Владимир Лещенко
Эсминец Каспийской флотилии "Деятельный".
Фото из книги "Гражданская война в Закавказье"
Ранним утром 18 мая 1920 года доносившаяся с моря канонада разбудила жителей персидского городка Энзели. К тому времени этот захолустный порт превратился в английскую военно-морскую базу, бывшую центром операций Лондона в Закавказье и Средней Азии. Город охраняли части 51-й английской пехотной дивизии и моряки флота его величества. Кроме того, здесь нашли приют двадцать три корабля, на которых эвакуировались из Красноводска белогвардейцы и гражданское население, и присутствовало до 3–5 тысяч белогвардейцев из армии Деникина.
БЕГСТВО «ОФИЦЕРОВ И ДЖЕНТЛЬМЕНОВ»
Именно эти суда, которых так не хватало советской власти для вывоза нефти из Баку, и стали одной из главных причин операции, которой командовал бывший мичман Федор Раскольников.
«Владычице море» и сильнейшей державе мира красные противопоставили два вспомогательных крейсера («Роза Люксембург» и «Австралия») – фактически вооруженные транспорты, четыре старых эсминца («Карл Либкнехт», «Расторопный», «Деятельный», «Дельный»), две канлодки «Карс» и «Ардаган», тральщик и три транспорта с десантом в 2000 человек – прямо скажем, не очень впечатляющие силы.
В восемь часов утра началась высадка красного десанта восточнее города и вскоре бойцы в тельняшках и бескозырках заполнили улицы Энзели┘
Обратимся к воспоминаниям очевидца – будущего адмирала флота Советского Союза Ивана Исакова, не без юмора описывающего те события.
«...Поскольку белогвардейские корабли не вышли, а самолеты не вылетели, значит, предстоит драться с береговой обороной гарнизоном, прикрывающими флот и все добро, награбленное у нашего народа. А раз так – предстоит бой с англичанами┘ Ну что ж! В Финском заливе войны с Великобританией тоже не было, но балтийцы успели утопить подводную лодку «L-55», несколько миноносцев и торпедных катеров, прежде чем правительство его величества вынуждено было отозвать свои силы с Балтийского моря. Может быть, и каспийцы сумеют постоять за себя. ┘Итак, хотя дислокация британского штаба была неизвестна, все же выбор самого большого здания и его поражение, несмотря на качающуюся платформу 130-мм пушек, надо целиком отнести к решению и к искусству главарта. Это так же верно, как и то, что колонизаторы привыкли располагаться в лучших домах оккупированной ими местности, убежденные в том, что никто не посмеет беспокоить их сон. Можно держать пари, что именно это убеждение мешало им проверить бдительность караулов и наблюдательных постов, так как одна вывеска с наименованием «Войска его величества» должна была, по их мнению, вселять трепет в «туземцев» и служить гарантией неприкосновенности. ...Одним словом, представители армии Великобритании разбегались по кустам в неуставных трусиках и даже не всегда успев скинуть ночные пижамы┘ Даже сами англичане, не потерявшие чувства юмора, при последующих беседах признавались в этом, укоряя нас за то, что мы «воюем не по правилам...»
Что до белогвардейских частей, то они разбежались, не приняв боя.Как лаконично гласят британские официальные отчеты: «Вечером английский генерал Чемпэйн ввиду безнадежности своего положения заявил, что он решил эвакуировать Энзели и просил пропустить его войска в Решт». Английские «офицеры и джентльмены» проиграли Красной Армии, что называется, вчистую.
Советской флотилией и десантом были захвачены все белые корабли – десять вспомогательных крейсеров и сверх того британские плавбаза, авиатранспорт, четыре торпедных катера, четыре гидросамолета, транспортные суда, 50 орудий, 20 тыс. снарядов, порядка 100 пудов серебра и немалое количество золота, вывезенного белогвардейцами и «приватизированного» англичанами; а также склады с оружием, снаряжением и прочим имуществом. Кроме того, красным достался еще один почетный «трофей» – командующий базой коммодор Фрезер (по иронии судьбы, в 1941–1945 годах именно он в чине адмирала командовал союзными конвоями в Мурманск).
Еще раз внимательно вдумайтесь в вышеописанное.
Десантом с моря была захвачена и уничтожена военно-морская база Британской империи – тогдашней «Владычицы морей». И английский гарнизон даже не отступил с боем, а просто бежал.
Ничего подобного не удавалось никому ни до, ни после.
