Александр Лучанинов
Офицеры 35-го укрепрайона на параде в Борзе. 9 мая 1982 года. Второй слева – капитан В. Даньков, в центре – капитан А. Лучанинов, крайний справа – старший лейтенант М. Оруджев. Фото из личного архива автора
Государь, Царь и Великий князь всея Руси Иван Васильевич 2 октября 1552 года взял Казань. Для русских эта победа была сродни взятию их потомками Берлина спустя 400 лет. То, что это была Божья воля, народу было явлено 8 июля 1579 года. В этот день был обретен чудотворный Казанский образ Пресвятой Богородицы, которая открыла русским путь на восток.
В 100 с небольшим лет было пройдено 7000 верст от Волги до Тихого океана. Внуки казаков Ермака Тимофеевича стали первыми русскими тихоокеанскими мореплавателями, заплыв на челнах с Семеном Дежневым в чукотскую землю и даже в Америку. Их сыновья с Хабаровым и Поярковым стали уже рубить городки по Амур-реке, придя к самой границе китайского государства. Удалые ватаги, зачастую лишь в несколько десятков отважных молодцов, без карт, без компаса, без средств, с одним крестом на шее и пищалью в руке покоряли огромные пространства с редким диким населением, переваливая через горы, о которых раньше никогда не слышали, прорубаясь через дремучие леса, держа путь все на восход, устрашая и подчиняя дикарей. Доходя до берега большой реки, они останавливались, рубили городок и посылали ходоков в Москву к царю, а чаще в Тобольск к воеводе – бить челом новой землицей.
ЧИТА И БОРЗЯ
В лето 7161-е от сотворения мира отряд во главе с атаманом Петром Бекетовым остановился у слияния двух рек.
– Чи та? Чи не та? – спросил атаман.
– Чи та, – отвечали казаки.
– Руби острог. ЧИТА, – приказал атаман.
Так в Восточной Сибири в лето от Рождества Христова 1653-е был основан один из самых известных русских городов. Позже, когда Менделеев составил свою таблицу, оказалось, что вся она находится в Забайкальской земле. А еще спустя какое-то время выяснилось, что элемента под № 92 здесь очень много.
«По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…» Но здесь рыли не только золото, но и уран. В судьбе Забайкалья и всей России он будет играть исключительную роль. Особенно его изотоп с порядковым номером 235.
В апреле 1986 года я служил в оперативном отделе штаба 36-й общевойсковой армии. Кто не знает – это город Борзя Читинской области.
Назло надменному Пекину,
Китаю с севера грозя,
Стоит красавица БорзЯ.
У нас проходила Манчьжурка – железная дорога Москва–Чита–Пекин. За сотни лет задача Китая не менялась: по Даурской степи, форсировав Онон, выйти к Чите и отрезать русский Дальний Восток от России. То, что это их земля, они уверены больше бандеровцев, считающих Киев своим городом. Сейчас штаб 36-й армии стоит в Улан-Удэ. А вот в настоящей Советской армии в Улан-Удэ дислоцировался штаб войск Дальнего Востока. Даже штаб Забайкальского военного округа был в Чите.
В Забайкалье население делится на четыре категории: те, кто сидел, те, кто сидит, те, кто будет сидеть, и военные. Но если первые три в краю ссыльно-каторжных – вечные, то военные – величина переменная. Наша армия была заменяемой: через пять лет, а точнее, зим, так как лета там не бывает, полагался перевод в другой военный округ.
Кто там не был, считают, что это из-за сурового климата. Наивные. Разве минус 50 по Цельсию с ветром и без снега – это суровый климат? Ерунда. Пара месяцев – и человек, как собак, привыкает. Так почему армия заменяемая? В чем причина? Эту тайну я узнал в связи с Чернобылем.
ВОЕННАЯ ТАЙНА
В то время я был молодым майором. Отслужив уже пять лет в ЗабВО, в 86-м был заменщиком. Все знают, что это особая категория офицеров. Вопрос один: куда?
В группы войск за границу попасть было практически невозможно. Но на Украине было три армии и еще одна рядом, в Тирасполе. Все наши офицеры из отдела мечтали замениться туда. Они были хохлы. Я тоже прикинулся малороссом. Забегая вперед, скажу – мне это не удалось. Из хохлов меня вскоре исключили как самозванца. И поехал по замене только через год. В Ташкент. Хорошо, что не посмел прикинуться евреем. За это упекли бы в незаменяемую армию в Бурятию. Но такой наглости я себе никогда не позволял.
