Полководцы Второй мировой войны и их наследие

Командующий Центральным фронтом генерал армии Константин Рокоссовский осматривает подбитый артиллеристами «Тигр». Фото 1943 года

Победа во Второй мировой войне действительно достигнута совместными усилиями стран антигитлеровской коалиции, их военачальников, офицеров и солдат. Но все же решающую роль в разгроме и достижении сыграли советский народ и его Вооруженные силы. Весомый вклад в достижение военной победы вложили Генштаб, многие полководцы, флотоводцы, военачальники, командиры и штабы, начальники родов войск под общим руководством Ставки ВГК.

Наши полководцы (советские и союзных нам армий) разбили сильнейшие армии мира, германскую и японскую, которые до этого завоевали всю Западную Европу и значительную часть Азии, и ниспровергли хваленую немецкую военную школу, которая десятилетиями почиталась во всем мире как эталон.

Конечно, были разные дни войны. Были крупные неудачи и поражения 1941–1942 годов. У американцев был Перл-Харбор. Но и в первой половине войны были не только поражения и неудачи. Были победы под Москвой, Сталинградом, Эль-Аламейном, Курском и в других сражениях.

А в операциях 1944–1945 годов советские Вооруженные силы настолько превосходили армии противника во всех отношениях (в вооружении и технике, умении воевать, высоком моральном духе), что в короткие сроки прорывали его оборонительные рубежи, с ходу форсировали крупные водные преграды, окружали и уничтожали крупные группировки противника, показывая высочайшие образцы военного искусства, хотя успехи и в этих операциях достигались путем огромного напряжения сил армии, флота и тружеников тыла. 

Именно эти блестящие наступательные операции, о которых теперь принято «скромно» умалчивать, в конечном счете привели нас к желанной победе.

СОЮЗНИКИ

Во время Второй мировой войны Георгий Константинович Жуков, Александр Михайлович Василевский, Константин Константинович Рокоссовский, Алексей Иннокентьевич Антонов и другие наши военачальники внимательно следили за деятельностью полководцев союзных армий. Особенно высоко они отзывались о крупнейшей в истории Нормандской десантной операции, проведенной под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра. В свою очередь, и Эйзенхауэр по достоинству оценивал наших полководцев.

В послевоенные годы в Генштабе, в наших военных академиях внимательно изучался опыт операций, проведенных англо-американскими войсками в Африке, зоне Тихого океана и Европе.

Если говорить о военачальниках союзных нам стран, то на Западе непревзойденным организатором строительства и стратегического применения вооруженных сил считался генерал Джордж Кэтлетт Маршалл, бывший во время Второй мировой войны начальником штаба армии, фактическим председателем комитета начальников штабов США. Генерал Эйзенхауэр, по существу, не имевший до войны почти никакого командного опыта, но большой опыт штабной службы, оказался на месте во главе союзных войск и сыграл выдающуюся роль в завершающих операциях Второй мировой войны. Его полководческая деятельность – это замечательный пример сочетания в одном лице политика, дипломата и стратега. Он был большим мастером планирования стратегических операций, в том числе крупных комбинированных десантных операций. Его планы подкреплялись добротными всесторонними расчетами. Эйзенхауэр был особенно находчивым в сложных условиях военно-политической обстановки.

Важнейшая особенность полководческого искусства Эйзенхауэра – тщательная, всесторонняя и скрытная подготовка операций, их материально-техническое обеспечение; его методы планирования и подготовки войск были рассчитаны на проведение операций наверняка. Он предоставлял большую инициативу подчиненным. Умение несмотря ни на что проводить общесоюзническую и американскую стратегическую линию и добиться высадки союзных войск в Нормандии вопреки особой позиции премьер-министра Уинстона Черчилля, строптивого фельдмаршала Бернарда Лоу Монтгомери, которых все время тянуло в Африку и на Балканы, совладать со своими не менее строптивыми генералами Джорджем Паттоном или Омаром Нельсоном Брэдли – все это о многом говорит. В целом он показал себя выдающимся стратегом коалиционной войны. Большим мастером вождения войск был фельдмаршал Монтгомери. Он был также искуснейшим тактиком, перехитрил в ряде случаев генерала Роммеля, который считался непревзойденным в этом отношении.

