Ленд-лиз для флота

Американские и британские тральщики стали для нашего флота весьма ценным приобретением. Фото с сайта www.navsource.org

В годы Второй мировой взаимодействие стран антигитлеровской коалиции осуществлялось в самых разнообразных формах. Одним из наиболее значительных примеров такого сотрудничества стали поставки СССР боевой техники и вооружения из Великобритании и США по программе ленд-лиза. Эта программа предусматривала передачу широкой номенклатуры вооружения и различных военных материалов для всех видов советских ВС. В данном материале будет рассмотрен лишь один из разделов этой программы (причем не самый важный и объемный), а именно – поставки техники и вооружения для нужд советского ВМФ.

О РОЛИ ФЛОТА НЕ ДУМАЛИ

Предвоенное строительство отечественного ВМФ определялось отсутствием у военно-политического руководства страны устоявшихся представлений о роли морской силы в будущем конфликте. До середины 1930-х советский флот развивался в соответствии с доктриной «малой войны». Наследием того периода стала армада торпедных катеров и подлодок, а еще творения Остехбюро, «пригодные лишь для Дворца пионеров», как писалось в одном из отчетов того времени.

Переход в середине 1930-х годов к строительству «большого морского и океанского флота» повлек за собой резкий скачок во всех сферах научных разработок и производства вооружений для ВМФ. Впрочем, начало войны застало эту программу в начальной стадии реализации. Первые корабли, заложенные по новым проектам, могли быть сданы флоту не ранее конца 1942–1943 годов. Разработка принципиально новых видов вооружения и техсредств не вышла за рамки создания опытных образцов. Перегрузка промышленности новым судостроением усугублялась одновременным созданием новых промышленных мощностей. Это влекло за собой увеличение сроков постройки.

Первые месяцы войны еще более усугубили и без того непростую ситуацию. В августе 1941 года была потеряна Николаевская и блокирована Ленинградская судостроительные базы. Завод «Красное Сормово» в Горьком перешел на выпуск танков. В октябре прекратили работу в связи с эвакуацией заводы – поставщики морского оружия из Донбасса и Центрального промышленного района. Судостроительные предприятия внутри страны, никогда ранее не строившие ничего сложнее речного трамвайчика, смогли наладить выпуск боевых катеров, но не более того.

Положение с поддержанием боеспособности флота сложилось, без преувеличения, катастрофическое. Быстрая потеря верфей на юге страны и блокада Ленинграда привели к выходу из строя более половины наличных судостроительных мощностей. Ситуация усугубилась несомненно правильным в конкретной обстановке приоритетным вниманием руководства страны к проблемам армии и ВВС. Запросы флота выполнялись по остаточному принципу и в последнюю очередь.

КОНВОИ ИДУТ В РОССИЮ

В этой ситуации единственным путем существенного усиления флота была внешняя помощь, и в свете этого стало логичным обращение к союзникам и крупнейшим морским державам – Великобритании и США. Уже на борту первых транспортов, пришедших с конвоями, в СССР были доставлены неконтактные мины и тралы, корабельные зенитки и пр. Не прошло и полутора месяцев, как английские мины были использованы для постановок Черноморским флотом у Очакова и Одессы. Однако не все было так просто, и на пути реализации морского раздела программы ленд-лиза имелся ряд как объективных, так и субъективных сложностей.

Во-первых, для США и Великобритании океанская составляющая войны имела несравнимо больший приоритет, чем морская для Советского Союза. Соответственно те жертвы, на которые могли пойти союзники в области сухопутных вооружений, представлялись неприемлемыми, когда речь заходила о военно-морской технике.

Во-вторых, ориентируясь в своих планах на СССР исключительно как на главного участника сухопутной войны, англо-американские союзники строго дозировали свою помощь в морской и авиационной областях. Принцип поставок, не выходящих за рамки повседневных нужд, в этих сферах соблюдался очень строго.

В-третьих, все относительно крупные корабли, полученные от союзников, могли быть использованы только на Северном и Тихоокеанском морских театрах. Переброска даже небольших кораблей и катеров, не вписывающихся в железнодорожные габариты, по внутренним водным путям на Балтику и Черное море была сопряжена с рядом неустранимых ограничений. В частности, водный режим рек европейской части страны ограничивал их использование для подобных межтеатровых перебросок всего несколькими месяцами в году.

