Чьи будут "Страсти по Зое"?

Памятный бюст Зое Космодемьянской в Харькове националисты тронуть не посмели. Фото Дмитрия Королькова

В последние месяцы ушедшего года совпали две примечательные вещи. Первая – памятный скандал с «уренгойским мальчиком». Напомним, он шокировал российскую общественность словами о том, что убитые «в так называемом сталинградском котле» немецкие агрессоры были «невинно погибшими людьми, среди которых многие хотели жить мирно и не хотели воевать». Вторая – Российское военно-историческое общество (РВИО) анонсировало начало работы над художественным фильмом «Страсти по Зое». И в то время как 16-летний паренек подвергся за свой спич жесткому остракизму в социальных сетях и во многих СМИ (очевидно, небезосновательному), инициированный РВИО кинопроект получил значительную гражданскую поддержку и был даже объявлен сбор народных средств на его реализацию. Лента будет посвящена подвигу 18-летней комсомолки-диверсантки Зои Космодемьянской, имя которой было широко известно в советскую эпоху, рьяно оболгано в перестроечно-ельцинские времена, а ныне почти неизвестно поколениям «уренгойских мальчиков», выросших после распада СССР. Так что своевременность возникшей темы для «самого массового из искусств» налицо. Но невольно возникают и опасения, не будет ли новый фильм очередным «штрафбатом» или «сволочами» вкупе с «Утомленными солнцем – 2» и «Сталинградом»? Или не станет ли он столь же художественно бесцветным, как вышедшая три года назад новая версия экранной драмы «А зори здесь тихие» или пара сериальных постановок «Молодой гвардии»? Во всяком случае, не только у обозревателя «НВО» возникло некоторое недоумение по поводу как названия будущего историко-биографического фильма, так и некоторых «осмыслений» подвига Зои в нынешнем, пока еще только литературном построении его сюжета.

АВТОРЫ: «ЗОЯ – СИМВОЛ XX ВЕКА. ОНА – НАВСЕГДА»

По информации РВИО, «в объявленном открытом творческом конкурсе на лучший сценарий к фильму о Герое Советского Союза Зое Космодемьянской приняли участие 70 профессиональных литераторов и любителей из России и Украины в возрасте от 14 лет до 91 года». Из трех финалистов жюри признало победителем кинодокументалиста и драматурга из Москвы Елизавету Трусевич. Уроженка белорусского Гродно Трусевич закончила сценарный факультет ВГИКа и к своим тридцати с небольшим уже реализовала ряд отмеченных призами проектов, опубликовала несколько сценариев и повестей. Помимо этого она преподает историю кино и сценарного мастерства в Высшей школе телевидения МГУ им. Ломоносова. Задачу же РВИО воплотила «на основе исторических документов и свидетельств выживших участников событий»: «Жюри и экспертная комиссия отметили, что в сценарии не содержится недостоверной информации, а все мифы, выдаваемые за «правду о войне», планомерно и скрупулезно опровергаются». Сообщается также, что «образ Зои представлен в трех сюжетных линиях»: «Первая линия – современный Киев, где вандалы осквернили памятник Зое, рассказывает историю спасения памятника героине. Вторая линия – история корреспондента Петра Лидова, который слышит от случайного попутчика о партизанке Тане, повешенной фашистами. Он ведет собственное расследование, пытаясь узнать, кто она. Третья линия – история самой Зои, ее последних дней, часов, минут».

Сама победительница рассказала на встрече с журналистами, что лично для нее «история Зои Космодемьянской – это история всего ХХ века». Но это и «документальная притча», которую надо воплотить на экране «на современном, понятном молодежи языке». «Я училась в школе в конце 90-х, – поясняет автор «Страстей…», – и думаю, что мое поколение – поколение 30-летних – в этом смысле самое неоднозначное. С одной стороны, мы «последние советские дети», с другой – наше мироощущение формировалось уже в 90-е годы, когда вся «новая правда о войне» сводилась к тезисам вроде «проиграли бы, пили бы сейчас немецкое пиво».

