Упущенные возможности Босфорской экспедиции

Еще до начала Дарданелльской операции, 21 декабря 1914 года, министр иностранных дел С.Д. Сазонов обратился к начальнику Штаба Верховного главнокомандующе­го генералу от инфантерии Н.Н. Янушкевичу с официальным запросом: к каким военным операциям «ре­шено прибегнуть для фактического проникновения к Проливам и захвата их вместе с прилегающей областью».

В ответ ему было разъяснено, что только после достижения решительного успеха над Германией и Австро‑Венгрией и при усло­вии «если бы после достижения такового успеха нам не удалось обеспечить себе обладания Константинополем и Проливами дипломатическим путем», вопрос этот должен будет составить предмет специальной военной операции.

20 января 1915 года решение британского Военного совета было сообщено в русскую Ставку. У. Черчилль ставил союзника в известность, что атака на Дарда­неллы начнется в начале второй половины февраля, и выражал надежду, что русское правительство окажет ей мощное содей­ствие, предприняв в подходящий мо­мент морскую операцию у устья Босфора и имея наготове войска, чтобы использовать достигнутый успех.

С началом Дарданелльской операции в Ставке было созвано совещание, предметом которого стало обсуждение того, «что мы в силах сделать» в случае, если бы Черноморскому и англо‑французскому флотам удалось, прорвавшись через Проливы, подойти к столи­це Турции. Шансы на успех Черноморского флота после выхода из строя «Гебена», подорвавшегося на рус­ских минах у Босфора, были высоки, но применительно к десантной операции положение было иным – декларировалось, что «свободных войск» нет.

В Ставке относились к десантной операции скептически. Так, 23 февраля директор Дипломати­ческой канцелярии при Ставке князь Н.А. Кудашев извещал С.Д. Сазонова о состоявшемся накануне в Ставке собеседовании, в котором выяснилось, что «если в отношении нашего флота произошла некоторая перемена к лучшему, то в отношении сухопутных войск перемен к лучшему нет, и никакой десант­ной операции мы и ныне не в состоянии сделать на Босфоре, даже если бы там появились наш и союзные флоты».

Но, учитывая волю императора – сторонника Босфорской операции – и в ответ на запросы союзников, начала реализовываться подготовка к десантной операции. И 24 февраля Н.А. Кудашев был извещен, что Штаб Верховного главнокомандующего «находит возможным» посадить один из кавказских армейских корпусов, выделенный из состава войск Кавказского фронта, на транспорты и выслать его к Босфору на случай удачного прорыва союзников через Проливы.

Министр иностранных дел Российской империи (1910–1916) Сергей Сазонов. Фото Марка Левинсона

Столкнувшись в феврале с первыми трудностями, союзники вновь предложили России послать к Константинополю до­статочный по силе десант. И в тот же день через Дипломатическую канцелярию при Ставке С.Д. Сазонов обратился к Верховному главнокомандующему с запросом о возможности направить в Бос­фор еще и ополченческие бригады, предназначав­шиеся для переброски на Балканский фронт в помощь Сербии. Не надеясь на положительный ответ Ставки, одновременно он обращается к Николаю II с запиской, в которой обо­сновывает необходимость безотлагательного выделения новых частей для десантной экспедиции (казачьего полка и ополченческих частей). Как и предполагал С.Д. Сазонов, ответ был отрицатель­ным.

Окончательное решение о начале Босфорской операции было принято 1 марта. Н.Н. Янушкевич подтвердил, что в случае прорыва союзников в Проливы будет отправлен кавказский корпус – но его погрузка на транспорты в Батуме потребует до 20 дней. Союзники были извещены, что великий князь Николай Николаевич «повелел подготовить десант из числа войск, находящихся на Кавказе».

Штаб‑офицер Морского управления Штаба Верховного главнокомандующего капитан 2 ранга Апрелев записал в своем дневнике: «18 февраля (3 марта). Десант в Черном море в составе 36 000 человек (1‑я и 2‑я пластунские бригады и 3‑я Кавказская стрелковая дивизия) готовится к походу».

8 марта был получен запрос от союзников: «Мы хотели бы получить сведения о том, что делает русский флот в Зунгулдаке и когда может начать совместную с нами соединенную атаку Босфора в случае входа нашего в Мраморное море, а также – когда можно рассчитывать на корпус русской армии».

Обстановка изменилась после выработки соглашения о Проливах, в котором британцы (позднее французы) соглашались на переход Константинополя и Проливов к России. В это время С.Д. Сазонов говорил послам союзников о возбуждении, которое вызывает в стране вопрос о Констан­тинополе, и призывал к необходимости радикального решения этого вопроса. Император также требовал у союзников ответа – дают ли они согласие на включение Константинополя в состав Российской импе­рии в случае победы в мировой войне.