Какова же оценка вклада наших союзников в поддержание боеспособности советского ВМФ? На этот счет существуют две полярные точки зрения. Одна из них наиболее рельефно выражена в книге М.Н. Супруна «Ленд-лиз и северные конвои», изданной 20 лет назад. В ней СССР наравне с Китаем отводится роль поставщика пушечного мяса, а отечественный ВМФ если и сделал в ходе войны что-то полезного, то только исключительно благодаря помощи Великобритании и США. Что интересно, по последнему пункту Супрун неоригинален. Так, судя по всему, думала после войны и часть руководства Наркомата ВМФ. Но имеет право на существование и другая точка зрения. Она опирается как на общие соображения, что жизнь всегда сложнее любых черно-белых схем, так и на изучение реалий войны на море, благо за последние годы массив доступных документов вырос в разы. И тут все очень неоднозначно.

ОТЕЧЕСТВЕННОЕ ОРУЖИЕ БЫЛО НЕ ХУЖЕ

С одной стороны, не секрет, что большая часть программы отечественного военного судостроения, точнее – катеростроения, ориентировалась на поставки импортных двигателей и вооружения. Большая часть успехов Северного флота (СФ) в конце войны достигнута благодаря ленд-лизовской технике и вооружению. Союзные поставки позволили не только увеличить численный состав сил СФ, но и самым положительным образом отразились на эффективности их действий.

Очень ценным приобретением явилась поставка тральщиков сначала из Великобритании, а затем из США. Прибывшие в 1942 году английские тральщики типа ТАМ позволили свести до минимума результаты широкомасштабной минно-заградительной операции немецких подлодок в Карском море на подступах к важнейшим узлам коммуникаций в Арктике. На протяжении всего 1943 года это были единственные корабли на Севере, способные бороться с магнитными минами противника. Благодаря установке на подлодках импортных гидролокаторов «Асдик-129» подводники-североморцы получили возможность «видеть» под водой вражеские мины из противолодочных заграждений, выставленных противником у берегов Северной Норвегии, и уклоняться от них.

С другой стороны, на Черном и Балтийском морях применение ленд-лизовской техники было или минимальным, или приобрело значительные масштабы лишь в конце войны, когда ее исход уже ни у кого не вызывал сомнений. При всем уважении к защитникам советского Севера значимость двух других западных театров для победы была несоизмеримо выше. И добывалась она в основном отечественным оружием. Те же зенитные автоматы «Эрликон», хорошо зарекомендовавшие себя на катерах и кораблях небольшого водоизмещения, стали в ощутимых масштабах поступать на флот с 1943 года. К этому времени угроза с воздуха на всех театрах значительно ослабла, поскольку в дело вступила лучшая в мире ПВО – советские танки на аэродромах люфтваффе.

Можно только сожалеть, что на Балтике в 1945 году отсутствовали мореходные и хорошо вооруженные торпедные катера «Элко», «Воспер» и «Хиггинс». Но их не было, и в решающую схватку с кригсмарине вступили отечественные Г-5, Д-3 и первые «Комсомольцы». Вообще создается впечатление, что завораживающее техническое совершенство зарубежных образцов не позволило объективно оценить достоинства аналогичных отечественных систем. Вот характерный пример.

Кто бы ни писал про английские донные мины с индукционным взрывателем, в больших количествах и успешно применявшихся советскими моряками, обязательно снисходительно упомянет о несовершенстве советской неконтактной мины МИРАБ, запущенной в производство накануне войны. Но вот несколько лет назад санкт-петербургский историк Александр Скробач написал статью «Гадкий утенок минной войны». В статье на основе анализа как советских, так и трофейных немецких документов убедительно доказано, что эффективность МИРАБов была как минимум не ниже, чем у английских образцов. Кроме того, неожиданно выяснилось, что советские донные мины вытралить было труднее, чем британские. К сожалению, все это выяснилось через 70 лет после войны. А несколько сотен изготовленных МИРАБов так и осталось лежать на флотских складах. При желании таких сюжетов со знаком как плюс, так и минус можно найти достаточно много.

Безусловно, нельзя отрицать большую помощь, оказанную странами антигитлеровской коалиции СССР. В большинстве случаев технический уровень поставленного вооружения, если говорить о морской составляющей ленд-лиза, был выше, чем у аналогичных изделий отечественной промышленности. Но такое признание вовсе не отменяет того факта, что совершеннейшая на тот момент в мире военная машина Германии была сломлена в основном оружием, сделанным на заводах Урала, Сибири и в холодных заводских цехах блокадного Ленинграда.