Сергей Мельков
Победа стала предметом культа, а не объективного изучения.
Фото Елены Фазиуллиной(НГ-фото)
Наша страна является одной из немногих, где война прошлого является главным событием современности. Думается, что это не совсем нормальная ситуация. Российским ученым, политикам и чиновникам нужны новые идеи, позволяющие осмыслить применение насилия в современном обществе, называемом информационным.
В комментариях (не только праздничных и комплиментарных) результатов Великой Отечественной войны из факта победы зачастую делается вывод, что удел ученого – это гордиться достижениями прошлого. На наш взгляд, ученый/исследователь и не ставит своей целью поиск негатива, особенно если ему изначально не надо стремиться выглядеть патриотом. Он просто смотрит на свой объект с разных точек зрения через «увеличительное стекло». И это стекло чаще беспристрастное.
В отечественном научном дискурсе в течение нескольких десятков лет декларировался подход, согласно которому (следуя ленинскому указанию) «любую войну нужно исследовать объективно-исторически, не улучшая ее и не ухудшая». Звучит красиво. Но давайте спросим себя: можно ли было в советское время полностью отказаться от идеологической составляющей в оценке Великой Отечественной войны? Очевидно, что марксизм-ленинизм был в этот период доминирующим методом исследований феномена войны.
МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ – НАШЕ ВСЁ?
Война в советский и постсоветский период в нашей стране определялась как сложное общественно-политическое явление, связанное с вооруженным столкновением между классами, государствами, коалициями для достижения определенных политических целей. Постановка классов в отечественной науке детерминирована марксизмом-ленинизмом. В его рамках политической причиной войны считается разделение общества на антагонистические классы, а также борьба эксплуататорских классов и государства за свои интересы. В советское время много писалось о том, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс совершили революционный переворот во взглядах на войну и армию, поскольку основывались на пролетарском мировоззрении. Сегодня такой взгляд выглядит явно ограниченным.
Также невозможно согласиться с постулатом марксизма-ленинизма о том, что политика всегда была и остается классовой. Такой идеологизированный подход уводил исследователя в сторону от выяснения сущности войны, а усилия ученых направлялись на доказательство ее справедливости/несправедливости. Поэтому очевидна утопичность вывода о войнах, которые ведет пролетариат, как войнах справедливых, т.к. этот класс по природе своей якобы не способен к эксплуатации. Кроме того, в результате так называемой «социалистической» революции к власти в нашей стране пришел вовсе не пролетариат и не рабочий класс, а иной социальный слой (называемый номенклатурой). Вряд ли к действиям этого слоя уместно применять выводы классиков марксизма-ленинизма.
Можно согласиться с описанной Марксом и Энгельсом зависимостью войны и политики – войны возникают и ведутся во имя политических интересов. Но необязательно это должны быть интересы классов. Также верно Маркс и Энгельс определяли, что в политических целях применяется одна из самых крайних форм насилия – насилие вооруженное. Но мы не можем без оговорок согласиться с еще одним «каноном» марксизма о том, что корни войны лежат в экономике. Например, война в Афганистане, которые ведут страны НАТО, на наш взгляд, не обусловлена экономическими причинами. Также непросто выявить экономические причины вооруженных конфликтов в Чечне (1994–1996 гг.) и на территории Южной Осетии (2008 г.).
Аналогично поставим под сомнение примат экономических мотивов у политического руководства фашистской Германии при развязывании войны с СССР. Например, немецкий генерал и аналитик Вальтер Варлимонт, размышляя о причинах этой войны, в большей степени склоняется к рассмотрению в качестве таковой для Германии – расширение жизненного пространства на Востоке. Приведем также одно из многочисленных высказываний Гитлера: «Говоря сегодня о жизненном пространстве в Европе, мы в основном можем иметь в виду лишь Россию и ее вассальные пограничные государства. Сама судьба указывает нам этот путь».
Несколько футуристичным нам представляется также сделанное Марксом и Энгельсом обоснование условий исключения войн из жизни человечества. Они полагали, что только победа самого прогрессивного строя – коммунистического – положит конец классовому антагонизму и обеспечит торжество мира. Кроме явной утопичности, эта мысль должна быть дополнена размышлениями о цене, которую социуму придется заплатить за формирование коммунистического строя.
Напомним, что и в фашистской Германии постоянно звучали подобные формулировки о том, что реализация на практике идей национал-социализма может осчастливить весь мир и создать мир, более совершенный во всех смыслах. Во главе этого мира должны были стоять немцы, якобы имевшие врожденное предрасположение к тому, чтобы лидировать в «борьбе рас» (по аналогии с учением Чарлза Дарвина о межвидовом отборе). В Германии отрицалась разветвленная политическая система и пропагандировалась политическая диктатура (в чем учение национал-социализма было схоже с идеей диктатуры пролетариата).
Развивая идеи Маркса и Энгельса, В.И.Ленин сформулировал следующую дефиницию: «Война есть продолжение политики иными┘ средствами» – и определил неразрывную связь войны с тем политическим строем, из которого она вытекает. В своих работах Ленин полемизировал с Карлом фон Клаузевицем, который акцентировал внимание на бесклассовом понимании политики и государства, которые выражают интересы общества в целом. Из этой посылки Лениным делался вывод о теоретической ошибке Клаузевица и о том, что война не может выражать интересы всех классов и слоев населения.
