0
3937
Газета История Интернет-версия

03.08.2007 00:00:00

Коалиция с двумя лидерами

Сергей Печуров

Об авторе: Сергей Леонидович Печуров - генерал-майор, доктор военных наук.

Тэги: история, крымская война, европа


Сегодня, когда буквально на глазах обостряются отношения между Россией и Западом – США, НАТО, ЕС, – уместно обратиться к событиям полуторавековой давности, а именно – к Крымской (или Восточной) войне (1853–1856). Ведь тогда против России фактически выступила единым фронтом вся Европа, хотя сражались с русскими войсками армии Великобритании, Франции, Турции и Сардинского королевства. А в результате была ликвидирована сложившаяся на континенте после Наполеоновских войн и эффективно действовавшую до той поры, говоря современным языком, система региональной безопасности – так называемая Венская система.

У КАЖДОГО – СВОЙ ИНТЕРЕС

Роль главного подстрекателя в назревавшем в Старом Свете крупнейшем за четыре десятилетия кризисе играла Великобритания, стремившаяся изолировать Россию и вытеснить ее из, как полагали в Лондоне, регионов реального и потенциального британского влияния – Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока. Восточные вопросы Париж интересовали меньше, но поскольку узурпировавшему власть во Франции и самопровозглашенному императору Наполеону III не удалось втянуть Петербург в двусторонний союз, его целью являлось прежде всего ослабление влияния Российской империи. Вдобавок племяннику Наполеона I было важно добиться реванша за разгром «Великой армии» своего прославленного дяди в 1812 году, его поражения 1813–1815 годов.

Тот же замысел давно лелеяла и Турция, неизменно терпевшая поражения во всех предыдущих многочисленных войнах с Россией. Но прежде всего Оттоманской Порте хотелось доказать, что русский царь Николай I поспешил назвать ее государство «больным человеком Европы». Впрочем, Лондоном и Парижем Турецкой империи прежде всего отводилась роль катализатора конфликта, а интересы Стамбула всегда учитывались британцами и французами в последнюю очередь.

Сардинское участие в кампании было скорее номинальным и объяснялось стремлением правителей одного из итальянских государств заручиться поддержкой Франции в региональном конфликте интересов на Апеннинах.

Со временем разные направления политики двух ведущих держав коалиции – Великобритании и Франции – неоднократно вызывали разногласия между союзниками, приводившие к серьезным издержкам практически во всех областях взаимодействия. Так, например, было при решении центрального вопроса всей войны о приоритете действий в Юго-Восточной Европе, когда французы настаивали на том, чтобы первоначально «навести порядок» на Балканах, а затем уже, если будет необходимо, нанести удар по Крыму. Лондон же был заинтересован в скорейшей высадке объединенных сил на Крымском полуострове и взятии Севастополя как символа российской военной мощи на юге.

ПЛАНЫ И СИЛЫ СТОРОН

Несмотря на то что под руководством прусских офицеров и лично будущего фельдмаршала фон Мольтке с конца 1830-х годов осуществлялось реформирование армии султана, турецкие войска к началу назревавшей войны так и не были реорганизованы и доведены до уровня европейских. И все же на первых порах британцы и французы полагали, что Османская империя какое-то время будет сама в состоянии успешно противостоять России. Однако полный разгром 30 ноября 1853 года турецкой эскадры в Синопском сражении ввел в шоковое состояние Лондон и Париж, заставил их со всей серьезностью подойти к подготовке к военным действиям против Российской империи. После недолгих дебатов был разработан первоначальный план войны, согласно которому предполагалось вести операции на севере и юге России. Помимо этого британский премьер Пальмерстон все делал для того, чтобы «непременно постараться возмутить Польшу и Литву», тем самым отвлекая наиболее подготовленные соединения русских от главных ТВД.

Тем временем в середине апреля 1854 года в Париже вновь собрался военный совет двух европейских держав-союзниц, видоизменивший план боевых действий на юге, в соответствии с которым предполагалось объединенный британо-французский экспедиционный корпус численностью в 100 тыс. человек высадить в районе Константинополя и оттуда уже сухим путем наступать на Балканы.