Ряд блестящих операций был проведен в тихоокеанской зоне под руководством генерала армии Дугласа Макартура, который среди всех полководцев Второй мировой войны имел наибольший опыт организации взаимодействия и проведения, совместных операций военно-морскими, военно-воздушными силами и сухопутными войсками.

Особо следует оказать о генерале де Голле, который сумел сплотить силы сопротивления Франции и вместе с союзными армиями привести их к победе.

В составе Войска Польского вместе с советскими войсками воевали такие талантливые генералы, как Станислав Поплавский, Зигмунд Берлинг, Кароль Сверчевский, Владислав Корчиц и др. Освободительную борьбу югославского народа возглавлял маршал Иосип Броз Тито. Героически сражался китайский народ. В борьбе против японских агрессоров его наиболее надежную вооруженную силу составляла Народно-освободительная армия Китая, которую возглавляли такие выдающиеся полководцы, как Чжу Дэ, Лю Бочэн, Пын Дехуай, Чэнь И, Ян Цзинюй и др. В союзных армиях было немало и других способных военачальников. Деятельность каждого из них проходила в своеобразных условиях того времени.

Командование союзных войск, пользуясь тем, что основные силы Германии были связаны на востоке, могло из года в год откладывать открытие второго фронта, ожидая благоприятного для этого момента.

Посол США в СССР Аверелл Гарриман говорил: «Рузвельт надеялся... что Красная армия разобьет силы Гитлера и нашим людям не придется самим выполнять эту грязную работу», они стремились отделаться материальной помощью нашей стране. Поэтому им не требовалось оказывать чрезмерного давления на войска, ибо они, как правило, не попадали в чрезвычайные условия, за исключением мая-июня 1940 года или сражения в Арденнах в декабре 1944 года. Советские же войска в результате фашистского нападения в 1941 году не могли выбирать – давать или не давать отпор агрессии в приграничной зоне, оборонять или нет Москву, Ленинград. Они были вынуждены принимать сражения там, где они были им навязаны. Это ставило командование и войска в чрезвычайные условия.

Вместе с тем свои преимущества по сравнению с западными союзниками имели и наши военачальники. Политическим руководством страны были обеспечены мобилизация всех сил народа на отпор фашистской агрессии, оснащение вооруженных сил первоклассным вооружением, всенародная их поддержка.

ЛУЧШИЕ СОЛДАТЫ В МИРЕ

Высадка американских войск на Филиппинах. На переднем плане – генерал Макартур. Фото Национального управления архивов и документации. 1944

Наши военачальники и командиры имели самоотверженного и отважного солдата, какого не было ни в одной армии мира. Если бы маршалы Жуков, Конев и Рокоссовский оказались во главе англо-американских войск, которые были бы поставлены в условия, сложившиеся в 1941–1942 годах, они вряд ли успешно завершили бы войну. Думаю, что и нашими войсками невозможно было бы управлять методами генерала Эйзенхауэра. Каждому свое... Но все же наша армия и ее полководцы, особенно в 1941–1942 годах, ставились в военно-политическом отношении в крайне невыгодное, а в ряде случаев – в отчаянное положение.

Во-первых, чрезмерно жесткое вмешательство в оперативно-политические вопросы иногда затрудняло проведение в жизнь наиболее целесообразных решений и способов действий, вынуждало наших военачальников тратить огромные усилия на преодоление искусственно создаваемых кризисных ситуаций и трудностей, осложняло полную реализацию их полководческих способностей. За излишнюю настойчивость и стратегическую инициативу Жуков уже в июле 1941 года и вовсе лишился должности начальника Генштаба. Поэтому, как справедливо пишет Уильям Спар «не всегда гениальные озарения Жукова востребовались политическим руководством».

