Андрей Кокошин
Константин Рокоссовский с генералами штаба 1-го Белорусского фронта. 1944 год.
Фото ╘ РИА Новости
С раннего детства я слышал от старших самые положительные отзывы о Константине Рокоссовском, причем не только с сугубо профессиональной, но и с человеческой точки зрения.
Я родился и вырос в семье военных, почти все друзья нашей семьи тоже были связаны с нашими Вооруженными силами. С детства слышал разговоры о разных военачальниках Великой Отечественной войны. Но почти неизменно фронтовики самых разных рангов с симпатией и даже любовью говорили о Рокоссовском. В последнее время, просматривая различные материалы в наших электронных СМИ, в Интернете (которыми в первую очередь и пользуется сегодня наша молодежь), я обнаружил, что многие важнейшие качества Константина Константиновича как полководца и человека остаются в тени, что они представлены недостаточно, на мой взгляд, рельефно.
ВСПОМИНАЮТ СОРАТНИКИ
Помню суждения о Рокоссовском генерал-полковника Бориса Коробкова, занимавшего к концу войны пост первого заместителя командующего автобронетанковых войск РККА, с дочерью которого с детских лет дружила моя мама. Ему во время войны не раз приходилось сталкиваться с Константином Константиновичем. Борис Михайлович говорил о том, что Рокоссовский в личном общении демонстрировал врожденную интеллигентность и широкий кругозор, хотя и имел в силу сложившихся жизненных обстоятельств весьма скромное общее и военное образование.
Но главное, что отмечали Коробков и другие мои собеседники, в частности генерал-полковник Николай Ломов, занимавший в годы войны пост заместителя начальника Оперативного управления Генштаба РККА, это полное отсутствие у Рокоссовского хамства, грубости в отношении своих подчиненных, всех, кто находился ниже по званию и должности. Хамство и грубость, к сожалению, были многие годы неотъемлемой частью поведения многих советских военачальников, в том числе крупнейших полководцев Великой Отечественной войны.
Хорошо помню, как очень высоко ценил и человеческие, и полководческие качества Рокоссовского Сергей Штеменко, руководивший Оперативным управлением ГШ в 1943–1946 годах.
Оправданно называл Рокоссовского общим любимцем Красной армии Александр Василевский, на протяжении сравнительно долгого периода в годы Великой Отечественной войны возглавлявший Генеральный штаб РККА.
Рокоссовский добивался от своих подчиненных высокого уровня выполнения приказов прежде всего демонстрацией собственного профессионализма, преданности делу, мощью своего интеллекта, вниманием к реальным проблемам, которые имелись у того или иного командира или командующего. Никто не может вспомнить, чтобы даже в самых острых ситуациях он срывался на крик, а тем более брань, устраивал бы зубодробительные разносы своим подчиненным, чем подчас грешило немалое число наших военачальников и политработников. Тем более он не грешил рукоприкладством и не грозил расстрелом подчиненным.
Но это не означает, что Рокоссовский не был очень требовательным, а иногда в силу особой обстановки и очень жестким руководителем. Он прибегал и к наказаниям, но тщательно определив тех, кто реально виновен, а не просто наказывая любого подвернувшегося в острый момент под руку в «назидание другим». Не известно о нем и того, чтобы он перекладывал свою ответственность на подчиненных, прикрывался ими в сложные моменты.
Один из ближайших соратников Рокоссовского, маршал артиллерии Василий Казаков писал, что «особенно поражала в нем способность воздействовать на провинившихся, нисколько не унижая их человеческого достоинства». В целом, отмечал Василий Иванович, у Рокоссовского имелись «бесценные качества» как у командующего и человека.
Опираясь на свой высокий профессионализм, глубокое, детальное изучение обстановки, знание и противника, и наших войск, Рокоссовский не раз демонстрировал свою способность смело и аргументированно спорить с вышестоящим начальством, включая самого Верховного главнокомандующего. Надо помнить при этом, что он довольно долго пробыл в заключении перед войной, знал об арестах и расстрелах многих крупных военачальников непосредственно перед войной и в начале войны. И ни современники, ни потомки не осудили бы Рокоссовского с учетом этих обстоятельств за более осторожное отстаивание своих позиций перед лицом начальства. Многие ветераны Великой Отечественной войны не раз отмечали, что вообще положение дел в нашей стране, в Вооруженных силах в то время было таково, что подчас надо было иметь больше мужества, смелости перед лицом начальства, чем перед лицом врага.
