Сергей Владимиров
Михаил Батурин, 1940-е годы.
Фото из архива автора
Из 30 лет, которые он прослужил в войсках и органах государственной безопасности, на работу во внешней разведке приходится всего 12: семь – включая все годы военного лихолетья – за кордоном и пять – в центральном аппарате. Но это был период наиболее напряженной деятельности Михаила Батурина, принесшей ему славу блестящего вербовщика (многие его оперативные «крестники» долгое время продолжали сотрудничество с советской разведкой) и умелого руководителя.
НА ПУТИ К САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ
Михаил Матвеевич Батурин родился 6 ноября 1904 года в городе Таганроге области Войска Донского в семье бедного многодетного ремесленника, трудившегося по найму в частных мастерских. В 1913 году его отец, забрав семью, переехал в Баку.
Но уйти от нужды большой семье Батуриных не удалось и здесь. Денег не хватало, платить за учебу детям часто было нечем. Не раз приходилось Михаилу бросать городскую школу и самому зарабатывать на хлеб насущный – то подмастерьем, то на подручных работах в различных фирмах и учреждениях. В 12 лет он устроился посыльным-уборщиком в частное машинописное бюро. Днем разносил заказы, а по вечерам, прибрав помещение и начисто вымыв пол, ради интереса осваивал пишущую машинку «Ремингтон». Через год уже печатал, как заправская машинистка.
В 1917 году Михаил сдал экстерном экзамены и поступил в четвертый класс высшего начального училища (были в то время такие учебные заведения), а через год успешно его окончил.
Революционный восемнадцатый год крайне накалил обстановку в городе: активно действовали мусульманские проповедники и мусаватисты – члены контрреволюционной буржуазно-националистической партии Азербайджана «Мусават». В Центральном комитете Каспийской военной флотилии заправляли меньшевики и эсеры. Большевики имели серьезное влияние в пролетарском Баку благодаря большому количеству рабочих, занятых на нефтепромыслах. 25 апреля 1918 года в Баку большевиками и левыми эсерами было создано советское правительство во главе со Степаном Шаумяном – Бакинская коммуна. Следует, однако, отметить, что она контролировала лишь часть территории Азербайджана.
В дни Бакинской коммуны Михаил со старшим братом вступил добровольцем в Красную гвардию. Брат ушел с отрядом на Астрахань, где в то время проходил один из фронтов Гражданской войны, и погиб в боях с белогвардейцами. А Михаил, как малолетний, стал посыльным у Прокофия Джапаридзе – комиссара внутренних дел Бакинского совнаркома. Тогда это было обычным явлением: у многих бакинских комиссаров порученцами служили мальчишки.
Бакинская коммуна продержалась всего несколько месяцев. Под натиском английских, а затем и германо-турецких интервентов в результате предательства эсеров, меньшевиков, дашнаков и мусаватистов 31 июля 1918 года советская власть в Азербайджане пала. Бакинские комиссары были арестованы. Мальчишки-порученцы остались верными своим старшим товарищам. Они вертелись возле помещения, где содержались оказавшиеся в заключении комиссары, и старались передать им информацию с воли.
В конце августа в Баку вступил отряд английских войск под командованием генерала Данстервилла. Но уже к середине сентября их сменили турецкие военные.
Когда арестованных бакинских комиссаров погрузили на пароход и куда-то повезли, помогавшие им ребята добровольно отправились с ними. Однако Джапаридзе приказал Михаилу и его друзьям на первой же стоянке покинуть судно. Они так и сделали. Кто не ушел – погиб.
Бакинские комиссары были расстреляны в ночь на 20 сентября 1918 года эсерами и британскими интервентами на 207-й версте Закаспийской железной дороги.
Азербайджанское правительство возглавили мусаватисты. Город вновь заняли англичане. А Михаил опять стал работать уборщиком, чтобы помочь отцу содержать семью. В середине 1919 года ему повезло: устроился учеником в булочную-кондитерскую.
В 1920 году военно-революционный комитет, действовавший от имени пролетариата Баку и трудящегося крестьянства Азербайджана, сместил мусаватистское правительство и обратился к Москве с призывом «заключить братский союз». Когда в Баку вошли советские войска, у Михаила не было сомнений, что делать. Он вступил добровольцем в Красную армию. 3 мая 1920 года Михаил Батурин стал военным человеком. С этой даты началась его самостоятельная жизнь. Бойцу 283-го полка 32-й дивизии 11-й армии шел тогда шестнадцатый год.