Во-вторых, из-за просчетов военно-политического руководства, непримиримости военно-политических целей и ожесточенности вооруженной борьбы обстановка на советско-германском фронте диктовала весьма жесткие рамки, в которых приходилось строить полководческую деятельность и осуществлять управление войсками. Никому из прежних полководцев союзных армий не приходилось действовать в таких необычайно сложных, чрезвычайных условиях, как нашим военачальникам.

И если бы наши полководцы и солдаты под Москвой, Ленинградом, Сталинградом во имя «гуманизма» при первой неудаче складывали оружие, как это делали некоторые соединения союзнических войск (например, в Сингапуре в 1942 году), то фашисты достигли бы своей цели, и весь мир сегодня жил бы совсем другой жизнью. Поэтому в широком историческом плане так называемый жуковский подход в конечном счете оказался более гуманным.

В-третьих, решения и способы действий Жукова, Василевского, Рокоссовского, Конева, Малиновского, Говорова и других полководцев не только в наибольшей степени учитывали необычно сложные, своеобразные условия сложившейся обстановки, но и позволяли им извлечь такие выгоды для себя, так повернуть сложившиеся обстоятельства во вред противнику, с такой неукротимой волей и организаторской хваткой проводить свои решения в жизнь, что они могли наиболее эффективно решать стратегические, оперативно-тактические задачи и одерживать победы там, где другие военачальники терпели поражения или даже не пытались их решать.

Не только по полководческому стилю, но и по личному характеру военачальники не могут быть одинаковыми.

Конечно, было бы идеально, если бы удавалось сочетать выдающиеся полководческие качества и твердокаменный характер Жукова с личным обаянием и чуткостью к людям Рокоссовского. По рассказу Семена Константиновича Тимошенко, Сталин в шутку говорил: «Если бы соединить вместе Жукова и Василевского и затем разделить пополам, мы получили бы двух лучших полководцев. Но в жизни так не получается».

На наше счастье, война выдвинула целое созвездие талантливых полководцев, которые при решении различных задач хорошо дополняли друг друга.

СИЛЬНЫЕ И СЛАБЫЕ СТОРОНЫ ПРОТИВНИКА

Советское военное искусство формировало полководческое искусство наших военачальников во время войны в ожесточенном противоборстве с очень сильным военным искусством Германии. В военной науке и военном искусстве Германии наиболее полно были разработаны весьма изощренные формы и способы дезинформации и достижения внезапности действий, упреждения противника в стратегическом развертывании, массированного применения ВВС для завоевания господства в воздухе и непрерывной поддержки действий Сухопутных войск на главных направлениях.

С точки зрения военного искусства наиболее сильной стороной германского командования было умение постоянно маневрировать силами и средствами как в наступлении, так и в обороне, быстро переносить усилия с одних направлений на другие, хорошее взаимодействие между Сухопутными войсками и авиацией. Подчеркнем еще раз, как правило, немецкие командующие и командиры стремились обходить сильные узлы сопротивления наших войск, быстро переносили удары с одних направлений на другие и умело использовали образовавшиеся бреши в оперативном и боевом построении наших войск для свертывания обороны в сторону флангов и развития наступления в глубину. Объективности ради, надо признать, что такие операции, как окружение и уничтожение наступающих советских войск под Харьковом весной 1942 года или действия генерала Манштейна по разгрому наших войск в Крыму в 1942 году и некоторые другие, были проведены с большим военным мастерством.

Германские командующие и командиры более гибко действовали в обороне. Они в отличие от нас не всегда придерживались принципа жесткой обороны и, когда требовала обстановка, отводили войска на новые рубежи. Например, в ходе Белорусской наступательной операции, когда в оперативном построении немецко-фашистских войск образовалась брешь в 400 км, германское командование не стало растягивать оставшиеся силы, чтобы заткнуть эту брешь. Оно собрало ударную группировку и нанесло по советским войскам встречный удар в центре этого пустого пространства. Тем самым они вынудили наши войска ввязаться в бой и приостановить наступление. Одновременно в тылу начали создавать новую линию обороны и благодаря этому неожиданному и смелому удару выиграли время для ее создания. Жуков считал такое решение смелым и умным.