И вот числа 30 апреля мы пили спирт с одним из офицеров химслужбы. Спирт, он от радиации очень даже помогает. Помните классику: «Истопник сказал, что «Столичная» очень хороша от стронция»? Я рассказываю, что меня возмутило накануне, – соседка отправляет детей к родителям в Киев. Я весь вечер пытался убедить ее мужа, что это бред. Но они верили телевизору и не верили мне. А по телевизору говорили, что в Киеве будет первомайская демонстрация, значит, все в порядке. Политработники свою работу знали. И вот химик, разлив по второму стакану, вдруг заявляет, что соседка права – ничего страшного.
– Это как?
– Да очень просто. У нас фон выше, чем в Чернобыле.
За радиационный фон полагалось выпить. Причем по полной.
Закусив вареной кенгурятиной (у нас на продпайки давали мясо кенгуру), мы стали требовать у химика счетчик Гейгера. И опять по классике: «Тут-то истопник нам и открыл глаза». Оказалось, что на настоящем приборе, а не на тех, что мы получали, фон действительно значительно превышен. Рядом был Краснокаменск. Там стоял 18-й укрепленный район нашей армии и находилась самая большая урановая жила в СССР. Поэтому и Даурская степь была традиционным местом каторги. Здесь человек не выживал. Его убивал не климат, а радиация. Раньше к этому пришли эмпирическим путем. А в наше время научно обосновали.
Мы выпили за урановую жилу, благодаря которой у нас такой надежный ядерный щит, а наша родная 36-я армия заменяемая.
О ЛИЧНОМ
Армия была сформирована 26 июля 1941 года. Первоначальное место дислокации штаба и управления армии – 79-й разъезд Забайкальской железной дороги на Шерловой горе. В конце 1941-го три из четырех дивизий армии были переброшены под Москву. Это были знаменитые Сибирские. Потом на Шерловой в 1945-м дислоцировался командный пункт Забайкальского фронта маршала Родиона Малиновского. После победы над Японией на Шерловой остался только 35-й укрепленный район, построенный еще в 30-х генералом Карбышевым. Мне посчастливилось служить в нем командиром батареи. Этот разъезд на Китайско-Восточной железной дороге навсегда стал самым счастливым моим гарнизоном: здесь у меня родился сын.
Апрель 1984 года в Даурской степи был обычным. Небольшой мороз градусов 25 и большой ветер, сбивавший с ног. Вечером в пятницу, 13 апреля, жену надо было везти в роддом. Он находился в пяти километрах от гарнизона. Звоню зампотеху.
 |
| Генерал Владимир Степанович Краев запомнился многим как один из лучших командующих 36-й армией. Фото 1980-х годов |
– Нужна машина.
– Бери какую заведешь.
Завелся школьный автобус. Ночь в забайкальской степи немного отличается от украинской. Хотя бы тем, что она не тиха и небо не прозрачно. Ветер давно уже вырубил свет и в гарнизоне, и в поселке. Но до роддома мы добрались. Сын родился на следующий день – 14 апреля. Врач-китаец Вася был в запое, поэтому роды принимала старая акушерка.
– Ты руки мыла? – спросила у нее нянечка.
– Одну мыла, а вторая и не нужна.
Как не нужен был и свет. Жена находила ротик ребенка пальцем и кормила. А перепутать не могли. В роддоме было девять новорожденных бурят и один русский.
Все бы хорошо, но у Татьяны поднялась температура до 40 и держалась уже трое суток. А врач Вася все еще пил. На четвертые сутки после рождения сына я заступал дежурным по караулам. Это означает, что я получаю свой пистолет с двумя обоймами. После развода караулов сажусь в дежурную машину и еду искать Васю-китайца. На Шерловой горе был горно-обогатительный комбинат. «Я на Шерловой горе олово копала…» Копали его «химики» – расконвоированные заключенные. Вот по их притонам я и поехал искать главврача роддома. Путем опроса местного населения через час нашел. Под пистолетом посадил в машину и повез в больницу. Из роддома жену с сыном забрал через 10 дней. Так родился мой Саша.
ЛЕГЕНДАРНАЯ АРМИЯ
Когда 36-ю называют легендарной – это не фигура речи. Она навсегда вошла в историю, разбив японцев, разоружив и пленив Квантунскую армию. Но не только ратные подвиги создали 36-й уникальную славу в Вооруженных силах. Каждый офицер знал, что из 20 военных округов и групп войск в СССР есть два самых «престижных»: Туркестанский и Забайкальский. Попасть в ТуркВО не хотелось, но это было терпимо. Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Там стояла 5-я гвардейская мотострелковая дивизия. Оттуда еще была призрачная надежда вернуться. Но вот откуда не возвращались – так это из Забайкальского военного округа. Он так и назывался: ЗабВО– «забудь вернуться обратно».