ПЕРВЫЙ ОПЫТ ОПЕРАТИВНОЙ РАБОТЫ
В походах и боях прошло несколько месяцев. Потом Михаил тяжело заболел и после излечения оказался в штабе полка на должности переписчика. Ведь умение свободно печатать на машинке было редчайшим явлением среди красноармейцев и потому ценилось в частях РККА очень высоко. В ходе штабной работы Батурин впервые соприкоснулся с деятельностью особых отделов, а вскоре его самого пригласили на службу в ВЧК.
Как вспоминал позже Батурин, чекисты проводили какую-то серьезную операцию, и что-то у них не получалось. А он, случайно услышав разговор между ними и зная местные условия, дал дельный совет. Вот тогда молодому человеку и предложили стать чекистом. Он сразу же согласился.
В Особом отделе 11-й армии с Батуриным провели обстоятельную беседу. Затем он выполнил несколько простых поручений, в ходе которых проводилась его проверка. А с 14 января 1921 года началась официальная служба Михаила в органах ВЧК, в военной контрразведке. Там Батурин получил первый опыт оперативной работы. Пули пощадили его, единственное ранение – осколком гранаты в левую руку.
В июле 1920 года по постановлению Совета Труда и Обороны для охраны границ России были учреждены пограничные органы Особого отдела ВЧК (до этого пограничная охрана, созданная 28 мая 1918 года, входила в состав Народного комиссариата по делам финансов). В конце 1921 года для обслуживания пограничного Ленкоранского района было сформировано пограничное особое отделение Особого отдела 1-го Кавказского корпуса. В январе 1922 года Михаил Батурин был откомандирован в это отделение на должность уполномоченного.
После создания Отдельного пограничного корпуса войск ГПУ начала вырабатываться его единая структура: округ, отряд, комендатура, застава. Летом 1924 года руководство погранвойск приступило к формированию погранотрядов, и Михаил Батурин был переведен в 44-й Ленкоранский погранотряд на должность уполномоченного секретно-оперативной части его управления. В этой должности он прослужил до 1927 года.
В аттестации за 1926 год на уполномоченного экономической охраны 44-го Ленкоранского погранотряда Батурина Михаила Матвеевича, в частности, отмечалось: «Энергия и воля имеются. Настойчив, достаточно решителен. Инициатива в работе есть. Здоров. В походной жизни вынослив. К работе относится добросовестно. В органах ОГПУ работает давно и с секретно-оперативной работой знаком достаточно. Самостоятельно работать в области экономической охраны может. Должности уполномоченного управления отряда по экономической охране соответствует. Для получения теоретической подготовки подлежит командированию в Высшую пограничную школу ОГПУ».
В августе 1927 года Михаил Батурин становится слушателем основного курса Высшей пограничной школы ОГПУ.
В аттестации на слушателя выпускного курса ВПК ОГПУ Батурина М.М. подчеркивалось: «Дисциплинирован, энергичен, с достаточной силой воли. Исполнителен и аккуратен. Взаимоотношения с товарищами и начсоставом хорошие. Авторитетом среди товарищей пользовался. Общее развитие хорошее. К учебе относился крайне добросовестно. На занятиях проявлял значительную активность. Навыками самостоятельной работы обладает. Инструкторские навыки имеет. Курс усвоил хорошо. Здоров. К походной жизни пригоден».
28 августа 1929 года, окончив ВПШ, Михаил Батурин отправился к новому месту службы. Он был назначен уполномоченным секретно-оперативной части 37-го Батумского пограничного отряда. Менее чем через год стал помощником коменданта, а спустя еще полгода – комендантом погранучастка.
В 1932 году Михаил Батурин получил новое назначение – уполномоченным оперативного отдела Управления пограничных и внутренних войск Закавказского ГПУ в городе Тбилиси и помощником начальника Закавказского погранотряда. В 1933 году его переводят помощником начальника Батумского погранотряда по секретно-оперативной части. За успешную работу по охране границы коллегия Закавказского ГПУ наградила Батурина наручными часами, в 1932 году коллегия ОГПУ – боевым оружием. А в 1934 году он был получил нагрудный знак «Почетный чекист».
Репрессии 30-х годов в значительной мере коснулись и самих чекистов, в том числе и пограничников. В 1937 году капитана Батурина вызвали в Москву. Он не знал зачем, но хорошо понимал, что это может означать. Прибыл, доложился в наркомате и стал ожидать решения своей судьбы. День проходил за днем, неделя за неделей, а вызова на Лубянку все не было. И вот однажды в коридоре наркомата Батурин столкнулся со своим старым сослуживцем, который знал его еще с 20-х годов. Со временем он стал видной фигурой в Главном управлении государственной безопасности НКВД.