На наш взгляд, Ленин определенно ошибался, абсолютизируя насилие. Ленин неверно связывал его и созидание, полагая, что только в результате насилия можно разрушить так называемое «старое» общество и создать новое, более справедливое. Надежда на то, что с разрушением государства и отменой эксплуатации исчезнут как предпосылки войны, так и сами войны, выглядит сегодня совершенно неадекватной.
Мы считаем, что народные массы фактически никогда не играли решающей роли ни в политике государства, ни тем более в войне, и в этом смысле Ленин серьезно ошибался. Более того, в ближайшей перспективе войны не только не исчезнут из арсенала современных государств, но станут аккуратно применяемым средством политики. А попытки создать современное учение о войне только на основе марксизма-ленинизма обречены на неудачу.
Для формулирования современной методологии изучения войны следует подвергнуть марксизм-ленинизм (особенно его учение о войне и армии) конструктивно-критическому анализу. Нужно четко определить политическую сущность современного государства и современной политики. Необходимо также определить ведущую роль в госполитике политической элиты и понять, почему роль военной элиты иногда резко возрастает.
СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ ЗНАНИЯ О ВОЙНЕ
Марксистско-ленинская трактовка войны была ограниченной также в связи с игнорированием целого ряда иных подходов, уже разработанных и далее разрабатываемых во многих странах, и в таком качестве вряд ли может обеспечить приоритетное развитие современной политической и военной науки. Известный философ Александр Зиновьев справедливо писал, что глубочайший кризис в нашей стране, образовавшийся в результате краха марксизма, может быть преодолен лишь на пути выработки новой идеологии, превосходящей по интеллектуальному уровню марксизм и более адекватной современной социальной реальности. В связи с этим перед исследователем встает вопрос: выработана ли в нашем научном и экспертном сообществе новая методология, позволяющая давать объективную оценку как Великой Отечественной войне, так и любым иным войнам/вооруженным конфликтам современности? На наш взгляд, такая методология в России не создана.
Хотя отдельные и весьма плодотворные попытки специально отметим. Так, после 1991 года, кроме собственно т.н. «военного» изучения войны в рамках военного искусства, стратегии, тактики и истории войны, в России появились такие исследования, как «философия войны», «социология войны» и «психология войны».
Так, отечественный философ Андрей Снесарев определял «философию войны» как научно переработанное военное миросозерцание. По его мнению, содержание философии войны на первых ступенях ее развития позволяло выяснить существо войны, а затем ее взаимовлияние на общество и государство. В нашей стране исследователи иногда считают, что философия войны изучает некоторые вопросы войны и мира, с чем можно согласиться. Обратим внимание, что в рамках философии войны не предполагается исследование роли и места высшей (политической) элиты и государственной власти в подготовке войны, ее ведении и ответственности власти.
Впрочем, в рамках именно философии войны отечественный ученый Александр Свечин исследовал: соотношение политики, войны и военной стратегии; политическое прогнозирование характера будущих войн; соотношение техники и морального духа войск в достижении победы в войне; определение характера взаимосвязи армии и политики, политики и военного строительства. Однако после трагической смерти Свечина все его научные труды были преданы забвению и практически не использовались в научно-теоретической и практической деятельности исследователей войны. В СССР они оказались фактически никому не нужны.
Под предметом «социология войны» профессор Владимир Серебрянников понимает объяснение места и роли войны в системе социальных отношений – между людьми, различными социальными общностями, государствами. В своих трудах он отмечает важность понимания позиции разных социальных систем, институтов и организаций, классов и социальных групп по отношению к войне, выявления ее так называемых «социальных родителей». Известный ученый пишет, что до сих пор остается, по сути, неисследованным влияние войны на: эволюцию социальной сферы и политическую систему общества; формы собственности; характер социальной структуры и отношения между ее компонентами; устройство власти, методы и формы управления государством.
Заметим, что Владимир Серебрянников среди важнейших вопросов, изучаемых социологией войны, выделяет некоторые политические аспекты: как война влияет на отношения между государствами и на политическую систему общества, на устройство власти, ее методы воздействия на социум и граждан. В то же время, практически вне рассмотрения при этом остаются вопросы обратного влияния: как власть влияет на войну, какой должна быть ответственность власть за подготовку к войне, ее ход и исход. Именно «неудобные» вопросы детерминировали ситуацию, при которой российские военные социологи не рассматривают политическую проблематику войны, ограничиваясь исследованиями процессов на уровне небольших воинских коллективов.
Лауреат Госпремии профессор Елена Сенявская определяет предмет «психология войны» как изучение особенностей поведения и места человека на войне, ее влияния на психику людей. В последние годы в нашей стране появилось немало исследований антропологии войны, в которых война рассматривается с точки зрения отдельного человека и того влияния, которое она на него оказывает. В рамках такого подхода сложно и, пожалуй, фактически невозможно изучать политико-властные аспекты войны.
Таким образом, 65-летие Победы пока не может исследователя настраивать на бравурный тон. Война остается некоторой «вещью в себе», трудно познаваемой, и поэтому может преподнести еще немало сюрпризов любым обществу, власти и экспертному сообществу. Необходима интеллектуальная рефлексия о сути современной войны/вооруженного конфликта и роли в них политической элиты и государственной власти.