С.Д. Са­зоновым совместно с союзными послами была составлена памятная записка, переданная от имени русского правительства Франции и Англии. В этом меморандуме были сформулированы требования о включении в состав Рос­сийской империи Константинополя, Западного берега Босфо­ра, Мраморного моря и Дарданелл, а также Южной Фракии. Документ, как уже отмечалось, был поддержан союзниками.

13 марта, после изданной днем ранее памятной записки, британский посол сообщить лично царю о согласии Англии с его требованием. И темп подготовки десантной операции ускорился.

Ставка Верховного главнокомандующего официально сообщила Лондону и Парижу, что в Одессе и Батуме, как только союзный флот прорвется через Дарданеллы и войдет в Мра­морное море, десантный корпус погрузится на суда, которые неза­медлительно с двух сторон пойдут к берегам Босфора. То есть Россия была готова развить наступательный успех своих союзников, имея и сухопутные войска, и транспортные суда, и Черноморский флот для огневого прикрытия высадки десанта.

Состав русского экспедиционного корпуса крайне интересовал союзников – на запрос Г. Китченера 31 марта С.Д. Сазонов ответил, что «численность сил, назначенных для действий против Константинополя, равняется одному корпусу в полном со­ставе, под командой генерала Истомина».

Готовя боевое расписание войск Антанты, штурмующих Проливы, Г. Китченер 10 марта определял английские силы в 63, 1 тыс. человек при 133 орудиях, французские – в 18 тыс. человек при 40 орудиях, русские – в 47,6 тыс. человек при 120 орудиях. Итого – 128,7 тыс. человек при 298 орудиях, из которых более половины приходилась на Россию и Францию.

Используя результат сарыкамышской победы, в марте‑апреле 1915 года по распоряжению Ставки осуществлялось сосредоточение сил и средств, необходимых для проведения планирующейся десантной операции в Проливах. Для операции первоначально предназначались 5‑й Кавказский армейский (сформированный из частей Кавказской армии, высвободившихся после Саракамышской операции и являвшийся армейским резервом командования Кавказской армии) и 2‑й армейский корпуса, начавшие сосредоточение в черноморских портах, прежде всего в Одессе. Общее руководство операцией возлагалось на командующего 7‑й армией генерала от артиллерии В.Н. Никитина.

Был разработан проект комбинированной Босфорской операции, которая, как отмечал архивный документ, будет иметь успех при условии высадки в нескольких портах одновременно и не более чем одной дивизии и одной артиллерийской бригады. Порты высадки должны обеспечиваться железнодорожной инфраструктурой. Каждой группе транспортов предназначался свой пункт высадки. Отмечалось, что успех операции зависит от тщательности ее подготовки.

Цель Босфорской операции – «приобрести берега Босфора, фракийский берег до Чаталджи, Вифинский берег от Босфора до Сакарии». Во время переброски морем части десантных войск должны были иметь про­довольствие и фураж на семь дней кроме запасов, находящихся в обозе. Пресная вода должна была поставляться морским ведомством. После высадки 5‑й Кавказский армейский корпус должен был базировать­ся на Одессу.

5 апреля телеграмма наместнику Кавказа генерал‑адъютанту Воронцову‑Дашкову сообщала: «В целях удобства посадки и быстроты подачи к пунктам высадки десанта у Бос­фора признано необходимым 5‑й Кавказский корпус, предназначенный для де­сантной операции и ныне расположенный в районе Батума, перевезти по же­лезным дорогам частью в Севастополь, частью в Одессу. При этом штаб корпуса, корпусные учреждения, обе пластунские бригады с артиллерией и гаубичная батарея должны направляться в Севастополь, а 3‑я Кавказская стрелковая диви­зия в Одессу. Верховный главнокомандующий повелел безотлагательно приступить к указанной перевозке корпуса».

Но расчеты союзников на быструю удачу в Дарданеллах не оправдались, и высадка десанта в апреле застопорилась – прорваться через Дарданеллы не удалось. Стало откладывать­ся и сосредоточение русского десантного корпуса к портам для посадки на транспорты.

При подготовке десантной операции в марте 1915 года встал вопрос о создании промежуточной базы Черноморского флота – ближе к Босфору. Командующий флотом составил секретный доклад, который был отправлен в Ставку. В нем был поставлен вопрос о болгарском городе Бургас. В документе содержались следующие замечания: «Ввиду пред­стоящих в близком будущем серьезных операций у Босфора считаю долгом изло­жить свой взгляд на совершенную необходимость теперь же занять Бургас как базу флота.... Многолетнее изучение десантного на Черном море вопроса убедило меня в том, что основывать расчеты на успешную высадку войск под Босфором, пере­ведя их из Батума, то есть более чем за 500 миль, нельзя: погоды настолько непостоянны, настолько различны в разных частях моря, что транспортная флотилия, благополучно сделавши переход морем, может в конце пути быть поставле­на в невозможность высадить десантные войска. Удобные для высадки участки побережья в сколько‑нибудь свежую погоду становятся недоступными. Невозможность произвести высадку в избранном участке и в назначенное время заставит принять одно из двух решений: или идти в Севастополь, ближайший к Босфору порт, отстоящий от него в 300 милях, или же держаться в море и ожидать ис­правления погоды, что может продолжиться несколько дней, в течение кото­рых десантные войска, не привыкшие к морю, будут страдать от качки и тесно­ты помещения, что неизбежно отзовется самым нежелательным образом на бо­евых качествах высаженных. Кроме того, нахождение в море вблизи Босфора значительного числа транспортов (более 70 пароходов) и конвоирующих судов даст легкую и верную добычу неприятельским миноносцам, бороться с которы­ми ночью нам будет невозможно.

