Драма генералиссимуса

Александр Васильевич Суворов и его супруга Варвара Ивановна. Д.Г. Левицкий. Портрет фельдмаршала генералиссимуса, граф Александр Васильевич Суворов (1729–1800). 1786. Музей В.А. Тропинина и московских художников его времени. Москва; Неизвестный художник. Портрет княжны Варвары Ивановны Прозоровской, в замужестве Суворовой. XVIII век

Македонский, Ганнибал, Чингисхан, Тамерлан, Суворов, Наполеон – гении военной стратегии и тактики, и каждый из них величайший полководец своего времени. Однако в отличие от заграничных коллег Александр Васильевич Суворов не проиграл не то что ни одной войны – ни одного сражения! Впрочем, в личной жизни полководца дела обстояли совсем иначе. Подробно об этом, в частности, поведали в своих трудах русский писатель, историк, генерал-майор в отставке  Сергей Николаевич Шубинский и российский писатель Олег Сергеевич Смыслов. Дело обстояло следующим образом. 

ПОЗДНИЙ БРАК

Как только генерал-майор Александр Васильевич Суворов отметил свой 43-й день рождения, его призвал к себе в Москву отец, отставной генерал-аншеф и сенатор. Он очень переживал, что сын, имеющий генеральский чин и высокие награды, один из образованнейших русских людей своего времени, живет бобылем и не стремится продолжить род Суворовых.

Начав службу денщиком у Петра I, предприимчивый Суворов-старший так приумножил свои капиталы – одних крепостных мужского пола у него было более 2 тыс., а еще деньги и прочая собственность, – что мечтал только об одном: женить Александра и увидеть появление на свет внука, наследника рода Суворовых. Потому он без устали искал сыну молодую невесту. И нашел-таки!

Девица Варвара, дочь князя Прозоровского Ивана Андреевича, хороша была особой русской красотой: рослая, русоволосая, зеленоглазая, ума скромного, нрава необузданного. По меркам того времени считалось, что она в свои 23 года засиделась в девках. Заневестилась. Впрочем, в том печальном положении был отчасти повинен ее отец.

Князь, душа разлетная, подобно многим русским вельможам, гусарил по жизни: дом держал открытым для прихлебателей, выезжал на псовую охоту в окружении огромной толпы гостей и челяди, устраивая балы и застолья, был самозабвенно щедр. Теперь же, изрядно поиздержавшись, Прозоровский мог дать дочери ничтожно скудное приданое. И хотя воздыхателей у красивой девушки было немало, гордость не позволяла князю родниться с каким-нибудь худородным коллежским советником. Иное дело – генерал-майор, кавалер боевых наград, даже если он маленького роста и внешне неказист…

Отец и сын Суворовы, как все русские, долго запрягали, но быстро ездили: знакомство Александра Васильевича и Варвары Ивановны состоялось 16 декабря 1773 года, помолвка – 18-го, обручение – 22-го, свадьба – 16 января 1774 года.

Венчались молодые в церкви Федора Студита, той самой, где в свое время крестили Александра. Был и медовый месяц, который проходил в доме отца на Большой Никитской.

На брачный союз Александр Васильевич смотрел как на обязанность: «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за рождение... Богу неугодно, что не множатся люди». Свой брак Суворов называл не иначе, как «неожиданным благополучием», и был по-своему счастлив.

В середине февраля Суворов возвратился в армию, в свою привычную среду – на театр военных действий. Вскоре и Варваре пришлось вкусить все прелести жены военачальника. Следуя за мужем, она жила то под Полтавой, то в Таганроге, то в Астрахани, то в Крыму. Бесконечные путешествия не прошли для Варвары даром: из-за тряски по российским дорогам у нее случились два выкидыша, а в Крыму она восемь месяцев не вставала с постели из-за подхваченной в путешествиях лихорадки.

В апреле 1775 года Суворов не без удовольствия писал своему другу Петру Турчанинову: «Душа моя часто летает в Киев». Там на сохранении плода находилась Варвара, и 1 августа она родила девочку, которую нарекли Натальей. Александр Васильевич был на седьмом небе от счастья, считая рождение Суворочки – так ласково называл он дочь – самым великим событием своей жизни.