Исходя из данных посылов, Елизавета Трусевич считает, что в нынешних условиях «о Зое надо снимать шедевр или не снимать вообще».

Выбор обратить победивший сценарий в экранное действо пал на кинорежиссера Егора Кончаловского. В прошлом успешный клипмейкер от рекламы, в нулевых 2000-х он снял четыре боевика (два «Антикиллера», «Побег» и «Консервы»), полнометражный мультик, а последним его «большим» игровым кино стал фильм «Возвращение в «А» на тему «афганского излома» о 10-летней войне советских войск «за речкой».

Вероятно, отдавая себе отчет в том, что у него нет опыта постановок о Великой Отечественной войне, Кончаловский счел возможным признаться, что он «очень боится» приступать непосредственно к съемкам: «Да что там: поджилки трясутся. Ведь это будет фильм о героине, которую знают все. Это даже не кино – библейская история о вечных ценностях. Рассказать ее – все равно что прикоснуться к чему-то нетленному. Ведь наша Зоя Космодемьянская – это французская Жанна д’Арк. Она навсегда. И для меня снять фильм о ней – это режиссерский шанс и нечеловеческий вызов. Поэтому, разумеется, я боюсь. Но без этого состояния не стоит браться за шанс».

На вопрос «В чем, на ваш взгляд, природа подвига Зои?» режиссер порекомендовал съездить в подмосковную деревню Петрищево, где она погибла, и посетить ее музейный мемориал: «Посидите на той скамье, где ее пытали… Есть у этого места, этой отполированной лавки, где она лежала в последнюю ночь своей жизни, место героя и невыносимая энергия мученицы. Фантастическое по мощи место! Вылетаешь оттуда как ошпаренный... И только потом понимаешь, почему танкисты шли в бой с надписью на машинах «За Зою!». И почему даже фашисты знали о «партизанке Тане». И почему Зоя – навсегда».

ЛИДОВ НАЗВАЛ ОЧЕРК ПРОСТО – «ТАНЯ»…

Обозначенные подходы сценариста и режиссера достойны уважения. Однако нельзя не усомниться в «идеальности» выбранного ими для фильма названия. Тем более что уже активно «протестуют» против такого поднесения святой темы и в интернет-сообществе. Например, интернет-пользователь ejevikin полагает, что про Зою Космодемьянскую «фильм хороший нужен, конечно. Но почему-то подумал, прочитав название, что это про другую Зою, из Самары».

Замечание не случайное. В последние лет десять культ «Зои из Самары» буквально насаждается нашими творческими и церковными деятелями. Речь идет о советской девице Зое Карнауховой, которая 31 декабря 1955 года в Куйбышеве (ныне Самара) во время танца, взяв в руки икону святителя Николая Чудотворца, «вдруг окаменела» и простояла так без движения 128 дней, после чего «раскаменела» и умерла на третий день после Пасхи. Это было названо «Великим стоянием Зои».  Явную, мягко скажем, «народную россказнь», пущенную в массу набожными самарянами, дважды полнометражно экранизировали (в 2009 и 2015 годах; плюс в 2000 году сняли документальный фильм), а еще написали пьесу (2013) и повесть (2015).

А о Зое Космодемьянской за то же время вышло лишь две документальных 45-минутки (причем одна – чисто сетевая, авторская), изобилующих «своим оригинальным видением» фактов создателей этих фильмов. Художественный же фильм о ней был снят лишь единожды – еще в 1944 году. Да в две серии «Битвы за Москву» (1985) из озеровской киноэпопеи «Освобождение» вошел семиминутный эпизод.

Кстати, хронологически Юрий Озеров и К* поставили его много раньше реальной гибели диверсантки – между парадом 7 ноября 1941 года и подвигом 28 панфиловцев 16 ноября. Что тоже очень важно для понимания сути задания, которое выполняла Зоя в своем втором и последнем боевом задании. Ведь именно на следующий день после подвига панфиловцев, когда гитлеровские танки преодолели-таки их противодействие и двинулись на Москву дальше, – 17 ноября – появился приказ Ставки Верховного главного командования № 0428. Им предписывалось всеми возможными средствами «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск». Это можно рассматривать как признак отчаяния военного руководства страны во вновь сложившейся кризисной ситуации на фронте.

