Андрей Почтарев Более 10 лет назад, 8 июля 1994 года, в 2 часа утра на 83-м году ушел из жизни "великий вождь и учитель корейского народа" Ким Ир Сен. С его именем в истории КНДР связано немало "белых пятен". Его жизнь и деятельность была и остается во многом окруженной тайнами и секретами. Никому не дано усомниться на родине северокорейского лидера в исключительности и величии "солнца нации".
Кто же он, современник Сталина и Мао Цзэдуна? Почему одобрение Москвы вызвала именно эта, первоначально малозаметная, военно-политическая фигура? Было ли это делом случая или продуманной акцией? И, наконец, кто конкретно стоял у истоков выбора Ким Ир Сена на пост главы нового государства и помогал ему в первые годы становления? Ответы на эти и другие вопросы надежно хранят российские архивы и дожившие до наших дней ветераны.
СЕКРЕТ СПЕЦПРОПАГАНДИСТА
Он молчал более полувека. Хотя все это время, начиная с конца августа 1945 года, знал о Ким Ир Сене очень многое. Более того, по роду своей деятельности внимательно следил за его политической карьерой, исследовал основные этапы его деятельности и истории развития КНДР. И лишь на склоне лет Григорий Меклер, которому исполнилось 95 лет, решил заговорить.
Выписка из личного дела полковника в отставке Меклера Григория Коновича: "Родился 26 июня 1909 г. в многодетной семье кузнеца в д. Баево, Белоруссия. По окончании сельской школы в 1924 г. переехал в г. Одессу, где через три года закончил ФЗУ по специальности мастер-маляр. Член ВЛКСМ с 1926 г. По комсомольской путевке поступил на исторический факультет Краснодарского пединститута, где увлекся философией. Одновременно с учебой преподавал в городской образцовой средней школе. После второго курса института из числа лучших "тысячников" был переведен в Москву на факультет философии МГУ. Параллельно с учебой читал курс философии в Московском геологоразведочном институте. Стал кандидатом в члены ВКП (б).
В 1933 г. по окончании университета вместо планировавшейся аспирантуры по рекомендации ЦК партии был отобран для учебы на открывшемся спецфакультете Института востоковедения. В ходе годичного обучения освоил японский, английский и немецкий языки. Прошел военную подготовку.
В конце 1934 г. в звании младшего лейтенанта был направлен военным переводчиком в 48-ю штурмовую авиационную бригаду на Дальний Восток. В 1937-1940 гг. проходил службу в Разведотделе штаба ОКДВА. В 1940-1946 гг. в звании подполковника возглавлял 7-й отдел (спецпропаганды) Политуправления Дальневосточного фронта (с августа 1945 г. - 1-го ДВФ), с декабря 1945 г. - 7-й отдел Политуправления Приморского военного округа. В 1941-1942 гг. участвовал в обороне Москвы, будучи прикомандированным к штабу генерала К.К. Рокоссовского.
С декабря 1946 г. по 1948 г. - уполномоченный по делам репатриации японских военнопленных в Восточно-Сибирском военном округе (ВСибВО). В 1948-1949 гг. - лектор Политуправления ВСибВО. В 1950-1955 гг. - преподаватель Иркутского ВАТУ. В 1955 г. вышел в отставку.
С 1957 по 1982 г. был научным сотрудником в Институте востоковедения АН СССР. Заслуженный работник культуры Российской Федерации".
Рассказывает полковник в отставке Григорий Меклер: "Как только в середине августа 1945 года наши войска освободили Северную Корею и Маньчжурию, я, в то время начальник 7-го отдела Политуправления 1-го ДВФ, был вызван к командующему фронтом (с декабря 1945 г. - Приморский военный округ. - Авт.) маршалу Кириллу Мерецкову и члену Военного Совета генерал-полковнику Терентию Штыкову (в ноябре 1948 г. стал первым послом СССР в КНДР). Маршал в ходе непродолжительной беседы сказал:
- Под Хабаровском у нас есть китайская бригада во главе с Чжоу Баочжуном. Она состоит из двух основных батальонов: китайского и корейского. Мы должны поехать туда и познакомиться с ней. Проведем там занятия. Ты возьмешь на себя комбата Кореи, а я - Китая. Поговори со своим, всесторонне проверь, что он из себя представляет, на что способен.
