Николай Скрицкий
Первый морской министр России.
Неизвестный художник. Портрет П.В.Чичагова. 1824. Государственный Эрмитаж
В № 23 (717) «Независимого военного обозрения» была опубликована статья «Единственный отличившийся и забытый» о генерале Тормасове, малоизвестном герое войны 1812 года. Однако есть еще более забытый военный деятель времен войны с Наполеоном, изображения которого нет среди портретов героев 1812 года в Военном зале Эрмитажа. Речь идет об адмирале Павле Васильевиче Чичагове.
Павел Чичагов родился 27 июня (8 июля) 1767 года в Санкт-Петербурге. Отец, Василий Яковлевич Чичагов, происходил из небогатых дворян, трудом пробил себе дорогу и к концу жизни стал адмиралом, известным морскими победами при Эланде, Ревеле, Выборге. Из-за недоверия отца к Морскому корпусу Павел учился у разных преподавателей. В 1782 году Василий Чичагов, назначенный командовать Средиземноморской эскадрой, взял сына адъютантом. Плавание послужило юноше хорошей школой.
В Русско-шведской войне 1788–1790 годов командиром флагманского корабля адмирала Василия Чичагова «Ростислав» Павел крейсировал в кампанию 1789 года с флотом и участвовал в сражении у Эланда, а в 1790 году – в сражениях у Ревеля и Выборга. Под Ревелем «Ростислав» стоял в центре боевой линии, принявшей удар шведов; его командир получил орден Св. Георгия IV степени. В Выборгском сражении «Ростислав» оказался среди передовых кораблей, гнавших противника к Свеаборгу. Доставившего радостную весть о победе моряка Екатерина II произвела в чин капитана 1 ранга; Чичагов получил также золотую шпагу с надписью «За храбрость» и 1000 червонцев. Позднее он командовал кораблем на Балтике, в 1795–1796 годах служил командиром корабля «Ретвизан», ходил к британским берегам и крейсировал с английским флотом. У Павла Чичагова была возможность поучиться у британских коллег, а английские моряки оценили его умение.
В период правления Павла I моряка то награждали, то подвергали опале. Император даже заключил моряка в Петропавловскую крепость, посчитав, что тот собирается выехать служить за границу. Однако по предложению англичан Павел I вернул Чичагова на службу контр-адмиралом и послал командовать эскадрой. Эскадра успешно доставила в Голландию войска, которым предстояло освободить страну от французов. Контр-адмирал был награжден орденом Св. Анны I степени.
ПЕРВЫЙ МОРСКОЙ МИНИСТР В РОССИИ
Смена власти в начале XIX века полностью изменила жизнь Павла Чичагова. Вступившему на престол Александру I, в детстве получившему образование либерального оттенка, требовались соратники для проведения в жизнь реформ. 12 мая 1801 года Александр назначил Павла Чичагова в свою свиту, а 24 августа 1802 года – членом Комитета по образованию флота и докладчиком по делам комитета. В том же году коллегиальное правление флотом было заменено Министерством военных морских сил России. Первым министром 9 сентября 1802 года стал адмирал Николай Семенович Мордвинов; однако уже 28 декабря его сменил вице-адмирал Павел Чичагов в ранге товарища министра. На несколько лет вице-адмирал оказался во главе морского ведомства страны. В июле 1807 года император пожаловал его чином адмирала с назначением министром.
Моряк практически самостоятельно управлял министерством. Александр I обычно соглашался с предложенными им нововведениями. Cовременники считали Чичагова способным и деятельным человеком, на котором держалось морское ведомство России. Он внес многое, улучшавшее положение дел в ведомстве. Реформы на флоте, благодаря которым Чичагов хотел соединить дух екатерининской эпохи с дисциплиной и порядком нового времени, только начались, еще многое предстояло сделать и усовершенствовать. Но с 1804 года началась непрерывная череда войн, в которых участвовал флот. Боевые действия развернулись на Черном, Средиземном, Балтийском и Каспийском морях.
Чичагов немало сделал для того, чтобы русские флоты и флотилии успешно отразили натиск со всех сторон. Однако в вопросах стратегии Александр I имел свою позицию, и не все предложения Чичагова проводились в жизнь. Тильзитский мир с Наполеоном сделал невозможными успешные действия адмирала Дмитрия Сенявина на Средиземном море и вызвал войну с Англией.