Вот уже который год с явной политической подоплекой иные ангажированные историки рассуждают о «бесчеловечности» этого документа. Хотя очевидно, что в те дни – дни смертельной опасности Москве, которую фюрер хотел стереть с лица земли, – в необходимости и своевременности подобной практики мало кто сомневался (тем более что годом раньше аналогичная тактика «выжженной земли» была применена финнами против советских войск). Не вступая лишний раз в набившую оскомину дискуссию, скажем, что красноармейцу Космодемьянской при поджоге крестьянской избы и конюшни было явно недосуг рассуждать о степени «гуманности» полученного приказа. Девушка, как и положено бойцу, лишь стремилась выполнить его как можно лучше, и руководило ею чувство ненависти к врагу. Благо и авторы будущей ленты высказались в том же ключе.

Расправились с разведчицей обычные солдаты вермахта – те, кто, по словам одного мальчика, якобы не хотели воевать. Фото 1941 года

Другой участник форума, carter38, 9 декабря весьма категорично, но с известной долей справедливости заметил: «Помнится, на народные деньги сняли уже кино про 28 панфиловцев – получилась просто компьютерная стрелялка!))) Нельзя снимать такое кино, не показывая в нем роль коммунистической партии и Сталина, но Кончаловский–Трусевич вряд ли пойдут на это! И ТОГДА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВМЕСТО ПОДВИГА ОСТАНУТСЯ ОДНИ «СТРАСТИ», И МЫ ПОЛУЧИМ ПОДЕЛКУ ТИПА «Адмирала»–«Викинга»–«Коловрата», и не о каком объективном рассказе о подвиге или «странном поступке» девушки и речи не пойдет! Получится очередная агитка о «дуxовныx скрепаx»!..))))»

Замечание отчасти справедливое. По опросу ВЦИОМа, героическая киносага «28 панфиловцев» была признана зрителями лучшим отечественным фильмом 2016 года. Пусть так, но все же не приходится сомневаться, что эта картина во многом и впрямь «компьютерная стрелялка» с привнесением в нее аллюзий от снятых в «нулевые» годы голливудских «300 спартанцев» и даже норвежского комедийного фильма ужасов про зомби-нацистов «Операция «Мертвый снег». При этом авторы «28-ми» не только умудрились не показать (хотя бы мельком) генерала Панфилова, но даже ни разу не упомянули его имя. Не объяснили «уренгойским мальчикам», почему «панфиловцы» стали в народном сознании «Панфиловцами» (и таковыми остаются), зачем они так истово жертвенно защищали 16 ноября 1941 года Москву. Которой тоже в фильме ни разу не показали. Даже на карте.

Кроме того, и в самом многогранном слове «страсти» относительно именно святого подвига Зои Космодемьянской определенно чувствуется неуместность. Та же Трусевич, которая, по ее словам, «прочла большое количество литературы о Зое, причем самой разной – как советского, так и новейшего периода», считает, что когда плененная гитлеровцами юная диверсантка шла на казнь, у нее «не было ни первой любви, ни жизненного опыта». Как будто для восхождения на эшафот под петлю нужен какой-то «жизненный опыт». Пусть это досадная оговорка сценаристки, но ведь неправомерно «лишать» 18-летнюю героиню и любви. Тем более что она у вчерашней московской школьницы была. Но не в смысле «страстей», а очень трогательная, романтическая.