Не раз мне доводилось слышать и о том, что Рокоссовский всегда старался планировать и проводить операции таким образом, чтобы минимизировать наши потери. Это тоже выделяло его среди многих других крупных фигур в РККА, о которых уже не в одном поколении говорят, что они добивались победы «любой ценой». Мы должны всегда помнить, что Рокоссовский таким образом сохранил, по-видимому, жизни десятков тысяч наших солдат и офицеров, намного уменьшив число вдов и сирот в нашей стране. Об этом вспоминал, в частности, мой товарищ по службе в Минобороны РФ, первый начальник Генштаба Вооруженных сил РФ Виктор Дубынин, который считался наиболее эффективным командующим 40-й армии в Афганистане, добиваясь важных результатов с минимальными потерями. К величайшему сожалению, Виктор Петрович недолго руководил нашим Генштабом. Он скоропостижно скончался от тяжелой болезни. Это была огромная утрата для наших Вооруженных сил, для Минобороны, да и для нашего государства в целом.
НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЕКСИКА НЕСОВМЕСТИМА С ЯЗЫКОМ ПРИКАЗА
Почти везде в ходе Великой Отечественной войны рядом с Рокоссовским был генерал Михаил Малинин, по всем отзывам очень квалифицированный и преданный делу штабной работник, обладавший развитым оперативным мышлением. Ряд ветеранов при этом отмечали, что Михаил Сергеевич своей жесткостью, а порой и грубостью резко контрастировал с Константином Константиновичем. Но не будем забывать того, что генерал Малинин как начальник штаба армии (затем фронта) Рокоссовского, воплощая замыслы своего командующего, реализуя его приказы, сделал очень много для того, чтобы победы достигались меньшей кровью, чтобы полностью раскрылись полководческие таланты Константина Константиновича.
Константин Константинович, будучи по своей натуре командующим, а не начальником штаба, между тем очень высоко ценил профессиональную штабную работу. В своих воспоминаниях, описывая один из самых тяжелых моментов битвы под Москвой, когда штабу возглавляемой им 16-й армии пришлось оставить Крюково, Рокоссовский писал: «В этих условиях с особым удовлетворением я наблюдал педантичную и уверенную работу нашего начальника штаба. Аппарат управления… был гибок и чуток как никогда». В том числе Рокоссовский очень ценил работу связистов, благодаря которым в тех сложнейших условиях обеспечивалась непрерывность и устойчивость управления войсками.
Малинин был начальником штаба Рокоссовского в Ярцевской группе войск, в 16-й и в 10-й армии Западного фронта, на Брянском фронте, Сталинградском, Донском, Центральном, Белорусском, 1-м Белорусском фронте. Когда осенью 1944 года Рокоссовский был назначен командующим 2-м Белорусским фронтом, Малинин вынужден был остаться начштаба 1-го Белорусского фронта, которым стал командовать Георгий Жуков. Закончил Малинин войну в звании генерал-полковника, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В 1970-е годы мне доводилось слышать рассказы о том, что и после смерти Рокоссовского офицеры его штаба во время Великой Отечественной войны, сослуживцы в послевоенный период, члены их семей, включая внуков, продолжали ежегодно собираться в день рождения Константина Константиновича.
Думаю, что Рокоссовский должен всегда оставаться для нас образцом выдающегося полководца, который мог обеспечивать крупнейшие результаты с меньшими потерями, руководителя, который добивался высочайшей эффективности вверенного ему соединения, объединения (корпуса, армии, фронта) без хамства, грубости, унижения человеческого достоинства подчиненных. А все это очень и очень дорого. К величайшему сожалению, такими качествами у нас обладали немногие полководцы, военачальники.
Став первым заместителем министра обороны РФ, я нередко вспоминал о Рокоссовском, рассказы о его человечности, внимательном отношении к подчиненным, к их мнению. Особенно, когда некоторые мои товарищи в руководстве Минобороны говорили мне о том, что без употребления ненормативной лексики в нашей армии нельзя обходиться, что таковы у нас традиции, армейский народ-де привык к такому обращению. Что, дескать, без этого невозможно эффективно управлять, особенно гражданскому человеку, что приказы не будут должным образом выполняться.