Видимая неудача действий Балтийского флота против шведов в войне 1808–1809 годов ухудшила репутацию Чичагова в свете. Он испортил отношения с главами ведомств, посылая морских офицеров для проверки информации других министров. Внутри собственного министерства Чичагов приобрел врагов, не позволяя чиновникам наживаться за счет казны.
В 1809 году Павел Васильевич с супругой уехал во Францию. Официально он взял отпуск по болезни. Документы позволяют полагать, что Чичагов выполнял во Франции особое поручение императора. После возвращения адмирал похоронил супругу. Император в 1811 году удовлетворил его просьбу об отставке с поста морского министра, но назначил состоять при своей особе в качестве советника, пока не пришло время следующего ответственного поручения.
ПЛАНЫ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ ДАЛМАЦИИ И ХОРВАТИИ
К весне 1812 года в Петербурге стало известно, что Наполеон подготовил гигантскую армию, чтобы вторгнуться в Россию. Для отвлечения внимания французов предполагали провести диверсии: шведско-русскими войсками в Германии и русско-славянскими – на юге. Последнюю предложил 5 апреля Чичагов. На следующий день император назначил адмирала генерал-губернатором Дунайских княжеств, командующим Дунайской армией и Черноморским флотом для организации нападения на Францию с юга при поддержке славянских народов. Инструкция от 7 апреля 1812 года предоставляла Чичагову широкие права.
Чичагов выехал из столицы 20 апреля, 6 мая достиг Бухареста и принял командование от Михаила Кутузова, который накануне подписал предварительные условия Бухарестского мирного договора между Российской и Османской империей, завершившей русско-турецкую войну 1806–1812 годов.
Император 2 мая в письме адмиралу предлагал, не меняя предварительных условий мира, добиваться от Турции наступательного и оборонительного союза, дабы использовать подвластные ей народы против Франции. Отправляясь на Дунай, сам Павел Чичагов считал мир ценным только в случае союза с Турцией. Без санкции из столицы он начал переговоры с британским послом Каннингом об общем плане действий на юге. Чичагов в короткое время довел силы Дунайской армии до 28 тысяч пехоты, 7,2 тыс. конницы, 3,5 тыс. казаков и 220 орудий; из них он собирался сформировать 20-тысячный корпус, который предполагал при движении по славянским землям усиливать местными формированиями. Однако русские замыслы экспедиции в Далмацию и Кроацию (Хорватию) противоречили видам британского правительства; посол Каннинг отказался содействовать заключению русско-турецкого союза.
Все более осознавая, что на союз рассчитывать бесполезно, адмирал стал склоняться к мысли о неизбежности возобновления войны с Турцией. Так как султан не утвердил некоторые пункты Бухарестского мира, Чичагов ожидал, что и Александр I договор не подпишет. В письме царю адмирал сообщил, что готов к началу экспедиции через плодоносные земли Сербии и Славонии в Далмацию; этот путь он предпочитал горным дорогам. Решительно настроенный Чичагов предлагал Александру не считаться ни с австрийцами при проходе Славонии, ни с турками, и не опасаться войны с ними. Он выказал готовность при возобновлении военных действий использовать армию и Черноморский флот для похода за Дунай на Константинополь, Адмирал рассчитывал на распад Турецкой империи и восстание ее народов.
Наполеоновское вторжение изменило обстановку. 13 июня из Вильно, сообщая о начале войны с Наполеоном, Александр I предлагал сохранять мирные отношения с Австрией, войска продвинуть ближе к армии Тормасова (к Могилеву или Каменец-Подольску), а экспедицию в Далмацию не отменял, но привязывал к проблематичному согласию Порты.
Чичагов все еще находился под влиянием замыслов, которые он с императором обсуждал в апреле. Адмирал в письме Александру I от 29 июня, исходя из удобства дороги от Константинополя через Адрианополь для взаимодействия с греками и славянскими народами, развивал мысль о захвате турецких владений вплоть до Албании, что открывало путь наступлению в сердце Европы; он считал, что для взятия турецкой столицы достаточно 40 тысяч человек. Флоту предстояло делать высадки, угрожая разным местностям, чтобы турки потеряли голову. Нелишне заметить, что планы Чичагова находили понимание убежденного франкофила, сторонника дружественных отношений с Наполеоном – государственного канцлера и одновременно министра иностранных дел графа Николая Румянцева.