Мне выпала честь служить в ордена Ленина Забайкальском и Краснознаменном Туркестанском военных округах. Таких, как я, счастливчиков в пятимиллионной Советской армии было немного. Иногда во время всенародных праздников мне становится грустно. Ветераны встречаются с однополчанами. А если встречаются два офицера и не могут найти общих знакомых – значит, один из них шпион. Но я не агент. Просто для моих сослуживцев за Волгой земли нет. Правда, это касается только ее западного берега. Не могу я в многомиллионной Москве найти офицеров, с кем служил в этих славных округах. С ТуркВО полегче – через Афганистан прошли многие, а вот ЗабВО…
ПО ЗОВУ СЕРДЦА
Из нашей армии замена шла по большому кругу – за Урал и по малому – до Урала. Большинство – в Сибирь.
Первый вопрос вновь прибывшему офицеру – за что? По своей воле сюда не ехали. Я видел только двух, приехавших на Манчьжурку по зову сердца. Один из них Магомед Оруждев. О нем отдельный рассказ. Другой – Яша Шойхет. Загадочная еврейская душа. Как-то летом 1982 года стоял я дежурным по части. Заходит незнакомый старший лейтенант.
– Прибыл для дальнейшего прохождения службы, – и протягивает предписание. Смотрю – все верно. В танковый батальон на должность секретаря комсомольской организации.
Познакомились.
– Яша, за что?
– Как это за что? – обиделся комсомолец. – По зову сердца.
– Ты что …..? (здесь я употребил слово из языка коренных жителей этих мест – гуранов).
– Товарищ капитан, наш полк уходил в Афганистан, а я поехал к члену военного совета армии и попросил направить меня туда, где трудно. Как коммунист, я должен быть на передовой. Вы со мной не согласны?
– Нет. Я беспартийный. Поэтому меня в прошлом году в Афганистан не пустил начальник политотдела. Сказал, что на передовую направляют коммунистов, а мое место в тылу. И вот я здесь. Ладно, комсомолец-доброволец, пошли покажу штаб.
Вторым добровольцем, которого я знаю, был старший лейтенант Магомед Оруджев. Он прибыл по распределению из Бакинского высшего общевойскового командного училища на должность командира пулеметного взвода. Мы жили в одной комнате в общежитии. Я научил его пить водку и закусывать салом. Я объяснил ему, что это должен делать каждый русский, а в Русской армии все офицеры русские. Потом, уже в 90-х, когда бывший командир нашего УРа подполковник Сафар Абиев станет министром обороны Азербайджана, он пригласит Оруджева в Баку командовать бригадой. Мамед с гордостью откажется, заявив, что он русский. Уволился майором и сейчас живет в Башкирии. А тогда он был одним из лучших офицеров. У него во взводе были только нерусские. Он специально собирал себе «дикую дивизию». Ему с удовольствием передавали всех гордых уроженцев Кавказа и Средней Азии. Они становились шелковыми. Он знал, как их воспитывать. Дисциплина у него была железная. Меня очень интересовали его методы воспитания.
– Товарищ капитан, дети гор и степей русских уставов не понимают. Их требование приходится переводить на понятный им язык. А они понимают только силу.
Через год Оруджев уедет в Афганистан. Там он получит роту, капитана и орден Красной Звезды. У него в роте не будет ни одной потери. Заменится в Прибалтику. Но через пару месяцев напишет рапорт на перевод в ЗабВО, в 36-ю армию. Будет служить в укрепрайоне до его последнего дня, пока 39-ю армию не расформируют в Монголии, а 36-ю – в Читинской области.
ПУГАННЫЕ ЛЕГЕНДАМИ
Во всех советских гарнизонах про нашу армию ходили легенды. Жены пугали ею мужей (будешь пить – сошлют), политработники – офицеров.
В середине 70-х в гарнизонном Доме офицеров (пос. Калининец Наро-Фоминского района Московской области) начальник политотдела 2-й гвардейской Таманской мотострелковой дивизии полковник Иванов, выступая на сборах руководителей групп политзанятий, гремел с трибуны: «Мне докладывают, что офицеры не хотят выписывать окружную газету. Я вам так скажу: кто не хочет читать «Красный воин» – будет читать «На боевом посту». Я вас всех пущу по шоссе Энтузиастов в Даурию».
