Виктор Миркискин
Гитлер, Кейтель и Шпеер на полигоне во время показа новой техники. Апрель 1943 года. Фото из книги Вильгельма Кейтеля «Размышления перед казнью». М., 2012
С каждым новым витком истории с учетом современной ситуации в мире вновь и вновь возникает потребность осмыслить события Второй мировой войны. Именно в ней – корни многих явлений, наблюдаемых в современном мире. И сегодня представляется интересным, почему многочисленные военно-политические и оперативные ошибки, который лично Гитлер допускал, в большинстве случаев вызывали сильную отрицательную реакцию со стороны главных военных специалистов, видевших их пагубность. Но, несмотря на это, Гитлеру удавалось проводить в жизнь свои решения и мероприятия.
Для этого имеется много весьма глубоких психологических и исторических причин. Во главе всех вооруженных сил Германии стоял главнокомандующий вооруженными силами. Единственное исключение составляли вначале войска СС. Однако когда Гитлер после отставки фельдмаршала фон Бломберга в феврале 1938 года сам стал главнокомандующим, то, разумеется, было устранено и это неудобство.
Дело в том, что офицерский корпус германских вооруженных сил делился на несколько больших групп: сухопутную армию, военно-морской флот, военно-воздушные силы и войска СС, во главе которых стояли свои главнокомандующие и которые являлись самостоятельными и равноправными составными частями вооруженных сил Германии.
Учитывая все особенности, необходимо рассматривать их как единое целое, несмотря на то что они по-разному относились к Гитлеру. К этому следует добавить, что внутри офицерского корпуса отдельных видов вооруженных сил существовали острые разногласия, которые возникли еще в годы их строительства и усилились в первые годы войны.
ВОЕННАЯ ЭЛИТА
Ранее существовавшие среди старого немецкого генералитета, офицерского корпуса традиции прусской военной школы, по-видимому, были в 1918 году окончательно подорваны.
Гитлер за 12-летнее господство присвоил звание фельдмаршала 25 высшим офицерам (19 армейским и 6 авиационным). 23 из них удостоились этого звания после капитуляции Франции в июне 1940 года. Фельдмаршалы, элита Германии, имея за своей спиной многовековые традиции прусской военной школы, внушали почтение, уважение и страх. После победы над Польшей и Францией вокруг них и в целом германской армии создавался ореол непобедимости. После поражения под Сталинградом и пленения фельдмаршала Паулюса Гитлер дал слово больше никому не присваивать фельдмаршальское звание. Но все же к концу войны был вынужден нескольким генералам присвоить эти высшие воинские звания. Из 19 фельдмаршалов к концу войны на действительной службе оставалось всего лишь два. Несколько человек погибли, трое покончили жизнь самоубийством, другие были казнены за попытки покушения на Гитлера или умерли в тюрьме (четверо), когда после войны начались процессы над военными преступниками. Из фельдмаршалов вермахта, начинавших войну, к концу войны по существу не осталось никого. Гитлер смел всех неугодных.
Кроме того, в германских вооруженных силах насчитывалось более 1500 генералов и адмиралов. В ходе войны потери среди германских генералов и адмиралов, включая небоевые, составили 963 человека, из них погибли в бою 223 генерала. В плен попали 553 генерала. Покончили жизнь самоубийством 64 генерала. При этом в германских ВВС в боях погибли 20 генералов, на флоте – 18 адмиралов.
Несмотря на такую «элитность», немецкие фельдмаршалы и генералы не нашли ни сил, ни средств, чтобы окончательно и категорически остановить Гитлера, который шел по пути военных и политических ошибок. Гитлер своими ошибками помогал ошибаться немецкому генеральному штабу, он часто мешал принимать генштабу более продуманные, более верные решения. В 1941 году, после разгрома немцев под Москвой, он снял с должностей фельдмаршалов Браухича, Бока, около 30 генералов и высших офицеров и сам возглавил немецкие сухопутные силы. После этого и немецкий генеральный штаб, и немецкие командующие группами армий оказались связанными в гораздо большей мере, чем раньше. Их инициатива оказалась скованной. Исходящие от Гитлера как от главнокомандующего директивы сухопутным войскам стали непререкаемыми в большей степени, чем это требовалось в интересах дела.
