Дмитрий Доценко Почему для Красной Армии оказалось столь катастрофическим начало Великой Отечественной войны? Споры по данному вопросы не стихают десятилетиями. Разумеется, причин тяжких поражений РККА немало. Однако, думается, особо надо обратить внимание на следующие.
НЕПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ АРМИЯ
Да, ход боевых действий в Польше и на Западе внимательно отслеживался, но выводы командованием советских Вооруженных сил делались, прямо скажем, поверхностные. Например, народный комиссар обороны Семен Тимошенко на совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года заявил, что "в смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового". Не было замечено умение вермахта сосредоточивать танковые соединения на направлении главных ударов, использовать оперативные и тактические десанты, быстро переносить усилия с одного направления на другое, налаживать тесное взаимодействие сухопутных войск, авиации, флота. Упустили из виду и немедленный ввод в сражения с началом той или иной кампании основных сил. А потому неудивительно, что явно запоздало принятое в июне 1941 года политбюро ЦК ВКП(б) постановление о дислокации войск второго стратегического эшелона ("второй линии") в основном по Днепру, о строительстве государственного рубежа обороны на подступах к Москве.
Наркомат обороны и Генеральный штаб допустили просчеты в сроках вероятного начала войны, в оперативном построении войск первого стратегического эшелона, а главное - в определении направлений главных ударов немцев. Хотя два года европейской войны показали, что германское командование при планировании наступательных операций учитывает пропускные способности железных дорог, по которым проводилось 90% перебросок войск (как показал послевоенный анализ, за основу плана "Барбаросса" также было взято наличие железных дорог на направлении основных ударов) и наличие местности, благоприятной для применения танков.
Военачальники Красной Армии в предвоенные годы в угоду политическим амбициям Сталина давали завышенные оценки своим войскам и недооценивали вермахт. Так, командующий Западным особым военным округом Дмитрий Павлов 28 декабря 1940 года утверждал, что "советский танковый корпус способен решить задачу уничтожения 1-2 механизированных дивизий или 4-5 пехотных дивизий", а 13 января 1941 года начальник Генерального штаба Кирилл Мерецков говорил: "При разработке полевого устава мы исходили из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немцев и во встречном бою она разобьет немецкую. В обороне одна наша дивизия отразит удар 2-3 дивизий противника".
"Чистки" различного масштаба проводились фактически на протяжении двух десятилетий, минувших после окончания Гражданской войны. Вся система управления в СССР, подготовка и уровень руководства народными комиссариатами, в том числе и НКО, носили ярко выраженный партийно-полицейский характер, направленный на последовательное и планомерное уничтожение "чуждых элементов", к которым причислялись выходцы из дворянского и духовного сословия, из буржуазной среды (в том числе интеллигенции), из семей зажиточных крестьян. Но репрессии 1937-1938 годов нанесли, конечно, самый страшный урон Вооруженным силам СССР, о чем сказано и написано очень много.
Неудивительно, что летом 1941-го профессиональная подготовка советских командующих войсками округов и армий, командиров дивизий, полков и батальонов не шла ни в какое сравнение с уровнем, считавшимся безусловно необходимым в немецкой армии. Запуганный, забитый командный состав РККА слепо выполнял требования полевых уставов, старался ни на йоту не отступить от требований партии, ибо расплата могла последовать немедленно.
Теперь известно, что соотношение между сбитыми советскими и германскими самолетами за первый месяц боев выражается пропорцией 5:1 (за всю войну - 1,5:1). Из-за слабой выучки пилотов (в Киевском особом военном округе летчики имели по 4 часа полетов, а в Прибалтийском - по 15 часов), скученности на полевых аэродромах, отсутствия управления, неподготовленности аэродромной сети все предвоенные усилия по развитию авиации в значительной степени пошли насмарку.
Вооруженные силы СССР потеряли в битвах 1941-1945 годов 96 500 танков, а вермахт - на всех фронтах - 48 тыс. На каждый уничтоженный немецкий танк приходилось два советских. Отчего так получилось? До войны более половины всех танков РККА были легкими, но они, в общем-то, ни в чем не уступали аналогичным германским машинам - I, II, Fe, 38(t), - которые также преобладали в войсках вермахта. Однако советские танки не имели радиостанций, тогда как все немецкие бронированные машины были ими оснащены. До 1943 года в РККА радиофицировали только танки командиров рот, батальонов (то есть один танк из десяти), и управление в бою шло по принципу "делай как я". Поэтому противник стремился подбить в первую очередь советские танки с антеннами, после чего танковые подразделения зачастую не знали, как им действовать.