Во второй половине войны германское командование, однако, не смогло решить проблему подготовки и ведения оборонительных операций, способных успешно противостоять мощным наступательным операциям советских войск. Начиная с осени 1942 года действия германского командования не отличались уже ни особой гибкостью, ни творческим характером.

В целом Жуков, Василевский, Рокоссовский, Конев и другие наши военачальники отдавали должное военному профессионализму генералов немецко-фашистской армии. В начале войны командующие группами войск Лееб, Бок, Рундштедт, несомненно, обладали большим опытом управления в боевой обстановке крупными группировками войск, чем, скажем, наши командующие фронтами Кузнецов, Павлов и Кирпонос.

Однако при более внимательном взгляде не только с точки зрения итогов военной деятельности и проигранной войны в целом, а даже по формальным критериям прохождения военной службы, о чем писал Иван Степанович Конев, германская профессиональная система была далека от совершенства. По крайней мере среди 25 фельдмаршалов Третьего рейха не было ни одного, кто бы, как Жуков, Конев, Рокоссовский, Еременко, Мерецков и другие, выражаясь словами Черчилля, проходил военную службу в «установленном порядке». Даже такие служаки, как Манштейн и Гудериан.

По этому поводу Лиддел Гарт писал: «Общее мнение среди генералов, которых мне пришлось допрашивать в 1945 году, сводилось к тому, что фельдмаршал фон Манштейн проявил себя как самый талантливый командир во всей армии и именно его они в первую очередь желали бы видеть в роли главнокомандующего». Как же Манштейн проходил военную службу?

В начале Первой мировой войны он адъютант в резервном полку. В 1914 году был ранен и после этого служил в штабах. Закончил войну капитаном. В годы Веймарской республики также служил в штабах и до 1931 года лишь кратковременно командовал ротой и батальоном. С приходом Гитлера к власти он сразу становится начальником штаба военного округа. В 1936 году ему присваивается генеральское звание, и в следующем году он становится заместителем начальника Генштаба. Во время войны с Францией в 1940 году командовал корпусом, находящимся во втором эшелоне. В 1941 году командовал корпусом на советско-германском фронте, а затем был переброшен на юг и вступил в командование 11-й армией, где показал себя действительно незаурядным полководцем. После неудачной попытки деблокировать окруженную группировку Паулюса под Сталинградом он командовал группой армий «Юг». После провалов гитлеровских планов по закреплению на рубеже Днепра в марте 1944 года был отстранен от должности и больше не воевал. Примерно такой же была служба у Роммеля. Конечно, и это большая и суровая военная школа, но ведь не сравнишь ее, скажем, с боевым опытом того же Конева, который почти с начала и до конца войны беспрерывно командовал фронтами на важнейших стратегических направлениях.

Сталинградская битва наглядно показала, чья полководческая школа лучше. Фото Федерального архива Германии. 1943

МАРШАЛЫ ПРЕВЗОШЛИ ФЕЛЬДМАРШАЛОВ

Сэмюель Митчем, рассматривая биографии германских фельдмаршалов, подчеркивает, что к моменту прихода Гитлера к власти ни один из фельдмаршалов не находился на действительной службе более 10 лет. В течение следующих 10 лет Гитлер присвоил чин фельдмаршала 25 высшим офицерам (19 армейским и шести авиационным). 23 из них удостоились этого звания после капитуляции Франции в июне 1940 года.

Фельдмаршалы – элита Германии, – имея за своей спиной многовековые традиции прусского милитаризма, внушали почтение, уважение и страх. После победы над Польшей и Францией вокруг них и в целом германской армии создавался ореол непобедимости. Но миф о непобедимости нацистской армии был сокрушен уже в 1941 году под Москвой, когда свыше 30 фельдмаршалов, генералов и высших офицеров были отстранены от должностей.