Видимо, уже тогда командование из докладов Разведотдела фронта кое-что знало про Ким Ир Сена, который как раз и являлся корейским комбатом. Но для чего он ему был нужен, ничего не сказали. Хотя из разговора следовало, что эта бригада ценная.
На следующий день мы оказались в бригаде, и я впервые встретился с Ким Ир Сеном. Не думал и не гадал я тогда, что судьба предоставила мне уникальную возможность участвовать в выборе будущего главы нового государства и вскоре на целый год стать его советником и даже помощником.
Оказалось, что Ким Ир Сен, правда, звали его в то время по-китайски по-другому, знал не только свой, корейский язык, но и хорошо владел китайским и немного русским. С акцентом, но разговаривать с ним было можно. Других языков он не знал, но, главное, показал в ходе беседы со мной зрелость в размышлениях, в оценке событий и т.д. Мы познакомились. Я побеседовал и с его подчиненными. Поприсутствовал на одном из занятий, которое проводил сам Ким Ир Сен. Мне он показался требовательным, внимательным, уважаемым и даже любимым среди бойцов.
В общем, эти качества, которые я обнаружил при посещении бригады, я и изложил в своей докладной на имя маршала. Как оказалось, мое мнение было решающим в выборе кандидатуры Ким Ир Сена. Назавтра вместе со своим заместителем, редактором корейской газеты майором Каном и Ким Ир Сеном мы прибыли к Мерецкову. Как только Ким Ир Сен вышел из кабинета командующего, мы увидели на его груди орден Красного Знамени. Я взял его руку и стал пожимать, поздравлять с наградой. Этот момент и запечатлел корейский фотограф..."
Любопытно, но вскоре, после смерти Сталина и окончания Корейской войны, сам факт существования этого советского ордена у главы Северной Кореи стал намеренно замалчиваться, а его изображение на послевоенных фотографиях Ким Ир Сена ретушироваться. Чего же стал так стыдиться бывший командир батальона?
СТАЛИНСКИЙ СПЕЦНАЗ
А тем временем орден Красного Знамени молодой капитан Красной Армии, командир 1-го отдельного стрелкового батальона 88-й отдельной стрелковой бригады (осбр) Цзин Жичен или Цзин Тичек ( так по-китайски именовался Ким Ир Сен. - Авт.) получил 29 августа 1945 года согласно приказу командующего 2-м ДВФ # 010/н генерала армии Пуркаева, "от имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с японским агрессором и проявленные при этом доблесть и мужество". Всего этим приказом советскими орденами Красного Знамени, Красной Звезды и медалями "За боевые заслуги" и "За отвагу" были отмечены 216 военнослужащих 88-й бригады. Еще 58 человек наградили 10 сентября.
Чем же прославилась эта бригада в годы войны? Прежде всего тем, что по своему предназначению она являлась особой, разведывательно-диверсионной, и подчинялась непосредственно Разведотделу (РО) ДВФ. История ее формирования уходит своими конями в середину 30-х годов. Именно тогда на Северо-Востоке Китая, в Маньчжурии развернулось широкое партизанское движение среди местного населения против японских оккупантов. Одним из организаторов его выступала Китайская коммунистическая партия (КПК). К китайцам примыкала и прогрессивная часть корейцев, укрывавшаяся на их территории от преследований милитаристов. В течение всей национально-освободительной войны китайского народа партизанское движение опиралось на всестороннюю помощь Советского Союза. Она шла по линии ЦК ВКП (б), Коминтерна и Наркомата обороны. Обескровленные в боях с японо-маньчжурскими карателями отряды партизан регулярно в эти годы переходили на советскую сторону, где получали все необходимое для продолжения борьбы и возвращались в Дунбэй.
Вот как, например, описывал эти походы бывший командир партизанского отряда генерал Ван Мингуй: "Наш отряд, действовавший в горах Большого Хингана, в конце ноября 1940 года подвергся ожесточенному натиску противника. За 2 месяца боев он поредел более чем на 2/3, в строю осталось лишь 60 человек, да и те в большинстве своем раненые (партизанские формирования входили в состав Объединенной антияпонской армии, численность которой к 1941 году едва достигала 2,5 тыс. человек. - Авт.).
