Владимир Галайко
База в Камрани считается одним из лучших глубоководных портов мира и природной военной крепостью. Иллюстрация с сайта www.defenseimagery.mil
В текущем году объем экспортных поставок отечественного вооружения и военной техники достиг отметки почти в 5 млрд долл., а портфель заказов превышает 50 млрд. Владимир Путин, высоко оценив эти результаты, подчеркнул, еще не время почивать на лаврах, и призвал действовать в сфере военно-технического сотрудничества (ВТС) более четко и скоординировано.
Думается, неплохим резервом для повышения эффективности ВТС может послужить опыт 22-го Загранстехстроя, отмечающего свой полувековой юбилей в этом году. Рассказать о его деятельности редакция попросила генерал-лейтенанта Виктора АИСТОВА – бывшего 1-го заместителя начальника строительства и расквартирования войск МО СССР, который несколько лет руководил одной из крупнейших заграничных строек.
– Виктор Федорович, почему 22-й Загрантехстрой окутан такой пеленой секретности, кого не спросишь, никто не знает? Прямо некая «строительная Атлантида», которая навсегда канула в Лету...
– Да, секретность была очень высокой. Я с 1987 по 1990 год руководил Советской строительно-монтажной организацией (СовСМО), которая обустраивала нашу военно-морскую базу Камрань во Вьетнаме.
И вот за эти три года СовСМО какие только адреса не имела: Владивосток-100, Ленинград-200, Москва-400, полевая почта 71661, почтовый ящик В/30, объект РС-3.
Само же Управление строительства объектов за границей Министерства обороны СССР (УСОЗГ), а именно так выглядит официальное название 22-го Загрантехстроя, также постоянно легендировалось: то под контору по материально-техническому снабжению, то как 23-й отдел технического содействия иностранным государствам в строительстве, то как 22-е управление технического содействия иностранным государствам в строительстве.
Делалось это для того, чтобы сберечь не только свои тайны, но и тайны наших друзей и ввести вероятного противника в заблуждение. Вспомните, какое время было – холодная война.
– 22-й Загрантехстрой – детище холодной войны?
– Я бы выделил два фактора, определивших создание УСОЗГ. Во-первых, это дань отечественным традициям военно-технического сотрудничества с иностранными государствами, которые имеют длительную историю. Еще в правление императора Александра II (28 ноября 1860 года) наш восточный сосед Китай попросил прислать оружие, инструкторов и оружейных мастеров. Русское правительство выделило для этой цели 2 тысячи нарезных ружей и 6 полевых орудий, а также инструкторов – 60 солдат и 6 офицеров. С тех пор военно-техническое сотрудничество всегда было предметом заботы руководителей нашей страны, будь то царь или генсек. За эти десятилетия с кем только наша страна ни сотрудничала в этой области! С Францией и Китаем еще в дореволюционные годы, с Афганистаном, Турцией, Китаем, Монголией – после окончания Гражданской войны, с республиканской Испанией – в предвоенные годы.
И второй фактор, конечно, это упомянутая вами холодная война. Навязанное нашей стране жестокое противоборство дало толчок невиданной гонке вооружений, милитаризации экономики, проведению международной политики с позиции силы, формированию военных блоков и союзов, созданию военных баз на чужой территории, разжиганию военной истерии. Особым участком холодной войны являлась борьба за влияние в странах так называемого «третьего мира», странах Африки, Азии, Латинской Америки, которые, освободившись от колониальных пут, оказались перед выбором: капитализм или социализм. Для великих держав было крайне важно привлечь их на свою сторону и тем самым улучшить стратегические позиции.
