Игорь Домнин Отечественная война 1812 года... Она началась 195 лет тому назад и за шесть месяцев успешно завершилась. Важно подчеркнуть, что страна была спасена не только самоотверженностью народа и подвигом солдат, но и героизмом командного состава армии – сплоченного, умелого, опытного в боевом отношении, по-рыцарски честно исполнившего свой долг, жертвовавшего собой ради Отечества.
Вот что писал в замечательной работе «Воспитание генерала и офицера как основа побед и поражений» Николай Морозов (1909): «┘Если тогдашние вожди и не отличались особенными талантами, особой глубиной творчества, то нельзя не преклониться перед их высокими нравственными качествами: удивительным пониманием своего долга, благородным и неустрашимым духом, перед их горячим желанием победы, заставляющим молчать все личные чувства, перед их непреклонной волей, близостью и глубоким знанием своих подчиненных, уверенностью в своих войсках. И если каждый из этих генералов в отдельности и думать не может равняться с Наполеоном, то общая их совокупность грозна даже гению».
Из 550 русских генералов – участников боевых действий против Наполеона в 1812–1815 годах только 133 учились в корпусах и университетах, но всем им были присущи рыцарская храбрость и благородство, культ чести и долга, общая и военная культурность. 483 из них получили в награду ордена Святого Георгия различных степеней. Кстати заметим, что за всю историю русской армии только четыре человека стали полными георгиевскими кавалерами (имели все степени этого ордена): генерал-фельдмаршалы Михаил Кутузов, Михаил Барклай де Толли, Иван Паскевич и Иван Дибич. И не случайно все они прошли горнило «священной памяти двенадцатого года».
БЛЕСТЯЩАЯ ПЛЕЯДА
Среди звездных имен русских военачальников той поры ярче всех блистает имя светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова Смоленского. Один из талантливейших русских полководцев, он отличился во всех войнах своего времени, в том числе при осаде и штурме Измаила в 1790 году. И никогда – ни в боях, ни в болезнях, ни в опалах – не терял присутствия духа и мужества. Сберег армию, пожертвовав частью сил, во время Аустерлицкого сражения. Вообще стремился действовать не числом, а уменьем, искусством, хитростью. Много раз находился на волосок от смерти, трижды был тяжело ранен в голову.
Духовная сила Кутузова, его опытность, мудрость, воинское искусство с особой силой проявились накануне и во время Отечественной войны. В марте 1811 года он был назначен главнокомандующим Дунайской армии, до этого на протяжении трех лет не очень эффективно действовавшей против превосходящих сил турок. «Малыми способами», непрямой стратегией, «ничего не отдавая на произвол судьбы», Кутузов спровоцировал противника на наступление, заставил переправиться на левый берег Дуная. Затем окружил его и принудил – безо всяких генеральных сражений – к капитуляции. В результате своевременно заключенного мира Россия смогла избежать опасной войны на два фронта.
Те же блистательные качества полководец проявил как главнокомандующий (с 17 августа 1812 года) в борьбе с Наполеоном. Кутузов не позволил ему разгромить российские войска, поднял их дух Бородинским сражением, в ходе которого, по меткому выражению Александра Геруа, «французская армия разбилась о русскую». Отдав противнику Москву, возбудив в нем краткую иллюзию победы, обрек его на стратегическое поражение. Искусно комбинируя силы и средства, действуя, по сути, «партизанским способом» (методами «малой войны»), вынудил неприятеля бежать из России по самому невыгодному пути – разоренной старой Смоленской дороге.
При управлении войсками отличился в 1812 году и князь Михаил Богданович Барклай де Толли. «Высоким ликом» этого полководца недаром восхищался Пушкин. Как и Кутузов, Барклай де Толли с последней четверти ХVIII века участвовал во всех войнах России. 18 января 1810 года этот боевой офицер, обладавший не только полководческим, но и административным даром, принял пост военного министра. Благодаря именно его реформаторской деятельности страна сумела подготовиться к борьбе с Наполеоном.