Чрезвычайно занятый военными делами Суворов по полгода не видел жену. И Варвара, молодая красивая женщина без, что называется, твердых нравственных устоев, поддалась искушению.

ИСКУСИТЕЛЬ

В августе 1778 года русские войска под водительством генерал-поручика Суворова предотвратили высадку турецкого десанта на юго-западе Крымского полуострова, в Ахтиарской бухте. Тем самым была сорвана попытка Турции развязать новую войну в невыгодной для России международной обстановке.

Прежде чем выехать в Крым, Суворов отправил Варвару с ребенком в Полтаву. Сопровождал их его племянник Николай Сергеевич Суворов. Ранее он под началом своего дяди служил в Польше и получил тяжелое ранение руки. Александр Васильевич, протежируя племяннику, попросил своего благодетеля светлейшего князя Григория Александровича Потемкина оказать тому милость и благоволение.

Просьбу Потемкин уважил: Николая Суворова зачислили секунд-майором в Санкт-Петербургский драгунский полк. В действительности же он состоял при дяде офицером по особым поручениям.

В начале июня 1779 года Александр Васильевич, выхлопотав себе краткий отпуск, примчался в Полтаву навестить давно не подававшую о себе вестей жену. И, к своему ужасу, застал Варвару в постели с племянником Николаем.

Скандал разгорелся нешуточный, и Суворов твердо решил добиваться развода, хотя сделать это в то время было очень непросто. В сентябре он подал прошение в Духовную консисторию, в котором объяснил все без утайки, а жене приказал ехать с дочерью в Первопрестольную и дожидаться его вердикта в доме на Большой Никитской…

ПРИМИРЕНИЕ

Несложно понять душевную боль Александра Васильевича, прямодушного и кристально чистого человека, которого предали сразу два близких человека. Для него, сугубо военного человека, поступок Варвары и Николая был именно изменой, равноценной предательству в бою.

Прекрасно понимая, что добыть разрешение на расторжение брака – дело архисложное, Александр Васильевич обратился за поддержкой к Потемкину и посвятил его в подробности подлого прелюбодеяния, совершенного Варварой. Светлейший князь отреагировал в своем духе: «Супружеские узы так тяжелы, что их можно нести только вдвоем, а иногда и… втроем!»

Надо сказать, что за показной грубостью светлейший князь скрывал от окружающих доброе сердце и способность сопереживать. Вот и на этот раз за циничной репликой Потемкин утаил твердое намерение помочь соратнику. Он во всех красках расписал Екатерине II душевные терзания Суворова и просил повлиять на Синод, хотя знал, что она редко следует подсказке при принятии важных решений.

Через неделю, в декабре 1779 года, Суворов получил приглашение на торжественный прием в Зимний дворец. В приватной беседе императрица дала понять: развода не будет – будет примирение. И оно состоялось.

С женой Суворов встретился в январе 1780 года в Москве, куда он прибыл, чтобы получить секретное предписание об организации военной экспедиции на Каспий. Вслед за этим он отозвал прошение о разводе и выехал с Варварой и дочерью в Астрахань. Там и состоялось театрализованное действо церковного примирения.

…Александр Васильевич в солдатском мундире и Варвара в домотканом крестьянском платье явились в храм, где их ждал священник. Во время службы супруги, обнявшись, плакали навзрыд. Наконец Суворов подошел к настоятелю и, рухнув перед ним на колени, молвил: «Прости меня с моею женою, владыко, разреши нас от томительства нашей совести!»

В семье полководца наступила временная идиллия, и себя он всецело отдал любимому делу – занялся предстоящей военной кампанией, проживая то в Астрахани, то в Спасском монастыре, то в богатом имении «Черепаха», что в селе Началово, принадлежащем Н.А. Бекетову.

НИКОМУ ВЕРИТЬ НЕЛЬЗЯ!

Никита Афанасьевич Бекетов родился 8 сентября 1729 года в семье воеводы Симбирска. В 1742 году отец отправил его в Санкт-Петербург на учебу в Сухопутный кадетский корпус.

