Сергей Першуткин  |
| Немцы искусно переиграли и Сталина, и его военных. Фото Федерального архива Германии. 1939 |
22 июня – трагическая дата в истории нашей страны, а также заслуживающий внимания повод, чтобы с высот 77 прошедших лет попытаться иначе взглянуть на причины просчетов в первом периоде Великой Отечественной войны с германским фашизмом, на роль информационной войны против СССР в предвоенный период и как следствие – на дефицит обобщений у советского руководства, затрудняющий принятие адекватных стратегических решений.
Просматривается обилие фактов, сопровождавших драматические события тех лет, но также ощутима возможность и необходимость для новых обобщений и оценок, выходящих за рамки исторических исследований к политико-социологическим гипотезам и обобщениям.
Благодаря появлению в открытом доступе все новых и новых архивных источников, в том числе Центрального архива ФСБ России, появляются шансы для пересмотра сформировавшихся стереотипов и распространенных подходов к оценке событий предвоенных и первых военных лет.
Пожалуй, более адекватная картина происшедшего в преддверии 22 июня 1941 года может быть выработана и выстроена, если оценки историков, в том числе историков спецслужб и историков дипломатии, дополнить более широкими и объемными политико-социологическими оценками, позволяющими зафиксировать в долговременном интервале времени важные процессы и тенденции.
Прежде всего тот факт, что Советскому Союзу в предвоенный период пришлось столкнуться с мощной информационной кампанией по дезинформации подлинной государственной политики Германии с целью камуфлирования подготовки к агрессии против Советского Союза.
Этот аспект недостаточно освещен в исторической литературе, но значимость взаимосвязи общественного мнения и внешней политики конкретных государств все активнее осознается историками и политологами разных стран на современном материале.
Однако особой актуальностью обладает опыт использования гитлеровским государством возможностей общественного мнения, как в мире и в Европе, так и в Советском Союзе, насчет международной обстановки, насчет германской политики в отношении СССР.
НЕМЕЦКАЯ ДЕЗИНФОРМАЦИЯ
Механизм формирования общественного мнения с помощью непосредственных коммуникаций, печатных и других СМИ, тиражирования слухов глубоко описан в фундаментальных и научных публикациях, в том числе подготовленных в 1920–1930-х годах в США и в Европе.
Не было никаких препятствий для использования в практических целях новых социальных технологий германскими властями – опираясь на идеи и практическую направленность фундаментальной работы Гарольда Лассуэла о технике пропаганды в условиях мировой войны, на лассуэловскую модель гарнизонного государства и другие идеи. Гарольд Лассуэл убедительно доказал, что посредством тщательно продуманной и организованной пропаганды существует возможность как в локальном, так и в глобальном масштабе внедрить в массовое сознание людей необходимые идеологически-политические взгляды, выгодные для осуществления тех или иных программ (реализацию которых Геббельсом и другими руководителями Германии можно обнаружить по косвенным признакам).
Нацистским руководством был взят на вооружение принцип о том, что технологии пропаганды способны оказывать огромное влияние на политическую, социальную сферу жизни, преобразовывая социальные институты, ценности и нормы. Это свидетельствует об особой роли пропаганды в мировой войне.
Комплекс стратегических и тактических задач решался германским руководством с помощью множества инструментов и форм: во-первых, личных встреч советских и германских представителей; во-вторых, газетных и журнальных публикаций; в-третьих, специально распространяемых слухов.
Несмотря на масштабную подготовку к агрессии против СССР, имперский министр Отто Майснер, возглавлявший канцелярию фюрера, регулярно встречался с советским послом в Берлине Владимиром Деканозовым, уверяя в подготовке возможных германо-российских переговоров с целью решения назревших проблем и активизации сотрудничества.
Дезинформация осуществлялась разными методами, например путем трансляции ложных слухов в кругах, где они могли стать достоянием советской агентуры.
Проводились отвлекающие маневры, совещания, отдавались специальные приказы, распоряжения и т.п., дающие ложные направления толкованию действительно происходящих событий.
С помощью совокупности разнообразных методов активно внедрялась мысль о том, что концентрация вермахта у границ Советского Союза реализуется с целью психологического давления на Советское правительство в ходе предстоящих германско-советских переговоров, чтобы принудить к принятию немецких условий экономического и территориального характера, которые Берлин якобы намерен в ультимативной форме выдвинуть.
Широко распространялась информация о том, что Германия испытывает дефицит сырья и продовольствия, горючего и зерна, что предлагалось устранить за счет хлеба Украины и нефти Кавказа, чтобы повысить шансы на победу Германии в войне с Англией.
ДВУХЭТАПНЫЙ ПЛАН
Целенаправленной подготовке информационной кампании против СССР, в которой начиная с 1940 года участвовали руководители Германии, способствовали и «Руководящие указания начальника штаба верховного главнокомандования по маскировке подготовки агрессии против Советского Союза», подписанные 15 февраля 1941 года генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем.
Дезинформационную кампанию предписывалось осуществить в два этапа. На первом этапе, примерно до середины апреля 1941 года, предлагалось «сохранять существующую неопределенность в отношении намерений Германии». На втором этапе дезинформационной кампании предписывалось выдавать сосредоточение войск в целях проведения операции «Барбаросса» за крупнейший в истории войн отвлекающий маневр, который якобы служит для маскировки комплекса военно-политических задач по активизации боевых действий с Англией.