– Батурин, ты что тут делаешь?
– Получил вызов, прибыл...
– Ну, и куда теперь?
– Знаешь, по-моему, на меня донос.
– Донос, говоришь... Ладно, заходи ко мне завтра. Вот номер телефона.
На следующий день в назначенное время Михаил был в приемной.
– Заходи, заходи, Батурин, – пригласил его хозяин кабинета. – А насчет доноса ты был прав.
– Что теперь?
– Сделаем так...
В АНКАРЕ И СТАМБУЛЕ
8 августа 1937 года в Институте востоковедения имени Н.Н. Нариманова, располагавшемся тогда по адресу: улица Маросейка, дом 15, появился новый студент. Исходя из биографии и опыта службы, Батурину определили изучать турецкий язык в качестве основного, а также французский. Турецким он овладел в совершенстве.
Из учебной характеристики на студента 2-го курса турецкого сектора Михаила Батурина: «Поступил в 1937 году. Занимается очень хорошо, относится к учебе с большим вниманием и интересом. Отличник. Весьма дисциплинирован.
Декан Особого факультета проф. Фесенко. 29 апреля 1939 г.»
8 июня 1939 года капитану Батурину, студенту второго курса Института востоковедения, было присвоено воинское звание майор. Тогда же он был принят на работу в 5-й отдел Главного управления государственной безопасности НКВД СССР (внешняя разведка), но ему дали возможность завершить учебу в институте.
В начале 1940 года руководство разведки предприняло большие усилия, чтобы восполнить урон, нанесенный ей волной репрессий. В первую очередь необходимо было подобрать грамотных руководителей резидентур. В конце мая Батурина направили в долгосрочную командировку в Турцию, где он очень плодотворно проработал в течение семи лет: сначала резидентом в Анкаре, затем заместителем резидента в Стамбуле, а с мая 1942 года – главным резидентом НКВД в этой стране. По линии учреждения прикрытия являлся заместителем торгпреда, а с 1944 года – торгпредом СССР в Турции.
Уже осенью 1940 года в служебной аттестации на резидента НКВД в Анкаре указывалось: «Тов. Батурин М.М. обеспечивает добросовестное и аккуратное выполнение всех поставленных перед ним задач. Хорошо ориентируется в обстановке. Самостоятельно принимает решения оперативных вопросов большой важности. Считаем возможным присвоить тов. Батурину М.М. специальное звание – капитан госбезопасности» (приравнивалось к армейскому званию подполковник. – С.В.).
Анкара, расположенная в центре Анатолийского плоскогорья, встретила Батурина жаркой, как в Баку, погодой, солнцем и ярко-голубым небом. Политическая же погода, напротив, быстро портилась. Турецкие власти делали все, чтобы блокировать деятельность советской разведки (в годы войны в Турции действовали резидентуры советской разведки в Стамбуле и Анкаре, а также разведпункт в Карсе у советско-турецкой границы). Условия работы для сотрудников резидентур НКВД были тяжелыми.
В стратегии Берлина Турция занимала важное место. 27 апреля 1939 года в Анкару прибыл новый посол Третьего рейха Франц фон Папен. При вручении верительных грамот он подчеркнул: «Германия будет самым тесным образом сотрудничать с Турцией».
Анкара жила своей обычной жизнью: по улицам проносились современные автомашины, а рядом кто-то ехал верхом на ишаках, пешком шли в город босые крестьяне, на арбах везли на базар на продажу овощи, фрукты, мед, овечий сыр, масло, орехи, оливки. Здесь же, в Анкаре, велась невидимая, тайная деятельность политиков и разведчиков. Атташе немецкого посольства в Турции и сотрудник зарубежной политической разведки нацистской Германии, руководимой Вальтером Шелленбергом, Л. Мойзиш писал в своих воспоминаниях:
«Анкара имела то преимущество перед другими городами мира, что оттуда лучше всего была видна общая картина войны... Должность посла в Турции была наиболее ответственной из всех, какие только могла предложить дипломатическая служба Третьего рейха. Об этом убедительно говорит назначение на должность посла бывшего канцлера Германии Франца фон Папена. Этот пост был отнюдь не синекурой...»