После поражения под Сталинградом и пленения фельдмаршала Паулюса Гитлер дал слово больше никому не присваивать фельдмаршальское звание, но все же к концу войны был вынужден пожаловать это высшее воинское звание нескольким генералам. Из 19 фельдмаршалов к концу войны на действительной службе оставалось всего лишь два. Несколько человек погибли, трое покончили жизнь самоубийством, другие были казнены за попытки покушения на Гитлера или умерли в тюрьме (четверо), когда после войны начались процессы над военными преступниками.

В Советской армии многие командующие фронтами и армиями (Жуков, Конев, Рокоссовский, Еременко, Мерецков, Малиновский, Говоров, Гречко, Москаленко, Батов и др.) начали войну и завершили ее на высших должностях оперативно-стратегического уровня.

Из фельдмаршалов вермахта, начинавших войну, к концу войны, по существу, не осталось никого. Война всех их смела.

Сэмюель У. Митчем написал свою книгу на основе того, что рассказывали и писали сами германские фельдмаршалы. Конечно, он в ряде случаев идет у них на поводу, но в итоге своего исследования даже он приходит к выводу: «В целом гитлеровские фельдмаршалы представляли собой плеяду на удивление посредственных военных деятелей. А уж гениями науки побеждать их и подавно не назовешь».

Не всем нашим военачальникам удалось доучиться в военных академиях. Но как это ни покажется странным для приверженцев всего чужого, были такие и среди германских фельдмаршалов. Тот же Кейтель (самое высокопоставленное военное должностное лицо в фашистской Германии) на Нюрнбергском процессе признался: «Я никогда не учился в военной академии». Об этом говорят и многие трофейные документы, свидетельства высших германских руководителей.

После войны среди трофейных документов германского командования было найдено досье на советских военачальников. Об этом досье Геббельс (в то время комиссар обороны Берлина) 18 марта 1945 года записал в своем дневнике: «Мне представлено генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских генералов и маршалов... Эти маршалы и генералы почти все не старше 50 лет. С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что народного они корня... Словом, приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов...»

Когда на Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля выступал фельдмаршал Паулюс, защитник Геринга пытался обвинить его в том, что он, якобы будучи в плену, преподавал в советской военной академии. Паулюс ответил: «Советская военная стратегия оказалась настолько выше нашей, что я вряд ли мог понадобиться русским хотя бы для того, чтобы преподавать в школе унтер-офицеров. Лучшее тому доказательство – исход битвы на Волге, в результате которой я оказался в плену, а также и то, что все эти господа сидят вот здесь на скамье подсудимых».

Но приведенные выше вынужденные признания нашего превосходства в военном искусстве со стороны бывших руководителей фашистской Германии не отменяют того факта, что немецко-фашистская армия (как в высшем, так и особенно в тактическом звене офицеров и унтер-офицеров) была высокопрофессиональной армией и советские вооруженные силы вместе с нашими союзниками победили действительно сильнейшего противника.

СОВЕТСКОЕ ПРЕВОСХОДСТВО

Советская военная наука и военное искусство показали свое несомненное превосходство. В целом достойно выглядел и наш офицерский состав, в том числе и генералы. Были и отщепенцы типа Власова. Но большинство генералов, находясь постоянно среди войск, а нередко и на передовой, были сполна опалены войной и выдержали боевое испытание. Об их высоком авторитете в войсках много различных документальных и живых свидетельств. Достаточно сослаться на предсмертное письмо Александра Матросова: «Я видел, как умирали мои товарищи. А сегодня комбат рассказал случай, как погиб один генерал, погиб, стоя лицом на Запад. Но если мне суждено погибнуть, я хотел бы умереть так, как этот наш генерал: в бою и лицом на Запад».

Всего к началу войны в советских Вооруженных силах насчитывалось около 1106 генералов и адмиралов. В ходе войны это звание получили еще 3700 человек. Всего 4800 генералов и адмиралов. Из них погибло в бою 235 генералов, а всего по болезни, в результате несчастных случаев, репрессий потери генералов и адмиралов составили более 500 человек.