В те годы Даурия была на слуху. Советский народ зачитывался романом Константина Седых «Даурия», в 1972 году вышел одноименный двухсерийный художественный фильм Виктора Трегубовича с братьями Соломиными, Василием Шукшиным, Ефимом Копеляном, Александром Демьяненко, Лидией Федосеевой. Будущий успех голливудского «Титаника» ничто по сравнению с успехом «Даурии». А самое главное – 382-й гвардейский Порт-Артурский мотострелковый полк 122-й гвардейской мотострелковой дивизии, дислоцирующийся на станции Даурия, в 1975 году выступил инициатором Всеармейского социалистического соревнования. Это было событие сродни полету в космос. Поэтому про Даурию знал каждый советский человек.
А еще наша армия была единственной в СССР, где алкоголизм считался профессиональным заболеванием, и по этому диагнозу можно было уволиться с пенсией. В знаменитом приказе министра обороны СССР № 0150 «О борьбе с пьянством и алкоголизмом в армии и на флоте» в разгар горбачевской перестройки в числе четырех высокопоставленных пьяниц упоминался член военного совета – начальник политотдела 36-й общевойсковой армии генерал-майор А.Н. Вольхин. Его сняли с должности и уволили. Но до этого он успел испортить жизнь и службу одному из лучших советских командармов.
КОМАНДАРМ
В истории 36-й армии было три великих командующих: генерал-полковник Александр Александрович Лучинский во время японской войны (июнь–сентябрь1945 года), генерал-лейтенант Владимир Степанович Краев (1980–1985) и генерал-лейтенант Георгий Григорьевич Кондратьев (1987–1989). Про первого известно многое, а вот два последних еще ждут своих биографов.
Владимир Степанович Краев командовал армией пять лет. Уже после него ввели исчисление выслуги год за полтора. На войне – за три. Но Забайкалье – пока глубокий тыл. И главная задача в этом тылу – не разморозить гарнизоны и не допустить гибели личного состава от обморожения. Осенью командующий лично объезжал все котельные во всех гарнизонах. На отопительный сезон он назначал начальником котельной офицера со штатным личным составом. Они освобождались от боевой и политической подготовки. Их задача – не пропустить мороз. Командующий лично отдавал приказ. Он посылал эти подразделения, как в бой. Командиру обещал, что если тот продержится до весны, то получит вышестоящую должность. Если не продержится – снимут со штатной. Проблема в том, что запасов угля было максимум на месяц. К середине зимы уже топили с колес. Приходил эшелон с замороженным при минус 50 градусах углем. Его надо было круглые сутки разгружать и сразу в печь. В казармах температура не должна опускаться ниже +5 градусов жары. А зима в Забайкалье длится 9 месяцев. Июнь еще не лето, июль уже не лето.
И в этих сложных условиях Краев держался пять лет. Мало кто из командармов-36 пошел на повышение. Большинство снимали или отправляли на равнозначную должность, но в тепличные условия: на Украину или в группы войск. Не каждому генералу по плечу была эта ноша. Только Кондратьев ушел на повышение – первым заместителем командующего войсками ТуркВО, потом он станет командующим войсками округа и заместителем министра обороны. Такая же карьера ожидала и Краева. По моему мнению, он мог быть министром обороны. Его остановили на взлете. Как настоящий офицер он терпеть не мог политработников. Они и показали, кто в армии главный.
Весной 1985 года В.С. Краев и член военного совета А.Н. Вольхин поехали в Читу на военный совет округа. До Читы ночь на поезде. Они были в двухместном купе. Утром командующий обнаружил, что у него пропал партийный билет. Обычно офицер носил партбилет в левом кармане рубашки, который застегивался на пуговицу. В правом кармане – удостоверение личности. Потерять его он не мог. Изуверство в том, что ехавший с ним Вольхин лучше всех знал последствия – снятие с должности и назначение с понижением. После всех формальных партийных процедур генерал-лейтенант В.С. Краев был освобожден от должности командующего.
Прощался командующий со своим штабом в зале военного совета. Пришли почти все – более 300 старших офицеров. Не было только политработников.