Советский Союз не только «вооружал» эти страны коммунистической идеологией, но строил промышленные предприятия и, естественно, создавал военную инфраструктуру. Надо обязательно подчеркнуть, что наша помощь была очень востребована. Показателен такой пример: в 1964 году советские специалисты построили на Кубе автоматизированный полигон. В состав объекта, который возвели быстро и качественно, входили танковые директрисы, танковые огневые городки и общевойсковые стрельбища. Открытие военного полигона (заурядное событие) превратилось в праздник советско-кубинской дружбы, в котором участвовали первые лица государства, руководство вооруженных сил. Демонстрационные стрельбы длились 12 (!) часов. И уже ночью, после стрельб ПТУРС и трассирующими снарядами, в течение двух часов с зажигательной речью выступал министр обороны Кубы Рауль Кастро. Настоящий революционный карнавал.
– Действительно, 22-й Загрантехстрой появился не на пустом месте.
– Рождение организации было оформлено 1 августа 1966 года, когда генерал-майор инженерно-технической службы Алексей Ищенко издал приказ №1 о вступлении в должность начальника Управления строительства объектов за границей. Оно было сформировано на основе штатов Управления строительства и реконструкции аэродромов. Почему выбор пал именно на эту организацию? Дело в том, что при ней некоторое время функционировал 23-й отдел Генерального штаба, который занимался строительством аэродромов в Королевстве Афганистан (в Баграме и Кандагаре), а также в Республике Гвинее и Йеменской Арабской Республике, то есть решили опереться на уже имеющийся опыт строительства военных объектов за рубежом. Кстати, генерал-майор инженерно-технической службы Ищенко как раз был начальником Управления строительства и реконструкции аэродромов и вместе с ним перешел в новую организацию.
Аппарат управления, размещавшегося на набережной Мориса Тореза (сейчас Софийская набережная), насчитывал две с половиной сотни человек и состоял из 14 отделов. Основу составляли производственные отделы – по созданию объектов военно-воздушных сил, противовоздушной обороны, военно-морского флота, сухопутных войск. Кроме того, были и организационно-плановый, технический, валютно-финансовый, заказов и поставок нестандартного оборудования и запасных частей, сметный, кадровый, экспертных оценок и отдел для проведения специальных работ.
У истоков УСОЗГ стояли опытные и знающие специалисты. Так, его первый руководитель, уже упоминаемый нами Алексей Игнатьевич Ищенко, еще в предвоенные годы с отличием окончил Харьковский автодорожный институт, в 1939 году принимал участие в освободительном походе Красной армии в Западную Украину, четыре года воевал в составе Карельского фронта (на заключительном этапе войны командовал отдельным дорожно-эксплуатационным батальоном), а потом возглавлял аэродромно-строительный полк. Это был хороший инженер и умелый руководитель, как вспоминают ветераны, воспитанный, очень спокойный человек, который не терял выдержку даже в самых сложных ситуациях.
В 1975 году его сменил генерал Евгений Степанович Бобренев, который также был известным военным строителем. Он прошел нелегкими фронтовыми дорогами, вначале командовал саперным взводом, а завершил войну в должности инженера артиллерийского полка. Он имел за плечами мощные стройки в Монголии…
– Когда завершило свою деятельность УСОЗГ?
– 15 марта 1992 года управление было расформировано.
– Каковы же достижения 22-го Загрантехстроя?
– Управление было очень заметным игроком на мировом рынке военного строительства. Цифровые показатели 22-го Загрантехстроя впечатляют: нами и с нашей помощью было возведено свыше тысячи объектов в 50 странах мира! Особенно усилилось его влияние с ростом количества стран, выбравших себе в друзья Советский Союз, когда в военно-техническом сотрудничестве произошел переход от случайных просьб государств оказать им помощь к так называемому системному планированию...
– Перешли к советским пятилеткам?
– Именно так, что позволило четче представлять перспективу деятельности не только 22-го Загрантехстроя, но и других центральных и главных управлений Минобороны, облегчало взаимодействие с гражданскими ведомствами, работающими в сфере ВТС.
– А как отнеслись к этому нововведению заграничные партнеры?
