Александр Уткин
Генсек был смертельно болен, но виду не подавал.
Фото из архива редакции
«Остается только гадать, – написали советологи В.Соловьев и Е.Клепикова, – как сложилась бы судьба России и мира, если бы Андропову было отпущено не 15 месяцев, а в два-три раза больше – по крайней мере несколько лет – на посту официального руководителя империи».
Умер Андропов в феврале 1984 года, и кто знает, помнили бы о нем сегодня, шли бы нескончаемые споры по поводу его личности, не стань он фактически на излете своей жизни во главе второй тогда сверхдержавы на планете. Однако до тех 15 заключительных месяцев были 15 лет на посту руководителя одной из мощнейших спецслужб мира. Но еще раньше будущий хозяин Лубянки сыграл важную роль в подавлении антикоммунистического восстания в Венгрии.
ВЕНГЕРСКАЯ ДРАМА
В 1956 году Юрий Андропов был послом СССР в Венгрии. Вот что написал о том времени Владимир Крючков (в 1950-е годы – пресс-атташе советской дипмиссии в Будапеште, а впоследствии один из преемников Андропова на посту председателя КГБ) в своей книге «Личное дело»: «Советское посольство работало в те дни в крайне напряженном ритме. Необходимо было давать подробную информацию в Москву, продолжать работать с местными властями, решать массу сложных вопросов, возникавших в той ситуации буквально ежеминутно┘ Вспоминаю бессонные ночи, выходы для сбора информации на обезлюдевшие улицы, тайные встречи с венгерскими товарищами, порой при весьма небезопасных обстоятельствах. Мы помогали найти убежище тем, кому угрожала расправа, находили возможность для контактов с дипломатами из посольств других социалистических стран».
Надо полагать, не только Владимир Александрович совершал вылазки за пределы дипломатического представительства СССР и не один он приносил важные сведения о всем происходящем своему шефу Андропову. Причем следует учесть, что в венгерской столице уже пролилась кровь советских военнослужащих, посольство СССР находилось в фактической осаде, и никто не гарантировал его от штурма разгоряченных успехом и жаждой мести повстанцев, зачастую вешавших захваченных венгерских коммунистов и сотрудников госбезопасности на фонарных столбах. В таких условиях Андропов проявил незаурядное мужество и хладнокровие, не выпускал, что называется, вожжи из рук, держа ситуацию в дипмиссии под контролем.
И вновь слово Владимиру Крючкову: «24 октября 1956 года в Будапешт должен был прилететь А.И.Микоян с группой товарищей. Встречать его на военный аэродром выехал Андропов вместе с военным атташе. На окраине столицы они попали в засаду, были обстреляны, при этом их пробитая пулями автомашина, угодившая к тому же в завал из деревьев, полностью вышла из строя. Пассажирам пришлось глубокой ночью более двух часов пешком добираться до своего посольства.
А на улицах Будапешта было неспокойно, бродили толпы возбужденных и вооруженных людей: Андропов шел твердой походкой и неторопливым шагом. Не раз на них обращали внимание, несколько раз пытались остановить, но каким-то чудом все обошлось благополучно. Сопровождавшие Андропова лица с восхищением рассказывали о его выдержке и самообладании. Сам же Юрий Владимирович признался потом, что это происшествие стоило ему огромного нервного напряжения».