Наша танковая оптика также уступала немецкой. Требование вести огонь с ходу приводило к бессмысленной трате боеприпасов в надежде на психологическую неустойчивость противника и делало танки безоружными через очень непродолжительное время. Германские же танкисты в основном вели огонь с коротких остановок. Многие советские бронированные машины выводились из строя вследствие неумелой эксплуатации. В танковые части накануне Великой Отечественной зачастую становились вчерашние конники и пехотинцы. Когда грянула война, они еще не имели должных навыков ни в вождении, ни в обслуживании своих машин, ни в стрельбе из танкового оружия. Многие механики-водители, например, успели "поездить" на танках по 1,5-2 часа.
Впрочем, явно недостаточными были и знания, умения, навыки саперов, специалистов ВВС и ВМФ. Средства связи в тактическом звене отсутствовали почти полностью. Противовоздушная оборона войск и объектов не отвечала требованиям времени из-за крайне малого количества аппаратуры обнаружения и связи.
ТРАГЕДИЯ ОПОЛЧЕНИЯ
Причины наших поражений в начальный период войны можно называть и дальше. Горше всего, что они привели к огромным людским потерям. Причем немалая их доля приходится на бойцов народного ополчения. "Зачинателями" его создания стали правители Северной столицы. 27 июня 1941 года на заседании в Смольном было принято решение сформировать Ленинградскую армию народного ополчения (ЛАНО). В тот же день горком ВКП(б) разработал и сообщил райкомам партии планы разнарядок. Через три дня, 30 июня, были образованы военный совет и штаб армии.
Уже 2 июля в Ленинграде насчитывалось 45 183 добровольца. Социальный состав частей ЛАНО был различен. Например, из 5418 бойцов Выборгского района 3316 являлись рабочими, в Дзержинском районе из 9143 ополченцев рабочих было 2588, а представителей интеллигенции - 6495. Интеллигенция составляла большинство и в ополчении Василеостровского и Куйбышевского районов Ленинграда.
Первый этап создания ЛАНО продолжался полторы недели (с 8 по 18 июля). Из 52,7 тыс. ополченцев были сформированы три дивизии, 6 отдельных частей, 16 пулеметно-артиллерийских подразделений. Вооружались и снаряжались дивизии своими административными районами. Например, трудящиеся Володарского района передали 772 винтовки, 998 охотничьих ружей, 873 малокалиберные винтовки. ЛАНО испытывала недостаток в транспорте, средствах связи, тягачах.
Некоторые ополченческие формирования получили винтовки иностранных образцов (немецкие, французские, польские, канадские). Они поступали со складов Ленинградского гарнизона, где хранились со времен Первой мировой и Гражданской войн. Снабжение их патронами было сильнейшей головной болью техников-интендантов.
Однако куда большая проблема заключалась в другом. В 1-й ДНО из 8731 бойца 5246 не стреляли не разу. Во 2-й не обученных военному делу оказалось 4027 человек, в 3-й - 4934. Такой уровень военной подготовки личного состава был в народном ополчении не только Ленинграда, но и других городов и регионов России. Организовать ополчение, сформировать части, научить стрельбе из штатного оружия в течение полутора недель -практически невыполнимая задача. Поэтому из 970 бойцов и командиров, например, 3-го стрелкового полка 3-й ДНО, принимавших участие в контрольных стрельбах, 289 человек не выполнили упражнений по стрельбе из боевой винтовки. Хуже дело было с тактической подготовкой. Занятия по изучению основ боя практически были организованы лишь в масштабе взвода-роты. Обстановка, сложившаяся под Ленинградом, не позволяла провести ни батальонные, ни полковые, ни тем более дивизионные учения. Поэтому ДНО не отработали даже самых общих принципов взаимодействия в оборонительных и наступательных боях.
Вот такие "соединения" бросили против вышколенных, имеющих опыт победоносных военных кампаний германских войск. А потому, например, 2-ю ДНО хватило на две недели, после чего в ее полках осталось примерно по сто человек.
Подобным же образом формировалось ополчение и в Москве, и в других местах. Редкие оставшиеся в живых ополченцы со стыдом и болью вспоминали про одну винтовку на троих. Немцы же длительное время не могли понять, кого им благодарить за созданные комфортные условия боев, и недоумевали: с кем они воюют? Что это за войска без танков, без артиллерии, без средств ПВО, без радиостанций и даже без патронов. Оказалось, что это ополченческие дивизии и полки!