В 1751 году, когда 22-летний красавец Никита играл заглавную роль в поставленном кадетами спектакле по трагедии Сумарокова «Гамлет», его приметила императрица Елизавета Петровна и в знак особого расположения произвела в сержанты. То было только начало, и Никита, окруженный ореолом царской ласки, все годы учебы опережал однокашников в званиях. Корпус он и вовсе окончил премьер-майором и стал генерал-адъютантом тайного супруга государыни графа Разумовского. Граф, идя в фарватере пожеланий императрицы, присвоил Никите чин полковника, а она одарила его богатыми поместьями.

Впрочем, Никита, красивый, как молодой языческий бог, тогда не жаждал ни чинов, ни богатства. Единственной его страстью были женщины, а флирт – поприщем, на котором он реально преуспел. Для него императорский двор был угодьем, где можно всласть поохотиться на дичь – овладеть сердцами и телами юных фрейлин двора ее величества.

Слух о победах Никиты на любовном ристалище дошел до императрицы, и однажды она остановила своего любимца на аллее Летнего сада и приказала показать ладони. В полном недоумении Бекетов исполнил просьбу. С помощью лорнета Елизавета Петровна скрупулезно обследовала ладони и разочаровано произнесла:

– Выходит, люди все врут… Никому верить нельзя!

– Простите, ваше величество, чем обязаны мои руки вашему августейшему вниманию?

– Да вот, голубчик, нашептали мне, что твои ладони сплошь покрыты мозолями, оттого что ты усердно ласкаешь чресла моих фрейлин…

Молниеносный взлет Бекетова при императорском дворе возбудил в лагере графа Шувалова такую жгучую зависть, что там решили извести везунчика. Статс-дама, чье расположение Никита неистово эксплуатировал, а потом бросил, предпочтя ей юную особу, подарила ему косметическое средство для белизны кожи, которое изуродовало его лицо. Но и из этого Бекетов сумел извлечь выгоду для себя и заработать нематериальный капитал – всем дамам, чьи сердца он собирался покорить, шрамы преподносились как следы победных дуэлей…

Вскоре Бекетов под благовидным предлогом был отдален от двора и направлен в действующую армию. Как-то граф Разумовский, следивший за продвижением своего протеже по службе, поинтересовался у фельдмаршала Салтыкова, командующего русскими войсками в Семилетней войне, каков полковник Бекетов в сражениях. «Застенчив», – был ответ.

Действительность была еще хуже: 14 августа 1758 года в сражении при Цорндорфе Бекетов загубил свой 4-й гренадерский полк, а сам попал в плен. Однако вскоре ему удалось освободиться, и уже в 1760 году он наслаждался жизнью в России. Более того, несмотря на основательно подмоченную репутацию, Никита Афанасьевич вновь оказался приближен ко двору, теперь уже другой императрицы – Екатерины II, и, согласно ее воле, в 1763–1773 годах занимал пост астраханского генерал-губернатора.

КОНЕЦ СЕМЕЙНОЙ ИДИЛЛИИ

Оставляя жену в роскошном доме Бекетова, Суворов и мысли не допускал, что хозяин «Черепахи», будучи его ровесником, станет обхаживать Варвару в его отсутствие. Наивность праведника! Красивых женщин независимо от их возраста 50-летний Никита Афанасьевич все еще обожал и обхаживал. В данном случае делал он это, прикрываясь благим намерением способствовать семейному счастью супругов Суворовых.

Уже через два месяца пребывания в «Черепахе», в марте 1780-го, Варвара поведала мужу, что какой-то сквернавец в маске напал на нее и, угрожая двумя пистолетами, овладел ею. Выяснить, кто был тот сквернавец, не удалось, хотя Бекетов божился, что найдет посягателя даже под землей.

Суворов, святая простота, все принял за чистую монету и ни на секунду не усомнился в реальности нападения, напоминавшего сценическую постановку, где использовались маска и два пистолета, то есть орудия, не свойственные в то время грабителям из российской глуши.

Историю эту, видимо, сочинил Бекетов, который когда-то играл на сцене кадетского театра предводителя разбойников Робин Гуда, а ныне состоял в интимной связи с Варварой. Она лишь озвучила заготовленную им партию, дабы упредить вопросы, что неизменно возникли в случае ее беременности. А ее виновником мог быть только Никита Афанасьевич.