Однако это невероятное само по себе событие стало началом еще одной малоизвестной, но очень интересной истории, в которой воедино сплелись древние дела Востока и молодая большевистская стихия, авантюризм бывших царских офицеров и циничный расчет революционеров в Кремле, и многое другое.
РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕТ НА ВОСТОК
На тот момент Иран представлял собой, выражаясь современным языком, классическое «несостоявшееся государство». На троне формально сидел шах Ахмад I, из выродившейся династии Каджаров, но он не обладал никакой реальной властью. От его имени правили временщики и вожди бахтиярских племен – при активном участии английских советников (фактически наместников). В ключевых пунктах стояли британские гарнизоны, а британскому капиталу принадлежало все мало-мальски ценное в стране, и прежде всего – нефть. На местах губернаторы распоряжались как полновластные сатрапы, бесконтрольно грабя подданных, а в лесах и горах действовали разномастные повстанческие отряды. Были такие и на севере Ирана – дженгелийцы (от перс. дженгель – лес). Они активно участвовали в раздавленной Иранской революции 1905–1911 годов и в провалившемся апрельском восстании 1920 года под руководством шейха Мохаммеда Хиабани.
Именно на них и их вождя – партизанского командира Мирзу Кучек-хана (которого даже враги считали честным и храбрым человеком) решили сделать ставку командовавшие операцией Федор Раскольников и Серго Орджоникидзе.
5 июня в столице провинции, Реште, создается временное революционное правительство во главе с Кучек-ханом и провозглашается Гилянская Республика (также известная как Советская Республика Гилан). Год с небольшим просуществовала эта колоритная и недолговечная республика, в которой флотом командовал формально вышедший из подданства РСФСР командир десантных отрядов флотилии Иван Кожанов – «Ардашир», а конницей – вышедший из подданства Азербайджанской ССР кабардинец Батырбек Абуков.
Культурой заведовали агитаторы политотдела армии поэт Велемир Хлебников и художник Доброковский, а разведкой руководил писатель Хаджи-Мурат Мугуев. Комсостав состоял в основном из бывших офицеров мусаватистского Азербайджана, перешедших в Красную армию. Из них был и верховный главнокомандующий – генерал-майор дореволюционной армии Василий Каргалетели, служивший начдивом в меньшевистской Грузии и генерал-квартирмейстером в мусаватистском Азербайджане. Операцией по захвату Решта командовал недавний левый эсер и убийца Мирбаха, а потом чекист Яков Блюмкин – «Якуб-заде».
Созданная в кратчайший срок Персидская армия (Персармия) – из бывших партизан, разбавленная немногочисленными красноармейцами, овладевает Менджилем – стратегически важным городом на тегеранском направлении, занимает все каспийское побережье Ирана и провинцию Мазендаран. Отдельная ударная армия под командованием Георгия Пылаева – «Фатуллы», объединившись с местными повстанцами, занимает Мешедессер, Сари и Барфруш, входит в Бендергяз, центр Астрабадской провинции.
Сопротивления практически нет – войско шаха зачастую просто разбегается, настолько велика слава людей, разгромивших считавшихся непобедимыми англичан. ?I Наступавшей на шахскую столицу повстанческой армии оставалось до нее менее полусотни верст! Казалось, еще рывок, и над Тегераном взовьется красное знамя.
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОРЫВ И РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРАГМАТИЗМ
Перспективы открывались неплохие – создание еще одной советской республики на Севере Ирана. Особых препятствий к этому не было.
Средняя Азия была советизирована и присоединена хотя и не без проблем, но, в общем, успешно. А Иран на тот момент мало отличался от Бухары и Коканда. Прибавим нацвопрос – вряд ли курды, гилянцы, талыши и южные азербайджанцы отказались бы от собственных республик. Англия, как видим, сражаться до последнего за персидскую добычу не склонна, хотя успех энзелийского похода приводит красную конницу к воротам Индии. Более того, как раз тогда у Британской империи начинаются серьезные проблемы, можно сказать, у себя дома – тяжелейший экономический кризис плюс конфликт в Ирландии.
В конце концов присоединять к будущему СССР Иран вовсе не обязательно – Тува, к примеру, стала частью Союза только в 1944 году.
Тем более в Европе как раз тогда возник целый выводок скороспелых государств – вроде вольного города Данцига или недолго просуществовавшей республики Фиуме.
Но┘ То, что могло стать величайшим триумфом советской власти – особенно в ситуации неудачного польского похода, кончилось ничем.
Руководство большевиков, более всего озабоченное хозяйственной разрухой и положением на польском и врангелевском фронтах, после варшавской неудачи, что называется, «обжегшись на молоке, дуло на воду», опасаясь завязнуть в Персии.
