Юрий Юрьев В статье «Неизвестные герои» («НВО» № 13 от 12.04.19) говорилось о работе советских разведчиков в Швейцарии в годы Второй мировой войны и были названы имена важнейших агентов: Вертер, Тедди, Анна и Ольга. По мнению ЦРУ, ими могли быть высшие офицеры вермахта и люфтваффе.
Чтобы Вертер не остался в памяти читателей безликим «важнейшим агентом», мне хочется добавить к его образу несколько штрихов, и поможет мне в этом книга «О разведке» британского полковника в отставке Д. Хьюз-Уилсона (On intelligence, John Hughes-Wilson, Constable. London, 2016).
Как пишет Хьюз-Уилсон, с 1941 по 1945 год «группа Люси» направила в Москву более 2300 сообщений, одна пятая из которых принадлежала Вертеру. Вертер был очень продуктивным агентом, дававшим развернутые ответы на запросы своих московских кураторов, и порой его ответы приходили непосредственно в день запроса. Хьюз-Уилсон особо делает упор на то, что информация Вертера стала решающей для исхода войны на Востоке: несмотря на свои танки, которые превосходили русские образцы, несмотря на своих генералов, которые превосходили русских командиров, и несмотря на своих солдат, которые превосходили красноармейцев, с конца 1942 года Вермахт всякий раз оказывался одураченным русскими. По словам Гитлера, «они как будто знали, что мы наступаем».
А ведь советское командование действительно знало.
Поразительно, но современные исследования указывают на то, что под псевдонимом Вертер могли скрываться либо очень хитроумная английская «крыша» для передачи в Москву расшифрованных данных перехвата немецких систем связи, либо же кто-то из ближайшего окружения фюрера. С другой стороны, английский след представляется маловероятным, так как расшифровка немецких радиограмм и их последующая передача Москве требовали значительного времени, а Вертер действовал гораздо быстрее. Английские официальные историки, в свою очередь, также отвергают мнение о том, что «британские власти через «группу Люси» передавали разведывательную информацию в Москву». В итоге тайная работа Вертера изменила ход истории и определила контуры мира, в котором мы живем сегодня…
После медвежьей услуги Гитлеру, каковой в мае 1941 года стал полет Рудольфа Гесса в Англию с целью договориться о мире перед началом действия плана «Барбаросса», самой влиятельной фигурой в окружении фюрера стал Мартин Борман, его проверенный личный секретарь. По ходу войны и по мере ухудшения состояния здоровья Гитлера, связанного преимущественно с болезнью Паркинсона и неумеренным потреблением различных лекарств, фюрер все более доверял своему помощнику. Вскоре Борман в одиночку контролировал доступ к Гитлеру и был единственным человеком, которому разрешалось отдавать приказы от его имени.
Неизвестно, когда случился первый контакт Вертера с «группой Люси», но радиограммы с его сообщениями начали поступать в Москву в 1941 году. И среди них были предупреждения о начале «операции «Барбаросса». Сталин упорно игнорировал их – как, впрочем, и доклады от других источников (всего более 100 сообщений о планах Гитлера напасть на СССР).
С началом войны из самого сердца немецкой военной машины в Москву продолжала поступать развединформация, настолько ценная, что первоначально Сталин считал ее ловушкой. Позднее, уяснив ее величайшую значимость, Сталин сам стал готовить стратегическую ловушку для немецких войск.
Карьера Вертера могла закончиться в 1942 году, когда немцы перехватили и расшифровали радиограмму Центра для Рашель Дюбендорфер. Москва требовала от Вертера установить, сколько резервных дивизий будет сформировано к 1 января. Немцы узнали не только псевдоним агента, но и могли вычислить его место в военно-административной иерархии Третьего рейха. Но к осени 1942 года, когда наступавшие немцы в эйфории побед сметали все на своем пути в глубине советской территории, одного шпиона могли посчитать и никчемным. И даже после катастрофы под Сталинградом Верховное командование вермахта (ОКВ) проигнорировало информацию о Вертере.
Когда ОКВ решило подробно стенографировать все совещания по военным вопросам с участием фюрера, задача Вертера несколько облегчилась. Стенографистки и машинистки иногда «выдавали» в день до 500 страниц машинописного текста, и объем информации в адрес «группы Люси» стал зашкаливать. В итоге Сталин, пишет Хьюз-Уилсон, мог читать приказы Гитлера в день проведения совещания, то есть задолго до того, как они, подготовленные на шифровальной машине «Энигма» к передаче, доходили до адресатов в Вермахте (и до взламывателей кодов в английском Блетчли-Парке). Известно, что полный доступ к материалам совещаний, «переведенным» в печатную форму, имели всего два человека – Мартин Борман и старший офицер связи ОКВ генерал Эрих Фелльгибель.
Хьюз-Уилсон не был бы англичанином, если бы не «лягнул» СССР: «Немцы были разбиты, но не благодаря мастерству русских, а в результате осознанной измены величайшего шпиона или поставщика разведывательной информации наших дней». Всего один человек в ближайшем окружении Гитлера в описываемый период имел возможность ознакомиться со всеми документами, которые позднее поступали Сталину, – «преданный» Борман. Похоже, шутят историки, он принял слишком близко к сердцу «социалистическую» часть национал-социализма. «Годами имевшиеся у знатоков разведки сомнения относительно Бормана были обоснованными. Кусочки головоломки складываются в одно целое. В Мартине Бормане мы находим Вертера», – считают британские исследователи.
Последний раз Бормана видели среди горящих руин бункера Гитлера 1 мая 1945 года. Потом он исчез, и больше никто не видел ни его самого, ни его тела. После войны отбывавший в тюрьме свой срок один из главных военных преступников, бывший рейхсминистр вооружения и военной промышленности Альберт Шпеер язвительно заметил, что он уверен в том, что «Борману должны были присвоить звание Героя Советского Союза».
комментарии(0)