Командующими британской и французской частями коалиционных сил на южном театре войны были назначены соответственно генерал лорд Раглан и маршал Сент-Арно, которые отнюдь не питали дружеских чувств по отношению друг к другу. По тем или иным причинам в ходе войны Лондон и Париж неоднократно меняли своих командующих, но неизменным оставалась обоюдная, уже к тому времени ставшая традиционной почти открытая взаимная неприязнь британцев и французов. Это также явилось (помимо постоянно существовавших разногласий оперативно-стратегического характера) одной из причин того, что единый главнокомандующий военной коалиции так и не был назначен, а все вопросы приходилось решать на советах.

По численности наибольший вклад в коалиционную группировку внесли французы. Части и соединения их войск, состоявшие из имперской гвардии, линейной пехоты, включая Иностранный легион, кавалерии, артиллерии и военных инженеров-саперов, насчитывали в разные периоды военных действий от 45 до 100 тыс. человек. Британцы в коалиции первоначально были представлены более скромно – 27 тыс. офицеров и рядовых – шесть дивизий (пять пехотных и одна кавалерийская), артиллерийские и инженерно-саперные подразделения.

Численность турецкой армии, насчитывавшей в мирное время 162 тыс. человек, с началом войны возросла до 570 тысяч. Однако мало того, что эта огромная по тем временам масса людей была плохо подготовлена к боям, – значительную ее часть составляли выходцы из подконтрольных Порте североафриканских (арабских) и балканских (большей частью населенных славянами) провинций, отнюдь не питавших особой любви к фактическим поработителям. Кроме того, в османскую армию были включены эскадроны польских добровольцев-кавалеристов и имевшие дурную репутацию полупартизанские формирования башибузуков, своей недисциплинированностью, склонностью к чрезмерному насилию, резне и грабежам доставлявших массу проблем для своего же командования.

Сардинская армия насчитывала в мирное время около 45 тыс. человек. Но из них в экспедиционную группу вооруженных сил союзников было отправлено всего 15 тыс. солдат.

Помимо «официальных членов» в антироссийскую военную коалицию вошли и «неофициальные»: так называемые германский, швейцарский и итальянский легионы. Причем непосредственное, но мало заметное участие в боях (в том числе в Крыму) приняли германская и швейцарская бригады – соответственно 4250 и 2200 военнослужащих.

Этой многонациональной армии противостояли русские войска общей численностью около 450 тыс. человек: на Дунае – около 80 тысяч, на берегах Балтийского моря – 112 тысяч, в Царстве Польском и западных губерниях – 146 тысяч, на Кавказе – 78 тысяч. Севастополь первоначально имел гарнизон из 18 тыс. солдат и матросов. Кроме того, на Крымском полуострове находилась 35-тысячная группировка.

Вообще же в начале войны союзниками главная ставка делалась на мощь британского и французского флотов. Военные историки в этом отношении особо выделяют «громадную силу» британского ВМФ. После Синопского боя Лондон проявил кипучую деятельность, чтобы успеть к весне 1854 года мобилизовать все пригодные для экспедиции корабли. Британская эскадра Средиземного моря состояла из 24 паровых и 13 парусных судов с 1329 орудиями. В соединения британской эскадры Балтийского моря входили 33 паровых и 11 парусных судов.

Что касается французского флота, то к маю 1854 года он состоял из двух действующих эскадр – Балтийской и Средиземноморской. В первую включили 12 паровых и 17 парусных судов с 1196 орудиями на борту. Во вторую – 38 крупных и мелких паровых и 12 парусных судов с более чем 1600 орудиями на борту. Главным недостатком обоих ВМФ был существенный некомплект экипажей, для устранения которого пришлось даже перевести на корабли офицеров и солдат из артиллерии сухопутных войск.

Российский флот в целом по всем параметрам значительно уступал противнику. Так, в Севастополе были блокированы 26 русских кораблей, среди которых только шесть отвечали последним на тот момент требованиям технического прогресса. Балтийский же флот состоял из 54 кораблей, из которых только 11 были паровыми.

