы. От гнева русских он укрылся в своем родовом селении Гимры - совершенно неприступном горном гнезде, где снова стал собирать силы для дальнейшей борьбы.
ГРУДЬЮ НА ШТЫКИ
По получении известия, что Кази-мулла сильно укрепился в Гимрах, генерал-лейтенант Вельяминов выступил в поход с пятью батальонами пехоты и отрядом грузинской милиции. О трудности данной военной операции свидетельствуют строчки из донесений барона Розена: "Дабы с вершины скалистого хребта, составляющего правый берег Сулака, приблизиться к Гимрам от Караная, нужно на протяжении четырех верст опускаться по узкой каменистой тропинке вдоль косогоров и обрывов. Тропинка эта большей частью столь крута, что даже пешие люди спускаются с опасностью. Далее спуск продолжается на протяжении также около четырех верст многими скалистыми уступами, из коих один переходит в другой, по тропинкам, высеченным в камне и возможным только для пеших".
Эту позицию, занятую тремя тысячами горцев, воодушевленных присутствием Кази-муллы и самых лучших его мюридов, предстояло атаковать русской пехоте без содействия артиллерии. К тому же ущелье, ведущее к Гимрам, было укреплено тремя каменными стенами, а скалы по обеим сторонам усеяны каменными завалами, расположенными в несколько ярусов. Таким образом, Гимры был выглядел неприступной крепостью, защищаемым упорным и фанатичным противником.
В ответ на мирные предложения русских, переданные через посредничество казикумыкского владетельного князя Аслан-хана, Кази-мулла гордо ответил: "Русские могут сойти в Гимры только дождем".
"Сошедшие дождем" русские войска окружили Гимры. В предчувствии скорой развязки, имам обратился к своим приверженцам с речью: "Чувствую, что приближается мой конец; я умру здесь, где я родился; умру за истины Корана; кто хочет так же умереть, пусть остается со мной".
Русские войска 17 октября 1832 г. повели атаку селения при поддержке огня двух горных орудий. Первую скрипку в этом деле играл Эриванский пехотный полк, личный состав которого пылал местью за смерть своих товарищей у Старых Закатал. Каждый дом приходилось брать с боем. Горцы отчаянно сопротивлялись, уже не веря в собственное спасение. При штурме погибли большинство защитников селения, в том числе преданные имаму мюриды. Прибывший к месту боя мюрид Гамзат-Бек, правая рука имама, не осмелился спуститься в ущелье для атаки русских войск и остался равнодушным зрителем агонии обреченных защитников.
Не видя спасения, горцы и мюриды выбегали из домов, с шашками и кинжалами бросались на русских солдат. Сам Кази-мулла с пятнадцатью мюридами, в числе коих находился Шамиль, укрылся в каменной башне и отстреливался до последнего патрона. А потом совершил попытку прорваться через боевые порядки войск, но был заколот штыками.
При штурме русские войска потеряли убитыми 41 и 339 человек ранеными. Почти все горцы, защищавшие Гимры, погибли.
Приверженцы мюридизма не верили, однако, в смерть имама. Чтобы их убедить, выставили его тело, проколотое русскими штыками. Мертвец держался одной рукой за бороду, другой указывал на небо. Это правоверные мусульмане восприняли как свидетельство того, что имам был лишен жизни в минуту горячей молитвы. Так закончил свой земной путь человек, чьи лавры незаслуженно приписали Шамилю.