ДУНАЙСКАЯ АРМИЯ
Император не согласился с мнением Чичагова и Румянцева, ибо катившаяся с запада лавина наполеоновских войск грозила существованию России; он предписал, обменявшись ратификациями, удовольствоваться миром и двинуть войска через Хотин и Каменец-Подольский к Дубно, где адмиралу предстояло присоединить армию Тормасова и действовать против неприятеля на Варшаву; вторым вариантом он считал диверсию в Далмацию, а поход на Константинополь откладывал до тех пор, пока дела против Наполеона не пойдут хорошо. Однако Западные армии под давлением Наполеона отходили. 18 июля Александр I предписал Чичагову идти к Дубно, чтобы с армией Тормасова и корпусом герцога Ришелье наступать на Пинск или на Люблин и Варшаву, угрожая тылу Наполеона.
Адмирал поспешил выполнить повеление. Части выходили в путь по готовности. Авангард сформировали главным образом из конницы с небольшим числом пехоты. Чичагов намеревался переформировать армию за Днестром, для экономии времени присоединять войска к армии Тормасова по частям, и рассчитывал, что окончательное соединение произойдет 7 сентября. Разлив рек задержал на несколько дней движение; тем не менее 18 августа армия начала переправу через Днестр.
Сам Чичагов, хоть и не отказался от прежних замыслов, уже готовился к будущим действиям. В письме от 22 июля он запрашивал императора, что можно предложить полякам в противовес обещаниям Наполеона, если война перейдет на земли герцогства Варшавского. Адмирал рекомендовал императору наладить обмен информацией между армиями, учредив при их штабах должности специальных офицеров, чтобы согласовать операции, и писал, что уже обратился с таким предложением к Багратиону. Моряк в письме от 2 августа горячо поддерживал намерение превратить войну в народную.
Для усиления войск Чичагов вызвал 12 батальонов из Одессы и флотский экипаж из Севастополя, а затем и полк черноморских казаков, служивших на флотилии в Галаце; он полагал, что они будут полезны при переправах и в бою.
Адмирал предлагал не тратить зря сил в сражениях, если они не дают стратегического успеха. Такого же плана придерживался и Михаил Голенищев-Кутузов. Новый главнокомандующий первоначально занялся пополнением и усилением главных сил. Но уже 14 августа Кутузов, проводя в жизнь план совместных действий всех армий по уничтожению неприятеля, писал с дороги Чичагову о необходимости сближения Дунайской армии с главными силами, чтобы действовать во фланг противнику.
ПОДГОТОВКА К РАЗГРОМУ НАПОЛЕОНА
Выход Кутузова южнее Москвы после Бородинского сражения открыл новые возможности для связи с 3-й и Дунайской армиями. 6 сентября Кутузов указал Тормасову оборонять Волынь, Подолию и особенно Киев, обеспечивая действия Чичагова, которому предстояло идти на Могилев и далее для угрозы неприятельскому тылу. Аналогичные указания получил Витгенштейн.
Все русские силы подтягивались ближе друг к другу, замыкая противника в кольцо далеко от его баз снабжения. Появлялась реальная возможность разгромить армию Наполеона, часть которой уже была деморализована. Однако Александр I решил провести в жизнь иной замысел. Корпус Витгенштейна и армия Чичагова должны были, оттеснив противостоящие неприятельские войска и оставив часть сил для прикрытия тыла, соединиться на Березине и перерезать путь отступления французов. Силы двух группировок составляли на бумаге 140 тысяч. Однако часть их требовалась для нейтрализации Шварценберга и других отдельных корпусов противника. План не предусматривал общего командования на Березине; очевидно, царь оставлял честь победы за собой. Кутузов, вынужденный подчиниться высочайшей воле, 10 сентября соответствующим образом изменил инструкции Чичагову.
