Прозрение на второй год войны

Немецкие военнослужащие сразу же меняли свое презрительное отношение к советским воинам, едва оказывались у тех под конвоем. Фото 1944 года

Неудовлетворенность руководства нацистской Германии имевшейся в ее распоряжении информации о СССР проявилось уже после поражения вермахта под Москвой. «Колосс на глиняных ногах» – такой образ Советского Союза в первые дни войны предложил германскому народу Адольф Гитлер. Однако «колосс» устоял и в 1941-м, и в 1942-м. Столкнувшись с противоречиями действительности в отношении содержания пропагандистских речей своих руководителей, немцы поневоле задумались. При этом самое главное противоречие – почему армия тех, кого пропагандисты Геббельса назвали полуголодной и тупой массой, жившей в стране с бесчеловечной и бездумной системой, одерживает победы над их бравыми войсками.

В ПОИСКАХ ОБЪЯСНЕНИЯ

В книге Генри Пиккера «Застольные разговоры Гитлера» указывается, что 22 июня 1942 года фюрер дал высокую оценку стахановскому движению, отметив, что вооружение Красной Армии – наилучшее доказательство того, что с помощью этого движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом души и ума. Нацистский лидер подчеркивал, что и к Сталину, безусловно, необходимо относиться с должным уважением. «В своем роде он просто гениальный тип». А планы развития советской экономики Гитлер охарактеризовал как масштабные, превзойти которые якобы могут лишь германские четырехлетние планы.

14 апреля 1943 года выходит служебный циркуляр СД «Сообщение из рейха об образе русского у немцев». В нем констатируется, что до 22 июня 1941 года народ Германии, за небольшим исключением, узнавал о социальной, хозяйственной и культурной жизни в СССР только из прессы, кино, пропагандистских выступлений и прошедшей цензуру литературы. На основании новой информации из различных германских городов и земель, куда были доставлены сотни тысяч остарбайтеров (рабочих с востока) и советских военнопленных делается вывод, что эти люди воспринимались немцами как живые свидетели «большевистской системы», на которых можно было проверить существовавший ранее образ СССР, а также и порожденные пропагандой представления о советском человеке и солдате. В этой связи руководство СД тревожило то, что мнение различных слоев населения рейха по этому вопросу «ныне раскололось и трещина все более углубляется и расширяется».

ВЕРА И ИНТЕЛЛЕКТ

В циркуляре СД указывалось, к примеру, что, несмотря на постоянные утверждения немецкой пропаганды о том, что большевизм выкорчевывает религию и нетерпим к церкви и религиозным знаниям, на деле оказалось, что среди выходцев из СССР, оказавшихся в рейхе, имеется много людей, носящих нательные кресты и иконы.

Авторы циркуляра отмечали также, что поскольку одной из основных тем в официальном пропагандистском изображении большевизма является искоренение русской интеллигенции в СССР и оболванивание масс, то советский человек представлялся тупым и эксплуатируемым существом, так сказать, рабочим скотом. Однако, как отмечалось в немецком документе, германские рабочие получили хорошую возможность убедиться в обратном: восточные рабочие поразили немцев своей технической сообразительностью и уровнем профессионализма.

В разделе «Неграмотность и наблюдаемый уровень образования» указанного циркуляра отмечалось, что широкие слои немецкого населения считали характерными для советских людей низкий уровень образования и высокий процент неграмотности. Но угнанные в Германию советские граждане неожиданно «открыли противоречия», которые часто сбивают немецких рабочих с толку. «По мнению многих фолькгеноссе, – отмечено в этом разделе, – современная советская система образования значительно лучше, чем при царизме. Сравнение знаний немецких и русских сельских рабочих показывает, что русские образованнее». Поражает и другая информация в документе: «Особое удивление вызвало распространение знания немецкого языка, который преподается в СССР даже в деревенских средних школах».

СЕМЬЯ, НРАВСТВЕННОСТЬ И ПРАВОПОРЯДОК

В разделе «Семья и нравственность» указывалось, что «у рабочих с востока большевистская система не разрушила семью как ячейку общества, у них ярко выражены и чувство семьи, и высока нравственность поведения».

Особое внимание авторы циркуляра уделили советским методам госуправления и существовавшей в то время в Советском Союзе системе наказания. В данном разделе кратко рассматривалась роль ОГПУ и НКВД, упоминались ссылка в Сибирь и расстрелы, то есть те «мифы», которые в значительной мере определили представления германского населения о СССР. Поэтому немцы, столкнувшись с живыми представителями советского общества, с удивлением узнали, что «русские рабочие не знают телесных наказаний».

Впрочем, подобные «открытия» рядовых немцев не удивляют. Так, в книге Вальтера Лагуера «Россия и гитлеровская Германия. Восточноевропейские проблемы», изданной в Лондоне в 1991 году, отмечалось, что немецкие специалисты по СССР еще до войны констатировали тот факт, что в Советском Союзе происходит восстановление исторической преемственности между Россией старой и Россией новой с сохранением интернационалистических и классовых принципов. При этом баланс между классово-интернационалистическим началом и державно-патриотическим подходом в Советском Союзе заметно изменился в пользу последнего. «Сталин – русский революционер и патриот, лишенный устремлений к мировой революции», – заявил один немецкий университетский историк. Однако ученые-нацисты из ведомства Геббельса вновь использовали старые и почти отжившие представления о политике СССР. Они делали решительный вывод о том, что злоупотребления национальными и патриотическими чувствами советских граждан направлены прежде всего на борьбу за мировую революцию.

СТАЛИНСКАЯ ПЕРЕСТРОЙКА

После постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «О преподавании гражданской истории в школах СССР» 1934 года многие советские люди вдруг осознали, что Отечество у них было еще до Октябрьской революции. Для школ были изданы новые учебники по истории, «написанные живым и понятным языком». В вузах, наконец, открыли исторические факультеты. Ранее то, что называли «история», преподавали на факультетах обществоведения и научного коммунизма.

Князя Александра Невского уже не называли «классовым врагом», царя Петра I – «деспотом и самодуром, по недоразумению названным Великим», Льва Толстого – «помещиком, юродствующим во Христе». Прошлое страны перестали характеризовать «смесью византийской подлости и монгольского варварства».

В 1939 году в советской армии вводятся воинские звания, заимствованные в армии царской. Через год из экспозиции Центрального музея Революции убирают револьвер Якова Юровского – главаря убийц бывшего царя Николая II и его семьи. Этим оружием Юровский убил раненого, но еще живого царевича Алексея в Ипатьевском доме. Вероятно, власти учли, что напоминание об убийстве детей, пусть даже царских, могут вызывать негативные эмоции у советских граждан.

В 1943 году Сталин распускает Коминтерн. Это стало логическим завершением предвоенной перестройки в ленинской идеологии и историографии. Коминтерн пугал многих в мире, в том числе потенциальных союзников Москвы в будущей войне. Угроза войны оправдывала эту перестройку. Идейная конструкция ВКП(б) была укреплена новыми несущими элементами, в том числе позитивным образом Русской православной церкви (с 1943 года), а ранее и многими положительными образами дореволюционной России, особенно в произведениях писателей и кинофильмах.

«Старые методы и знакомые аргументы не находят доверия и интереса у немцев», – на такой печальной для нацистов мысли заканчивается текст служебного циркуляра СД. А ведь до полного разгрома Третьего рейха еще оставались долгие два года. Но прозрение, видимо, даже у руководства нацистских спецслужб наступило уже в 1943 году.