В создавшихся условиях члены парткома приняли решение перейти на территорию СССР, а затем, после приведения отряда в порядок, пополнив боеприпасы, вновь вернуться на Большой Хинган для продолжения партизанских действий...
В конце декабря 1940 года отряд по льду Амура перешел на советскую сторону, а в конце февраля 1941 года, получив все необходимое, полностью экипированный, на боевых конях вернулся на родину. При этом основными задачами, поставленными перед нами в Хабаровске и Благовещенске, были организация партизанских районов на Хингане, прием в отряд новых бойцов всех национальностей, организация опорных баз партизанского движения, а также проведение революционной антияпонской агитации на оккупированной территории".
Для обеспечения деятельности таких отрядов на советской территории были созданы два лагеря сил сопротивления: Северный, или лагерь А, в Приморье под г. Ворошилов-Уссурийском (ныне г. Уссурийск) и Южный, или лагерь Б, располагавшийся в Туркмении в предместьях г. Керки. Вначале подготовку в них проходили около 100 человек, а затем их количество возросло до 200-300. Учебным процессом, включавшим боевую подготовку и политические занятия, руководили кадровые офицеры Красной Армии. Так, в лагере А его возглавлял от РО штаба ДВФ капитан Василий Самарченко.
В условиях нападения Германии на СССР и ожидавшейся агрессии на Дальнем Востоке со стороны Японии в середине июля 1941 года советское правительство решило на базе этих лагерей создать 88-ю осбр. На востоке страны военную часть было решено дислоцировать в районе г. Хабаровска в пос. Вятское-на-Амуре. Создание бригады осуществлялось на основании приказа командующего ДВФ генерала армии Апанасенко # 00132 от 21 июля 1942 года. Период ее формирования был определен с 28 июля по 15 сентября того же года. Полная же реорганизация бригады по единому принципу завершилась только в апреле 1944 года. В итоге она состояла из штаба, политотдела и отдела контрразведки ("Смерш"), четырех отдельных стрелковых батальонов (в каждой по три роты из трех взводов), батальона автоматчиков и радиобатальона, отдельных четырех рот (минометной, саперной, противотанковых ружей (ПТР), хозяйственной), отдельного пулеметного взвода и спецотделения курсов военных переводчиков. Комплектование подразделений происходило из числа китайцев и корейцев - участников сил сопротивления, а также за счет советских граждан китайского и корейского происхождения, представителей других национальных меньшинств СССР (нанайцы, эвенки и др.). Большинство же в бригаде составляли китайцы и только 10% - корейцы.
Многие из прибывших партизан прошли ускоренные командные курсы при советских военных училищах или окружные курсы младших лейтенантов и получили звания командиров Красной Армии. Так, к примеру, из Фрунзенского военного училища прибыли в бригаду двое его выпускников - бывшие командиры китайских дивизий Лю Ялоу и Лу Дун. Влились в ее состав и более 70 участников военного мятежа под руководством Чжан Вэйго и Ван Вэнжу. Кроме того, двумя партиями из 12 школ приехали переводчики китайского языка. За короткое время численность личного состава 88-й осбр превысила 1,5 тыс. человек и продолжала расти.
На командные должности в бригаде назначались китайцы, а их заместителями являлись советские офицеры. Личный состав этой части был экипирован в форму военнослужащих Красной Армии. Командный состав, от командира взвода и выше, имел офицерские звания.
Для повышения эффективности обучения личного состава бригады командование ДВФ создало необходимые материальные условия, предоставив ему современное оружие и боевую технику. Так, в сентябре 1942 года - июле 1943 года на вооружении 88-й осбр состояло 4 тыс. 312 винтовок, 370 автоматов, 48 станковых и 63 ручных пулемета, 21 орудие, 16 ПТР, 23 автомашины и др.