– С пониманием. По пятилетним планам началось осуществляться строительство вооруженных сил таких стран, как Социалистическая Республика Вьетнам, Лаосская Народно-Демократическая Республика, Кампучия, Монгольская Народная Республика, Йеменская Арабская Республика, Народная Демократическая Республика Йемен (сейчас эти две страны объединились в Республику Йемен), Республика Ангола, Народная Республика Мозамбик, Эфиопия, Республика Куба, Никарагуа, Индия, Ирак, аналогичные планы начали разрабатываться для Сирии, Алжира, Ливии.
Понятно, что для выполнения столь масштабных работ была выработана вертикаль по оказанию военно-технической помощи иностранным государствам. Во всесоюзном масштабе этой проблемой занимался Государственный комитет по внешнеэкономическим связям, в военном ведомстве ответственным было 10-е Главное управление Генерального штаба, ну а конкретная работа по созданию новых объектов, как я уже говорил, была возложена на 22-й Загрантехстрой.
На «вершине вертикали» находился Центральный комитет КПСС, бдительно присматривавший за всеми: часто вопросы оказания «военной помощи иностранным государствам» решались на заседаниях политбюро.
– А как организовывалась работа непосредственно на местах, на заграничных объектах?
– Взаимодействие с зарубежными партнерами осуществлялось двумя путями: на условиях технического содействия или генерального подряда.
На условиях технического содействия работа строилась следующим образом. Наши институты разрабатывали проектно-сметную документацию предполагаемого объекта, согласовывали ее с заказчиком, защищали свои идеи и продавали ему эту документацию. Далее партнер начинал строить своими силами. Но при этом обязательно присутствовали наши инженеры, которые контролировали практическое осуществление проекта. Кстати, возводили объекты из наших материалов. Везли из Советского Союза все: гвозди, цемент, сложнейшие авиационные и танковые приборы. Довольно часто, кроме инженеров, мы командировали на такие стройки и рабочих, естественно, хорошо подготовленных, высококвалифицированных. Этот процесс завершался тем, что мы проводили приемку выполненной работы и организовывали передачу объекта в эксплуатацию…
Теперь что касается работы по генеральному подряду или, как еще говорили, генеральному заказ-наряду. В таком случае мы строили все сами. В те государства, в которых своих строительных организаций и специалистов еще не было (а таких насчитывалось более 20 стран), по нашему предложению направлялись инженерно-технические кадры, создавались советские строительно-монтажные организации. Они имели большую степень экономической свободы: сами нанимали местных рабочих, закупали местные строительные материалы, арендовали землю и отдельные сооружения.
– А что влияло на выбор способа проведения стройки?
– Метод генерального подряда мы обычно применяли там, где были огромные строительные объемы – в Ливии, Сирии, Ираке, Вьетнаме, Кубе, Монголии, Афганистане. Реконструкция знаменитого тоннеля «Саланг» в Афганистане или строительство военно-морской базы во Вьетнаме на полуострове Камрань проводились управлением на генподрядных условиях под ключ.
– Давайте с этого места подробнее, вы же несколько лет руководили строительством военно-морской базы в Камрани...
– Благодаря уникальным природным условиям эта база считается одним из лучших глубоководных портов мира и природной военной крепостью. Общая площадь водной поверхности бухты около 100 квадратных километров, глубина доходит до 32 метров. Все это позволяет одновременно встать на якорь около 40 большим военным кораблям и грузоперевозчикам. Поэтому и избрали ее местом пребывания своего флота вначале французы, а потом и американцы. Американцы, те вообще считали базу важнейшим элементом своего боевого порядка. Достаточно сказать, что президент США Линдон Джонсон дважды ее лично инспектировал: 26 октября 1966 года и 23 декабря 1967 года. Выступая на базе, хозяин Белого дома заявил, что звездно-полосатый флаг над базой будет реять вечно...
