Александр Печенкин 23 февраля - в День защитников Отечества - будет сказано немало о военачальниках, оставивших заметный след в истории Вооруженных сил СССР. Но никто наверняка не вспомнит об этом человеке, хотя в его судьбе как в капле воды отразились очень многие моменты военного строительства в нашей стране на протяжении 1917-1941 годов. Впрочем, российские СМИ ни единого слова не произнесли о Григории Кулике и в прошлом году, когда исполнилось 115 лет со дня его рождения и 55 лет со дня его казни.
ЦАРСКИЙ ФЕЙЕРВЕРКЕР - КРАСНЫЙ КОМАНДИР
Родился Григорий Кулик 9 ноября 1890 года на хуторе Дудниково близ Полтавы в бедной крестьянской семье. После смерти отца и отделения взрослых братьев им с матерью досталось всего полдесятины земли. Взяв ссуду в банке, они купили еще две десятины. Эти отнюдь не обширные "угодья" Григорию довелось обрабатывать до призыва в армию в ноябре 1912 года.
Между тем бурные события того времени не обошли стороной семью Куликов. В 1905 году Григорий присутствовал на судебном процессе, где его старшего брата за участие в забастовке приговорили к тюремному заключению. Тогда же младший Кулик сблизился с революционно настроенной молодежью, участвовал в тайных собраниях, прятал нелегальную литературу и оружие. А в начале 1913 года, то есть уже после призыва, вступил в некую нелегальную революционную организацию. Правда, в автобиографии, написанной через четверть века, замнаркома обороны СССР Григорий Кулик писал: "Если сейчас спросить меня, какая это была организация, меньшевистская или эсеровская, просто затрудняюсь точно ответить, т.к. в политике я в тот период очень плохо разбирался... В 1914 году с уходом на фронт я всякую связь с революционерами до Февральской революции потерял. Но это не значит, что, будучи на фронте, я не вел революционной работы среди солдат. Ненависть к царскому самодержавию, к капиталистам, офицерам и попам я среди солдат всегда прививал, и это позднее сказалось при выборе меня председателем в солдатский комитет".
До армии Григорий успел закончить четыре класса школы, а потому грамотного и крепкого крестьянского парня направили в артиллерию, где он прошел путь от рядового до старшего фейерверкера (старшего унтер-офицера). Февральскую революцию Кулик встретил в окопах и сразу оказался вовлечен в водоворот событий. Сослуживцы избрали его председателем солдатского комитета батареи, а затем - дивизиона, бригады и дивизии. Он был послан делегатом на съезд представителей частей Западного фронта, в ходе которого примкнул к большевикам. В июне 1917 года участвовал в агитации против организованного Керенским наступления, за что его арестовали, но вскоре освободили под давлением солдат.
Но вот грянула Октябрьская революция, распалась старая армия, и Кулик вернулся на родину, где в тот период установилась власть Центральной Рады. В ноябре в Полтаве бывший старший фейерверкер вступил в подпольную большевистскую организацию и по ее заданию сформировал красногвардейский отряд, воевал с немцами и гайдамаками. Весной 1918 года Григорий привел своих бойцов в 5-ю армию, которой тогда командовал Климент Ворошилов.
Кулика избрали начальником артиллерии этой армии. Позже, когда Ворошилов командовал 10-й и 14-й армиями, Кулик был начальником артиллерии и там. При обороне Царицына он знакомится со Сталиным, что сыграло впоследствии решающую роль в его карьере. После ухода Ворошилова на другую работу председатель Реввоенсовета республики Лев Троцкий снял Кулика с должности начарта 14-й армии, и только вмешательство Георгия Орджоникидзе и Сталина позволило Григорию вновь занять эту должность. Под руководством Воpoшилова Кулик участвовал в разгроме григорьевского мятежа в мае 1919 года, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Впрочем, на ликвидации разного рода антисоветских выступлений красный командир Кулик набил руку чуть раньше. Став после полученного в 1919 году ранения начальником гарнизона города Харькова и губернским военным комиссаром, он, как впоследствии с гордостью записал в автобиографии, "непосредственно руководил подавлением меньшевистских и эсеровских восстаний в Белгороде, Сумах и Харькове". Позднее доведется Кулику бороться с антибольшевистскими повстанцами на Дону.