В основу планов войны была положена идея, основанная на уклонении от решительного боя и отступлении в глубь страны. Суть ее сформулирована была Барклаем еще в 1807 году следующим образом: «Если бы мне пришлось действовать против Наполеона, я вел бы отступательную борьбу, увлек бы грозную французскую армию в сердце России, даже на Москву, истощил бы и расстроил ее и, наконец, воспользовавшись суровым климатом, заставил бы Наполеона на берегах Волги найти вторую Полтаву». Став во главе военного ведомства, он тут же подготовил соответствующую записку («О защите западных пределов России»), которую Александр I утвердил в качестве стратегической программы подготовки России к войне с Францией. (Не вина Барклая, что император в это же время неофициально одобрил и план генерал-лейтенанта Карла Фуля, предполагавший сдерживание противника двумя разделенными армиями – с фронта и флангов.)
При новом военном министре численность армии значительно увеличилась. Была введена корпусная система. Появились пехотные дивизии. Больше внимания стало уделяться разведке, в том числе и стратегической. Войска начали активнее обучаться меткой стрельбе, находчивости, внезапным нападениям, маневрированию и действиям на пересеченной местности. Все это пригодилось с началом войны, в которой Барклай (не слагая министерского звания) лично командовал 1-й Западной армией. Ему пришлось бороться при этом не только с неприятелем, но и с противниками своего отступательного плана, которые после Смоленского сражения открыто обвинили Михаила Богдановича в нерешительности, трусости и даже измене. Чтобы опровергнуть это немыслимое посягательство на честь русского офицера, Барклай в Бородинском сражении, при руководстве действиями своей 1-й армии, с небывалой энергией и храбростью в буквальном смысле искал смерти┘ И несмотря на несправедливые упреки продолжал упорно высказываться за оставление Москвы, считая что время наступательных действий еще не пришло┘
Навечно остался в памяти потомков любимец Суворова генерал от инфантерии князь Петр Иванович Багратион – «этот Ахилл наполеоновских войн». Славная боевая деятельность выдающегося и изумительно храброго военачальника, не получившего, впрочем, почти никакого образования, насчитывает 20 кампаний, 150 сражений, боев и стычек. Среди них: Итальянский поход (в том числе и переход через Альпы) 1799 года; подвиг под Шенграбеном 4 ноября 1805 года, когда Багратиону удалось с шестью тысячами солдат сдержать натиск 30 тыс. французов и тем самым обеспечить отход (спасение) русской армии; сражения при Прейсиш-Эйлау, Гутштадте, Фридланде; переход по льду Ботнического залива и занятие Аландских островов во время Русско-шведской войны 1808–1809 годов; нанесение поражения туркам под Рассеватом (награжден орденом Святого Андрея Первозванного)┘
Командуя в 1812 году 2-й Западной армией, Багратион совершил с ней марш-маневр от Волковыска до Смоленска для соединения с 1-й Западной армией Барклая де Толли. При этом успешно выдержал арьергардные бои под Миром, Романовом, под Салтановкой. Его армия отразила все атаки неприятеля в сражении под Смоленском, сдачу которого противнику он считал ошибкой. После этого решительный Багратион всячески противился отступательной стратегии Барклая де Толли и Кутузова. В Бородинском сражении командовал левым крылом российской армии, был ранен в левую ногу осколком ядра и через две недели умер от гангрены.
Петр Христианович Витгенштейн – еще один герой 1812 года. Высшими образцами полководчества не выделялся. Но и он вступил в Отечественную войну, будучи уже генерал-лейтенантом, опытным в боевом отношении (воевал с французами, турками, шведами), храбрым и решительным кавалерийским военачальником. Командуя корпусом, успешно прикрывал Петербургское направление. За победу над войсками маршала Виктора под Чашниками произведен в чин генерала от кавалерии. После смерти Кутузова занял пост главнокомандующего, но должность эта оказалась ему не по плечу, и он сам после неудач российской армии под Лютценом попросил императора заменить его Барклаем. Продолжал боевую деятельность вплоть до полного разгрома Наполеона. Впоследствии получил чин генерал-фельдмаршала, титул светлейшего князя. Даже в условиях муштры и плац-парадов Витгенштейн, «известный своими рыцарскими свойствами и предприимчивый на все полезное» (Алексей Ермолов) стремился утверждать в офицерской среде достойные товарищеские отношения, правила чести.