7 сентября Дунайская армия прибыла на Волынь, а 17 сентября войска Тормасова и Чичагова были объединены под командованием последнего в 3-ю Западную армию численностью 80 тыс. человек, расположенную у Любомля.
Имея инструкцию первоначально оттеснить Шварценберга за Буг, Чичагов действовал в соответствии с ней. Вытеснив противника за границу и удерживая его там действиями легких сил, Чичагов мог приступать к выполнению главной задачи, хотя и Витгенштейн, и Кутузов находились от него далеко. 16 октября, оставив корпус Сакена (около 26 тыс. человек) против Шварценберга и Ренье, адмирал с 32 тыс. человек выступил из Брест-Литовска к Минску. 4 ноября его авангард занял город, где были взяты большие запасы провианта, медикаментов и других предметов снабжения французской армии.
Тем временем 2 ноября Кутузов предписал Витгенштейну, а затем и Чичагову идти к Березине. Он намеревался разбить противника, отходившего после неудачного боя под Малоярославцем по старой смоленской дороге. Главные силы русской армии, двигаясь параллельно отходящим французам, наносили удар за ударом противнику. Складывались обстоятельства, позволяющие полностью разгромить французов при Березине войсками Чичагова, Витгенштейна и Кутузова. Однако из-за несогласованности действий адмиралу пришлось сыграть в сражении главную и трагическую роль.
9 ноября после нескольких штурмов авангард 3-й армии взял Борисов. 10 ноября прибыли, заняли переправы, город и правый берег от Зембина до Уши главные силы. Чичагов послал для рекогносцировки кавалерийские отряды по всем дорогам и направил на восток авангард Павла Палена с приказом двигаться к Бобру, занять дефиле, всеми возможными средствами препятствовать продвижению противника и установить связь с Витгенштейном. Но 11 ноября Наполеон с главными силами перешел Бобр. Потому утром трехтысячный отряд Палена столкнулся с 10-тысячным авангардом Удино, которому император приказал во что бы то ни стало взять переправу у Борисова. После неожиданного удара двигавшийся без достаточного охранения отряд Палена отступил за город, потеряв 600 человек и почти весь обоз, а французы заняли город. Адмирал огнем артиллерии прикрыл отход, приказал снять половину моста, подготовив уничтожение остальной части, и укрепиться на высотах против города. Этот обычный боевой эпизод был раздут в столице. Сведения о неудаче создали общественное мнение не в пользу адмирала.
По разным оценкам, противник имел 40–45 тыс. боеспособных войск. Чичагов после выделения отрядов и потерь от болезней и боев располагал только 20 тыс., включая 9 тыс. кавалерии, малополезной в лесах и болотах. Даже собрав все войска в одно место, адмирал имел против себя превосходящие силы. Погодные условия и действия неприятеля еще более усложнили его положение. Чичагову предстояло удерживать позицию длиной 50 верст, не допуская противника к Минским и Виленским магазинам. Если учесть, что на реке были броды, а ширина ее не препятствовала быстро построить мост, неясно было, где противник начнет переправу.
АДМИРАЛ ПРОТИВ ИМПЕРАТОРА
Замысел окружения Наполеона требовал совместных действий нескольких групп войск. Но обещанные Чичагову отряды Штейнгеля (35 тыс.) и Эртеля (15 тыс.) не подошли. Витгенштейн и Штейнгель двигались по левому берегу Березины вместо соединения с Чичаговым, а Эртель стоял в Мозыре, ссылаясь на падеж скота. Следовало рассчитывать только на себя. Адмирал решил удержать борисовское предмостное укрепление и тем дать возможность Кутузову прибыть к переправе одновременно с Наполеоном; Чичагов еще не знал, что главные силы Кутузова далеко, в 175 верстах, ибо фельдмаршал сообщал, что идет по пятам противника. 11 ноября адмирал наблюдал на противоположном берегу движение масс войск; дым пожаров мешал определить их численность.
Адмирал первоначально главные силы оставил у предмостного укрепления, поставил на левом фланге дивизию генерал-майора Чаплица, защищавшую дорогу через Зембин на Вильно. Правый фланг до Березова прикрывали кавалерийские отряды; Чичагов считал, что Наполеон не пойдет в этом направлении под угрозой столкновения с главными силами Кутузова. Но сообщение о появлении войск Шварценберга в тылу и повеление Кутузова принять меры предосторожности на случай, если Наполеон по берегу пойдет к Бобруйску, создавали опасение за сохранность магазинов в Минске.