Гитлер поставил фон Папену главную задачу ≈ склонить Турцию к соучастию в нападении на СССР. Официальная же Анкара сначала подчеркивала, что Турция является не нейтральной, а лишь «невоюющей стороной». Только 25 июля 1941 года турецкое правительство объявило о нейтралитете в войне между Германией и Советским Союзом, но уже через две недели разрешило германскому командованию провести через проливы в Черном море немецкое сторожевое судно «Зеефальке». В дальнейшем такие проводки вспомогательных военных судов Третьего рейха под видом торговых для переброски военных грузов в Черное море повторялись неоднократно.
9 октября 1941 года Турция и Германия заключили торговое соглашение, предусматривавшее товарооборот на сумму в 100 млн. турецких лир. Причем Анкара в обмен на поставляемые немцами военные материалы обязалась снабжать Третий рейх стратегическим сырьем ≈ медью и хромом, в которых особенно нуждалась германская военная промышленность.
Во всем этом предстояло разбираться советским разведчикам в Турции.
Вслед за назначением Михаила Матвеевича руководителем резидентуры в Анкаре стамбульскую резидентуру возглавил Георгий Иванович Мордвинов – разведчик с большим опытом загранработы. Он активно включился в оперативную деятельность, лично участвовал в проведении ряда важных разведывательных мероприятий. Исходя из ответственных задач, стоявших перед стамбульской резидентурой, Центр в конце 1941 года перевел Батурина из Анкары в Стамбул и назначил его заместителем Мордвинова.
...24 февраля 1942 года в 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре сработало взрывное устройство. Человек, несший бомбу и оказавшийся, как выяснилось позднее, болгарином турецкого происхождения, при этом погиб. В то же самое время в немногим более полутора десятках метров от места взрыва находились посол Германии в Турции Франц фон Папен и его жена, которые направлялись пешком в посольство. Немецкий дипломат с супругой не пострадали и продолжили свой путь.
Турецкие власти незамедлительно заявили, что на германского посла было предпринято покушение, за которым якобы стояли советские спецслужбы. Уже через сутки полиция задержала студента Абдурахмана и парикмахера Сулеймана. Их объявили коммунистами, причастными к террористическому акту. Вслед за ними были арестованы работник советского торгпредства Мордвинов и сотрудник советского генерального консульства Корнилов (также являвшийся разведчиком). Турецкая полиция предъявила им тяжкое обвинение: они якобы «замешаны в организации покушения на фон Папена».
Уже 1 апреля 1942 года в уголовном суде Анкары началось слушание дела «О покушении на германского посла фон Папена». Советские представители были приговорены к 20 годам тюремного заключения каждый, турецкие подданные Абдурахман и Сулейман ≈ к 10 годам тюремного заключения.
Более двух лет провели советские разведчики в неволе. Лишь в августе 1944 года, когда положение на фронтах Второй мировой войны окончательно сложилось в пользу антигитлеровской коалиции и Турция разорвала дипломатические отношения с Германией, узники были освобождены и возвратились в Москву.
 Стамбул. Именно в этом городе довелось работать во время Второй мировой войны Батурину. Фото Reuters |
ВЫСОКАЯ ОЦЕНКА РАБОТЫ
Сразу же после ареста Мордвинова стамбульскую резидентуру возглавил Михаил Батурин. Через два года он стал главным резидентом НКГБ в Турции и координировал работу всех загранточек советской внешней разведки в этой стране.
Только за период с мая 1940 по март 1944 года «Леонид» (таким был оперативный псевдоним резидента Батурина) лично завербовал девять ценных агентов. С пятью из них активная работа продолжалась длительное время и после отъезда разведчика из Турции. Можно представить, как важна была для руководства СССР накануне и во время войны с гитлеровской Германией секретная информация относительно германо-турецких отношений и о деятельности немецкой разведки в этой стране.
Из воспоминаний Михаила Батурина:
«Крутиться приходилось как белка в колесе. Днем – повседневная работа, встречи, беседы. Вечером – во фраке, где-нибудь в парадном зале сверкающего огнями отеля, а ночью – другие встречи, в наряде нищего, в погруженных во мрак бедных кварталах на окраинах».
5 июня 1943 года было издано постановление Государственного комитета обороны, в котором, в частности, ставилась задача по активизации деятельности разведки в Англии, США и Турции. Это означало, что на плечи резидента и его сотрудников ложилась еще большая нагрузка.
Одним из важных направлений деятельности советской разведки в заключительный период войны было отслеживание секретных переговоров представителей союзников и сателлитов гитлеровской Германии с Англией и США с целью заключения сепаратного мира и всестороннее освещение их содержания. Стамбульская резидентура внесла свой вклад в реализацию этого задания Центра.