Естественно, как только северовьетнамцы освободили Камрань, а произошло это 26 апреля 1975 года, мы стали интересоваться возможностью взять ее в аренду. После подписания соответствующего соглашения на полуострове был размещен 922-й Пункт материально-технического обеспечения, в котором наши корабли могли пополнить свои запасы продовольствия, вещевого имущества, горюче-смазочных материалов, вылечить больных и организовать отдых команды – пляжи тут хорошие.
Ситуация резко изменилась после того, как советское правительство приняло решение сформировать оперативные эскадры и вывести их на боевую службу в Мировой океан. На этот шаг мы пошли из-за большой вероятности нанесения внезапных ядерных ударов по СССР с авианосцев и с подводных атомных лодок с баллистическими ракетами. Дабы пресечь любую возможность «ударов исподтишка», Советский Союз в ответ развернул оперативные эскадры. Одна из них, 17-я оперативная эскадра кораблей Тихоокеанского флота, базировалась в Камрани. В нее входили 38-я дивизия подводных лодок, 119-я бригада надводных кораблей, 255-й дивизион судов обеспечения, 300-й дивизион кораблей охраны водного района, 169-й отдельный смешанный авиационный полк, 501-й отряд борьбы с подводно-диверсионными силами и средствами, 1073-й узел связи и многие другие части и организации, кроме того, сюда заглядывали суда других оперативных эскадр. И встала задача быстрого обустройства этой мощной группировки...
– И что здесь построил 22-й Загрантехстрой?
 |
| Радиоэлектронный центр в Лурдесе вызывал острый интерес американской разведки. Фото Reuters |
– Была создана, как я уже говорил, Советская строительно-монтажная организация, которая буквально с нуля возвела несколько сотен зданий самого различного предназначения. Если вести речь о казарменно-жилом фонде, то здесь мы построили семь казарм, в которых разместились личный состав Пункта материально-технического обеспечения (ПМТО), экипажи подводных лодок, а также две столовые на 500 посадочных мест, для этой же категории военнослужащих обеспечили необходимыми зданиями авиацию военно-морской базы (штаб, узел связи, казармы). Был построен военно-морской госпиталь на 100 коек, Дом интернациональной дружбы (культурный центр) с кинотеатром на 400 мест, а также кинотеатр для личного состава ПМТО на 400 посадочных мест, два спортивных городка, здание средней школы №183 на 120 учеников, 16 жилых домов на 700 квартир.
Перечисленные цифры позволяют представить размах проводимых строительных работ, но это только их совсем небольшая часть. Ведь кроме объектов обеспечивающих и тыловых служб была создана самая современная на то время материально-техническая база, позволяющая успешно решать задачи, ради которых, собственно, мы в Камрани и находились. Были построены штаб эскадры, узел связи, арсенал, предназначенный для хранения и обслуживания ракетного вооружения, склад для ракет и мин авиационного полка, стационарный склад жидкого топлива (12 резервуаров и хранилищ). Была создана современная система энергетического обеспечения: заработала центральная дизельная электростанция мощностью 24 тыс. кВт, высоковольтные ЛЭП, необходимые трансформаторные подстанции.
А еще были сооружены склады тылового обеспечения: два продовольственных, два вещевых, три для технического имущества, а также два холодильника емкостью 270 т для хранения продовольствия.
Приведу еще несколько важных цифр: в 1987 году, кстати, это год моего прибытия на базу, в Камрани было сдано в эксплуатацию 440 (!) зданий и сооружений с суммой ввода фондов 63,5 миллиона рублей. В следующем, 1988 году, 28 (8,15 миллиона рублей) и в 1989 году – 131 объект с суммой ввода фондов около 32 миллионов рублей. Добавлю, полновесных советских рублей.
Об уровне обустройства Камрани можно судить по такому факту. До нас на полуострове базировались французы, а потом американцы. Но ни те ни другие не смогли решить проблему обеспечения питьевой водой: возили танкерами «из-за моря». А мы сумели. Вначале пили из пресноводного озера, воду из которого очищали. Потом провели геологические изыскания и стали добывать питьевую воду из артезианских скважин. Воду провели к пирсам на корабли, в казармы, жилой городок и для личного состава вьетнамского гарнизона. Потом по просьбе руководства провинции Фу Кхань был проложен 11-километровый водовод «на материк». Кстати, питьевая вода с полуострова и сегодня поступает для населения провинции.