Об этом обозревателю «НВО» в декабре 2016 года рассказала доныне живущая подруга юности Зои, одноклассница ее брата Александра и сослуживица Космодемьянской по 17-му спецотряду. Кавалер трех медалей «За отвагу» и многих других наград, закончившая войну в Берлине, она проживает на Украине, поэтому по понятным причинам воздержимся здесь лишний раз называть ее имя. «У Зои был парень, мы все думали, что это ее жених, – рассказывала 91-летний ветеран войны автору этих строк. – Парня звали Хитров, имени не помню, он заканчивал институт. Они с Зоей очень дружили, он ее часто провожал. Другая Зоя, фамилия ее была Лебедева, очень ревновала. Эта Лебедева была из богатой семьи: отец ее работал на авиазаводе. Хитров часто брал Зою кататься на лодке, а я и эта Лебедева – за ними. Хитров закончил войну майором, пришел с фронта с палкой – был тяжело ранен в ногу. Он не женился и каждый день ходил на кладбище к Зое». Вот такая трогательная, отчасти неординарная и мало кому известная история Зоиной любви, которую каким-то киномазком можно было бы отразить в будущем фильме.

«МАРКЕР ВРЕМЕНИ» ЯВНО ЗАУЖЕН

Скажем, вместо того чтобы подробно прописывать в ленте «первую линию – современный Киев, где вандалы осквернили памятник Зое». Напомним, это реально случилось 5 сентября 2016 года, когда неизвестные разрисовали и повалили памятник героине, поставленный в столице Украины еще в 1945 году (он был сначала любительским гипсовым, а потом его отлили в бронзе). Эта сюжетная составляющая представляется значительно политизированной, а потому явно избыточной в фильме о Зое Космодемьянской. Зачем тащить в кино о ее Великом подвиге мракобесную практику нынешних киевских заправил, которые всячески потворствуют распоясавшимся бандеровцам? Тем более что и у нас в России хватает своих «видных деятелей», кому буквально не спится спокойно от осознания того факта, что память о великом Зоином деянии, несмотря на все усилия очернителей ее подвига, продолжает жить (подробнее см. «НВО» №1 за 2018 г.).

К тому же на Украине не так уж все «из ряда вон плохо» обстоит с сохранением памяти о бесстрашной диверсантке. Во-первых, имя Зои не подпало под вандалистский закон 2015 года о декоммунизации, и городские управители пообещали, что сохранят изваяние. Во-вторых, памятники Зое сохраняются в Харькове и Чернигове, Донецке и Мариуполе и даже в одном из сел на кишащей националистами Волынщине; более того, в 2011 году – в год 70-летия подвига – по инициативе харьковских ветеранов была вновь увековечена память о Зое Космодемьянской в Запорожье.

Попутно есть смысл заметить, что в Беларуси, откуда сценаристка Трусевич родом, нет ни одного даже скромного бюста, посвященного Космодемьянской. И это в «партизанской республике», где в годы войны некоторое время действовал заброшенный туда в тыл к немцам «ее» 17-й спецотряд, а в 1943–1944 годах в освобождении Орши и других белорусских городов и сел участвовал 18-летний Зоин брат-танкист, на боевой машине которого было начертано «За Зою!». В самом нынешнем Минске лишь на периферии, вблизи МКАД, среди утлых одноэтажек дачного типа затерялась небольшая, всего-то 310-метровая тяп-ляписто асфальтированная улочка Зои Космодемьянской. Будто припрятали ее здесь вдали от глаз людских (а параллельно ей аналогичные автомобильные «узкоколейки» в память о генерале Черняховском, войска которого освобождали Белоруссию, знаменитом оршанском подпольщике и партизане, Герое Советского Союза Константине Заслонове и генералиссимусе Суворове, который однажды спас белорусов от притеснений польских шляхтичей и память о котором бережно хранят в Кобрине под Брестом, где Александр Васильевич отбывал опалу). Таковой нет даже в двух (из шести) областных центрах Беларуси (что довольно удивительно). Но, правда, они имеются в ряде районных городов и поселков.