ПОСЛЕДСТВИЯ НЕПРИЯТНЫХ СЮРПРИЗОВ

Однако подготовка союзников к войне с Россией, по оценке как отечественных, так и западных специалистов того времени, оставляла желать лучшего. Примечательно, что не только в Петербурге полагали, что война приобретет скоротечный характер и не достигнет тех масштабов, в которые она все-таки вылилась. Британцы и французы также не подготовили заранее запасов и складов. В начале кампании союзники, не располагая опытом экспедиционных крупномасштабных войн, не имели понятия ни о перебросках, ни о способах снабжения (в этих условиях) значительных масс войск предметами продовольствия и фуража, что опровергает выдвигаемый многими историками тезис о почти образцовом, «не в пример отечественному», всестороннем обеспечении британских и французских соединений и частей на удаленных от метрополий ТВД, имевшем место уже в середине XIX века. В результате всего этого война принесла немало неприятных сюрпризов, в том числе и западным союзникам.

Лондон и Париж, решившись на беспрецедентную по тому времени военную кампанию, сосредоточились, главным образом, на «болевой точке» Российской империи – Крыме – и главной и единственной военно-морской базе на юге России – Севастополе. При этом основным элементом данной кампании, не без ожесточенных дебатов в Лондоне и Париже, была избрана десантная операция, которая опровергла существовавшие убеждения о нереальности подобного рода предприятий в таких размерах.

Большинство военных специалистов того времени было уверено, что из-за малой вместимости военных судов, затруднений, встречаемых при перевозке морем лошадей, неизбежных в морском плавании случайностей, просто физически невозможно перевезти морем за один раз более 30–40 тыс. человек с необходимыми запасами. С изобретением пароходов и винтовых судов большая часть этих проблем была снята, и Крымская десантная экспедиция послужила убедительным тому доказательством. Всего для переброски британо-французского экспедиционного корпуса в регион Балканы–Крым потребовалось огромное количество плавсредств – более 600 транспортных судов.

Здесь, однако, нельзя не отметить тот факт, что всего этого могло и не случиться, если бы император Николай I настоял на реализации разработанного под его же руководством первоначального, упреждающего союзников, удара, предусматривавшего десантирование на берега Босфора 32–40 тыс. русских солдат и возможную оккупацию Константинополя, а пошел на поводу у своего наставника с юношеских лет «отца-командира» генерал-фельдмаршала Ивана Паскевича, настоятельно рекомендовавшего ограничить зону действия российских войск Северными Балканами и Кавказом, что якобы в случае успеха должно было побудить союзников пойти на примирение с Петербургом.

Весьма примечательно, что еще в самом начале войны, изыскивая наиболее оптимальный путь быстрого сокрушения Российской империи, союзники анализировали вариант действий на Балтике, предполагавший не только разрушение узловых пунктов возможного сопротивления русских (Кронштадт, Свеаборг и др.) с моря, но и высадку крупных десантов на побережье. Однако без содействия Швеции, понимали и в Лондоне, и в Париже, это сделать было невозможно. Стокгольм же, не купившись на обещания передать ему в случае победы ряд российских территорий, отказался выступить против России. Тогда и было принято решение проводить операцию в Крыму.

Вместе с тем на Балтийском театре союзники также намеревались нанести серьезное поражение России, что должно было значительно повысить их военный и политический авторитет в глазах всей Европы. Однако этого не случилось. Крупные базы-крепости (типа Кронштадта) оказались британцам и французам «не по зубам», а обстрелы побережья, высадка небольших десантов и пленение русских торговых судов не могли повлиять на ход войны в целом.

Даже захват принадлежавших России Аландских островов не внес сколько-нибудь существенного вклада в расстановку сил. Более того, неудачи объединенной союзнической эскадры, зачастую являвшиеся следствием рассогласованности действий командований обеих ее частей, не способствовали устранению взаимной неприязни двух главных союзников по коалиции. Единственное, чего добились британцы и французы, так это отвлечения качественно лучших сил российской армии (гвардия) для обороны западной границы и прибалтийских берегов, вместо того чтобы направить их в Крым.

В Крыму же развитие обстановки не вызывало в Петербурге оптимизма.