При этом во вполне циничном духе геополитики рассматривая «советскую революцию» на Востоке главным образом «как важнейший предмет дипломатического товарообмена с Англией».
Как раз тогда в Лондоне начались переговоры о восстановлении отношений между РСФСР и Великобританией, что ставилось последней в прямую зависимость от обязательства Совнаркома отказаться от военных операций в Персии и вообще «сеяния смуты» в Малой Азии, Афганистане и Индии.
А в своей статье в «Известиях» член ЦК Карл Радек без обиняков сообщал, что «если бы английское правительство на деле заключило с Советской Россией мир», отменив экономическую блокаду, «то советское правительство, наверное, не отказалось бы от роли посредника между Англией и персидской революцией». Фактически Лондону намекали на желание «сдать» Персидскую советскую республику в обмен на нормализацию отношений.
Просьбу Орджоникидзе о посылке в Энзели подкреплений – по его словам, «при наличности полутора тысяч штыков возможно занятие Казвина и даже Тегерана» – Политбюро ЦК решительно отклонило.
И, наконец, подвел человеческий фактор, приводивший большую часть революций к краху. Персидские мараты и робеспьеры оказались явно не на высоте положения. «Правительство... бессильно что-либо сделать, оно не имеет ни средств, ни авторитета. В персидских массах нет никакого энтузиазма, отсутствует воля к борьбе, все объято пассивностью и страхом┘ Эхсанулла, по-видимому, дегенерат, опиоман, неврастеник. Он меньше Кучека, который сам отнюдь не является сколько-нибудь солидной фигурой, могущей объединить вокруг себя действующие революционные элементы┘ Вся наша работа в Персии, начиная с Раскольникова, сплошное недоразумение. Для дальнейшего либо почетный уход, либо движение вперед на Тегеран», – докладывает в Кремль полпред Шота Элиава.
Тем временем 10 июля под влиянием советников Буду Мдивани и Анастаса Микояна ЦК ИКП принял с решение --свергнуть Кучек-хана и его правительство как «переставших быть вождями национально-освободительного движения». Узнав о заговоре, вождь дженгелийцев решил добровольно устраниться от власти и вернуться в лес, где намеревался пересидеть опасный момент.
К утру 31 июля Решт был взят без единого выстрела. Власть перешла в руки возглавляемого левым дженгелийцем Эхсануллой «Революционного комитета Ирана».
Впрочем, все эти успехи не повлияли на скептическое отношение Москвы к новоиспеченной республике. 20 августа Троцкий телеграфировал в Баку: «Не может быть речи об отвлечении сил с Кавказа на Восток, так как центральная задача Республики разбить Врангеля».
«В Гиляне нет широкого революционного движения, а есть только ненависть к англичанам, оставившим Решт исключительно благодаря появлению в Энзели военморов Раскольникова. ┘Без крупной нашей помощи на первое время трудно дело двинуть вперед», – сообщает Орджоникидзе.
Одна дивизия Красной армии могла бы изменить всю ситуацию, но этой дивизии на важнейшем в перспективе направлении не нашлось.
БЕССЛАВНЫЙ ИТОГ
Тем временем шах Ахмад – а фактически его военный министр и будущий шах Реза-Пехлеви – собрался с силами и контратаковал, отбив Персармию от Казвина. Как выяснилось, первоначальные легкие успехи расслабили революционеров, а потом и разложили. Тем более войско представляло собой вчерашних партизан или даже примкнувших к движению разбойников.
Началось паническое отступление, и 22 августа пал Решт.
Более полутысячи красноармейцев оказались в плену, и лишь корабельная артиллерия позволила красным удержаться в Энзели. На следующий день туда выслали из Баку стрелковый полк, бойцы которого, высаживаясь на берег, сразу же отправлялись на передовую.
«Решт занят молниеносным ударом, докладывал 5 сентября прибывший в Энзели Шота Элиава, но уже пустой город сожжен. Население массами бежало из города... Гилянский район┘ блокирован со стороны Персии, переживает тяжелый финансовый и экономический кризис». В телеграмме от 14 сентября 1920 года, адресованной Ленину и Троцкому, Элиава конкретизировал свои предложения, указав, что для продолжения операции понадобятся значительные военные и материальные ресурсы.
В ЦК произошел раскол по «персидскому вопросу». Орджоникидзе уведомлял Ленина, что «в Персии ничего не выходит», замнаркоминдел Лев Карахан ратовал за военный поход на Тегеран, считая, что это покажет Лондону, что революция способна «на удар отвечать ударом».