За заслуги в боях с Деникиным, белополяками и Врангелем начальник артиллерии прославленной 1-й Конной армии Кулик был награжден вторым орденом Красного Знамени, а к юбилею обороны Царицына - третьим.
ВЗЛЕТ 1937-го
Окончилась Гражданская война. Кулик служит начартом Северо-Кавказского военного округа, учится в военной академии. Когда в середине 1920-х годов Ворошилов стал председателем Реввоенсовета СССР и народным комиссаром по военным и морским делам, Кулик получил назначение заместителем председателя Военно-промышленного комитета Высшего совета народного хозяйства, а затем - начальником Артиллерийского управления РККА. Но в тридцатые годы карьера Кулика застопорилась. Полгода он командовал Московской Пролетарской дивизией, потом учился на Особом факультете Военной академии имени Фрунзе и почти пять лет командовал 3-м стрелковым корпусом.
Не исключено, что продвижению по службе мешало родство с "классово чуждыми элементами". Первая жена Григория Ивановича была дочерью зажиточного крестьянина. Кулику даже пришлось спасать своего тестя от раскулачивания. Получив выговор от Центральной контрольной комиссии ВКП(б) за связь с "эксплуататором", Кулик развелся с супругой. Однако его новая жена Кира Ивановна еще больше испортила анкету красного командира. Ее отец - граф Симонич - являлся предводителем дворянства и служил в царской контрразведке, за что и был расстрелян чекистами в 1919 году. Та же участь постигла двух братьев Киры Ивановны. Ее мать и две сестры эмигрировали из СССР, а третья сестра неоднократно арестовывалась НКВД. Старые друзья советовали Кулику порвать с такой родней, но Григорий Иванович был упрям. "Окружение Кулика Г.И. по линии бывшей его жены было явно шпионское", - сообщал, например, в ЦК ВКП(б) начальник военной контрразведки. Дело кончилось тем, что сотрудники НКВД схватили Киру Ивановну прямо на улице, увезли на Лубянку и вскоре тайно расстреляли. Григорий ничего не знал об этом, обращался лично к Берии с просьбой разыскать пропавшую жену, на что глава НКВД заверил Кулика, что ее ищет вся милиция страны и, конечно, найдет...
Любого человека с эсеровским прошлым и враждебными советской власти членами семьи в конце тридцатых годов постигла бы неизбежная расправа. Hо у Григория Кулика были сверхвсемогущие "ангелы хранители" - Сталин и Ворошилов. Они не дали его в обиду, хотя НКВД представил обширный компромат. "Т. Сталин! - писал Кулик своему главному покровителю (стиль и орфография письма оставлены без изменений). - Со второй половины 37 года я имею клеймо вредителя... Я точно знаю, что выпущенные командиры с тюрьмы принуждались органами НКВД дать на меня показания, что я вредитель. Я знаю, что меня даже хотели сделать немцем, что я не Кулик, а немец, окончил немецкую военную школу и заслан в СССР как шпион".
Итак, до середины 1930-х годов Кулик большой карьеры не сделал. Он с обидой говорил, что Тухачевский, Уборевич и другие "умники" презирали его за крестьянское происхождение и не давали продвинуться по служебной лестнице. Однако в 1937 году пришел его час. Вернувшись из Испании, где он воевал с франкистами, Кулик 23 мая был принят Сталиным и назначен начальником Главного артиллерийского управления (ГАУ) РККА. На заседании политбюро Кулик поначалу отказывался от столь высокой должности, но под давлением Сталина и Молотова согласился.