Обстановка как на поминках. Все стоя выслушали Краева и разошлись. У меня было ощущение, что мы на ЦБУ и командарм объявляет замысел операции, а мы сейчас разойдемся по своим рабочим местам. И ближе к вечеру командующий, как обычно, скажет: «Товарищи офицеры! Снимите портупеи. Ума они никому не добавляли, а работать мешают». Тогда мы расстегнем ПШ, снимем ремни и, не разгибаясь, будем переводить замысел на карты и в приказы. Но мы расходились по своим кабинетам, а у меня в голове одна мысль: «но есть и Божий суд».
Генерал-майора А.Н. Вольхина через год снимут с должности за пьянство и уволят. А В.С. Краев был назначен заместителем начальника управления боевой подготовки в штаб Войск Южного направления. Это Баку. Потом он будет в 1988-м военным комендантом Сумгаита и наведет порядок после погромов. Потом в 1991 году уволится. Будет выращивать картошку на своем участке в Смоленской области и возить ее на подводную лодку «Смоленск» и в госпиталь Северного флота.
ПОСТАВИЛ НА МЕСТО
На место политработников поставит генерал-лейтенант Г. Кондратьев. Он примет армию через два года после Краева, в 87-м.
Кабинет члена военного совета был напротив командующего. Генерал, сменивший уволенного Вольхина, чувствовал себя полноправным хозяином армии. Не он, а командующий ходил к нему в кабинет. И вот приезжает из Афганистана Кондратьев. Член военного совета сразу решил поставить нового командующего на место.
– Коммунист Кондратьев, зайдите ко мне.
Надо знать Кондратьева. Он ответил так, что раскалился телефонный провод. Дверь открывается, и на пороге начпо.
– Коммунист Кондратьев, вы за все ответите, срочно ко мне!
– Смирно, кругом, шагом марш!
ЧВС от этого приказа, отданного генеральским басом, поворачивается и уходит к себе, оставляя дверь открытой, но и в свой кабинет не закрывает.
Так и кричит оттуда, что надо соблюдать партийную дисциплину.
Кондратьев снимает трубку ВЧ:
– Товарищ министр обороны, я отстраняю от должности генерал-майора N. И далее докладывает ситуацию.
Маршал Язов все понял. На следующий день начальник политотдела улетел в Москву. Больше в Борзю он не вернулся.
Может, мне не везло, но единственного порядочного политработника я встретил в УРе. Это был секретарь партийной комиссии при политотделе капитан В. Даньков.
Познакомились мы при довольно интересной ситуации. Но что было ново для меня – для Забайкалья рутина.
Стою дежурным по части. Звонит начальник политотдела:
– Пошлите караул домой к капитану Данькову и приведите его ко мне.
Слава Даньков гулял пятые сутки. Естественно, на службу не ходил, а сидел дома и нарушал воинскую дисциплину путем употребления спиртных напитков. В мирной жизни секретарь парткомиссии никому не нужен. Вспоминают о нем только тогда, когда надо кому-нибудь взыскание по партийной линии наложить или в партию принять. Видимо, кому-то надо объявить выговор.
Звоню начальнику караула. Начкаром стоял старший лейтенант Оруджев. Нет такого приказа, который он не мог выполнить.
– Караул! В ружье! Домой к Данькову. Взять, связать и доставить!
Через полчаса караул возвращается. Секретаря парткомиссии не привели.
– Мамед, в чем дело?
– Даньков сказал, что советского капитана взводом не возьмешь.
– Кто с ним?
– «Карьера».
«Карьера» – это старший лейтенант Олег Бурмистров. Вот уже 12 лет он успешно командует взводом.
Поднимаю дежурную роту и бегу к Данькову. Он жил в деревянном бараке, построенном еще Карбышевым в 30-х годах. Дверь никогда не запиралась. Замка не было лет двадцать. Захожу. Если бы это увидели Кукрыниксы, то они, рыдая, сожгли бы свою сатирическую картину 1961 года «Утро офицера». Вот где настоящий социалистический реализм.
– Товарищ капитан, извольте следовать за мной.
– А ты коммунист?
– Нет, беспартийный.
– Коммуниста хочешь взять? «В паровозных топках сжигали нас японцы…»
Это были любимые строки всех политработников. Сергея Лазо японцы сожгли здесь, в Борзе.
– Если пойдешь, вступлю в партию.
– Обещаешь?
– Слово офицера!
Капитан Даньков надел китель, взял фуражку и нетвердой походкой пошел сдаваться начальнику политического отдела.
КАРБЫШЕВСКИЙ УР
«Укрепленный район – это система долговременных укреплений, обеспечивает длительное сопротивление в них специальных гарнизонов и общевойсковых соединений. Сковывая противника на всем своем фронте, он создает возможность сосредоточения крупных сил и средств для нанесения врагу сокрушительных ударов на других направлениях. От войск, ведущих бои в укрепленных районах, требуется особое упорство, выносливость и выдержка».