Несмотря на срывы графиков прибытия британо-французско-турецкого десанта, путаницу и просчеты при решении вопросов погрузки-выгрузки, в начале сентября 1854 года все же началась высадка неприятельских войск южнее Евпатории. Примечательно, что и в данном случае не обошлось без острых споров между союзниками относительно места десантирования и плана последующих действий. Французский командующий Сент-Арно, уставший, по его признанию, от бесконечных препирательств, был вынужден оставить выбор за своим британским коллегой Рагланом. Причем специалисты отмечали, что, если бы не ошибки российского военного руководства относительно определения сроков десантирования и в случае принятия элементарных мер по противодействию ему, данную союзническую операцию можно было бы предотвратить еще в самом ее начале. А так она прошла в почти идеальных условиях.

Перевозка непосредственно в Крым французских войск со всеми находившимися при них запасами и обозами потребовала 172 морских судов разной величины, британских – до полутораста паровых и парусных транспортов. Турецкая дивизия была посажена на девять судов.

После завершения выгрузки обнаружилась неподготовленность британских и турецких соединений к непростой экспедиции. Французы, мягко говоря, были удивлены беспечностью своих коллег и предприняли экстренные меры к устранению вскрывшихся крупных просчетов в снабжении войск союзников всем необходимым и даже взяли на себя полное обеспечение продовольствием турецкого соединения. Нерасторопность британских интендантов тут же дала о себе знать в виде распространившейся среди военнослужащих коалиции холеры и других повальных болезней.

Тем не менее в первом же боестолкновении на реке Альма, имевшем место через неделю после высадки, при продвижении на юг полуострова, союзники нанесли тяжелое поражение русским войскам под руководством князя Меншикова. В этом сражении и в последующих боях проявился более высокий уровень технического оснащения западноевропейских армий. В частности, нарезное стрелковое оружие позволяло британцам и французам наносить существенный урон противнику, не входя с ним в непосредственный контакт и избегая штыкового боя, которым как раз и славились русские солдаты со времен Суворова.

ЗАТЯНУВШАЯСЯ КАМПАНИЯ И ЕЕ ИТОГИ

В принципе было очевидно: союзникам нужно как можно быстрее захватить Севастополь, что, согласно расчетам Лондона и Парижа, должно было положить конец войне. В Петербурге, между тем, хотя и осознавали ключевое значение этого города-базы как символа сопротивления врагам, но затягивали с совершенствованием его оборонительных сооружений.

Местные крымские татары, настроенные антироссийски, невольно оказали «медвежью услугу» своим новым покровителям-союзникам, дезориентировав их относительно якобы прочных северных укреплений Севастополя, которые в действительности только начали возводиться. Коалиционные войска обошли город с юга, но с ходу взять его не смогли. Началась героическая 349-дневная Севастопольская оборона.

Параллельно с массированными обстрелами города (всего за время осады было осуществлено шесть серий многодневных бомбардировок) имело место постепенное наращивание группировки войск союзников и доведение ее до 120 тыс. человек, главным образом британцев и французов. Правда, пользуясь отсутствием замкнутой линии осады Севастополя, русские также усилили его гарнизон до порядка 40 тыс. человек, а общую группировку в Крыму – до 90 тыс. человек.

Основную роль при осаде играли французские войска, лучше подготовленные и выученные, нежели британские коллеги и, разумеется, турецкие. Именно захват французами Малахова кургана, вынуждены были позднее признать британцы, фактически и предрешил судьбу города. Турецким же и сардинским войскам под Севастополем отводилась явно второстепенная роль. В конце концов было даже решено перебросить турецкие части из Крыма на Кавказ, чтобы переломить там неблагоприятно складывавшуюся для Османской империи ситуацию.

