Небывалый успех

Генерал от кавалерии Павел Николаевич Шатилов. Фото 1920-х годов

К концу Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда русская армия овладела Карсом и продвинулась до Эрзерума, турецкая армия на Кавказско-Анатолийском фронте уже не могла с успехом противодействовать Кавказской армии в возможных будущих операциях. Но условия мира были продиктованы Турции не Россией, а Берлинским конгрессом, и поэтому русские приобретения на Кавказском фронте, естественно, не соответствовали достигнутым успехам.

Впрочем, непосредственные контакты с турками давали некоторые преимущества. В их числе – право иметь своих военных агентов в составе консульств в Эрзеруме, Трапезунде, Ване, Бейруте и Багдаде. В эти города были командированы офицеры Генерального штаба, «переименованные» в чиновников Министерства иностранных дел. Но и турки имели в Тифлисе своего военного агента – в лице турецкого консула, также офицера Генштаба.

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ

Однажды, уже в 90-х годах, по соглашению с турецким командованием офицеры русского Генерального штаба совершили полевую поездку от границы до Эрзерума, где их дружественно встретил гарнизон этого города. Поездка имела целью обследовать дорогу, идущую по горам к северу от главной дороги от Караургана до Эрзерума. Обследование этого пути показало, что дорога вполне доступна для движения артиллерии и обозов. Этим путем и двинулась турецкая 3-я армия перед операцией у Сарыкамыша с целью выйти во фланг Кавказской армии.

Русские военные агенты в Турции, подчиненные кроме константинопольского военного агента Кавказскому штабу, производили маршрутные съемки своих районов, что давало нам возможность составить и корректировать 20-верстную карту Кавказа и передового турецкого театра военных действий. Но 20-верстная карта не годилась для тактических решений, тем более что она была составлена по результатам маршрутной съемки.

В итоге русские войска должны были начать операции на Кавказском фронте в 1914 году, в сущности, без карт, в то время как турки под руководством немецких топографов в 1913–1914 годы посредством полуинструментальной съемки отсняли будущий театр военных действий. Однако случай в корне изменил эту неблагоприятную для русского командования ситуацию.

В начале войны с Турцией один из русских миноносцев, крейсируя у Анатолийских берегов Черного моря, захватил турецкую шаланду, шедшую без охраны из Константинополя в Трапезунд. Командир миноносца заставил шаланду следовать в Севастополь, где с судна было выгружено много тюков с какими-то картами. Командированный из Тифлиса офицер-переводчик сразу установил, что это были только что отпечатанные в Берлине карты – результат производившихся перед войной съемок.

Военно-топографический отдел занялся изготовлением фотокопий этих карт – с отпечатанными на них яркой краской названиями на русском языке поверх турецких наименований. И вскоре Кавказская армия получила прекрасные 5-верстные карты.

АГЕНТОВ НЕ ХВАТАЛО

За несколько месяцев до войны полковник Е.К. Вышинский был назначен начальником Кавказского отделения Главного управления Генерального штаба, а его место занял молодой офицер Генерального штаба капитан Георгий Иосифович Клерже, который впоследствии стал генерал-лейтенантом в Белой армии, командовал Персидской казачьей дивизией и возглавлял штаб у атамана Григория Семенова.

Вышинский сдал Клерже свою агентуру, которая базировалась главным образом на армянские, наиболее верные России элементы населения, и налаженную связь с ней из Тифлиса, которую пришлось бы задействовать после неизбежного оставления русским консульством Эрэерума в случае разрыва дипломатических отношений с Турцией.

Однако Клерже решил эту агентуру распустить, а взамен – вербовать мусульманскую агентуру. Это решение было тем более неудачным и неосторожным, что международная обстановка стала угрожающей.

Результат сказался с первых же дней войны с Турцией. Агентурных сведений в штаб Кавказской армии не поступало, и движение 3-й турецкой армии перед операцией под Сарыкамышем на крайний правый фланг сарыкамышской группы не было заблаговременно известно русскому командованию. В конечном итоге блестящая победа русских войск в Сарыкамышской операции стала возможной только благодаря испытанной стойкости кавказских войск и твердой позиции генерала Николая Юденича и других военачальников.