У ВЫСОКИХ БЕРЕГОВ АМУРА
Поселок Вятское-на-Амуре, где разместили 88-ю бригаду, располагался вдали от посторонних глаз, в нескольких десятках километров от Хабаровска. Благоустроенных казарм и помещений, естественно, для многотысячной многонациональной воинской части не хватало. Приходилось жить в палатках. К тому же многие из китайцев и корейцев прибывали в Союз и жили при бригаде с семьями, включая маленьких детей. Некоторые из их жен также поступали на службу в Красную Армию. Поэтому, начиная с июля 1942 года по октябрь 1943 года, в части шло интенсивное строительство. Силами личного состава производилось раскорчевывание и вспашка территории, возводились жилые и служебные помещения.
Одновременно шел процесс и боевой учебы, направленной на отработку задач подготовки небольших разведотрядов для работы в тылу японцев. Для этого систематически командиры и бойцы бригады осуществляли марши, прыжки с парашютом, форсирование Амура взводами и заплывы на 100, 400 метров, изучали и вели радиоразведку, в том числе на приграничных разведпунктах РО ДВФ, а также выполняли разведрейды через советско-китайскую и советско-корейскую границы.
Все бывшие маньчжурские партизаны были объединены в учебные группы, где с ними велось изучение разговорного русского языка. С другой стороны, при бригаде действовали курсы военных переводчиков, где изучался китайский и японский языки. Некоторые советские офицеры 88-й осбр по образованию являлись специалистами-востоковедами, а разговорный китайский язык осваивали все русские военнослужащие. В общении друг с другом бойцы разных национальностей "притирались", находили то "чувство локтя", без которого выполнение специфических задач части было невозможным.
Одним из тех, кому русский язык давался довольно легко, был капитан Ким Ир Сен.
КОМБАТ # 1
Уже тогда, как видно, Ким Ир Сен попал в поле зрения советского командования. В качестве командира батальона он неоднократно получал высокие оценки от своего начальства. Его отличали дисциплинированность, аккуратность, высокая требовательность к подчиненным. Занимая из всех корейцев самую высокую должность в 88-й бригаде, комбат # 1 стал своеобразным центром, вокруг которого группировались остальные офицеры - корейцы, носившие погоны военнослужащих Красной Армии.
Выписка из личного дела командира 1-го батальона 88-й осбр ДВФ капитана Цзин Жичена: "Родился 15 апреля 1912 г. в семье крестьянина-бедняка в провинции Южный Пхенан и получил имя Ким Сон Чжу. В 1919 г. после подавления антияпонского мартовского восстания вместе с родителями эмигрировал в Маньчжурию. В 1919-1929 гг. учился в средней школе г. Гирина. В 1930 г. вступил в КПК. В 1931-1933 гг. руководил крупной комсомольской организацией в Маньчжурии. По поручению ЦК КПК организовал партизанское движение из китайцев и корейцев в провинции Гирин. Был руководителем партизанского "Народного антияпонского отряда". В 1933-1942 гг. - комиссар партизанского полка, затем дивизии, руководитель крупного партизанского объединения на первом направлении Юго-Востока Маньчжурии.
С середины 30-х гг. стал пользоваться псевдонимом Ким Ир Сен, взяв фамилию своего погибшего командира отряда, пользовавшегося большим авторитетом у корейцев.
В начале 1942 г. с остатками своих отрядов перешел на территорию СССР. Закончил ускоренные командные курсы при Хабаровском пехотном училище и получил офицерское звание. С 21 июля 1942 г. по 3 сентября 1945 г. проходил службу в должности командира 1-го отдельного стрелкового батальона 88-й отдельной стрелковой бригады Дальневосточного фронта..."
В ПОМОЩЬ ВОЕННЫМ КОМЕНДАНТАМ
Еще в июле 1945 года командованием 88-й осбр под руководством Чжоу Баочжуна был разработан, а советской стороной утвержден, специальный план боевых действий бригады, предусматривавший всестороннее содействие частям Красной Армии при освобождении Северо-Восточного Китая. План этот включал в себя, в частности, такие пункты, как: уточнить свои задачи по содействию Красной Армии при наступлении; сформировать из 100 человек с рацией парашютный десант для ведения разведки; главным силам войск сопротивления вести наступление в Дунбэе совместно с советскими частями, уничтожать врага, гарантировать сохранность коммуникаций, поднимать на борьбу народные массы, увеличивать численность вооруженных сил и др.