Сегодня доподлинно известно, что депеши Андропова в немалой степени повлияли на решение Кремля бросить войска Советской армии на усмирение венгерских мятежников. Поспособствовал посол СССР и созданию параллельного венгерского правительства Яноша Кадара, которое и обратилось к Москве с просьбой об оказании «братской интернациональной помощи». Пришлось ему, однако, иногда заниматься и такой «мелочовкой». К примеру, прибыл в советское посольство начальник будапештской полиции и сподвижник премьер-министра Имре Надя (он объявил себя сторонником восставших, потребовал вывода из Венгрии советских частей) полковник Копачи. Еще бы, ведь «Андропов производил впечатление сторонника реформ» и пообещал Копaчи ввести его в правительство Кадара. Но советская бронемашина доставила незадачливого полковника прямо в тюрьму, где он просидит 7 лет. А затем до конца жизни будет вспоминать, как, провожая его, Андропов улыбался и приветливо махал рукой┘
Все близко знавшие Юрия Владимировича люди согласны в одном: венгерские события крепко запали в его сознание, привели к немаловажным выводам. Один из них, несомненно, был таким: там, где зашатался социалистический строй, требуется немедленное вмешательство. Пусть даже силовое. Иначе – неизбежная физическая расправа со сторонниками коммунизма и СССР, развал Варшавского договора, а дальше┘ Вот почему Андропов высказался за вторжение войск СССР и его союзников в Чехословакию в августе 1968 года. Да и в случае с Афганистаном, видимо, это тоже имело значение.
ГЛАВНЫЙ ЧЕКИСТ СТРАНЫ
Причины, по которым Леонид Брежнев решил назначить Андропова председателем КГБ вместо снятого с этого поста Владимира Семичастного, ныне почти всеми историками и мемуаристами называются практически одни и те же: во-первых, твердость и непреклонность в борьбе с крамолой Андропов проявил на деле; во-вторых, к кандидату на кресло главного чекиста СССР с подозрением относился главный идеолог КПСС Михаил Суслов, которому не нравились «вольнодумцы» из окружения Юрия Владимировича (вроде Георгия Арбатова, Федора Бурлацкого, Александра Бовина и других) и подозревавшему вдобавок более молодого соратника в намерении занять его место второго человека в партии; в-третьих, Андропов здорово не ладил с предсовмина Алексеем Косыгиным – с ним они не только расходились в подходах к реформам народного хозяйства, о чем непременно придется сказать ниже, но и просто испытывали обыкновенную человеческую антипатию друг к другу. Таким образом генсек (кстати, только с виду недалекий простачок) одним выстрелом убивал двух зайцев: сажал на Лубянку умного, энергичного и как будто бы преданного ему человека и снимал напряжение в коллективе Центрального комитета на Старой площади.
Однако Леонид Ильич на всякий случай подстраховался, чтобы его выдвиженец не последовал примеру своего предшественника, обеспечившего свержение Никиты Хрущева, и в качестве замов к Андропову были назначены Семен Цвигун, работавший с Брежневым в Молдавии, и Георгий Цинев, друживший с генеральным еще с Днепропетровска. Оба они, правда, уже не первый год трудились в «органах». В отличие от второго секретаря Днепропетровского обкома партии Виктора Чебрикова, внезапного перемещенного с Украины в Москву на должность начальника Управления кадров Комитета госбезопасности (через полтора десятка лет станет председателем КГБ СССР).
Так что приглядывали за Андроповым внимательно, свидетельством чему, например, воспоминания Евгения Чазова, многолетнего начальника 4-го Главного управления Минздрава СССР, лечившего все советское руководство. Однажды Евгений Иванович заглянул к Андропову, дабы поделиться опасениями по поводу проблем со здоровьем Брежнева. Заодно поздравил Юрия Владимировича с днем рождения. По тому же поводу позвонил ему и Дмитрий Устинов. Узнав, что у «новорожденного» в гостях Чазов, решил также прибыть лично. А прибыв, начал немедленно требовать положенные по такому случаю 100 граммов и, узнав, что спиртного в кабинете у именинника нет, предложил вызвать помощника и отправить за «горючим» его. «К моему удивлению, – пишет Чазов, – вместо помощника зашел Цвигун, а затем, буквально вслед за ним, извиняясь, появился Цинев┘ было шумно, весело, но меня не покидало ощущение, что нас не хотели оставлять втроем – о чем могут говорить председатель КГБ и┘ министр обороны с профессором, осуществляющим лечение Брежнева?»