Для сравнения. Примерно в том же районе белорусской столицы пролегает 3,4-километровая улица Калиновского, названная так при застройке в середине 1960-х в честь национального героя и революционера-демократа. Этот весьма одиозный «белорусский нацгерой», казненный царским самодержавием и «канонизированный» за это Советами, как пишет современный белорусский историк Всеслав Зинькевич, в восстании 1863 года всеми силами стремился обратить местное крестьянство – оно осталось верным русскому правительству – под польское ярмо. А непокорных, включая и православных священников, массово жестоко вешал, о чем не стеснялся выпускать прокламации.

Эти соображения и наблюдения обозреватель «НВО» высказал авторам будущей ленты. Сценаристка возразила в том смысле, что «первый летописец жития Зои, военкор Петр Лидов родился на Украине и погиб там», и поэтому-де надо показать, «что сегодня наша братская республика участвует в этой вакханалии». Так-то оно так, но надо понимать и следующее. Военный спецкор «Правды» майор Петр Александрович Лидов, выросший в Харькове (сирота, он был усыновлен семьей профессора химии Лидова), работавший в Москве и в Минске (кстати!), павший 22 июня 1944 года под Полтавой и там похороненный, родился и погиб на тогдашней Украине лишь территориально. Ведь как государства со столицей в Киеве ее тогда не существовало, был – Советский Союз. Который Лидов, как и героиня его очерка Зоя Космодемьянская, каждый по-своему защищали.

А Кончаловский преимущественно согласился с приведенными выше доводами и заметил, что не преследует цель «лишний раз пнуть» Украину в противопоставлении ее России: «Тем более что украинский народ тоже сильно пострадал от фашизма и вложил свой весомый вклад в победу над ним в 1945-м». Но, по его словам, «маркер времени» в фильме тоже необходим: «Давайте будем честными: то, что сегодня творится на Украине, иначе как фашизмом и нацизмом не назовешь. И когда мне говорят, что это не так, у меня сразу в памяти всплывает наш российский мальчик, который выступил в германском бундестаге… Моей дочери семнадцать – где-то столько же, сколько этому школьнику. И мне не хочется, чтобы они оба были из того поколения, которое не знает, кто такая Зоя Космодемьянская, что она совершила и кто именно и как ее убил. Если это случится, мы потеряем себя. Поэтому мне горько наблюдать, как глумятся над светлыми образами наших героев как у нас в стране, так и за ее пределами». При это он отметил, что «Страсти по Зое» – название условное, а «сценарий еще дорабатывается».

НА ЭШАФОТ – С АЙФОНОМ В КАРМАНЕ?!

Оба автора отчетливо сознают, что вольно или невольно вступают в «такую мощную конкуренцию» (Трусевич) с крепкими мастерами прошлого, а именно «с фильмами Герасимова, Ростоцкого, Сергея Бондарчука, Чухрая»… «В этом смысле перед нами стоит очень непростая задача, – полагает сценаристка. – И здесь нужен особый, новый киноязык».

Эти фразы Трусевич – «на современном, понятном молодежи языке», «особый, новый киноязык» – тоже не могут не вызвать вопроса. А какой такой «киноновояз» был у вышеперечисленных советских классиков «самого массового из искусств», снявших в свое время долговечные шедевры? В том числе и для поколений, родившихся уже десятилетия спустя после войны. Эти ленты трогают души до сих пор, сколько раз их ни пересматривай. Наверняка не без сопереживания смотрят их «уренгойские мальчики» и девочки поколений «1991+», пусть, наверное, и далеко не все.

Показательно, что Трусевич, отвечая на вопрос, какие из современных военных «блокбастеров и психологических драм» о войне ей понравились, вошла сама с собой в противоречие. «Очевидно, что современное кино в работах на эту тему проигрывает, – сказала она. – Ну, вот почему, например, «Помни имя свое» (1974) Сергея Колосова выглядит более современно, чем некоторые сегодняшние фильмы, которые в лучшем случае кажутся наивными, а в худшем – создается стойкое ощущение, что актеры существуют в кадре даже отдельно от той военной формы, которая на них надета, причем в кармане их гимнастерок точно лежат айфоны?» При этом она видит причину не в актерской игре или работе художника-постановщика: «Это проблема режиссуры. Здесь нужен какой-то принципиально другой подход».