Поставки в Камрань осуществляло Главное техническое управление Министерства внешнеэкономических связей СССР. Везли судами Министерства морского флота, как правило, из Одессы. Всего Советская строительно-монтажная организация приняла 138 судов со строительными грузами, а за три года моего руководства их прибыло 108. С одной стороны, мы их с нетерпением ждали, чтобы не замедлять темпа строительства, а с другой, нас ждало нелегкое испытание. Наиболее сложной частью таких работ была выгрузка цемента, который называют «хлеб стройки» и который был погружен в трюм в мешках. Представьте себе, какой же это адский труд: при жаре 40–45 градусов в трюме выгружать цемент. Поскольку у нас не было штатных такелажников и грузчиков, то к выгрузке привлекали специалистов, выделяемых от каждого строительного участка по графику. Я не люблю громких слов, но скажу, что это был настоящий трудовой подвиг.
Отмечу, что перечисленные объекты строились по самым передовым технологиям, с учетом самых современных требований. Взять, к примеру, арсенал для хранения крылатых ракет. Он был спроектирован и построен с учетом эксплуатации оружия в жарком тропическом климате, и в него было вложено все лучшее, накопленное в этой области. Имелись сооружения для хранения крылатых ракет, для проведения регламентных работ с приборами и системами ракет, стенд гонки турбореактивного маршевого двигателя, стенды стыковки боевой части и стартового порохового ракетного двигателя. Такого компактного арсенала наш флот еще не имел, в том числе и на территории нашей страны. Правда, в связи с развалом СССР мы его так и не запустили в полную мощь, передали вьетнамской стороне.
– А кстати, кому принадлежали объекты базы?
– В соответствии с подписанными соглашениями построенные объекты установленным порядком передавались вьетнамской стороне, после чего советские специалисты приступали к их эксплуатации на основе безвозмездной аренды.
– А кто строил? Наши или вьетнамцы?
– Строили и наши и вьетнамцы. В период самого интенсивного строительства (1987–1989) количество сотрудников Советской строительно-монтажной организации составляло 2400–2500 человек. Вьетнамцы выделили для этой цели 394-ю военно-строительную бригаду численностью 4500–5000 человек. Вот эти 6–7 тысяч строителей, работая ежедневно с полным напряжением сил, и построили уникальную военно-морскую базу Камрань.
– Наши отцы и деды ехали за границу, дабы противостоять набирающему силу фашизму. А что мотивировало ехать советских людей за границу в ваши времена? Идеи революции уже как-то поблекли и вряд ли они могли найти там «туман и запах тайги». Получается, ехали за длинным рублем. Кстати, а как и кого туда отбирали?
– Полагаю, что будет ошибкой сводить все к погоне за длинным рублем. В Советском Союзе, как непривычно сейчас это звучит, подавляющее количество людей исповедовало абсолютно другие, моральные ценности. Одни ехали потому, что хотели себя испытать в трудностях, другие – увидеть новые страны. Были и такие, которые искренне разделяли коммунистические взгляды. В советском обществе царили патриотизм и колоссальный энтузиазм, в основной массе своей мы верили в справедливость идей, которые тогда провозглашались, и искренне служили им.
Как отбирали? По профессиональным и морально-политическим качествам, отбирали хороших специалистов, спокойных, непьющих людей. Знаете, даже сама система отбора была неким испытанием и позволяла ощутить свое значение, свою нужность обществу. К примеру, тогда я был начальником производственно-диспетчерского отдела в Строительном управлении Московского округа ПВО, подполковником. И вот кандидатуры пяти специалистов (среди них и моя) выдвигаются для поездки в Камрань. Со мной побеседовали десятки командиров, политработников и кадровых специалистов самого высокого уровня. Была написана положительная партийная характеристика. Потом меня пригласил командующий войсками округа маршал авиации Анатолий Устинович Константинов. Побывал я на набережной Мориса Тореза – на беседе у начальника Загрантехстроя Евгения Степановича Бобренева. А уж совсем необычно для подполковника – вызов к самому заместителю министра обороны по строительству и расквартированию войск, маршалу инженерных войск Николаю Федоровичу Шестопалову.