Два дня спустя шахские отряды снова заняли Решт, но после того как из Баку в Энзели доставили очередные подкрепления, Персармия вновь перешла в наступление. 22 октября повторно отбила Решт, чтобы в ноябре опять отступить. Орджоникидзе заменяет Каргалетели бывшим руководителем терских повстанцев Николаем Гикало. После этого война переходит в позиционную форму.
Одновременно начинается позиционная «война» и между Баку и Москвой по иранскому вопросу.
Москва категорически требовала прекратить «авантюру», бакинцы, напротив, помогали правительству Эхсануллы, чем могли. Например в январе 1921 года у предсовнаркома республики Наримана Нариманова состоялось секретное совещание с участием Орджоникидзе, на котором речь шла о формировании «отряда для борьбы с шахом и похода в случае нужды на Тегеран».
Но время было упущено и работало теперь на власти Ирана – не добившись быстрой победы, «красные персы» все больше теряли в глазах темного дехканина, рассуждающего по старинке: «Кто победил – за того и Аллах». Международная ситуация тоже не способствовала успехам нового персидского похода.
26 февраля 1921 года в Москве состоялось подписание советско-персидского договора, 26 февраля 1921 года был заключен советско-иранский договор о постепенном выводе Красной армии. А 16 марта в Лондоне подписано долгожданное соглашение с Англией, одним из пунктов которого было обещание Москвы «воздерживаться от всякой попытки к поощрению какого-либо из народов Азии к враждебным британским интересам или Британской империи действиям».
Это не привело к немедленному краху Гилянской республики. Тем более что уже в мае Кучек-хан и Эхсанулла достигли формального примирения и создали объединенный ревком, в который также вошли предводитель курдских повстанцев Халу Курбан и лидер Иранской компартии Гейдар-хан (Таривердиев). Более того, в расчете на то, что революция охватит весь Иран, 5 июня 1921 года республика была переименована в Персидскую Социалистическую Советскую Республику, а ее вооруженные силы были объявлены Персидской Красной армией. В июне отряды «красных персов» двинулись на Тегеран и заняли Шахсевар, Ништеруд и Аббасабад.
Но 23 июля, понеся не слишком тяжелое поражение под Тувиром, Персармия начинает паническое отступление. На сторону шаха перешел командующий ударными частями – комбриг Саад-од-Доуле. Ревком впадает в панику, выпуская ситуацию из рук. Глава персидской революции – Эхсанулла, по свидетельству очевидцев, целыми днями курил опиум и гашиш, в то время как его воинство разбегалось куда глаза глядят. Дело еще можно было поправить – несмотря на предложение эвакуироваться в Баку, гилянцы продолжали удерживать фронт. Добил республику удар с тыла – 29 сентября 1921 года в Реште произошел переворот – часть дженгелийцев обратила штыки против товарищей, на этот раз – уже под руководством Кучек-хана. Погиб Гейдар-хан, а вскоре смерть настигла и Кучек-хана – его отрубленную голову доставил в Тегеран лично его бывший соратник Халу Курбан, получивший за это генеральские эполеты из рук военного министра – будущего основателя шахской династии Пехлеви.
2 ноября 1921 года Гилянская республика была ликвидирована окончательно, и иранские части вышли на границу с Азербайджаном, куда отступили последние защитники персидской революции. Эхсанулла эмигрировал в Баку, где дожил до 1937 года, ставшего для него, как и для многих участников персидского похода Красной армии, роковым.
Во многом поэтому, кстати, события на севере Ирана в 1920–1921 годах в отечественной истории старались замалчивать, тем более что ключевая их фигура – Федор Раскольников стал одним из первых советских «невозвращенцев». Опять же мало кому приятно вспоминать о своих неудачах и ошибках – и государства тут не исключение.
┘Следующая попытка двинуться к югу была предпринята уже Сталиным в 1946 году, когда с помощью СССР на севере Ирана возникли Южноазербайджанская и Курдская республики. И вновь мы вынуждены отступить, подчиняясь недвусмысленным требованиям Лондона и Вашингтона, подкрепленным монополией Запада на атомную бомбу.
Есть сведения, что после «исламской революции» в Тегеране и разгрома советского посольства в декабре 1979-го, в Генштабе начали набрасывать план полномасштабного удара по Ирану.
Но к тому времени СССР уже вел одну войну – в Афганистане и вряд ли подобные идеи нашли бы понимание в верхах.
А ныне в иранской прессе достаточно серьезно рассматриваются перспективы будущего участия иранских миротворцев в урегулировании ситуации на территории распавшейся России.