 Надгробная плита на могиле Павла Чичагова в городе Со под Парижем. Кадр из репортажа телеканала ТВЦ |
Чичагов предполагал, что Наполеон может уклониться на Минск, чтобы подкормить войска. Он оставил в предмостном укреплении у Борисова Ланжерона и прикрыл направление на Зембин с севера отрядом Чаплица у Веселова, а сам, выполняя приказ Кутузова, с дивизией Войнова направился 12 ноября к местечку Шебашевичи южнее Борисова. Шесть часов адмирал шел к цели, укрываясь гористой и лесистой местностью. Вечером 12 ноября в Шебашевичах он получил письмо Витгенштейна о намерении следовать за французами и соединиться с главными силами, то есть нарушался предписанный свыше план преградить путь Наполеону. Чичагов послал Витгенштейну предложение выполнять прежний план, но его курьер задержался. Начало сказываться отсутствие общего командования.
13 ноября сообщение казака о постройке французами моста в районе Ухолод, южнее Борисова, казалось, подтверждало опасения Кутузова. Чичагов послал в подкрепление отряду, стоявшему в этом пункте, генерала Рудзевича, и хотя вскоре последовало сообщение о прекращении постройки, подкрепления продолжали двигаться к Ухолодам, ибо в том пункте был и брод.
Но 14 ноября Ланжерон сообщил, что французы пробуют переправиться у позиции Чаплица на крайнем левом фланге, а Чичагов оказался на правом. Он немедленно послал приказ Ланжерону перебросить все войска, какие возможно, на помощь Чаплицу, а отряд Рудзевича отправил для замены уходивших войск; когда же прибыл курьер от Чаплица, адмирал сам направился к Борисову.
Наступившие морозы покрыли льдом реку и сковали болота по сторонам единственной дороги на Зембин, что исключило возможность малыми силами защитить дефиле. Поэтому Чаплиц притянул к себе отряд из Зембина и не уничтожил гати, которые легко можно было обойти по замерзшим болотам. К утру 14 ноября он развернул отряд и огнем артиллерии помешал сооружать переправу, а пехота отбила попытку противника атаковать. Но снаряды 30 тяжелых орудий заставили Чаплица отвести войска в лес, чтобы сохранить солдат; до вечера его отряд сдерживал корпус Удино и взял 380 пленных.
15 ноября приехавший к Чаплицу Чичагов собирал и переформировывал корпуса. Не имея возможности использовать на пересеченной местности многочисленную конницу и артиллерию, Чичагов решил держаться в надежде на подход Витгенштейна или Кутузова. Он приказал Чаплицу 16 ноября атаковать, а сам отъехал в Борисов за поддержкой. 15 ноября посланец Чичагова прибыл к Ермолову и предложил присоединиться в Борисове со своим отрядом, о движении которого адмирал узнал от Платова. Ермолов обещал, дав 4-часовой отдых войскам, продолжить преследование и обещание выполнил: 16 ноября его отряд прибыл в Борисов и по временному мосту перешел за Березину.
Стрельба сзади французской армии свидетельствовала о приближении Витгенштейна, и Чичагов послал несколько отрядов для установления с ним связи, а один его полк выбил из Борисова дивизию Партуно, которая при отходе оказалась между войсками Витгенштейна и Платова и сдалась. Но из разговора с прибывшим около 22.00 партизана Сеславина стало ясно, что Витгенштейн намерен действовать самостоятельно. Адмирал предложил Витгенштейну атаковать согласованно на правом и левом берегах и просил прислать дивизию в подкрепление. Князь подкрепления не дал, но около 23.00 обещал атаковать на рассвете; однако и это обещание он не выполнил, начав наступление четырьмя часами позднее. Кутузов сообщал, что его войска в шести переходах. Фактически небольшим силам адмирала в одиночку предстояло иметь дело с остатками французской Великой армии.