Так определял Полевой устав РККА 1939 года организацию и боевое применение укрепленных районов. Наш 35-й УР был построен генерал-лейтенантом Дмитрием Михаловичем Карбышевым как раз перед войной.
Я приехал туда в 1981 году как обычный сосланный офицер. В должности давно. Скоро 30, а «уже» капитан. Из комсомола исключили, в партию не приняли. Таких, как я, – сотни. Вон в Безречной подполковник взводом командует. У всех впереди одна судьба: через пару лет уволят, как водится, за дискредитацию. Это Забайкалье. Велика Россия, а дальше ссылать некуда. Нет, не затем я после университета шел в армию. Она без меня сможет, а я без нее – нет. Это в крови. Сколько поколений Лучаниновых служат России. Не знаю, но чувствую – много. Поехал в Александровский завод. Это не предприятие, а зАвод, куда заводят этап. От Шерловой 150 км. По Забайкальским меркам рядом. Пришел на могилу Михаила Лунина. Еще со студенческой скамьи хотел здесь побывать. Акатуй – самое страшное место каторги. На памятнике надпись: «Моему непутевому брату».
– Нет, господин подполковник лейб-гвардии. Хрен им. Не угадали. Я пойду другим путем.
Вернувшись в УР, пришел к Данькову. Ставлю на стол бутылку спирта.
– Я пришел писать заявление. Только меня не примут.
Рассказал ему всю правду: политработники костьми лягут, а не пустят. Он обещал все решить.
– В ссылке свои правила. Ты только заявление напиши, а остальное я сделаю.
Через несколько дней меня приняли кандидатом, а еще через год вручили партбилет.
И у меня жизнь стала налаживаться. Про негативные характеристики из Московского округа забыли все и даже особист. У меня был непререкаемый авторитет у офицерского состава. Избрали председателем суда чести офицеров. Все стали называть «товарищ председатель». Даже командир укрепрайона провинившихся офицеров направлял не в политотдел, а ко мне, что опять вызывало классовую ненависть замполитов. Я чувствовал, что по закону диалектики количество должно перейти в качество. А качество – это майорская должность. Я уже почти два года перехаживал очередное воинское звание.
Из записок генерал-лейтенанта В.С. Краева: «Василий Филиппович Маргелов, пожалуй, первым в Советских Вооруженных Силах стал без колебания доверять ответственные должности в войсках молодым офицерам, преодолевая кадровую рутину, борясь с протекционизмом и беря на себя ответственность за принимаемые смелые и даже рискованные кадровые решения».
Этот принцип ученик легендарного командующего ВДВ успешно применял и в 36-й армии.
В середине февраля 1984 года после смерти Юрия Андропова к нам в УР приехал командующий. Обстановка в стране напряженная. Идет «пятилетка больших похорон». Должность Генерального секретаря пока занимает Константин Черненко, но пленума ЦК еще не было. Командующий идет на довольно рискованный шаг – выступает перед офицерами с лекцией «Что делать?». Во время междуцарствования руководители обычно сидят, как мыши под веником. Но Краев – десантник. Никто, кроме нас. И он, распугивая политработников, сам формулирует задачи. Брожение в армии среди офицеров идет, через год начнется перестройка, которая закончится перестрелкой. И командующий лично ставит задачи своей армии. Свою лекцию он читал в рамках марксистско-ленинской подготовки, и посвящена она была якобы классической работе Владимира Ильича Ленина. Эту работу знал каждый. Ее изучали все и везде. Но, когда Краев спросил, как Ленин характеризует третий период текущего момента, ответить никто не мог или боялись.
– Так что, никто не знает? – переспросил командующий
Я огляделся по сторонам и поднял руку. Сидящие рядом замполиты зашипели.
– Капитан Лучанинов. Ленин характеризует третий период как период разброда и шатания.
– А что надо делать?
– Ликвидировать третий период.
– Вы политработник?
– Никак нет, товарищ командующий, командир батареи.
– Завтра ко мне на беседу.
На следующий день мне будет предложена должность офицера оперативного отдела штаба армии. Я сдам батарею, попрощаюсь с офицерами укрепрайона и больше уже никогда не вернусь в войска. Дальнейшая моя служба будет проходить в оперативных штабах: 36-й общевойсковой армии, Туркестанского военного округа и Генеральном штабе ВС РФ.