Надо отметить, что в период рейхсвера наряду с офицерами, занимавшими консервативную позицию, основанную на традициях старого прусского офицерства, на передний план выдвинулись люди, которые стремились использовать армию для достижения своих узкопартийных целей, противоречивших всему ее существу. Движимые честолюбием, прикрытым подчеркнуто демократическими взглядами, они сумели занять важные посты в армии и нарушить единство, существовавшее в среде высших военных начальников. Но оказать решительное влияние на позицию основной массы офицерского корпуса эти люди, среди которых было много прекрасных знатоков своего дела, к началу войны не сумели. Своими действиями они добились только подрыва авторитета военного руководства.
ПРИНЦИП РАЗДЕЛЕНИЯ
ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Применявшийся Гитлером тезис о разделении ответственности и стремление к тому, чтобы никто из его помощников не сосредоточивал в своих руках слишком большой власти, все более подрывали работоспособность центральных военных органов управления.
Главнокомандующие видами вооруженных сил, подчиненные непосредственно Гитлеру, часто использовали свои личные отношения с ним в целях удовлетворения своих корыстных требований, не считаясь с тем, какие проблемы выдвигала война в целом. Вследствие того, что между Гитлером и главнокомандующим ВВС Герингом, а во второй половине войны до некоторой степени и главнокомандующим ВМС Деницем существовали самые тесные отношения, соответственно возникало меньше всяких трений и разногласий. Но объяснялось это еще и тем, что Гитлер, ничего не смыслил в морской стратегии и был с моряками весьма сдержан, тем самым почти не давал поводов для возникновения оппозиции по деловым вопросам. Напротив, военачальники сухопутной армии, лишенные Гитлером всякой свободы в решении оперативных и даже тактических вопросов, считавшим себя в этих делах специалистом, постоянно втягивались в бесконечные споры и конфликты, которые не только быстро подрывали атмосферу доверия к Гитлеру, но иногда вызывали и отрицательную реакцию в немецком офицерстве.
Даже из этого становится ясно, что высшее военное руководство немцев, если бы оно решилось на крайние меры (а только оно было в состоянии силой или добром изменить положение), столь же мало могло рассчитывать на повиновение ему всего офицерского корпуса, как и на единство действий руководящих генералов и адмиралов. Еще меньше можно было ожидать этого повиновения со стороны унтер-офицеров и солдат. Рассматривая сегодня прошедшие события, нельзя проходить мимо того факта, что как основная масса немецкого народа, так и подавляющее большинство военнослужащих почти до конца 1944 года были абсолютно преданы Гитлеру и не склонны принимать на веру лозунги военного руководства и следовать за ними.
Покушение на Гитлера 20 июля 1944 года вызвало среди действующих войск лишь весьма незначительную реакцию. Очевидно, то же самое произошло бы и в том случае, если бы покушение было удачным. Эти события не оставляют сомнений в том, что не только войска СС, но и соединения военно-воздушных сил и военно-морского флота, руководствовавшиеся лишь своим «великим» долгом перед отечеством, вечером 20 июля 1944 года в массе своей были готовы силой оружия подавить любые антиправительственные выступления. Надо думать, что и большинство войск сухопутной армии не последовало бы за призывами восставших офицеров.
Немецкий солдат по своим традициям и по своему воспитанию никогда не был революционером. Он всегда противился тому, чтобы на него возлагалась ответственность за вопросы, которые не входили в круг задач, поставленных перед ним. Он не хотел бороться за выполнение подобных задач, так как считал их уделом политических руководителей. Даже с психологической точки зрения он не был подготовлен к такой борьбе. В этом и заключалась огромная сила армии, которая была бессловесным инструментом в руках правительства. Но как только германское правительство стало на путь, приведший к разгрому гитлеровского режима, и как только политическое руководство начало терять свой контроль над армией, эта аполитичность армии превратилась в ее слабость.
Об участниках заговора 20 июля 1944 года можно думать как угодно. Ясно одно, что немецкий солдат не мог понять тех представителей движения сопротивления, которые, изменив своей родине, пусть даже и по самым веским причинам, поставили под угрозу жизнь сотен тысяч сослуживцев. Только личная борьба за свои оперативно-тактические, стратегические и политические взгляды, опирающиеся на традиции немецкой армии, могла явиться наиболее действенной формой сопротивления. Но для этого немецким военным руководителям необходимо было сделать для себя самые решительные выводы.