В июне 1937 года на заседании Военного совета при наркоме обороны обсуждался вопрос о "военно-фашистском заговоре" в РККА. И здесь новоиспеченный командарм 2 ранга Кулик отыгрался на своих недругах по полной программе. Вместе с тем надо справедливости ради отметить, когда речь заходила о его боевых соратниках, Григорий Иванович пытался их защитить от несправедливых наветов.
И все же основное внимание Кулик уделил иному. Он горячо доказывал, что не имел ничего общего с обвиненными в заговоре бывшими офицерами царской армии, которые его постоянно третировали, называя бездарностью, унтеришкой, фейерверкером.
Читаем стенограмму. "Кулик: - Почему-то мою фамилию упомянул в своих показаниях Ефимов (арестованный бывший начальник ГАУ. - А.П.), но вы, товарищи, знаете, что я начиная с 1918 года боролся против Троцкого под непосредственным руководством Климента Ефремовича и т. Сталина, и как Троцкий снимал Климента Ефремовича, моментально я летел...
...Я хочу сказать насчет Московского округа. Я могу руководить, а мне говорят: извините. У них любимчики есть. Я 16 лет в одной категории. Скажите, товарищи, почему меня затирали... Как выдвигали людей?.. А кто защищает здесь Уборевича, пусть скажет, какой это трус, я с ним бывал в бою, это трус. А трусы в армии командовать не могут┘ А Якир, это же такой мерзавец... я лично самым большим мерзавцем считал Гамарника. Я считал его врагом, он в глаза мне не мог смотреть. Корк - вообще дурак в военном деле".
Тут зарвавшегося "разоблачителя" поправили: "Положим, он не дурак". Но Кулик настаивает на своем: "Нет, Корк в военном деле безграмотный человек, техники не знает". Порой, не имея веских аргументов, переходит на ругань: "Командующий войсками был сволочь, заместитель по политической части сволочь, начальник штаба сволочь. Вот вам работа!"
В этом выступлении Кулик предстал перед всеми как грубый, малообразованный человек с непомерными личными амбициями. Но именно такие недалекие люди, много лет пребывавшие в тени, получили в 1937 году шанс выдвинуться.
КТО РУКОВОДИЛ ГАУ?
Кулик принадлежал именно к этой категории выдвиженцев, хотя, оказавшись в кресле руководителя Главного артиллерийского управления, решился на чрезвычайно смелый шаг. Дело в том, что аппарат Наркомата обороны сильно пострадал от "зачисток" и остро нуждался в квалифицированных специалистах. Кулик поддержал инициативу комиссара ГАУ Савченко, начальника Автобронетанкового управления Дмитрия Павлова и его помощника Павла Аллилуева (брата жены Сталина), предложивших написать письмо наркому обороны о необходимости прекращения репрессий в армии. Перепуганный Ворошилов отказался даже читать этот документ и велел авторам забрать его обратно. Кулик, Павлов, Савченко и Аллилуев переработали свое послание и направили его уже самому Сталину. Они выражали беспокойство по поводу продолжения чистки в армии, превысившей все разумные пределы, что, по их мнению, подрывало боеспособность РККА...
Аллилуев вскоре внезапно скончался, а двое других "заявителей" были репрессированы в 1941-1942 годах. Кулик - позже. Но все это было впереди, а пока...
Январь 1938 года, прием в честь депутатов Верховного совета СССР. Слово берет Сталин: "В конце концов, в войне добивает противника тот, у кого хорошая артиллерия... Нет артиллерии - нет армии, нет победы! Без хорошей артиллерии нет закрепления военных успехов. Вы вот говорите об Испании. Но там была не только авиация. Там были артиллеристы, и они страшно много интересного проделали, некоторые опыты по борьбе с артиллерией итальянцев и германцев. Кто руководил этим делом? Вот он. Он прячется, но я его должен вам выдать с головой. (Здесь Сталин показал на Григория Кулика, который сражался в Испании под псевдонимом "Генерал Купер".)
Я пью за то, чтобы наша артиллерия была первоклассной, чтобы она была лучше германской артиллерии, лучше, чем японская, чем английская артиллерия". (Шумные возгласы "Ура!")