По свидетельствам китайских исследователей, до начала войны СССР против Японии в последней декаде июля из состава бригады советским командованием воздушным путем было переброшено всего несколько небольших отрядов в 18 районов Китая: Муданьцзян, Паньши, Чанбай, Хайлар, Маньчжурию, Лубэй, Кайлу, Солунь, Хэфэн и др. Их главной задачей было проведение разведки в интересах будущего наступления соединений и частей Красной Армии. В 88-й осбр осталось всего 550 человек. Придержали в части и 1-й "корейский" батальон. В полном же объеме планам бригады осуществиться было не суждено.
Через 4 дня после начала боевых действий советских войск против Квантунской армии Японии на Дальнем Востоке Ставкой Главного командования оперативный план 88-й осбр был отменен, а ее передислокация на территорию Маньчжурии была задержана. Данное решение было вызвано тем обстоятельством, что именно к этому времени японский император уже объявил о капитуляции, а 14 августа 1945 года между СССР и гоминьдановским правительством Китая был подписан "Договор о дружбе и союзе", по которому советская сторона взяла на себя не только военные, но и определенные политические обязательства. В частности, власть в освобожденных городах и населенных пунктах должна была передаваться чанкайшистской администрации. А в оперативном плане 88-й "коммунистической" бригады наряду с чисто военными было много политических пунктов, выполнение которых обусловило бы нарушение договоренности с официальным правительством Китая, что не входило тогда в планы Москвы.
Решение Ставки маршала Василевского вызвало непонимание со стороны командования бригады, и 24 августа подполковник Чжоу Баочжун направляет ему подробное письмо с конкретными предложениями по дальнейшему использованию своего личного состава: "1. Считаю необходимым передислоцировать бригаду в центральный город Маньчжурии - Чанчунь, где мы могли бы немедленно оказать помощь Красной Армии в установлении и поддержании порядка, организовать антияпонскую демократическую организацию, которая должна явиться основой для будущей демократической народной власти в Маньчжурии.
2. Провести подготовительную работу по созданию народной армии в Маньчжурии, ядром которой должна стать китайская бригада...
Если Вы найдете невозможным принять мои вышеуказанные соображения, то я прошу разрешить отправить китайский состав бригады и отдельных русских товарищей в распоряжение ЦК КПК или командующего 8-й НРА товарища Чжу Дэ".
Но советское командование, строго следуя указаниям Москвы, после этого письма Чжоу Баочжуна и окончания войны 3 сентября 1945 года издало директиву за подписью маршала Александра Василевского, по которой в распоряжение Военных Советов Забайкальского и 1-го ДВФ "в помощь военным комендантам, и для усиления нашего (советского. - Авт.). влияния в Маньчжурии" были командированы китайцы и корейцы из состава 88-й осбр. Чтобы снять "напряжение" среди личного состава бригады, штабом фронта было принято решение просто наградить их орденами и медалями. Согласно директиве на местах советское командование было обязано оказывать им всяческую помощь и содействие, обеспечивать деньгами, вооружением, гражданской экипировкой, питанием и др. Выполнение этих требований считалось "важной политической задачей".
Отправка военнослужащих бригады в Маньчжурию проходила в два этапа. Вначале туда была направлена только малая часть подготовленного командного состава 88-й осбр для использования на административно-политической работе.
Однако мероприятия советских военных властей в Маньчжурии по оказанию помощи китайцам из 88-й осбр в их работе, особенно в Муданьцзяна, не всегда выполнялись в полном объеме, что вызывало нарекания в их адрес со стороны штаба Главного командования советскими войсками на Дальнем Востоке. В этой связи, например, 2 октября 1945 года Чжоу Баочжун был принят командующим войсками Забайкальского фронта маршалом Родионом Малиновским, который известил подполковника, что Военный Совет фронта ассигновал его подчиненным "для выполнения спецзаданий 1 миллион гоби и соответствующее количество продовольствия, промтоваров и радиоаппаратуры". После этого было возбуждено ходатайство о демобилизации Чжоу Баочжуна из рядов Красной Армии и переводе его группы на нелегальную работу.