Как-то я решил посоветоваться по этому вопросу с одним из своих непосредственных подчиненных, с генерал-полковником Александром Галкиным, возглавлявшим тогда Главное бронетанковое управление Вооруженных сил РФ. Я очень ценил Александра Александровича как знатока своего дела, как широко образованного генерала. Галкин ответил мне буквально так: «Ради бога, Андрей Афанасьевич, не надо переходить к ненормативной лексике. Многие в армии так настрадались от грубости, хамства… Хотя бы уж вы, гражданский человек, не допускайте этого». Такой же совет мне дал и высоко чтимый мною начальник вооружений Вооруженных сил РФ генерал-полковник Вячеслав Миронов, тоже высокопрофессиональный и глубоко порядочный человек, совместная работа с которым навсегда осталась в моей памяти. В разговоре с Вячеславом Петровичем вспомнили мы и Рокоссовского, а также других наших военачальников, не замеченных в использовании матерщины, но славных своими достижениями. Все эти советы моих товарищей-сослуживцев, обращение к памяти Рокоссовского окончательно убедили меня в том, что добиваться выполнения приказов, в целом обеспечивать эффективное управление в Вооруженных силах можно и нужно без грубости и хамства.
В предвоенные годы судьба была очень немилостива по отношению к Рокоссовскому. Он был репрессирован и почти три года провел в заключении. Перед этим его исключили из ВКП(б). Как сейчас пишет его правнучка, Ариадна Рокоссовская, в заключении, добиваясь от него признательных показаний, ему выбили зубы, сломали ребра, били молотком по пальцам ног. «Он ничего не подписал, не стал лжесвидетельствовать ни против себя, ни против других. В 39-м его дважды выводили на расстрел. Стреляли холостыми». После реабилитации и до конца жизни маршал носил в кармане пистолет. Однажды его спросила дочь Ариадна, зачем он носит с собой всегда оружие. Рокоссовский ответил: «Если за мной придут еще раз, я им живым уже не сдамся».
Освободили Рокоссовского из заключения 22 марта 1940 года, как отмечается в некоторых источниках, по настоятельной рекомендации Маршала Советского Союза Семена Тимошенко (бывшего непосредственного начальника Рокоссовского) по личному решению Сталина. Он был реабилитирован и восстановлен в ВКП(б) и Красной армии.
В ТЕНИ ЖУКОВА
Как отмечается в некоторых исторических работах, Жуков тоже был близок к тому, что его репрессируют: на собрании парторганизации 6-го кавалерийского корпуса, которым он в то время командовал, разбирались заявления «о вражеских методах комкора Жукова в воспитании кадров». Но большая часть партсобрания не пошла на поводу заявителей.
О выпавших на его долю испытаниях в связи с заключением Рокоссовский не писал и, по отзывам родных и близких, вспоминать не любил. В «Советской военной энциклопедии», изданной «Воениздатом» в 1979 году, об аресте и заключении Константина Константиновича вообще не упоминается – в духе официальных публикаций того периода.
Перед заключением он был в определенный момент начальником Георгия Жукова, командуя 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизией. Жуков у него командовал одним из полков этой дивизии, затем бригадой. Сейчас довольно широко известна официальная характеристика, которую командир дивизии Рокоссовский давал своему подчиненному. Рокоссовский в этой характеристике весьма высоко оценивал командирские качества Жукова. Но при этом Рокоссовским отмечалось, что Георгий Константинович «весьма суховат и недостаточно чуток», что он обладает «значительной долей упрямства», что он «болезненно самолюбив». Все это в полной мере в определенные моменты пришлось испытать на себе Константину Константиновичу и многим другим советским военачальникам. К началу Великой Отечественной войны, получив в командование сначала кавалерийский, а затем механизированный корпус, Константин Константинович оказался на несколько ступеней ниже Жукова, занимавшего на тот момент очень высокий пост начальника Генерального штаба РККА.
Завершил войну Рокоссовский командующим одним из трех фронтов, которые были нацелены на Берлин. Двумя другими командовали Георгий Жуков и Иван Конев. Но брать непосредственно Берлин Сталин поручил не Рокоссовскому, а Жукову – во главе 1-го Белорусского фронта, которым незадолго до этого командовал Константин Константинович, и несмотря на то что Сталин практически неизменно начиная с осени 1941 года весьма высоко оценивал Рокоссовского. По некоторым сведениям, Сталин оценивал искусство Рокоссовского по крайней мере не ниже искусства Жукова. Особенно обидной для Рокоссовского была такая рокировка после блестящей наступательной операции 1-го Белорусского фронта «Багратион», осуществленной по его замыслу, несмотря на то что вначале Сталин не хотел принимать этот замысел.