Кстати, интерес Андропова к здоровью Брежнева, конечно, определялся не только чисто человеческим любопытством, сочувствием к ближнему, заботой председателя КГБ о государстве, интересам и прочности которого недомогание лидера может нанести ущерб. Как подметил тот же Чазов, Юрий Владимирович «представлял четко, что быть могущественным Андроповым и даже вообще быть в Политбюро он может при руководстве Брежнева».
Могуществом же Андропов действительно обладал огромным. В совершенно секретном Положении о КГБ при Совете Министров СССР, утвержденном Президиумом ЦК КПСС и введенном в действие постановлением Совмина в январе 1959 года (с ним имели право ознакомиться лишь высшие руководители КГБ, документ сохранял силу вплоть до середины 1991-го), в частности, говорилось: «Комитет государственной безопасности┘ и его органы на местах являются политическими органами, осуществляющими мероприятия Центрального комитета партии и Правительства по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов, а также охране государственных границ СССР. Они призваны бдительно следить за тайными происками врагов Советской страны, разоблачать их замыслы, пресекать преступную деятельность империалистических разведок против Советского государства┘»
К концу 1980-х годов всем вышеперечисленным занимались 490 тыс. человек, включая 220 тыс. пограничников и 60 тыс. военнослужащих войск правительственной связи (плюс сотни тысяч нештатных «информаторов»). Думается, вряд ли при Андропове численность КГБ существенно отличалась от этих цифр. По данному показателю госбезопасность многократно уступала и Вооруженным силам, и Министерству внутренних дел СССР. Однако если учесть, что военная контрразведка входила в состав комитета, а его представители имелись во всех госведомствах, общественных организациях, во всех значимых учреждениях, на всех крупных промышленных предприятиях, то «вес» КГБ был куда солиднее, чем у Минобороны и МВД.
Бесспорно, к моменту перехода Андропова со Старой площади на площадь Дзержинского Комитет государственной безопасности имел за плечами не только полувековую историю, но четкую сложившуюся структуру. Однако новый председатель ввел в ее состав ряд новых подразделений. Так, было создано новое 5-е управление для борьбы с идеологическими диверсиями. В 1974 году появляется антитеррористическая группа «А», в 1981-м – группа «Вымпел», предназначенная для проведения разведывательно-диверсионных операций за пределами СССР. Эти оргмероприятия были, как и все шаги Андропова, не спонтанными, а тщательно продуманными, просчитанными, осуществлялись с заглядом в будущее. К примеру, как утверждают авторитетные свидетели, он предвидел резкий всплеск терроризма – этой «чумы» конца прошлого – начала нынешнего веков. Правоту Юрия Владимировича вскоре подтвердили два взрыва в Москве, совершенные армянскими националистами экстремистского толка, личности которых в течение достаточно непродолжительного времени удалось установить. Чекистами они были изобличены в совершении тяжкого преступления и приговорены судом к смертной казни.
Не осталось без внимания на Лубянке трудолюбие нового главного шефа. Он, по словам генерала Филиппа Бобкова, за весь период пребывания на посту председателя КГБ не имел ни одного выходного дня, «┘приезжал в Комитет и в воскресенье, работал всегда с полной нагрузкой, не считаясь с состоянием своего здоровья».
Однако профессионалы спецслужб до сих пор почти что с благоговением вспоминают Юрия Владимировича не только из-за его работоспособности.
«В разведке его ценили, – пишет бывший начальник Первого главного управления КГБ (ныне СВР) генерал Леонид Шебаршин, – и он высоко ценил разведку. Юрий Владимирович обладал даром располагать к себе людей своей безыскусной, абсолютно естественной манерой общения. Коллега разговаривал с коллегой. Его интерес к мнению собеседника был искренним, вопросы задавались по делу, по тем проблемам, которые именно в тот момент требовали выяснения. Андропов допускал возражения, не прочь был поспорить и охотно шутил».