СУВОРОВСКИЙ ДУХ
В этой связи уместно напомнить, что российская армия начала Отечественную войну с «Наставления господам пехотным офицерам в день сражения» (разослано в войска в конце июня 1812 года). В нем излагались не только правила действия подразделений на поле боя, но и указания командирам по нравственному воспитанию военнослужащих. Офицер должен был поддерживать высокий воинский дух подчиненных, не допускать проявлений трусости и непослушания, отмечать особо отличившихся нижних чинов и представлять их к производству в офицерский чин, заботиться о здоровье и питании солдат, беседовать с ними, напоминать им о священном долге «драться до последней капли крови за веру, за государя и за Отечество». Ему предписывалось добиваться уважения и доверия солдат, поступать по справедливости, являть собой пример неустрашимости, так как «упорство и неустрашимость больше выиграли сражений, нежели все таланты и все искусство».
Этот уникальный документ представлял собой переработанное издание «Наставления господам офицерам Нарвского пехотного полка», составленного в 1810 году генерал-майором Михаилом Семеновичем Воронцовым – боевым офицером, участником Отечественной войны, георгиевским кавалером. С 1815 по 1818 год он возглавлял русский оккупационный корпус во Франции. Затем был генерал-губернатором, воевал с турками, командовал войсками на Кавказе. В конце жизни получил титул светлейшего князя и был пожалован в генерал-фельдмаршалы.
Особой популярностью в России и большим авторитетом в войсках пользовался Алексей Петрович Ермолов – выдающийся боевой офицер, герой всех наших войн с Наполеоном, «проконсул» Кавказа. Смелость, решительность, полководческий дар и государственный ум Ермолова особенно проявились в Отечественной войне 1812 года, последующих сражениях с наполеоновской армией. В это грозное время независимому в своих суждениях артиллерийскому генерал-майору доверено было быть начальником главного штаба армий, возглавлять артиллерию всех действующих армий, командовать Гвардейским корпусом. Но и при этих высоких должностях Ермолов постоянно стремился к непосредственному участию в боевых делах. Отражением заслуг были полученные им высшие награды России и иностранных государств, в том числе орден Святого Георгия 2-го класса.
Ермолов чрезвычайно высоко ценил значение товарищеских отношений, духа войск. Вот как, будучи начальником главного штаба 1-й Западной армии, описывает он в своих «Записках» момент соединения двух русских армий под Смоленском: «Радость обеих армий была единственным между ними сходством. Первая армия, утомленная отступлением, начала роптать и допустила беспорядки, признаки упадка дисциплины. Частные начальники охладели к главному [Барклаю], низшие чины колебались в доверенности к нему. Вторая армия явилась совершено в другом духе! Звук неумолкающей музыки, шум не перестающих песней оживляли бодрость воинов. Исчез вид понесенных трудов, видна гордость преодоленных опасностей, готовность к превозможению новых. Начальник [Багратион] – друг подчиненных, они – сотрудники его верные.
По духу 2-й армии можно было думать, что пространство между Неманом и Днепром она не отступая оставила, но прошла торжествуя! Какие другие ополчения могут уподобиться вам, несравненные русские воины? Верность ваша не приобретается мерою золота, допущением беспорядков, терпимостию своевольств. Не страшит вас строгая подчиненность, и воля государя творит вас героями! Когда пред рядами вашими станет подобный Суворову, чтобы изумилась вселенная!»
Суворовский дух вообще был присущ героям этой суровой годины. Некоторые из них даже прошли школу великого полководца. Все они были «отечественниками», трудились и служили в интересах общей пользы. Ничего не желали себе, «кроме команды и неприятеля». Воевали храбро, решительно, наступательно. Проявляли инициативу, самостоятельность и предприимчивость. Не боялись рисковать и брать на себя ответственность. Берегли людей.
Всеми этими качествами в особой степени обладали командиры армейских партизанских отрядов, «тревожащих неприятеля с тылу» налетами, поисками и рейдами. Уже с самого начала войны на коммуникациях противника «лихо и смело» действовали «летучие отряды» и партизанские партии генералов Карла Кнорринга, Николая Иловайского, Василия Орлова-Денисова, Ивана Дорохова, полковников Марка Родионова, Александра Чернышева, Ивана Вадбольского, Александра Бенкендорфа, Николая Кудашева, подполковника Дениса Давыдова, майора Виктора Пренделя, капитанов Александра Фигнера, Александра Сеславина и др. Благодаря целенаправленно и своевременно созданной системе малой, партизанской войны противник как бы находился в постоянном сплошном окружении, ежечасно ожидал нападения, изнурялся, терял боевой дух и т.д.