Дальняя разведка по-прежнему была крайне слаба. Агентуры почти не было. Да и получаемые от нее сведения вследствие трудности сообщений прибывали с опозданием. Ближайшая разведка работала значительно лучше, но получаемые от нее сведения не представляли существенного интереса, так как наиболее ценные сведения получали от опроса пленных, в особенности унтер-офицеров, задавая им вразбивку ряд вопросов в таком порядке, что тем не представлялось ясным, что своими ответами они выдают противнику весьма существенные данные.

БЕСПОКОЙСТВО СОЮЗНИКОВ

Одновременно разведку на турецком направлении вели Одесский военный округ и английская разведка. Впрочем, хоть от состоявшего при штабе Кавказской армии английского полковника Пайка и исходили вполне точные данные, но они касались лишь Багдадского и Суэцкого фронтов. Что же касается разведки Одесского округа, то от нее поступали многочисленные телеграммы со сведениями самого фантастического характера. Штаб этого округа имел свою секретную агентуру, которая расходовала большие средства, но ничего серьезного не давала.

После Битлисской операции, совпавшей со штурмом Эрзерума, начальником разведывательного отделения штаба Кавказской армии был назначен подполковник Павел Николаевич Шатилов – впоследствии генерал-лейтенант Русской императорской армии и генерал от кавалерии Русской армии Юга России.

Оставление союзниками Галлиполийского полуострова создавало принципиально новую обстановку – как для англичан, так и для Кавказского фронта. Освободилась 2-я турецкая армия, отбившая все атаки союзников в проливах, и, естественно, переброска ее против русских или англичан требовала принятия предварительных мероприятий. Особенно беспокоились англичане – почти ежедневно полковник Пайк заходил в штаб Кавказской армии, чтобы узнать, нет ли каких-либо данных о перспективном использовании турками своей 2-й армии.

Первые существенные данные, имевшие отношение к последней, были получены от опроса одного из пленных турок, проживающего в районе Александретты. Он сообщил, что через северный хребет Алюпус, севернее Александретты, у которого прекращался железнодорожный путь из Скутари, был прорыт туннель и что железная дорога идет теперь от Скутари через Ниссебин – без задержки у Александретты. Это давало право предполагать, что 2-я турецкая армия может быть направлена и против Кавказской армии, и против англичан.

Вскоре удалось получить и полную картину будущего развертывания 2-й турецкой армии.

РАЗГОВОРЧИВЫЙ ПОЛКОВНИК

Летом 1916 года один из казачьих разъездов, время от времени посылаемых в никем не занятый 200-километровый промежуток между Эрзерумом и левым флангом 1-го Кавказского корпуса, двигавшегося в направлении на Эрзинджан, захватил турецкого офицера, находившегося во главе турецкого разъезда. У этого офицера была очень объемная полевая сумка, которую, естественно, у него отобрали.

В тот же день выяснилось, что захваченный офицер именует себя полковником, начальником оперативной части штаба 2-й турецкой армии и заявляет, что он добровольно сдался русскому разъезду. Обстановка пленения как будто бы соответствовала его заявлению. При появлении разъезда, атаковавшего турок, захваченный офицер оказался спешенным, а его аскеры ускакали, избегая встречи с казаками. На следующий день захваченный офицер прибыл в сопровождении конвоя в штаб армии в Сарыкамыш, и П.Н. Шатилов приступил к его допросу. Знание турком французского языка способствовало допросу – не было надобности прибегать к помощи переводчика.

Уже с первого же дня допроса было установлено, что он действительно начальник оперативной части 2-й турецкой армий и командирован в будущий район развертывания этой армии, чтобы решить целый ряд вопросов, связанных с намеченной операцией, в ходе которой эта армия должна была нанести удар в тыл русских корпусов, наступающих на западе и не прикрытых со стороны Диабекирского направления. Операционным направлением турок был намечен Мамахатун, находящийся между Эрзерумом и Эрзинджаном, к которому подходил 1-й Кавказский корпус.