12 мая 1941 года Кейтелем была подписана еще одна директива, уточняющая направления и приемы дезинформационной работы по прикрытию приготовлений к операции «Барбаросса» с помощью операций «Меркурий» (по захвату германскими войсками острова Крит), в качестве будто бы генеральной репетиции десанта в Англию, а также дополнительных операций «Марита» и «Зонненблюме» (по отработке мнимого вторжения в Грецию и военных действий в Ливии).
С высот сегодняшнего дня просматривается не только масштабная информационная кампания тех лет, но тонкая психологическая игра по убедительному объяснению германскими стратегами многочисленных данных о военных приготовлениях у границ СССР.
Тем самым вносились элементы правдоподобия и логики в объяснение вроде как абсурдных действий гитлеровской Германии – не закончив войну с Англией, открывать фронт против Советского Союза. Помимо того, идея угрозы применения силы в целях предъявления ультиматума хорошо вписывалась в проводимую до этого периода агрессивную политику фашистской Германии в отношении ряда европейских государств.
Высокая эффективность информационной кампании достигалась многократным повторением элементарных истин про возможные переговоры, с намеком на возможные претензии и ультиматум. Эта дезинформация немцев попадала также и в поле зрения агентуры других иностранных разведок, которые докладывали ее руководителям своих государств, а наша разведка получала эту информацию через свою агентуру в этих странах.
Получалось многократное перекрытие добываемых сведений, как бы подтверждающее их достоверность, тогда как в действительности источник их происхождения был один и тот же.
В дневнике имперского министра пропаганды И. Геббельса в мае 1941 года отмечалось:
«Мы старательно распространяем по миру слухи о предстоящем вторжении в Англию. Прежде всего – через нейтральную прессу...
Распространяемые нами слухи о вторжении в Англию действуют. В Англии уже царит крайняя нервозность. Что касается России, то нам удалось организовать грандиозный поток ложных сообщений. Газетные «утки» не дают загранице возможности разобраться, где правда, а где ложь. Это та атмосфера, которая нам нужна...»
Несколько позже он записал: «Подготовка к операции «Барбаросса» продолжается. Наступает первая фаза большой волны маскировки. Мобилизован весь государственный и военный аппарат. В курсе подлинных причин лишь пара людей. Я должен направить все мое министерство по ложному пути... Итак, за дело!»
Оценивая высокий уровень активности Геббельса и его служб по формированию и дезинформации общественного мнения в Европе и в СССР, отметим, что жертвами пропагандистских уток выступали не только наивные обыватели разных стран, но и достаточно квалифицированные и вроде как компетентные работники спецслужб, в качестве читателей разнообразных газет и журналов, но также и слушателей различных радиостанций.
Увы, таков закон циркулирования информации даже на первых этапах становления информационного общества и системы массовых коммуникаций. Возможности этого закона открыли для себя в середине 30-х годов прошлого века не только США, где в общенациональном масштабе началось изучение общественного мнения в интересах не только рекламы и маркетинга, но электорального прогнозирования, но также и гитлеровская Германия, о чем нужно бы сказать в преддверии 22 июня, оценивая ее деятельность по дезинформации общественного мнения накануне агрессии против СССР.
ВЫВОДЫ
В результате напрашивается ряд выводов:
– накануне войны имел место массированный информационный натиск со стороны Германии на мировое и советское общественное мнение, что привело к дополнительной хаотизации международных отношений и к сильнейшему усложнению факторов военно-политического прогнозирования уже в 1941 году, а также к ошибкам в подготовке и принятии стратегических решений не только в СССР;
– следует указать на дифференциацию зависимости разных социальных групп от информации, в зависимости от использования в профессиональной деятельности средств массовой информации;
– налицо факт большей чувствительности внешнеполитического (дипломатического) сообщества к информации, циркулирующей в СМИ, что дополнительно усиливалось личными контактами с журналистским и военно-политическим сообществами и с другими категориями населения по месту расположения дипломатических миссий. Показательно категоричное письмо от 21 июня 1941 года посла СССР в Лондоне Ивана Майского, утверждавшего, по сути, что агрессия фашистской Германии против СССР «маловероятна».
Обобщая, отметим, что благодаря введению в экспертный анализ факторов «формирование общественного мнения», «информационная кампания по дезинформации» появляется возможность разрушить распространенные среди историков мифы.
Во-первых, насчет будто бы политической близорукости Сталина в преддверии Великой Отечественной войны, игнорировавшего вроде как предупреждения и выводы руководства разведывательных служб, но фактически ориентировавшегося на общественное мнение в СССР и даже за рубежом, а прежде всего на среднетипичные ожидания и предположения советских граждан.
Во-вторых, насчет сориентированности будто бы части советских руководителей выражать не собственное мнение, а будто бы возможные ожидания Сталина, что также видится неправдоподобным через призму общественного мнения и его реальности в СССР в предвоенный период.
Почему информационное оружие гитлеровской Германии не было своевременно идентифицировано в Советском Союзе – это отдельная тема для следующих дискуссий.
комментарии(0)