«Он жил проблемами нелегальной разведки, – вспоминал об Андропове генерал Юрий Дроздов, – думал вместе с нами о путях ее развития. Многое, о чем он говорил, мы постарались претворить в жизнь. Он знал, сколь сложно и опасно ремесло разведки┘ Андропов внимательно следил за ходом нелегальных операций, некоторые знал в деталях. Иногда ему не терпелось узнать что-то новое, но он останавливал себя, подчиняя свои желания условиям связи и строжайшей конспирации».
Да, знать, не даром даже такой «доброжелательный» к Юрию Владимировичу историк, как небезызвестный Дмитрий Волкогонов, был вынужден признать: «Думаю, что за время пятнадцатилетнего руководства Андроповым спецслужбами они добились в области внешней разведки наивысших результатов». Что ж, прав, пожалуй, экс-политработник Вооруженных сил, поскольку его вывод подкрепляется впечатляющими доказательствами. Так, в первом при Андропове годовом отчете КГБ СССР Леониду Брежневу (1967 год) говорится, в частности, что удалось завербовать 218 иностранцев, из которых 64 имеют оперативные возможности для работы против США, удалось добыть шифры нескольких капиталистических стран, направить в ЦК и Министерство обороны более 9 тыс. разведывательных информационных материалов, в том числе образцы иностранной техники.
А вот несколько фрагментов из доклада генсеку, датированного мартом 1981-го: «Комитетом подготовлено и направлено в┘ министерства и ведомства свыше 8 тысяч информационных материалов, в том числе более 500 аналитических записок┘ Удалось решить ряд крупных задач по линии научно-технической разведки. Получены документальные материалы и образцы по важным проблемам экономики, науки, техники США, других ведущих капиталистических стран┘ По военно-промышленным вопросам реализовано около 14 тысяч материалов и 2 тысячи типов образцов┘ Продолжалось укрепление позиций нелегальной разведки┘ Сорвано 96 вербовочных подходов спецслужб и попыток склонения к измене Родине советских граждан┘»
 Бюст Юрия Андропова в Музее ФСБ. Фото из книги «Лубянка,2» |
ГОДЫ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД
Но┘ На войне как на войне. Даже если это война тайная. Здесь тоже не бывает одних лишь побед. В 1971 году работавший в Великобритании под прикрытием торгового представительства офицер ПГУ Лялин переметнулся к англичанам. «Особо важных секретов он не знал, – утверждает Владимир Крючков, – но тем не менее даже косвенные сведения, переданные им противнику, наносили нам существенный оперативный и политический ущерб». Воспользовавшись этим предательством, британское правительство выслало из своей страны 105 сотрудников совзагранучреждений. Английские спецслужбы также праздновали успех, когда им предложил свои услуги офицер ПГУ Гордиевский, немало потрудившийся на новых хозяев и благополучно вывезенный ими на брега туманного Альбиона, где он обретается по сей день. Прямо из Москвы бежал к неприятелю вместе с женой и дочкой шифровальщик майор Шеймов. В 1983 году был разоблачен завербованный французами сотрудник внешней разведки Ветров. Наконец, был пойман с поличным замначальника отделения Московского УКГБ майор Воронцов, успевший, однако, передать американцам важные секретные данные, выдать коллег по службе и людей, сотрудничавших с чекистами, раскрыть методы работы контрразведки, следившей за работниками ЦРУ в Москве.
Но все-таки достижений у возглавляемого Андроповым КГБ на разведпоприще было куда больше. Как пишет Владимир Крючков, чекистам удалось получить важнейшие документальные материалы о военно-политических планах США и НАТО, которые удостоились высочайшей оценки в Министерстве обороны СССР. Информация о космических проблемах, добытая в результате только одной операции, дала нашей экономике не менее 500 млн. долл. В сотрудничестве с разведками некоторых соцстран была не только приобретена в обход всех и всяческих запретов необходимая документация по производству изделий электроники, но и закуплены отдельные технологические линии.