Сама же бригада, согласно приказу командующего уже Дальневосточным военным округом # 042 от 12 сентября 1945 года, была расформирована. Как и предлагал в свое время ее командир, в "долгосрочную командировку в Маньчжурию из СССР" было отправлено 378 военнослужащих, в том числе 109 офицеров, 24 сержанта и 65 рядовых. Вместе с партизанами 8-й и 4-й народно-революционных армий КПК они составили костяк формировавшейся в это время под руководством советского командования Объединенной демократической армии Северо-Востока.
В отношении корейцев из 88-й осбр Москва поступила иначе...
ЗА СПИНОЙ ВОЖДЯ
Вспоминает Григорий Меклер: "После награждения Ким Ир Сена маршал К. Мерецков вызвал меня и сказал: - Займись этим человеком. Впервые за много лет отсутствия ему предстоит вернуться в Северную Корею. Его там никто почти не знает, и он мало кого. Объездишь с ним там все уголки, познакомишь со страной, с людьми. Это вам обоим пойдет на пользу.
В Корею мы отправились порознь. Встретил я Ким Ир Сена уже в Пхеньяне, где разместился штаб и политотдел нашей 25-й армии..."
В то время как на юге Корейского полуострова американское командование 24-го оккупационного армейского корпуса сделало ставку на своего ставленника Ли Сын Мана, прибывшего в Сеул 16 октября 1945 года, Москва предприняла активные шаги по утверждению в Северной Корее культа личности Ким Ир Сена - молодого и энергичного представителя коммунистов Китая, бывшего капитана-разведчика Красной Армии. Соответствующие инструкции по превознесению "легендарного героя корейского народа, борца за свободу и независимость Кореи" были разосланы в политорганы всех советских воинских частей, дислоцировавшихся на севере полуострова.
Первое появление Ким Ир Сена перед корейской общественностью было подготовлено и обставлено командованием и политотделом 25-й армии на митинге, состоявшемся в Пхеньяне 14 октября 1945 года, с большой помпой. С этого времени и началось его стремительное восхождение на Олимп политической власти.
"С Ким Ир Сеном, - продолжает рассказ Григорий Меклер, - я провел целый год. Тогда он делал первые шаги во власть и без совета с нами ничего не предпринимал. Каждое утро я приходил к нему, приветствовал, и мы намечали план работы. Со мной он почти никогда не спорил. Во всяком случае, я такого не припомню. Сталина же он боготворил, заявляя: - Северная Корея и СССР - братья навек. Я и Сталин - навсегда.
Особо запомнил случай, когда в ответ на шумиху, поднятую в СМИ Ли Сын Маном, будто бы Ким Ир Сена придумали русские, он не настоящий кореец, а лже-Ким Ир Сен.
То что, он по примеру других своих боевых товарищей взял себе эту фамилию в память о своем погибшем любимом и уважаемом командире партизанского отряда, он сам мне говорил. Но вот о родных речи не шло. И тогда, чтобы развеять всякие сомнения о нем, мы организовали пеший поход молодежи и журналистов в родную деревню Ким Ир Сена, что располагалась примерно в 10 километрах от Пхеньяна. На встречу собрались все жители окрестных домов. Был накрыт большой стол и организовано веселье. Ким впервые за долгие годы пребывания на чужбине встретился со своими престарелыми бабушкой, дедушкой и племянником. Всех остальных уничтожили японцы. Эту встречу запечатлели фотографы и растиражировали в газетах. 17-летнего племянника же Ким Ир Сен забрал с собой и тут же назначил секретарем ЦК корейского союза молодежи.
В ту пору Ким Чен Иру было всего 3 годика, мне довелось держать его на руках...
Когда же пришло время мне уезжать в Москву, Ким Ир Сен спросил: - Какой совет вы дадите мне напоследок? Я ответил знаменитой английской фразой: - Прежде чем прыгать, осмотрись кругом... Не прощаясь, мы обнялись"...
***
Сегодня посетителям музея Ким Ир Сена в Пхеньяне открыто представлен на обозрение его советский орден Красного Знамени. Однако до сих пор никто из них так и не сможет получить исчерпывающую информацию о том, за какие конкретно заслуги правительство СССР наградило первого главу КНДР по окончании Второй мировой войны.
Дарья Гармоненко 