Решительный удар не получился. Наступление Чаплица задержалось из-за вмешательства начальника штаба армии Сабанеева. Витгенштейн, приехавший около 14.00 без войск, помощи не оказал; против Виктора он направил только 14-тысячный отряд, а все остальные войска у Борисова спокойно переправлялись через реку и вытесняли французов на запад, хотя князь имел приказ воспрепятствовать переправе. Ермолов, 4-тысячный отряд которого Чичагову нечем было накормить, в бою не участвовал, а казаки Платова оказались бесполезны в лесистой местности. В результате вместо 140 тыс., запланированных Александром I, Наполеона сдерживали менее 20 тыс. Чичагова.
16 ноября на восточном берегу Виктор до вечера сдерживал Витгенштейна и ночью ушел за реку; утром 17 ноября мосты у Студенки зажгли по приказу императора, и оставшиеся на левом берегу французские войска сдались. Потери французов составили до 50 тыс. человек, русских – до 8 тыс. В тот же день Наполеон с гвардией направился к Зембину, за ним – 9-тысячная французская армия. Войска Чичагова преследовали ее, нанесли поражение арьергарду и заняли Вильно; адмирал остановился в городе, а его армия, в которой оставалось 15 тыс. человек, направилась к границе.
СЛАВА И БОЛЬ БЕРЕЗИНЫ
Несмотря на эти успехи, в глазах общественного мнения Чичагов оказался виновником бегства Наполеона; основу обвинения создал Кутузов, который доносил императору:
«Сия армия, можно сказать, 12, 13 и 14 числа ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 верст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовом и Малом Березином с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам подали неприятелю удобность перейти при Студенке».
Разумеется, спасителю России Кутузову поверили. Крылов даже написал басню о щуке, которая взялась быть сторожем и у нее крысы отъели хвост. Он намекал, что адмирал взялся не за свое дело.
Генерал Алексей Ермолов, начальник штаба 1-й Западной армии, а потом – командир отряда в авангарде Платова, наоборот, порицал медлительность Кутузова, из-за которой наполеоновские войска беспрепятственно переправились за Днепр; он считал, что фельдмаршал сдерживал передовые отряды до подхода главных сил.
Советский историк, академик АН СССР (1927) Евгений Тарле сделал предположение, что Чичагов, Кутузов и Витгенштейн не хотели встречи с Наполеоном и не встретились с ним. Читателю очевидно, что Чичагов с главными силами Великой армии встретился.
Чичагов, оскорбленный мнением света, как только представилась возможность, cдал командование армией, осаждавшей Торн, и покинул Россию. Император, зная истину, оставил его членом Государственного совета. Адмирал выехал за границу в 1814 году, сначала в Англию, затем жил в Италии и Франции. За границей он готовил «Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал». В записках Павел Васильевич не только вспоминал о жизненном пути своем и отца, но и высказывал интересные мнения. Большое внимание Чичагов уделил Екатерине II, правление которой считал примером. Скончался он 20 августа 1849 года. Адмирал оставил архив дочери, графине Екатерине дю Бузе (du Bouzet), жене французского моряка, с запретом передавать его другим членам семьи. Но та записки отдала Леониду Чичагову (в последующем известному как святитель Серафим), благодаря которому часть их дошла до наших дней.
По-разному оценивали современники человека сложной судьбы и нелегкого характера. Одни современники обвиняли Чичагова в недостатке патриотизма, другие считали, что все лучшее на флоте введено им. В 1831 году контр-адмирал Михаил Лазарев писал другу: «Чем более смотрю на все, тем более удостоверяюсь, что флот не достигнет той степени совершенства, в которой он находился при Чичагове. Не слушай ты тех сказок, что у нас теперь много кораблей, а между тем нет того ни духу, ни честолюбия, которые были тогда...»
В заключение следует привести слова известного историка, археографа, издателя и редактора исторического журнала «Русский архив» Петра Бартенева: «Чичагов принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны».
В наши дни начинают официально признавать заслуги Павла Чичагова. Появляются публикации. Благодаря усилиям благотворительного фонда Чичаговых под Парижем ремонтируют могилу Павла Васильевича и решают вопрос об установке памятника первому морскому министру и герою войны 1812 года.
Дарья Гармоненко