Именно Главное артиллерийское управление, работавшее в тесном контакте с оборонной промышленностью, отвечало за своевременную разработку, испытание и поставку в армию высококачественных орудий, минометов и стрелкового оружия. Начальнику ГАУ требовались обширные инженерные знания и большие организаторские способности. Увы, Григорий Кулик такими качествами не обладал, поэтому его заместителям Савченко, Николаю Воронову и Владимиру Грендалю пришлось создать своеобразный триумвират для своевременного исправления ошибок своего шефа.
Сотрудники ГАУ скоро привыкли к новым методам руководства, главными среди которых были разнос, оскорбления, мат. Впоследствии главный маршал артиллерии Николай Воронов вспоминал: "Г.И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом своей работы он считал держать в страхе подчиненных. Любимым его изречением при постановке задач и указаний было: "Тюрьма или ордена". С утра обычно вызывал к себе множество исполнителей, очень туманно ставил задачи и, угрожающе спросив "Понятно?", приказывал покинуть кабинет. Все, получавшие задания, обычно являлись ко мне и просили разъяснений и указаний".
В январе 1939 года Кулик поднимается еще на одну ступень: его назначают заместителем наркома обороны СССР и присваивают звание командарма 1 ранга. И пусть конфузом закончился вояж Григория Ивановича на Халхин-Гол летом 1939 года, где советско-монгольская группировка под командованием Георгия Жукова вела ожесточенные бои с японскими агрессорами (в критический момент Кулик предложил Жукову отвести наши войска назад, но тот категорически отказался; Москва поддержала Жyкова, а Кулику приказали, не мешкая, возвратиться в столицу). Новый замнаркома был пока непотопляем.
Накануне войны с Финляндией, в ноябре 1939 года Кулик, начальник артиллерии РККА Воронов и начальник Политуправления РККА Лев Мехлис прибыли в Ленинградский военный округ для наблюдения за подготовкой к предстоящей кампании. Командующий ЛВО Кирилл Мерецков получил указания спланировать наступление, в ходе которого намечалось достичь полного успеха всего за 10-12 суток. Слова Воронова о том, что для проведения операции потребуется два-три месяца, вызвали язвительные насмешки его московских коллег. Чем обернулся зимний поход, хорошо известно.
На мартовском пленуме ЦК ВКП(б) Сталин указал на ряд крупных ошибок, допущенных командованием Красной армии в войне против Финляндии, и, в частности, отметил, что наша пехота оказалась плохо подготовленной к боевым действиям в зимних условиях. А это произошло потому, что в наших уставах делались всевозможные скидки на зиму, на морозы, а также потому, что руководители армии не изучают хороших традиций русской армии. Это говорилось по адресу Кулика.
Заместитель председателя Совнаркома СССР Вячеслав Малышев записал в своем дневнике: "Сталин сказал, что из армии были изъяты сухари и заменены галетами. А галеты при больших морозах становились твердыми, и их нельзя было есть. Это произошло из-за того, что военные руководители не интересовались такими вопросами, как питание армии, и добавил: "Вот настоящий граф Кутузов ходил к солдатам и смотрел, что они едят, а вот "самодельный граф" Кулик не делал этого". Общий смех раздался в ответ на это замечание Сталина. Тем не менее вскоре раскритикованному Кулику присвоили звание маршала и Героя Советского Союза.
1940 год стал высшей точкой военной и политической карьеры Григория Кулика. За его плечами - пять войн, на груди - три ордена Ленина, три ордена Красного Знамени и Золотая Звезда. Григорий Иванович, казалось, достиг всего, что можно было желать: он член ЦК ВКП(б) и заместитель наркома обороны, депутат Верховного совета СССР.
Впереди его ожидала шестая, последняя война, во время которой он не снискал никаких лавров, без малейшего успеха руководил войсками, был понижен в воинском звании до генерал-майора... Наконец, через несколько лет после Великой Отечественной он разделил участь тех, на кого возводил напраслину в 1937-м...