═ Польская девочка вручает цветы Маршалу Советского Союза Константину Рокоссовскому. Фото ╘ РИА Новости |
Ряд историков высказывают предположение, что в решении Сталина о том, кто будет брать Берлин, сыграло свою роль то, что Жуков был русским, а Рокоссовский поляком. Возможно, было учтено и классовое происхождение Рокоссовского. Его отец был из шляхетского рода, а Жуков – из крестьян.
Жуков и Рокоссовский родились в один и тот же год. Но умер Константин Константинович на несколько лет раньше (в 1968 году от рака, Жуков умер в 1973 году от инсульта). Вместе они учились на Курсах усовершенствования высшего командного состава (КУВНАС) РККА. Ни Рокоссовскому, ни Жукову не довелось окончить ни Академию имени М.В.Фрунзе, ни Академию Генштаба, но они очень много занимались самообразованием. Рокоссовский славился своей общей и профессиональной эрудицией, начитанностью.
Рокоссовский командовал Парадом Победы 24 июня 1945 года на Красной площади, который принимал Жуков, поднимавшийся на трибуну Мавзолея и докладывавший Сталину… Можно предположить, что если бы не необоснованные репрессии в отношении Рокоссовского, то он мог бы при тех или иных обстоятельствах поменяться местами с Жуковым…
Признавая все заслуги Георгия Константиновича, его таланты, можно сказать, что от такой перестановки Красная армия по крайней мере ничего не проиграла бы.
ТАЛАНТ ПОЛКОВОДЦА
Рокоссовский, как известно, прославился в целой серии важнейших сражений и операций Великой Отечественной войны, начиная особенно с битвы под Москвой, когда он командовал 16-й армией. Затем были Сталинградская битва, Курская битва, отмеченная выше Белорусская операция, затем Восточно-Прусская, Померанская и, наконец, Берлинская операция.
Я в свое время во многих деталях изучал действия Рокоссовского и его подчиненных по 16-й армии, особенно на Волоколамском направлении. Впечатляли его гибкость, разнообразие применяемых решений, проявляемая подчиненными ему войсками маневренность, высокая активность – но не активность ради активности, а ради получения крупных тактических и оперативных результатов. При этом Рокоссовский всегда проявлял по-настоящему твердый характер, волю, настойчивость.
Большой интерес представляют отзывы Рокоссовского о многих его подчиненных, сыгравших огромную роль в поражении нацистских войск под Москвой. Среди них – уже упомянутый Малинин, Казаков, Иван Панфилов, Лев Доватор, Афанасий Белобородов, Федор Захаров, Вениамин Гайдуков, Исса Плиев, Константин Мельник, Михаил Катуков, Петр Чернышев, Федор Ремизов, Николай Мультан и другие.
В ходе битвы за Москву, отстаивая свое мнение (полностью оправдавшееся), Рокоссовский не боялся вступать ради дела в конфликт со своим непосредственным начальником Георгием Жуковым, который был хорошо известен Константину Константиновичу своим крутым нравом и повышенной степенью самолюбия.
Отрадно, что Рокоссовский не был обделен высшими наградами: он дважды Герой Советского Союза (у Жукова четыре звезды Героя: одна за Халхин-Гол, две получены во время Великой Отечественной войны, четвертая получена в 1956 году, в год его 60-летия и «венгерских событий»), награжден орденом Победы (у Жукова два ордена Победы, столько же у Александра Василевского), семью орденами Ленина и другими. В отличие от Жукова Рокоссовский в послевоенные годы опале не подвергался (Жуков, как известно, был в опале дважды – сначала в 1946 году, «благодаря» Сталину, затем в 1957 году – «благодаря» Хрущеву).
Правнучка Константина Константиновича сетует на то, что в СМИ его все больше показывают как какого-то ловеласа, забывая о его полководческом таланте, о том, что он сделал для нашей Родины. Думается, что «народные истории» о его успехах у женщин, о которых мне довелось слышать еще в юношеские годы, ни в коей мере не перекрывают глубочайшего уважения к Рокоссовскому как к профессионалу высочайшего класса, к его патриотизму, к тому, что совершил за все годы своей жизни, особенно в период Великой Отечественной войны.
Любопытно, что несколько позднее похожую характеристику Жукову (как помощнику инспектора кавалерии РККА) дал инспектор РККА Семен Буденный. Семен Михайлович отмечал, что у Жукова наблюдается «излишняя жестокость и грубость».