…Питая к Варваре трогательную любовь, великий полководец поверил в эту басню и даже старался оправдать жену в глазах своего друга Петра Турчанинова «чрезвычайностью обстоятельств, угрозой и насилием».

А Варвара, продолжая поддерживать интимные отношения с Бекетовым, умоляла все того же Турчанинова, занявшего пост начальника канцелярии Потемкина, «упечь искусителя Николая Суворова подальше и поскорее». И спустя месяц тот оказался в Таганроге...

21 апреля 1784 года Суворов приехал в Москву и остановился в доме генерал-губернатора З.Г. Чернышева. Варвара, ожидавшая второго ребенка, находилась в то время в доме на Большой Никитской. Причина нового разрыва Александра Васильевича с женой стала ясна через месяц, когда в коротенькой записке Петру Турчанинову он сообщил: «Мне наставил рога Сырохнев. Поверишь ли?»

Швейцарский поход Суворова стал величайшей страницей в истории русской армии. А.И. Шарлемань. Фельдмаршал Суворов на вершине Сен-Готарда 13 сентября 1799 года. 1855 год.  Государственный дворцово-парковый музей-заповедник «Гатчина»

В конце июля Синод отказал Суворову в разводе, усмотрев отсутствие надлежащих свидетельств и «иных крепких доводов», и предложил начать бракоразводное дело в низшей инстанции. Полководец снова бросился за помощью к Потемкину. Выслушав сподвижника, тот лишь развел руками и ограничился фразой:

– Смирись, друг мой боевой! Одни браки хорошо кончаются, другие длятся всю жизнь…

Получив известие о намерении тестя «поворотить дочь к мужу», Суворов категорично заявил, что на этот раз ни о каком примирении речи быть не может, «ибо быть не может третичного брака».

4 августа 1784 года Варвара родила сына Аркадия, однако Александр Васильевич категорически отрицал свое отцовство, ссылаясь на то, что «считать он умеет». Более того, он отказал жене в материальной помощи.

Однако в конце декабря после долгих раздумий Суворов просит одного из своих родственников: «Супругу Варвару Ивановну довольствовать регулярно из моего жалованья». Сначала он назначил жене пенсию в 1200 руб. в год, затем увеличил ее до 3000 руб. (для сравнения: годовое жалованье фрейлины императрицы составляло 600 руб.). Это при том, что дочь Наталья еще после первой серьезной размолвки между супругами была определена в Смольный институт благородных девиц и обеспечивалась за казенный счет.

ДЕЛА РАТНЫЕ. ССЫЛКА

У полководца, руководящего сражением, как у режиссера спектакля, все летучее, временное, все «только сейчас». Это художники, композиторы и писатели могут позволить себе работать на потомков, которые «потом оценят», а у стратега и в мыслях не может быть никакого «потом». Суворов – «вечности заложник у времени в плену» – это знал. Да чего он только не знал о той материи, что звалась войной!

В Молдавии Александр Васильевич возглавлял группировку союзных войск, и благодаря его талантливому руководству действиями русских и австрийских войск 22 сентября 1789 года при Рымнике были разгромлены превосходящие силы турок.

В честь победы Екатерина II даровала Суворову графский титул, и с тех пор он официально именовался «граф Суворов-Рымникский». Тогда же он был удостоен ордена Святого Георгия I степени.

…В декабре 1790 года Суворов, командуя 30-тысячным корпусом, за две недели подготовил штурм неприступной крепости Измаил с 35-тысячным гарнизоном. И 22 декабря крепость была взята.

Годы спустя группа молодых офицеров, глядя влюбленными глазами на легендарного полководца, которому было глубоко за 60, спросили:

– Александр Васильевич, скажите, могли бы вы еще раз взять Измаил?

Старый воин, при жизни ставший легендой русской славы, с грустью в голосе и взгляде ответил:

– Измаил берут раз в жизни. Это первая любовь…

…В сентябре-октябре 1794 года войска под командованием Суворова подавили восстание поляков. При этом полководец проявил гуманное отношение к бунтовщикам: отпустил всех пленных и под страхом расстрела запретил своим войскам проводить реквизиции и грабить местное население.

В отправленной на имя императрицы победной реляции генерал-аншеф Суворов употребил всего три слова: «Ура! Варшава наша!»