Если бы разногласия, существовавшие среди немецкого офицерства, не помешали выступить единым фронтом против Гитлера в тот период, когда немецкий народ еще не вел борьбы за свое существование, тогда подобные единые действия, возможно, и принесли бы желаемые результаты. Если бы генералитет энергично использовал факты глубокого оскорбления Гитлером чести немецкого офицерского корпуса, как это было, например, во время расправы с офицерами – участниками заговора Рема или в деле с Фричем, тогда, вероятно, Гитлера можно было еще остановить. Если бы тогда все выступили сообща, опираясь на пока еще прочное положение вооруженных сил в государстве, то и Гитлер, и его диктаторские замашки были бы обузданы.
Но этого единства не было. Сухопутной армии, а именно о ней в первую очередь должна идти речь, не хватало человека, который был бы способен противопоставить себя Гитлеру и повести за собой генералитет, войска и молодой офицерский корпус. Но предпринятая отдельными генералами попытка поставить Гитлера в определенные рамки не могла не вылиться в безрезультатные разрозненные выступления, которые Гитлер сумел легко подавить. Еще перед войной стало ясно, что сплотить представителей немецкого генералитета и повести их против диктатора невозможно. Этому в значительной степени мешали те внешние и внутриполитические успехи, которые приветствовались всем народом. Поэтому те лица, которые на фоне этих успехов пытались противодействовать новому режиму, устранялись без всякого труда.
Таким образом, если перед войной перспективы изменения формы правления или, по крайней мере, методов правления путем привлечения на свою сторону армии были чрезвычайно незначительными, то к началу войны они совершенно исчезли. В первые годы войны развитие событий на фронтах полностью исключило всякую возможность для выступления против политики Гитлера и методов его руководства.
БОРЬБА С ИНАКОМЫСЛИЕМ В СРЕДЕ ГЕНЕРАЛОВ
 |
| Мильх, Браухич, Редер и Вейхс на параде в Нюрнберге. Сентябрь 1938 года. Фото из книги Вильгельма Кейтеля «Размышления перед казнью». М., 2012 |
Предпринимавшиеся в последующий период разными военными деятелями одиночные попытки что-либо изменить в существующем строе приводили этих генералов либо к отставке, либо к аресту. Военное воспитание и солдатские традиции в сочетании с отсутствием у высших военных руководителей возможности поддерживать друг с другом тесную связь ввиду большой растянутости фронтов делали подобное общее выступление абсолютно неосуществимым. Да и, кроме того, трудно сказать, какое действие возымело бы это на Гитлера.
Все вышесказанное, однако, отнюдь не означает того, что все планы и решения Гитлера принимались его ближайшими сотрудниками, командующими армиями, группами армий без возражений. В чрезвычайно жарких спорах, часто переходивших в отдельные моменты границы дозволенного в отношении главы государства, начальник немецкого генерального штаба и начальник главного штаба вооруженных сил, а также представители авиации и флота, которых зачастую поддерживали вызванные на доклад командующие группами армий, воздушных флотов и особенно вызванные с фронта генералы и офицеры, вели острую, склонявшуюся порой к сарказму борьбу с Гитлером по поводу его решений оперативного, организационного, военно-экономического и снабженческого характера. При этом они без всяких прикрас информировали Гитлера о действительной обстановке в тылу и на фронтах. Он выслушивал эту информацию, как правило, очень охотно, но, к всеобщему разочарованию, она никогда не приводила к изменению принятого им решения. Правда, Гитлер пытался устранять некоторые вскрытые недостатки, однако выводы, которые он делал из этих дискуссий, касались в основном больше вопросов личного порядка, нежели существа дела.
Механизм управления, созданный Гитлером, представлял собой средство для устранения всякого инакомыслия, а с другой стороны, был методом генерации и селекции лично ему преданных кадров, взращенных в атмосфере пропаганды. Всякий начальник или командующий, который вызывал у Гитлера сомнение относительно своих способностей проводить в жизнь его решения, исчезал, и вместо него назначался человек, к которому Гитлер питал больше доверия.
Так, поколение высших военачальников – Фрич, Бек, Браухич, Гальдер, Вицлебен, Бок, Лист, Лееб, – выросшее и получившее боевой опыт еще в Первую мировую войну и в годы, предшествовавшие Второй мировой войне, постепенно вытеснялось поколением новых военачальников, о которых Гитлер думал, что они будут с непоколебимой твердостью и в самой неблагоприятной обстановке проводить в жизнь его оперативные планы, часто находившиеся в вопиющем противоречии со всякими оперативными принципами.