Важно подчеркнуть, что развертывание широкомасштабной партизанской войны (армейскими отрядами при поддержке ополчения и народных масс) предполагалось заранее и рассматривалось в качестве одного из основных способов противодействия такому сильному противнику, как Наполеон. В начале 1812 года подполковник Петр Чуйкевич подготовил для военного министра записку «Патриотические мысли или политические и военные рассуждения о предстоящей войне между Россией и Францией и предложение средств воздвигнуть в Германии инсурекцию посредством вооруженной экспедиции». В ней отмечалось: «┘Россия в готовящейся борьбе сей должна возлагать всю свою надежду на собственные свои силы и прибегнуть к средствам необыкновенным┘ Надобно вести против Наполеона такую войну, к которой он еще не привык, и успехи свои основывать на свойственной ему нетерпеливости от продолжающейся войны, которая вовлечет его в ошибки, коими должно без упущения времени воспользоваться, и тогда оборонительную войну переменить в наступательную. Уклонение от генеральных сражений; партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии; недопущения до фуражировки и решительность в продолжение войны, – суть меры, для Наполеона новые, для французов утомительные и союзникам их нестерпимые┘ Беспрестанно развлекать внимание неприятеля, посылая сильные партии иррегулярных войск, беспокоить его денно и нощно, в чем мы имеем неоспоримое и важное преимущество┘ Иметь несколько отделенных летучих отрядов из легких войск по одной или две тысячи человек, которые должны поручены быть в команду отважнейшим офицерам из регулярных войск. Дело их есть прерывать беспрестанно неприятельскую операционную линию и действовать на флангах и в тылу неприятеля истреблением того, что будет им по силе и возможности┘»
Стратегически мыслящий офицер предлагал возможным еще в период отступления русской армии послать в Северную Германию 6–8 донских казачьих полков во главе с предприимчивыми генералами, чтобы вызвать там «революцию и вооруженное восстание». Во всяком случае, это был смелый план, который мог быть выработан только в среде храброго, инициативного и крепкого духом офицерства, не сомневающегося в конечной победе над Великой армией Наполеона.
ЗАВЕТЫ ДЕНИСА ДАВЫДОВА
К памятной дате издан очередной (22-й по счету) выпуск «Российского военного сборника» под названием «Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей». Как и предыдущие выпуски – это совместный проект Военного университета, Библиотеки-фонда «Русское Зарубежье» и издательства «Русский путь».
Центральное место в книге отведено необычной личности, богатырской натуре основоположника теории русского войскового партизанства генерал-лейтенанта Дениса Васильевича Давыдова. Излагаются вехи биографии, жизненная позиция боевого офицера и яркого военачальника, представлено творчество «поэта-партизана», героя Отечественной войны 1812 года и других военных кампаний России, друга и соратника Пушкина. Публикуются его «Партизанская война», «Опыт теории партизанского действия», «Партизанский дневник 1812 года», «Занятие Дрездена в 1813 году», другие статьи, а также письма.
Размер газетной полосы не дает возможности рассказать обо всем многогранном творчестве этого уникального человека, но ряд его заветных мыслей хотелось бы обозначить.
Всем творчеством и боевой жизнью (сражался в восьми войнах, не считая малых кампаний) Денис Васильевич завещал потомкам гордиться именем русского, «быть истинно полезным Отечеству». Он настолько любил военное дело, что считал себя не поэтом, а воином, верным слугой и надежным защитником России. Боевому офицеру не по душе были плац-парадные порядки, которые установились в армии после 1814 года. Он протестовал против них единственно возможным (не считая критического слова) для честного защитника Отечества способом: отставкой. Но и тогда не оставался без дел: осмысливал боевой опыт, участвовал в научной полемике (в том числе и с Наполеоном), боролся с клеветниками России. При этом писал, «для русских, а не для иноземцев», для тех русских, «кои читают, а не маршируют».