Екатерина тоже обошлась тремя словами: «Ура фельдмаршалу Суворову!»

Произведя Суворова в фельдмаршалы, Екатерина II незадолго до своей смерти отозвала его из Польши и предоставила короткий отпуск, за время которого полководец создал знаменитый труд «Наука побеждать». Его тезисы во многом опровергали положения воинского Устава новоявленного императора Павла I, который он позаимствовал у своего кумира – прусского короля Фридриха Великого.

За дискредитацию устава и отказ выполнить павловский приказ «привести войска в мой порядок» Суворов в 1797 году монаршим указом был уволен из армии и отправлен в ссылку в свое имение в село Кончанское Новгородской губернии.

РЕВИЗИЯ

Брошенная Суворовым Варвара все то время проживала то у своего отца, то у брата в Москве. Наконец, почувствовав себя в стесненных материальных условиях, решилась написать мужу письмо:

«Милостивый государь мой граф Александр Васильевич!

Крайность моя принудила беспокоить вас моей просьбой. Тринадцати лет я вас ничем не беспокоила, воспитывала нашего сына в страхе Божием, внушая ему почтение, повиновение, послушание, привязанность и сердечные чувства, которым он обязан родителям… Надеясь, что Бог столь милосерд, преклонит ваше к добру расположенное сердце; вы, видя детей ваших, вспомните и их несчастную мать, в каком она недостатке, получая в разные годы малую пенсию, воспитывала сына и вошла в долг 22 000 рублей, о которых прошу милость сделать заплатить».

Суворов в своем ответе был краток и неприступен: «Сам в долгах, потому помочь ничем не в состоянии». Приставленные к ссыльному фельдмаршалу соглядатаи тут же доложили Павлу I о назревающем взрыве между супругами из-за якобы имеющей место чрезмерной скупости полководца.

Новоиспеченный император, чтобы показать свою власть и силу, решил выступить третейским судьей, но для начала повелел провести ревизию всего имущества фельдмаршала. Вскоре ему доложили, что у Суворова каменный дом в Москве, 9080 душ крестьян, с которых он имеет 50 тыс. руб. в год оброку, а также у него на 100 тыс. руб. серебром всяких алмазных вещей.

Впечатленный этими цифрами, Павел I только и сказал:

– Передайте Суворову, чтобы снизошел к нуждам жены.

Полководец не заставил себя ждать с ответом:

– В гробу карманов нет. А деньги – это зло, помет Беса, от них избавляться надо! 

Он поднял ежегодное содержание жены до 8 тыс. руб. и отдал ей свой московский дом на Большой Никитской. Но погасить денежный долг отказался наотрез.

Истинная причина отказа крылась в том, что незадолго до письма Варвары Александр Васильевич завещал дочери дом в столице на Итальянской улице, все приобретенные имения, 834 души крестьян мужского пола, «тако же все наличные деньги, сколько числом явится». К тому же его дочь Наталья уже два года состояла в браке с генерал-поручиком Николаем Зубовым, отпрыском одной из богатейших семей России и родным братом фаворита Екатерины II.

Так что – обоснованно считал Суворов – Варваре достаточно обратиться к Наталье, чтобы погасить долг. Само же письмо он расценил как попытку ввести его (возможно, по злобе!) в неоправданные траты, а то и просто, чтобы досадить.

ТРИУМФ. ОПАЛА. СМЕРТЬ

Весной 1796 года в Италию вступила армия 27-летнего генерала Бонапарта Наполеона, в июле он занял Милан и, продвигаясь на юг, захватывал целые области, превращая их в республики-вассалы Франции. К весне 1799-го вся Италия, кроме Сардинии, Сицилии и Венеции, оказалась под властью Франции.

Павел I с пристрастием наблюдал за войной в Южной Европе. Событием, побудившим его к решительным действиям, был захват Наполеоном Мальты – ведь русский император являлся покровителем Мальтийского ордена. Заявив: «Веди войну, как знаешь, Александр Васильевич», он направил Суворова в Италию.

19 апреля 1799 года объединенные русско-австрийские войска под началом Суворова перешли в наступление, и через четыре месяца освободили всю Северную Италию. За это Павел I возвел полководца в достоинство князя Италийского. А после изгнания французов из страны Суворову были присвоены еще титулы: принц Сардинии и граф священной Римской империи.