Такие люди, как Модель, Роммель, Шёрнер, все больше и больше выдвигались на первый план. Это были, разумеется, испытанные общевойсковые военачальники, но они были только выдающимися командирами, а не полководцами. Чтобы поддержать рушившееся здание фронтов, их гоняли с одного участка на другой, туда, где складывалась наиболее угрожающая обстановка, пока многие из них, наконец, не выходили из строя, не выдержав ни физически, ни морально возложенных на их плечи забот.
ОТ ИДЕАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ДО ХАОСА – ОДИН ШАГ
Особо хочется отметить ближайшего советника Гитлера с первого до последнего дня в течение всего периода стремительно развертывавшихся событий. Им был начальник главного штаба вооруженных сил генерал-полковник Йодль. Он, несомненно, был самым искренним обожателем Гитлера и высоко ценил его работоспособность, энергию, богатство идей и талант организатора. Насколько глубоко он понимал Гитлера, очевидно, останется тайной. Йодль был прирожденным генштабистом. Его оперативные взгляды отличались всегда большой четкостью и ясностью. Но, находясь в плену идей, носивших ярко выраженный континентальный характер, он был лишен той многосторонности и широты в понимании стратегических вопросов, которые всегда являются крайне необходимыми для человека, занимающего подобный пост. Эту ограниченность своих способностей Йодль хорошо понимал и сам и поэтому посвятил себя разработке чисто оперативных вопросов, которые уже сами по себе были достаточно объемны.
Он все больше и больше отгораживался от других вопросов руководства и вскоре почти полностью передал в ведение фельдмаршала Кейтеля все дела, касающиеся сотрудничества с союзниками и военной администрацией в оккупированных областях. Этот односторонний интерес к оперативным и даже тактическим проблемам явился причиной того, что Йодль не только сам включился в частные вопросы руководства боевыми действиями на фронте, но и поддерживал у Гитлера пагубное стремление вмешиваться в дела низшего и среднего командования. Лично вмешиваясь в военное руководство, Гитлер настолько увяз в мелочах чисто тактического порядка, что утратил необходимую для главы государства способность выделять главное и не находил больше ни покоя, ни времени для того, чтобы заниматься проблемами внутреннего руководства государством. От этого метода, конечно, страдало и само военное руководство, так как обусловленные каждым конкретным изменением обстановки специфические оперативные вопросы все больше и больше заслоняли собой перспективы общего стратегического руководства.
К этому добавлялось еще и то ненормальное положение, что всякое авторитетное управление в Германии начиналось и кончалось Гитлером. В работе подчиненных лиц и учреждений он насаждал такую практику, когда в результате неясного разграничения сфер ответственности одни и те же задачи часто выполняли самые различные учреждения. Он ожидал, что вызванное этим соперничество заставит людей работать с максимальным напряжением сил. Но вместо этого много энергии, как правило, затрачивалось на бесполезную борьбу, которая шла между инстанциями, ответственными за ту или иную задачу, и часто проделывалось много пустой и безответственной работы, так как несколько инстанций, не ставя друг друга даже в известность, планировали использование людей и техники для достижения одной и той же цели.
Следствием этого организационного хаоса, наличия неприязни Гитлера к экспертам и хаоса в управлении войсками являлось то, что почти все важные вопросы, которые при четкой организации безо всякого труда могли быть решены соответствующими министрами, нужно было докладывать для решения самому Гитлеру. В результате Гитлер снова сверх меры загружался решением проблем второстепенного значения, однако этим он хотел доказать своим сотрудникам, что только он один в состоянии управлять механизмом государственного аппарата. И, наконец, только так называемый «приказ фюрера» мог быть серьезно рассмотрен и выполнен соответствующими инстанциями.
Сосредоточение всех вопросов государственного руководства в руках одного человека привело в конце концов к тому, что в военном руководстве, как и в других важных областях, стал одерживать верх образ мышления, все больше и больше отдалявшийся от реальной стратегической и оперативной обстановки. Гитлер не обращал внимания на все предложения его ответственных советников и полагал, что он может следовать своим необоснованным планам и мечтам, не учитывая действительного развития обстановки. Его все больше покидало чувство меры, которое заставляет повиноваться фактам даже самую твердую волю.