Однако пребывание в мире и спокойствии тяготило славного бойца. «Мне жить невозможно в отставке┘ влечет меня туда, где дерутся». И как только начинались очередные военные действия – с Персией, Турцией, Польшей – он вновь «просился на службу».
Удел нашей страны, полагал Давыдов, – оставаться военной державой, быть в постоянной боевой форме: «Это жребий России, сего огромного и неустрашимого бойца, который в шлафроке и заврется, и разжиреет, и обрюзгнет, а в доспехах умрет молодцом».
Как показал 1812 год, вопрос о том, быть или не быть России, во многом зависит от состояния и верного развития ее вооруженной силы. Давыдов выступал за возрождение в русской военной системе петровско-екатерининских начал, суворовского наступательного духа, самобытного военного искусства, того серьезного отношения к армии, которое свойственно было нашим великим полководцам и государственным деятелям. Как, например, Суворову, который «разумел войско оружием, а не игрушкой, и потому требовал, чтобы каждый род войск подчинял все второстепенно касающееся до боевого дела, – как, например, свою красивость и стройность – той цели, для которой он создан┘ Он положил руку на сердце русского солдата┘ Он удесятерил пользу, приносимую повиновением, сочетав его в душе нашего солдата с чувством воинской гордости и уверенности в превосходстве его над всеми солдатами в мире, – чувством, которого следствию нет предела».
По мнению Давыдова, «прибыльная» наша военная сила должна быть не только духовно крепкой и боевой, но и соответствовать источникам силы, обычаям, нравам и склонностям народным. Она должна «совокупно обладать» войсками европейского и азиатского типов, чтобы первыми «сражаться в полном смысле этого слова», а последними (казачьими, иррегулярными, легкими войсками) «отнимать у неприятеля способы к пропитанию и к бою». В этой связи для России с ее оборонительной политикой, широтой и глубиной пространств чрезвычайно выгодным инструментом должна являться (что доказали события 1812 года) «искусно управляемая партизанская война», проводимая в широком размере и организуемая офицерами регулярной армии. («Для нас, русских, партизанская война всегда будет крайне необходима и полезна».) И этот эффективный и малозатратный род действия («ураган, направленный в тыл неприятельской армии») следует постоянно совершенствовать.
Судьба России вызывала у Давыдова тревогу. Он не мог смириться с тем, что уже при его жизни в армии стали исчезать героические личности, понижаться боевое качество и нравственность. Командные должности все больше занимали «любители изящной ремешковой службы», в которых стремление к образованию убито и для которых «военное ремесло заключается лишь в несносно-педантическом, убивающем всякую умственную деятельность, парадировании»; доблестное русское войско усилиями Павла I, Александра I и Николая I низвелось до уровня «сборища истуканов и кукол, двигающихся по средству одной пружины, называемой страхом начальства». Все это гибельно для Отечества. Денис Васильевич писал: «Налагать оковы на даровитые личности и тем затруднять им возможность выдвинуться из среды невежественной посредственности – это верх бессмыслия. Таким образом можно достигнуть лишь следующего: бездарные невежды, отличающиеся самым узким пониманием дела, окончательно изгонят отовсюду способных людей, которые, убитые бессмысленными требованиями, не будут иметь возможности развиться для самостоятельного действия...
...Мне, уже состарившемуся в старых, но несравненно более светлых понятиях, не удастся видеть эпоху возрождения России. Горе ей, если к тому времени, когда деятельность умных и сведущих людей будет ей наиболее необходима, наше правительство будет окружено лишь толпой неспособных и упорных в своем невежестве людей. Усилия этих лиц не допустить до него справедливых требований века могут ввергнуть государство в ряд страшных зол».
Так и получилось. Даровитые люди, героические личности и вожди суворовского, давыдовского типа постепенно исчезали из военного сословия, прежде в годины испытаний спасавшего Россию...
...«Эпоха возрождения России», о которой мечтал Денис Васильевич Давыдов, никогда не наступит, если мы по-прежнему не будем учиться у нашей великой истории, не будем изучать заветы и советы лучших военных вождей и умов, прислушиваться к ним, брать с них пример.