Опять «принципиально другой подход». Представляется, что таковой сами создатели будущих «Страстей по Зое» представляют себе пока лишь, скажем так, в размытых общих чертах. Егор Кончаловский говорит следующее: «Прошедшие Великую Отечественную режиссеры прошлого память о войне несли в себе, и ее передавали нам с воздухом эпохи. Мы – другие. Я себе говорю: «Ты войны не видел». Я о ней знаю по рассказам родных. Отец матери был танкистом. У нашего поколения война уже не в сердце, а на кончиках пальцев. Вот как-то так – современными кинематографическими средствами и для современников – и буду снимать».

Если уж сценарист и режиссер хотят придать «современности» своему будущему киношедевру (да будем надеяться на это и пожелаем всей съемочной группе и артистам успеха), продуктивнее было бы говорить о «сносе памятника Зое в Киеве» куда шире. Достаточно напомнить, как пытаются «прижать к ногтю» память о роли СССР во Второй мировой войне почти во всех странах Запада и их «новосателлиты» в лице Польши, трех стран Балтии и других. Соответствующие тенденции существуют и в Германии, где выросли уже многие поколения потомков бывших агрессоров. И было бы куда полезнее показать «уренгойскому мальчику» и иже с ним, как именно «не хотели воевать» солдаты вермахта. Дать увидеть нынешним юным, что не СС и не гестапо, а именно они вешали Зою, а потом еще в течение месяца глумились над ее давно безжизненным, окоченевшим на лютом морозе телом. Недаром существует легенда, что Верховный главнокомандующий, прочитав очерк Лидова «Таня», опубликованный 27 января 1941 года в «Правде» и в тот же день озвученный по радио (при этом читавшая его диктор Ольга Высоцкая едва удерживалась, чтобы не взрыдать в эфире), изрек: «Вот настоящая народная героиня!» И приказал не брать в плен солдат и офицеров 332-го полка 197-й дивизии вермахта, которые пытали и казнили Зою.

Сама же Трусевич в одном из своих интервью сказала о том, что «цивилизованной Европе и США выгодно создавать мифы о «советских оккупантах», дабы попытаться затенить множество своих кровавых злодеяний, которые они творили на протяжении многих веков. «И страшно, что такие искренние люди, как Зоя, становятся разменной монетой в большой политической игре, – отметила сценаристка. – Они нас однажды уже защитили, теперь – наша очередь защитить их!» При написании киноповествования она изучала не только биографию Космодемьянской, но и книгу «Говорят погибшие герои», составленную из писем фронтовиков, адресованных женам, матерям, детям. «И после их прочтения у меня не возникает вопроса «почему» – почему они шли на самопожертвования. Судя по этим письмам, они мыслили очень глобально и сражались с нацизмом даже не за какой-то свой угол, даже не за Россию, не за, к примеру, Белоруссию или Украину, и даже не за СССР, а за весь мир. Именно так!»

Елизавета Трусевич высказала еще одно важное понимание «Зоиного начала»: «Ее история в культурологическом смысле уникальна. Зоя была продуктом своего времени – комсомолкой, убежденной атеисткой, и у нее не было религиозных «подпорок». Есть аналогичные случаи, когда святые мученики жертвовали собой ради веры. Зоя же умирала за настоящее, за Родину и свято верила в то, что делала. В масштабах культурологического пространства подвиг Зои – абсолютный феномен, который невозможно сравнивать со святыми, потому что здесь присутствует какое-то более высшее самоощущение».

Совпало так, что похожее «высшее самоощущение» Зоиного деяния однажды ощутил и автор этих строк. И как-то, будучи в храме Живоначальной Троицы на Грязех у Покровских ворот, задал вопрос в беседе с тамошним настоятелем протоиереем Иваном Каледой: «Почему церковь до сих не канонизировала ни одного мученически погибшего за Родину героя Великой Отечественной войны, пусть они и в известном понимании «не верили в Бога»?» И получил от батюшки удививший меня ответ, смысл которого сводился к тому, что время для этого еще не пришло, но понимание и осознание этого у священников уже «витает».