РАЗНОГЛАСИЯ С ГЕНШТАБОМ
Йодль косвенно способствовал тому, что Гитлер, решавший вопросы, которые совершенно нельзя было понять, находясь в ставке верховного главнокомандования, стал отдавать абсолютно не выполнимые для фронта и ведущие к поражению приказы. Йодль с поразительной резкостью и твердостью отстаивал иногда свои взгляды перед Гитлером и добивался проведения своих решений. Так, первое крупное разногласие возникло уже летом 1941 года. Причиной послужило то, что кампания по захвату СССР стала развиваться не так, как была спланирована, и пришлось срочно координировать ее ход. Гитлер считал, что сначала должны были быть захвачены Ленинград и южные районы, и для этого приказал перебросить часть войск группы «Центр» на северное и южное направления. Йодль настаивал на захвате Москвы в первую очередь.
Следующие серьезные расхождения между генералом Йодлем и Гитлером пришлись на лето 1942 года. Генерал предлагал вместо наступления на Кавказ взять штурмом Ленинград. Но Гитлер требовал продолжать наступление на Кавказ. Гитлер даже хотел заменить Йодля Паулюсом, но поражение немцев под Сталинградом не дало осуществить эту замену. Йодль продолжил служить в ставке Гитлера.
Несмотря на отдельные успехи, которых иногда удавалось добиться некоторым военачальникам, не может быть никакого сомнения в том, что в целом директивы по ведению операции, а частично даже и по тактическим вопросам определялись только Гитлером. Вплоть до самого последнего момента Гитлеру удавалось (это в значительной мере обусловливалось разделением полномочий во всех областях руководства) не допускать возникновения любой серьезной оппозиции. 20 июля 1944 года доказало, что всякое движение сопротивления, выходящее за рамки традиционных принципов действий военной оппозиции (независимо от того, успешным или безуспешным было бы покушение на Гитлера), не имеет никаких шансов на успех, так как вся система руководства государством и существовавшие условия не только исключали возможность сосредоточения где-либо в тылу значительных военных сил, но и делали невозможным использование любых средств, необходимых для воздействия на массы и для соответствующей подготовки общественного мнения.
События 20 июля 1944 года показали, что попытка совершить государственный переворот, предпринятая пусть даже самыми умными, испытанными и готовыми на все военными, не могла быть поддержана ни немецким народом, ни большинством войск действующей армии. У них просто не хватило бы сил для того, чтобы хоть на несколько часов изолировать главных руководителей или защитить самих себя. Таким образом, эта попытка неизбежно должна была привести к гибели ценнейших людей. Вновь было доказано, что, не имея за собой народа и большей части вооруженных сил, свергнуть искусно охраняемый авторитарный режим невозможно даже при самой неблагоприятной военной обстановке. Никакая оппозиция, руководствующаяся даже самыми передовыми взглядами, не сумеет одержать верх, если глава государства может расщепить ее и путем искусной пропаганды, словом и делом держать на своей стороне народные массы. Многочисленные кризисы руководства на восточноевропейском и других театрах военных действий и их исход убеждают в справедливости этого утверждения.
Имелась, правда, и еще одна возможность влиять, по крайней мере на некоторые оперативные решения Гитлера. Но эта возможность с военной точки зрения не была вполне безупречной и содержала в себе определенный риск для командования. Она заключалась в тесном сотрудничестве низших звеньев командования, то есть в сотрудничестве начальников штабов, офицеров генерального штаба, штабов действующих войск с соответствующими должностными лицами высших оперативных штабов. Формулируя определенным образом оперативные и разведывательные сводки и составляя на этой основе оперативные карты, они могли представить общую обстановку так, что верховному главнокомандованию ничего не оставалось бы делать, как принимать единственно возможное в этих условиях решение, которое именно и было нужно местному командованию. Этот путь использовался в интересах наиболее целесообразного ведения боевых действий и в отдельных случаях приводил к успеху.
Исходя из неправильной оценки морального духа, людских ресурсов, а также материальной базы Красной Армии, Гитлер поставил перед своими вооруженными силами такие задачи, с которыми они не справились, да и не могли справиться. И даже тогда, когда Гитлер понял свои военно-политические и оперативные ошибки, он отказался признать их и сделать из этого необходимые выводы.
Справка «НВО»
Рем Эрнст, являясь рейхсминистром и начальником штаба службы безопасности, готовил заговор против Гитлера. 30 июля 1934 года, в день, на который было назначено выступление заговорщиков, был арестован и без суда казнен по личному указанию Гитлера.
Фрич Вернер с 1935 года являлся главнокомандующим сухопутными силами вермахта. 4 февраля 1938 года по доносу снят с поста, арестован и передан в руки военного трибунала, который в ходе судебного разбирательства был вынужден, несмотря на приказ Гитлера, оправдать его.
Дарья Гармоненко 