Затянувшаяся осада и связанные с ней многочисленные жертвы вызывали озабоченность как в Лондоне, так и в Париже, поскольку явно не способствовали популярности правящих кругов обеих стран. Кажущаяся безысходность тупикового положения в Крыму привела к росту пораженческих настроений среди союзников и даже – поначалу – к массовому переходу их к русским. И только ряд кардинальных мер, предпринятых в обеих западноевропейских столицах с целью резкого изменения ситуации в пользу коалиции, в том числе и частичная смена руководства союзных экспедиционных сил, способствовал активизации деятельности французских и британских войск, переходу к ним инициативы и, в конце концов, оставлению защитниками Севастополя 28 августа (9 сентября) 1855 года почти полностью разрушенной южной стороны города. Но только через два дня неприятели решились войти в него.

Севастопольская эпопея (помимо других баталий) стоила стольких жертв и расходов с обеих сторон, что встал вопрос: не пора ли кончать войну вообще? В конце 1855 года боевые действия повсеместно прекратились. К этому времени потери были действительно грандиозны: Россия – свыше 522 тыс. человек, Османская империя – до 400 тысяч (русские и турецкие войска, напомню, вели активные боевые действия на Кавказском театре, на Дунае – в 1853–1854 годах), Франция – 95 тысяч, Великобритания – 22 тысячи. Россия израсходовала на войну около 800 млн. рублей.

И тем не менее, несмотря на сдачу Севастополя и контурно обозначившееся поражение в войне в целом, ситуация для России складывалась не столь катастрофично, как это предпочитают подчеркивать зарубежные и некоторые отечественные исследователи. Дело в том, что Российская империя так и не задействовала весь свой военный потенциал, включая отборные гвардейские части и соединения. Именно союзники осознали, что продолжать войну с гигантской Россией – занятие абсолютно бессмысленное. Да и в Петербурге решили воспользоваться благоприятной ситуацией на внешнеполитической арене, выразившейся в очередном обострении противоречий между лидерами коалиции – Великобританией и Францией, чтобы, с одной стороны, выторговать для себя наиболее приемлемые условия заключения мира, а с другой – всецело сконцентрироваться на внутренних, в том числе военной, реформах для устранения тех первопричин, которые и привели Россию в конце концов к формальному поражению.

Начались мирные переговоры, завершившиеся подписанием Парижского мирного договора 1856 года. Естественно, условия, на которые пришлось пойти Петербургу, не могли быть легкими: все-таки против России выступала «объединенная» Европа (в войну могли вмешаться Австрия, Пруссия и даже Швеция). Россия согласилась с запретом иметь военный флот и базы в бассейне Черного моря, укреплять Аландские острова на Балтике, с рядом незначительных территориальных уступок Турции в Бессарабии и на Кавказе.

В то же время, и это выглядело принципиальным, Россия не должна была выплачивать никаких контрибуций. Тогда как, например, Франция потребовала от своей союзницы Великобритании непомерной материальной компенсации в случае, если она будет продолжать настаивать на продолжении военных действий. Такая позиция Парижа еще более обострила британо-французские отношения.

Примечательно, что еще во время войны началось сближение Петербурга и Парижа. Мало того что русские и французские военачальники, офицеры и солдаты испытывали друг к другу уважение за стойкость и благородство в бою, так и те, и другие питали явную неприязнь к высокомерным, но «неважным воякам» – британцам, хотя последние и формально сражались в одних рядах с французами. Но наиболее существенным был тот факт, что ни Россия, ни «прозревшая» Франция не желали усиления Великобритании ни в Европе, ни в прилегающих регионах.

Однако англофобские настроения не привели французов в антибританский лагерь, в то время как отношения Великобритании и России оказались окончательно испорченными. Причем кардинального улучшения их не произошло, даже несмотря на участие в последующем обоих государств в одних и тех же военных коалициях в период двух мировых войн. Да и «неблагодарная» Австрия окончательно перешла в лагерь «недругов» России. Взаимоотношения с Турцией не претерпели никаких существенных метаморфоз, оставаясь отношениями двух исторически сформировавшихся антагонистов.

Таким образом, Крымская война, не разрешив серьезных противоречий основных игроков, стала лишь прелюдией к последующим крупным конфликтам в Европе, да и в мире в целом, в результате так называемого «урегулирования» которых до сих пор не установились вожделенные стабильность и спокойствие на международной арене.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
1047
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
1256
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1713
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1406

Другие новости