ПОЧЕМУ ЕЕ «ВЕШАЛИ» ПРИ ГОРБАЧЕВЕ И ЕЛЬЦИНЕ

Представляется, что в картине важно дать понять, почему именно Зое Космодемьянской суждено было сделаться «народной героиней на все времена». Явно далеко не только потому, что она стала первой в Великой Отечественной войне женщиной – Героем Советского Союза (посмертно).

Еще в начальный период холодной войны выходивший до 1957 года американский журнал Collier’s писал: «Надо добиться, чтобы в грядущей войне с Россией не было «Молодой гвардии» и не было фигур, подобных Космодемьянской и Матросову. Способ для этого видится в том, чтобы если не совсем, то значительно умалить образы этих персонажей, родившихся и выросших именно при советской власти, лишить их не только ореола национальных героев СССР, но и породить в советском обществе преобладающее сомнение в том, что эти имена реально существовали. Кто был героем при советской власти, должен оказаться предателем. Персонаж же прямо противоположный должен убедить общество, что именно он истинный герой». Как видим, четко, без экивоков и эзопова языка.

Известный российский социолог и политолог Сергей Кара-Мурза, комментируя одному из изданий подобное «новое прочтение» обстоятельств подвига Зои Космодемьянской, рассказывал: «Известно, что важнейшим для национального самосознания второй половины ХХ века был в СССР обобщенный символ Великой Отечественной войны. Подталкивание и разрушение этого символа в течение целого десятилетия было почти официальной государственной программой. Не случайно в 1993 году 40% опрошенных в России отметили, что «власть – не патриот своей Родины»… Особое место в этой кампании занимало разрушение символических образов, которые вошли в национальный пантеон как мученики».

«Тут видна квалификация, – пояснял далее ученый. – Ведь насколько точен выбор объектов для глумления». И поведал, как однажды в Бразилии после прочитанной им перед обществом психологов лекции на заданную ими тему «Технология разрушения образов в ходе перестройки» слушателей «особенно заинтересовала кампания как раз по дискредитации Зои Космодемьянской»: «Мне задали удивительно точные вопросы о том, какая у нее была семья, как она выглядела, в чем была суть ее подвига. А потом объяснили, почему именно ее образ надо было испоганить, – ведь имелось множество других героинь».

«А все дело в том, – резюмировал Кара-Мурза, – что Зоя Космодемьянская была мученицей, не имевшей в момент смерти утешения от воинского успеха (как, скажем, Лиза Чайкина). И народное сознание, независимо от официальной пропаганды, именно ее выбрало и включило в пантеон святых мучеников. И ее образ, отделившись от реальной биографии, стал служить одной из опор самосознания нашего народа».

Добавим здесь: одной из опор не только в Великой Отечественной войне, но и на долгие последующие десятилетия. Вполне возможно, что – и на столетия...

На день подписания этого номера «НВО» в печать более 350 граждан, среди которых есть и довольно известные деятели культуры и политики, пожертвовали в сумме около 7 млн руб. на создание фильма – из необходимых 150 млн руб. (для сравнения: на «28 панфиловцев» было собрано под 35 млн руб. частных пожертвований, общие затраты составили 150 млн руб.). Съемки же непосредственно Зоиного подвига, как видится, начнутся не раньше уже следующей зимы. Кто ее будет играть, пока неизвестно. Кончаловский сказал, что в его кабинете на «Мосфильме» вывешено уже с сотню фотографий артисток, в которых он пытается углядеть черты героини ноября 1941-го.

А что если поискать таковую среди нынешних ровесниц «уренгойского мальчика»? Возможно – даже в 201-й московской школе, которую в свое время окончила Зоя Космодемьянская и которая ныне носит имя ее и ее брата Александра. Вдруг это тоже окажется «эффективным современным средством» теперешнего кинематографа…