На вопрос о причинах своей сдачи в плен захваченный полковник заявил, что он это сделал вследствие серьезной обиды, нанесенной ему турецким командованием. После победы, одержанной 2-й турецкой армией у Галлиполи, все военачальники получили новые ответственные назначения, а его, несмотря на исключительную роль, которую он сыграл в Галлиполийской операции, обошли только потому, что он не природный турок, а происходил из черкесской семьи, покинувшей Россию и обосновавшейся в Турции. Это вызвало в нем сомнение о своем подданстве, и он решил перейти на сторону России – родины своих предков. Подход и развертывание 2-й турецкой армии были установлены во всех деталях. Были выяснены тыловые пути от Ниссебина, конечного пункта железной дороги, где должны были высаживаться из вагонов турецкие части, уточнены этапные пункты и, наконец, район сосредоточения всей армии – причем в документах сосредоточение обрисовывалось во всех деталях, до батальона включительно.

Из сообщений пленного полковника стало известно, что 2-я турецкая армия заново снаряжена и снабжена для предстоящих действий в горах австрийскими гаубицами на вьюках, заменившими почти все пушки на колесах.

В связи с переходом турецкого полковника поневоле возникал вопрос: не изменит ли турецкое главное командование намеченный план создания нового, по существу, фронта против Кавказской армии? На этот вопрос турок ответил, что подготовка к направлению против русских 2-й армии зашла настолько далеко, что у него нет сомнений – изменения плана ожидать не приходится. Кроме того, он считал, что условия захвата в плен он обставил настолько реально, что находившиеся с ним аскеры едва ли могли понять действительную обстановку добровольности его сдачи.

Генерал Юденич, ознакомившись с полученными данными, в соответствии с которыми завершение сосредоточения 2-й турецкой армии должно было состояться только через два с половиной месяца, решил не принимать никаких мер противодействия намеченному турками новому фронту наступления до тех пор, пока не получит подтверждения о начавшемся сосредоточении с помощью военной разведки. Это позволяло продолжать наступление на запад через Эрзинджан и далее.

РАЗВЯЗКА

Разъезды, высылаемые после перехода турецкого полковника в направлении на Ниссебин, встречали лишь слабые соединения курдов, но никаких следов появления регулярных турецких сил не отмечалось. Наконец наступил день, когда передовой батальон 2-й турецкой армии должен был, но данным пленного турецкого полковника, появиться на левом фланге будущего развертывания этой армии.

Вечером этого дня был послан приказ командиру 1-го Кавказского корпуса, находящемуся впереди Эрзинджана, послать разведывательную сотню в район, где ожидалось появление этого батальона – с требованием захватить языка. Сотня обнаружила в указанном районе присутствие турецкой регулярной части и захватила одного аскера.

При его допросе оказалось, что он принадлежит к тому полку и даже батальону (табору), который и ожидался в разведанном районе. После этого никаких сомнений о появлении на Кавказском фронте 2-й турецкой армии уже не было, и генерал Юденич начал сосредотачивать сильную группу для противодействия этой армии.

Через месяц начались упорнейшие бои на Огнотском направлении, которые не дали туркам ожидавшихся ими результатов. Все атаки противника отбивались, а на Эрзинджанско-Трапезундском фронте русские продолжали активные действия.

В военной истории, видимо, можно по пальцам пересчитать случаи, когда одна из сторон заранее – на этот раз за два с половиной месяца – знала о появлении на ее фронте целой новой армии, причем заново снаряженной и снабженной вооружением, приспособленным к условиям нового театра военных действий. Победа русских войск в Огнотской операции не в последнюю очередь стала возможной как раз из-за такого уникального случая, а также благодаря небывалому успеху русской разведки.