ВОЕВАТЬ МАЛОЙ КРОВЬЮ
Крайне интересны и важны размышления Рокоссовского о том, какую стратегию следовало бы избрать для Красной армии в 1941 году. Он пишет, что неверным было делать ставку на «стоять насмерть» на каждом рубеже обороны (чем, по его словам, «стали хвастаться» некоторые наши полководцы). Он вспоминает, что в 1812 году Барклай де Толли и Кутузов тоже могли дать приказ «стоять насмерть», «но они этого не сделали, и не потому, что сомневались в стойкости вверенных им войск». А дело было в том, писал Рокоссовский, что «они мудро учитывали неравенство сторон и понимали – умирать, если и надо, то с толком». При этом «главное же – подравнять силы и создать более выгодное положение». Далее Константин Константинович замечает: в силу этого Барклай и Кутузов, не ввязываясь в решительное сражение, «отводили войска в глубь страны».
Рокоссовский применительно к действиям РККА в 1941 году писал, что нам надо было придерживаться другой, альтернативной стратегии. «Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противником, следовало ставить задачу – применяя подвижную оборону, отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, замедляя этим его продвижение». Рокоссовский обоснованно заявлял, что «если бы она была принята Генеральным штабом и командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война, и мы избежали бы огромных потерь, людских, материальных»…
Нельзя не увидеть, что критика здесь направлена прежде всего на Георгия Жукова и отчасти на сменившего его на посту НГШ 30 июля 1941 года Бориса Шапошникова. По-видимому, чтобы оттенить ответственность Жукова за неверно избранную стратегию лета-осени 1941 года, Рокоссовский ничего не говорит о том, что приказ «ни шагу назад» исходил от высшего руководства страны, то есть от Сталина.
Эти мысли Рокоссовского о необходимости для РККА на начальном этапе войны оборонительной стратегии (с тем чтобы затем контрнаступательными и наступательными действиями разгромить агрессора) созвучны стратегическим идеям для будущей войны выдающегося советского и русского военного теоретика и историка Александра Свечина, наиболее глубоко проработанным в его классическом труде «Стратегия», опубликованном в 1927 году. Аналогичные идеи в тот период высказывали и ряд других отечественных военных теоретиков – Александр Верховский, Александр Незнамов, Ади Маликов.
Следует отметить, что Рокоссовский говорит о принятии такой стратегии не до начала войны, а после первых ее нескольких дней, когда стало ясно, «что приграничное сражение нами проиграно».
Размышляя подобным образом, Рокоссовский фактически использует то, что называют «сослагательным наклонением в истории», применение которого критикуется подавляющей частью отечественных историков. Я же считаю, что оно не просто имеет право на существование, но и должно быть важным инструментом исторических и политологических исследований. Вспомним, что к этому инструменту обращался такой выдающийся историк, как Арнольд Тойнби, вышеупомянутый Александр Свечин. Важные элементы «сослагательного наклонения» можно найти в трудах Клаузевица и других военных теоретиков.
Приведенные выше размышления Константина Константиновича были изъяты цензурой при публикации его книги «Солдатский долг» в 1960-е годы. Они появились в значительно более поздних изданиях, при иной обстановке в нашей стране. Вообще, следует заметить, что безальтернативный подход к истории был прямым порождением определенных идеологических догматов тех десятилетий в жизни нашей страны.
После Великой Отечественной войны Рокоссовский с 1945 по 1949 год был главнокомандующим Северной группой войск Вооруженных сил СССР (на территории Польши). Затем он становится министром национальной обороны Польской Народной Республики, получает звание маршала Войска польского. Рокоссовскому присваивается звание почетного гражданина городов Гданьска, Гдыни, Сопота, Картуза, Щецина и Вроцлава, которые он освобождал во время войны. На этом посту Константин Константинович находился до 1955 года. Он делал очень многое для воссоздания вооруженных сил Польши – одного из важнейших союзников СССР – для придания им современного по тем условиям облика.
С 1956 по июнь 1957 года Рокоссовский – заместитель министра обороны СССР; по октябрь 1957 года – главный инспектор Министерства обороны с оставлением его в должности заместителя министра обороны СССР. С октября 1957 по январь 1958 года командовал войсками Закавказского военного округа. С января 1958 по апрель 1962 года – снова заместитель министра обороны СССР – главный инспектор Минобороны. С апреля 1962 по август 1968 года – генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.
Убежден, что Константин Рокоссовский на все времена должен служить образцом командующего, командира, руководителя вообще. По своему отношению к подчиненным, по стремлению воевать «малой кровью» он стоит в одном ряду с такими выдающимися нашими военными деятелями, как Александр Суворов, Федор Ушаков, Михаил Барклай де Толли, Павел Нахимов.