После наметившегося в 1943 году коренного перелома в ходе Второй мировой войны сателлиты Гитлера начали искать возможности уйти из-под «крыла» Третьего рейха, зачастую путем закулисных переговоров с представителями США и Англии. Первой эту задачу в сентябре 1943 года решила Италия. 9 сентября 1944 года ее примеру последовала Болгария, а 12 сентября – Румыния. Причем эти страны вместе с государствами – союзниками по антигитлеровской коалиции теперь выступили против Германии. 19 сентября разорвала отношения с Берлином Финляндия, после чего прекратились боевые действия между советскими и финскими войсками.
Практически последним «другом» гитлеровской Германии в центре Европы в середине 1944 года оставалась Венгрия, солдаты которой продолжали сражаться против Красной армии. Однако в ближайшем окружении регента Венгрии Хорти хорошо понимали, что Третий рейх уже не в состоянии победить.
Советская разведка получила данные, что венгры избрали Стамбул местом проведения конфиденциальных контактов с англичанами и американцами. Стамбульская резидентура сумела получить надежную информацию о ходе и содержании этих переговоров. В Москву были направлены документы, касавшиеся встреч с представителями союзников секретаря Министерства иностранных дел Венгрии Ласло Вереша, венгерского военного атташе в Турции Отто Хатца и венгерского консула в Стамбуле Ужвари, которые действовали по поручению своего правительства, в частности премьер-министра Каллаи. Добытые стамбульской резидентурой сведения о тайных переговорах 13 октября 1944 года были доложены Сталину, Молотову и Берии.
2 августа 1944 года турецкое правительство разорвало дипломатические отношения с Германией, 3 января 1945 года – с Японией, а 23 февраля 1945 года объявило войну и Третьему рейху, и Стране восходящего солнца. Конечно, никакого участия в военных действиях Турция не приняла. Эти акты имели другую цель – Анкара стремилась получить место в Организации Объединенных Наций.
За успешное выполнение заданий Центра в условиях военного времени Михаил Батурин был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и почетным нагрудным знаком «Заслуженный работник НКГБ». 23 февраля 1945 года, в день Красной армии, ему было присвоено воинское звание полковник.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ
В январе 1947 года Батурин возвратился в Москву, написал отчет, представил его руководству разведки и отправился в отпуск.
В служебной характеристике, составленной в Центре по итогам его командировки, подчеркивалось: «С поставленными перед ним задачами успешно справился. За время работы в весьма трудных закордонных условиях добился значительных успехов: провел ряд удачных вербовок, обеспечивших своевременное получение ценных материалов».
30 мая 1947 года постановлением правительства был образован Комитет информации при Совете министров СССР, куда вошли Первое главное управление МГБ (внешняя разведка), а также добывающие и аналитические подразделения Главного разведывательного управления Министерства Вооруженных сил СССР. Личный состав этих служб был переведен в единый разведывательный аппарат. Туда и получил назначение полковник Батурин на должность заместителя начальника одного из ведущих отделов разведки.
В сентябре 1948 года Михаил Матвеевич был назначен начальником контрразведывательного факультета Высшей разведывательной школы Комитета информации (создана в 1938 году как Школа особого назначения, впоследствии – Краснознаменный институт имени Ю.В. Андропова, в настоящее время – Академия внешней разведки). В июле 1949 года этот факультет из Комитета информации был передан МГБ. В Высшей разведшколе осталась лишь кафедра контрразведки. Батурин получил назначение начальником отдела одного из управлений Комитета информации, продолжая одновременно заведовать этой кафедрой.
В августе 1951 года после 30 лет службы в войсках и органах государственной безопасности полковник Батурин вышел на пенсию по выслуге лет. Его не хотели отпускать, предлагали повышение – поехать в Казахстан министром госбезопасности. Он отказался. Много лет спустя объяснил: «Я остался жив потому, что всегда сторонился политики и предпочитал заниматься только оперативной работой». А министром госбезопасности Казахской ССР стал 27 сентября 1951 года генерал-лейтенант Фитин, который в 1939–1946 годах являлся начальником внешней разведки.
Умер Михаил Матвеевич 13 февраля 1978 года в Москве, в госпитале КГБ на Пехотной улице. Никаких богатств не скопил. На сберегательной книжке была только переведенная за январь пенсия.
Так закончился большой путь военного человека, чекиста Батурина, который честно служил Отечеству, отдавая всего себя работе.