Занимался, конечно, комитет не только разведкой, так сказать, в чистом виде. Вполне справедливо указывает один из биографов Андропова Сергей Семанов: «За границей КГБ действовало решительно и не оглядываясь ни на какое там международное право, как и действуют – тогда и теперь – все настоящие спецслужбы». И далее приводит один любопытный документ, подписанный Андроповым и адресованный Брежневу. Совсекретная бумага доводит до сведения генсека: «В соответствии с решением ЦК КПСС┘ 14 мая 1975 года передана доверенному лицу разведки КГБ В. ХАДДАДУ – руководителю внешних операций МФО Палестины партия иностранного оружия и боеприпасов к нему (автоматов – 58, пистолетов – 50, в том числе 10 – с приборами для бесшумной стрельбы, патронов – 34 000)┘»
Нет, молодец, право, молодец Юрий Владимирович – знал, что делал, когда поспешил с формированием «Альфы». Понимал, мудрый человек, что и у противника есть такие же «доверенные лица», которым также передается оружие. А куда его могут повернуть горячие арабские (или иные) парни, если не завтра, то послезавтра – один Господь знает.
Была в ведении КГБ еще одна сфера – упомянутая в Положении о комитете┘ защита социалистического государства от посягательств внутренних врагов. В первую очередь и поминают доныне Лубянке преследования инакомыслящих и правозащитников (даже в Российском энциклопедическом словаре, в справке об Андропове о том говорится). Конечно, относительно не велико было количество тех «отщепенцев» (согласно упомянутому выше мартовскому докладу 1981 года, установлено 1512 авторов и распространителей анонимных антисоветских и клеветнических документов, арестованы за враждебные действия 433 человека). Не пользуются они массовой поддержкой населения. Но это сейчас, когда спокойно, а если вдруг произойдет нечто чрезвычайное? Андропов наверняка помнил данные социологического анализа, проведенного в Венгрии после событий 1956 года: около 8–10% населения активно действовали против власти, до 20% – поддерживали ее (хотя и вели себя довольно пассивно), приблизительно 70% вообще практически никак не реагировали на происходящее. Значит, надо лишить возможную и у нас десятипроцентную негативно пассионарную часть населения своего рода «запала» в лице разных диссидентов, независимо от их мировоззрения – западнического, славянофильского, националистического. Кстати, Андропов не упускал этих людей из виду даже будучи первым лицом в партии и государстве: уже тяжелобольной, находясь в Кремлевке под непрерывным наблюдением врачей, Юрий Владимирович в ноябре 1983 года согласился с обсуждением на политбюро вопроса «О мерах по разоблачению подрывной деятельности зарубежных центров украинских националистов».