Но и это было еще не все. Со мной очень подробно и внимательно побеседовали в Центральном комитете КПСС. Видимо, были и другие закрытые проверки контрольными органами. Потом мы с супругой прошли медицинское обследование: предстояло жить и работать в условиях тропиков. И вот резюме: из пяти кандидатов был отобран я и, конечно, это вызывало гордость...
Такую же тщательную проверку прошли все строители, отобранные 22-м Загрантехстроем: начинали с производственной характеристики и рекомендации партийных и комсомольских организаций, потом следовали беседы в разных инстанциях.
Отобранные специалисты направлялись самолетом по фантастическому по тем временам маршруту: Москва – Ташкент – Карачи (или Бомбей) – Калькутта – Ханой – Камрань. Перелет занимал около 20 часов. И уже сразу люди попадали в другой мир. Полет из Ташкента через Афганистан проходил в ночное время и на большой высоте. Потом приземление в аэропорту Карачи, где самолет окружали пакистанские автоматчики, не разрешавшие пассажирам выходить из самолета...
Согласитесь, интересное приключение для нашей размеренной и спокойной советской жизни. Народ с удовольствием откликался на призыв Загрантехстроя – от желающих не было отбоя. Впрочем, иногда специалистов требовалось столько, что кадровые органы не справлялись. Так было и во время строительства базы в Камрани, из-за чего темпы работ замедлились. И тогда генерал Бобренев выступил перед руководством с неожиданной идеей: предложил на добровольной основе направить во Вьетнам увольняющихся со срочной солдат строительных войск. Это помогло решить проблему...
– Есть такое свойство русских людей – видеть прошлое только в розовом свете. Неужели в те времена, когда, как пишут некоторые либеральные издания, без команды из ЦК гвоздь нельзя было забить, все так быстро решалось и просто работалось?
– Есть такое свойство: одни все видят в розовом цвете, а другие рисуют наше время только черной краской. Конечно, было непросто, но все проблемы решались. Помню, в первые дни пребывания в Камрани я пришел к выводу, что надо менять штатное расписание СовСМО, и поднял этот вопрос. Нет, возражают мне, не с того ты начинаешь, штатное расписание только-только маршал утвердил, и как ему об этом сказать. Тем не менее удалось доказать, что для пользы дела нужно документ переутвердить, и маршал поддержал.
Знаете, для нас, людей старшего поколения, в голове не укладывается, к примеру, такой факт, что можно отложить старт космического корабля из-за того, что строители что-то вовремя не сделали! Мы же в каждую стройку вкладывали часть своей души, искали и использовали все возможности для выполнения поставленной задачи и очень болезненно реагировали на всякие отрицательные явления. Если хотите, механизм очищения действовал безотказно, независимо от занимаемой должности и родственных связей.
Помнится, с появлением уволенных солдатиков в Камрани были зафиксированы случаи употребления наркотиков, благо этого добра тут было навалом. В одну минуту освободились от склонных к «зелью». А когда выяснилось, что главный бухгалтер СовСМО злоупотребляет своими финансовыми возможностями, так его без колебания исключили из партии и отправили на материк. А вы говорите, длинный рубль...
– А сколько платили в 22-м Загрантехстрое? Говорят, вдвое больше, чем обычно.