В германских вооруженных силах насчитывалось более 1500 генералов и адмиралов. Для того чтобы понять разницу в количестве высших офицеров, надо учесть два обстоятельства. Во-первых, у нас было большее количество объединений и соединений, что давало нам возможность, сохраняя костяк соединений, в более короткие сроки пополнять и восстанавливать соединения. Во-вторых, следует учитывать, что против нас кроме германской армии воевали венгерские, румынские, финские, итальянские генералы. Кроме того, часть советских войск (сил) и возглавлявшие их генералы постоянно находились на Дальнем Востоке.

С учетом всего этого при объективном подходе боевой опыт Второй мировой воины и военное наследие наших полководцев необходимо воспринимать как многогранный, интегрированный опыт всех воевавших армий и флотов, где переплетены как приобретения, так и издержки военного профессионального мастерства.

Однако, к сожалению, среди некоторой части военачальников нового поколения интерес к опыту Второй мировой войны все больше затухает. Но в принципе опыт любой войны никогда полностью не устаревает и устареть не может, если, конечно, рассматривать его не как объект копирования и слепого подражания, а как сгусток военной мудрости, где интегрируется все поучительное и негативное, что было в прошлой военной практике, и вытекающие из этого закономерности развития и принципы военного дела. Из боевого опыта в таком понимании ни одну войну или сражение, как самые давние, так и самые новые, исключить невозможно. В истории не раз после большой иди локальной войны пытались представить дело таким образом, что от прежнего военного искусства ничего не осталось. Но следующая война, порождая новые способы ведения вооруженной борьбы, сохраняла и немало прежних. По крайней мере до сих пор в истории еще не было такой войны, которая бы перечеркнула все, что было в военном искусстве до этого.

Для использования в будущем нужен не просто состоявшийся опыт, не то, что лежит на поверхности, а те глубинные, подчас скрытые устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, проявляют себя порой в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне. Вместе с тем следует учитывать, что каждая последующая война все меньше сохраняет элементы старого и все больше порождает новое. Поэтому требуется критический, творческий подход к опыту любой войны, в том числе и к опыту афганской или чеченской войны, где в немалой степени использовался и опыт Великой Отечественной воины (особенно в деле предметной боевой подготовки подразделений к каждому бою с учетом предстоящей конкретной боевой задачи) и было выработано много новых приемов ведения боевых действий в локальной войне в специфических условиях горно-пустынной местности.

Вообще в области военного искусства возникает необходимость более тщательного изучения опыта локальных войн, военных конфликтов и более основательной, глубокой теоретической разработки и практического освоения войсками способов ведения боевых действий в военных акциях подобного рода.

В последнее время, когда на фоне американского подавляющего технологического превосходства в войне против заведомо слабых противников блеск военного искусства тускнеет, развернута информационно-дезинформационная кампания с целью изобразить, что традиционно русские и немецкие военные школы, основанные на богатейшем опыте ведения больших войн и идеях передовых для своего времени военных мыслителей (таких как Суворов, Милютин, Драгомиров, Брусилов, Фрунзе, Тухачевский, Свечин, Жуков, Василевский или Шарнгорст, Мольтке, Людендорф, Кейтель, Рундштед, Манштейн, Гудериан), изжили себя.

Теперь, по мнению апологетов виртуальных и «асимметричных» войн, все прошлое военное искусство надо похоронить. Утверждается, что «сейчас ушли на второй план личностные качества полководца-воина, способного демонстрировать в бою ратное мастерство, мужество, бесстрашие и отвагу... штабы и компьютеры разрабатывают стратегию, техника обеспечивает мобильность и натиск... Те же США, обойдясь без гениальных полководцев, выиграли геополитическое сражение и в Европе установили фактический протекторат над Балканами».

Однако без талантливых полководцев еще долго невозможно будет обходиться. Те же штабы состоят не только из компьютеров. Как всегда, чрезмерно увлекающиеся люди хотят побыстрее расстаться со всем прошлым. Раздаются призывы ориентироваться на американскую военную школу. Но военное сотрудничество может принести пользу, если оно будет осуществляться на равноправной основе с учетом опыта и традиций армий различных стран.