ТОВАРИЩ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ
Кое-кто ныне доказывает, что после смерти Брежнева власть перешла к Андропову чуть ли не «автоматически», сама собой. Однако все обстояло отнюдь не так. Вот что написал об этом Валерий Болдин, помощник Михаила Горбачева, в бытность того еще секретарем ЦК, в 1990–1991 годах члене Президентского совета: «Перед окончательным решением о преемнике произошла короткая, но яростная схватка претендентов┘ Черненко с командой своих приближенных и тех, кто боялся крутых перемен, заявили о себе. Готовился сговор приближенных по выдвижению на первую роль К.У.Черненко. Однако против бывшего шефа КГБ Ю.В.Андропова┘ идти было, как полагали, трудно и небезопасно. О сговоре стало известно Андропову раньше, чем все разошлись по квартирам. Поэтому сторонники Черненко, смирившись, отступили┘»
Множество проблем разом сразу обрушилось на нового Генерального секретаря ЦК КПСС. Как вспоминает бывший главный редактор «Правды» Виктор Афанасьев, во время беседы с Андроповым в ноябре 1982-го (то есть вскоре после кончины Леонида Ильича), положение в стране Андропов оценивал как крайне тревожное. «Его особенно беспокоили неурядицы в экономике, упадок трудовой дисциплины, коррупция┘ Тревожило Андропова состояние национальных отношений┘»
Вдобавок резко обострилась международная обстановка. Используя надуманный предлог о якобы «вдруг обнаруженной» на Кубе «советской бригаде» (военнослужащие ВС СССР находились на Кубе с 1962 года, и в ЦРУ, и в Пентагоне о них давно и прекрасно знали), Вашингтон начал торпедирование Договора ОСВ-2, а наше вторжение в Афганистан, по выражению Бжезинского, явилось последним гвоздем в его гроб. Военно-стратегическая концепция США в начале 1980-х годах стала носить все более выраженный наступательный характер. Вводились в строй новые ракеты «Трайдент-2», «Першинг-2», увеличился объем производства крылатых ракет, закончилась разработка МБР МХ. Президент Рейган объявил о так называемой стратегической оборонной инициативе, которая явно противоречила условиям Договора по ПРО 1972 года. Последовало развертывание в Европе «Першингов» и крылатых ракет.
Однако развитый советский ОПК позволил дать асимметричные ответы на американские вызовы. Так, создание поколения ракет, стойких к поражающим факторам ядерного взрыва, безусловно достигающих территории противника, даже в случае, если бы программа СОИ была осуществлена, сделало свое дело – «стратегическая оборонная инициатива» стала заведомо неэффективной. Удалось решить задачу немедленной засечки запусков ракет «Першинг».
Тверд был и Андропов. В заявлении от 25 ноября 1983 года предусматривалось: отказ от переговоров по ограничению вооружений в Женеве, отмену моратория на развертывание советских ядерных средств средней дальности в Европейской части СССР, ускорение размещения оперативно-тактических ракет повышенной дальности на территории ГДР и ЧССР, развертывание «соответствующих советских средств» в океанских и морских районах для создания угрозы США, адекватной той, которую они создали своими ракетами в Европе, и др.
Увы, не столь твердым и хладнокровными выказали себя его ближайшие коллеги по руководству страной, когда в его отсутствие обсуждали ЧП со сбитым на Дальнем Востоке самолетом – нарушителем советского воздушного пространства, оказавшимся пассажирским «Боингом-747». Вялая и беззубая советская реакция позволили Вашингтону развязать невиданную по накалу и мощи антисоветскую пропагандистскую кампанию. А ведь наша позиция в той трагической ситуации, связанной с гибелью 269 человек, находившихся на борту авиалайнера, была в общем-то правой. Что и было признано всемирным объединением авиаторов ИКАО в 1993 году, когда оно объявило о снятии с СССР и России всех обвинений в преднамеренном уничтожении пассажирского воздушного судна.
Кое-кто толкует сегодня: все равно СССР был обречен, даже если бы Андропов прожил дольше. Не имел, мол, он никакой положительной программы реформ. Как будто таковая вырабатывается за неделю-другую. А то, что он обдумывал ее, прямо свидетельствует Николай Рыжков. Но главное – приход Андропова к власти словно вдохнул в народ новые силы. И в немалой степени потому, что взялся Юрий Владимирович за воров и хапуг, невзирая на должности, чины и звания. Сам же он, чувствовалось, был настоящим бессребреником, что и подтвердилось после его смерти. К сожалению, не знали и не ведали люди, что Юрий Владимирович еще в 1965 и 1966 годах перенес мелкоочаговые инфаркты миокарда, были у него приступы гипертонии┘ А далее – целый ворох болезней.
Принято теперь упрекать Андропова за выдвижение Горбачева. Да вот только имел ли он время разглядеть его в совместной работе? Ведь даже такой тертый калач, как Андрей Громыко, не смог его раскусить, и горько потом себя за это корил.
Дарья Гармоненко