– Нет, поменьше. Полную зарплату выплачивали в Камрани вьетнамскими донгами, а в Союзе клали на книжку 60% от нее, в рублях. С этих денег мы платили партвзносы. Кстати, еще раз о мотивах поездок за границу. В те годы моряки Северного флота получали значительно большую зарплату, а прибывая для прохождения службы в Камрань, они теряли не только в деньгах, но и в других льготах. На Северном флоте год службы им засчитывался за полтора, а в Южно-Китайском море – год шел за год. У них уж точно моральный фактор был на первом месте. Тем не менее деньги эти позволили многим из сотрудников 22-го Загрантехстроя решить квартирную проблему, купить автомобиль, диковинную по тем временам электронную технику.
– А вы как свои потратили?
– Приобрел автомобиль ВАЗ-2107 «Жигули», семерочку.
– Виктор Федорович, а если вернуться к итогам деятельности 22-го Загрантехстроя. В современных СМИ часто приходится встречать мнение, что вот мы построили эту тысячу объектов в «диких странах» себе в убыток, ни копейки за них не получили? В чем была наша выгода?
– Пройдемся по географии. Мы работали и в Европе – во всех странах, входивших в те годы в организацию Варшавского Договора. Для них была создана военная система связи «Барс», мощные укрытия для штабов, возведены командные пункты противовоздушной обороны в Болгарии и Германской Демократической Республике и другие объекты. Если взять Западное полушарие, то наши специалисты строили много на Кубе (было создано огромное количество подземных укрытий, шутили даже, что там «под каждым памятником – бункер»), в меньшей мере в Никарагуа (базы радиоперехвата), в Перу (здесь совершенствовали авиационную инфраструктуру), в Чили (во время короткого правления Сальвадора Альенде). Надо сказать, что США этот континент считали своей вотчиной и всячески старались вытеснить нас оттуда.
Теперь по поводу так называемых диких стран. Действительно, мы много строили в Африке и Азии. Например, в Афганистане (дороги, туннели, аэродромы), во Вьетнаме (нашу военно-морскую базу Камрань называли «пистолетом, приставленным к виску Тихоокеанского флота США»), Ираке (пункты управления, штабы, аэродромы и военные заводы). В Сомали, в порту Бербере, возвели военно-морскую базу, с помощью которой контролировали стратегически важный транспортный маршрут Европа–Азия (через Суэцкий канал). В Эфиопии (на острове Нокра) – Пункт материально-технического обеспечения ВМФ СССР. В Анголе – мощные радиолокационные станции, которые позволяли контролировать весь Атлантический океан. В Ливии – ремонтные предприятия, арсеналы, казармы. Здесь, в сахарской пустыне, неподалеку от города Джуфра возвели инженерное чудо – аэродром, которому до сих пор мало аналогов в мире: взлетно-посадочная полоса длиной в 4,5 километра, ширина 60 метров. На нем в случае надобности могли приземляться наши космические «Бураны», многоразовые орбитальные корабли-ракетопланы.
Это перечисление можно продолжать долго, но хотелось бы поговорить и «о выгоде». Среди наших партнеров были такие, которые расплачивались твердой валютой, тот же Ирак, те же Ливия, Индонезия, Пакистан и некоторые другие. Было немало и таких, которые взятые кредиты отдавали своими, если можно так выразиться, товарами традиционного экспорта. Наша военная помощь пересчитывались на местную валюту, и мы везли в СССР экзотические овощи, сухофрукты, вино или ископаемые.
Но были и такие государства, которые платить не могли, и в конце концов мы списывали их долг. Но надо понимать, что это не было проявлением бессмысленной щедрости – СССР по существу за бесценок получал военные базы в очень важных регионах мира. Благодаря этим объектам мы, фигурально выражаясь, держали мир на ладони, обеспечили безопасное развитие своей стране и ее союзникам.
Сейчас, на фоне многочисленных ужасных кровопролитных терактов, захлестнувших мир, даже не самым сообразительным людям становится понятно, что для безопасности ничего не надо жалеть. Разве мирную жизнь можно измерить деньгами? На мой взгляд, она вообще цены не имеет...