…Во время Итальянского похода командовавший австрийскими войсками эрцгерцог Карл придерживался «выжидательной тактики», поэтому никогда не атаковал французов первым. Вот и при взятии Милана он намеренно медлил с наступлением. Тотчас Суворов послал ему записку: «Мой дорогой Карл! Если Вам сейчас не нужна Ваша армия, я хотел бы одолжить ее на некоторое время. С уважением Суворов».

Карл ответил: «Господин Суворов, Вы принимаете меня за дурака?»

Суворов на его записке начертал: «Конечно, нет. Но я могу и ошибиться».

…Во время Швейцарского похода все тот же Карл под любым предлогом уклонялся от исполнения своих обязательств, поэтому все тяготы боевого марша легли на плечи русских солдат и офицеров. После блистательного завершения этой труднейшей в истории войн кампании Карл, намереваясь показать миру, что и его солдаты «пахали», предложил Павлу I выпустить памятную медаль в честь совместного похода. Узнав об этом, Суворов только и сказал:

– На одной стороне медали должен быть отчеканен российский герб с девизом: «С нами Бог». А на другой – австрийский герб со словами: «Ну, да Бог с ними»!

…Не дожидаясь возвращения полководца в Санкт-Петербург, император пожаловал ему звание генералиссимуса и тут же уволил из армии. Приказ об этом настиг Суворова у города Кобрин, когда он возвращался из Швейцарского похода.

Приказав войскам собраться в полной парадной форме, Суворов предстал перед ними в фельдмаршальском мундире при всех регалиях. Объявив им волю Павла I, стал снимать с себя награды, приговаривая: 

– Этот орден дали вы мне, ребята, за такое-то сражение, этот – за то…

Войска, растроганные до слез, возопили: 

– Не можем мы жить без тебя, батюшка Александр Васильевич, веди нас в Питер!

Суворов обратился к генералу Линденеру, доставившему высочайшее повеление: 

– Доложите государю о том, что я могу сделать с войсками.

Вслед за этим снял с себя мундир со шпагой и надел кафтан на меху. Раздались душераздирающие вопли солдат. Один из офицеров приблизился к полководцу и что-то шепнул ему на ухо. Суворов, сотворив крестное знамение, сказал: 

– Что ты говоришь, как можно проливать кровь родную!

В Санкт-Петербург генералиссимус Суворов в последний раз въехал 20 апреля 1800 года. Въехал тайком в заурядном возке под покровом сумерек. Ему запрещено было являться к государю. Его имя исчезнет с полос газет. У него заберут любимых адъютантов. Именно эта опала сократит его дни. Заболев еще в пути, он сляжет и умрет через месяц после приезда, 18 мая.

Когда Иван Кутайсов, бывший цирюльник Павла I, получивший из его рук графский титул, потребует у Суворова отчета в своих действиях, он, с трудом расщепив пересохшие от жара губы, скажет:

– Я готовлюсь отдать отчет Богу, а о государе и думать не хочу…

…Гроб с телом впавшего в немилость великого полководца сопровождали лишь три батальона. Павел I, не желая, чтобы военные отдали последний долг усопшему герою, назначил на время похорон развод караула.

В церкви при погребении генералиссимуса катафалк застрял в дверях, и процессия остановилась. Вмешался унтер-офицер, побывавший с Суворовым во всех походах. После его команды четверо гренадеров подняли гроб и с возгласом: «Суворов везде пройдет!» – на плечах внесли его внутрь…

В то время как генералиссимусу графу Александру Васильевичу Суворову-Рымникскому, князю Италийскому, графу священной Римской империи, принцу Сардинии, рукоплескала вся Европа и его именем называли младенцев обоих полов, в России его ждала не овация, а опала. И это при том, что Швейцарский поход был признан всем миром триумфом полководческого гения Суворова, триумфом, к которому он шел более 50 лет ратной службы, участвуя в 7 войнах, выиграв 63 сражения из 63 проведенных, получив 6 осколочно-пулевых ранений, но ни разу не покинув поле боя!

А все потому, что для Павла I не было кумира в своем отечестве…