Все эти соображения указывают, что, произведя перевозку на расстояние более 500 миль, мы ставим успех всей операции в полную зависимость от случай­ностей: условий погоды, опасностей от атак противника, утомления де­сантных войск и, наконец, может быть, необходимости произвести высадку во что бы то ни стало. Выходом из такого положения может быть только занятие для базирования наших сил порта Бургас, расположенного всего в 110 милях от входа в пролив.

Предрешая занятие Бургаса для наших целей, можно наметить предстоящую операцию в следующих общих чертах.

1. Посадка войск в любом порту.

2. Переход поэшелонно транспортов в Бургас под прикрытием частей флота по особому плану, обеспечивающему безопасность операции.

3. Выжидание подходящей погоды и отдых десантных войск после продол­жительного плавания.

4. Выполнение высадки под прикрытием флота.

Препятствия, кото­рые противник противопоставит нашим усилиям:

1) флот («Гебен», «Тургуты», крейсера, миноносцы, подводные лодки и лета­тельные аппараты); 2) мины заграждения, о присутствии которых имеются достоверные данные, не считая нами же поставленных; 3) береговые батареи; 4) полевые войска на побережье.

Все эти средства могут быть парированы флотом, только поддерживая тесную блокаду, опираясь на Бургас. При базировании же на Севастополь флот будет вынужден уходить за углем к базе, так как погрузка топлива в откры­том море, ввиду особого устройства судов, возможна лишь в штиль и произ­водится весьма медленно. Эти отлучки флота каждый раз будут требовать не­сколько дней.

Близость к Босфору позволит неприятелю использовать все свои, даже второ­степенные, силы, которые во время отсутствия нашего флота будут хозяевами положения и способны предпринять операции в тыл нашим высаженным вой­скам. Если же наш флот базируется на Бургасе, то есть может сосредоточить и получить все необходимое в порту за 110 миль от места высадки, погрузка запа­сов не отвлечет его от главного объекта, позволит судам по очереди уходить гру­зиться. Оставшиеся суда продолжат тесную и непрерывную блокаду побережья и пролива.

Для действительной блокады наших сил совершенно недостаточно, если мы сохраним базирование на Севастополь. Так, например, в настоящее время мы можем выслать к Босфору по очереди 2 автономные подводные лодки. В случае же устройства маневренной базы в Бургасе в нашем распоряжении будет еще 8 подводных лодок, которые по причине своего малого водоизмещения и незна­чительности района действия из Севастополя к Босфору ходить не могут.

Наблюдение за проливом и нападения на батареи и войска гидроаэропланов будут осуществляться с большей легкостью, чем теперь; не будет надобности всем флотом подводить крейсер с аппаратами, что часто стесняет флот и не позволя­ет воспользоваться ими в дурную погоду у пролива.

Минные заграждения, поставленные как нами, так и противником у Босфора, требуют удаления их до начала активных операций у пролива.

При удалении от базы в 300 миль в моем распоряжении находятся лишь не­сколько весьма ценных мореходных пароходов, оборудованных для траления, которые благодаря своей значительной осадке подвержены опасности взорвать­ся на минах. Если бы флот попал на минную банку, имея впереди эти тральщики, мы можем оказаться без всяких средств для дальнейших операций, в которых видную роль должны сыграть суда тралящих партий. При базировании на Бур­гас туда в благоприятную погоду будут переведены из Севастополя рейдовая партия траления и партия из Керчи. Эти партии обладают большим числом мел­косидящих судов, которые одни способны с меньшей опасностью очищать зами­нированные площади. Такие тральщики могут быть использованы только при наличии близкой базы.

Береговые батареи могут быть уничтожены только флотом, которому для этого нужно свободно маневрировать, не опасаясь мин. При стоянке флота в Бургасе получается возможность привести туда часть судов устарелого типа и малого водоизмещения и хода, не пригодных для боя в море, но отлично приспособлен­ных для действия по берегу. Таковы старые линейные корабли «Синоп», «Геор­гий Победоносец», канонерские лодки «Терец», «Кубанец» и «Донец» и даже па­роходы с артиллерией. Кроме них еще полезны миноносцы и другие мелкие суда, исполняющие в силу необходимости (отдаленность объекта от базы) лишь вто­ростепенные задачи полумирного характера.

Подготовка высадки, поддержка наступления и про­чее должны производиться без перерыва, что достигается лишь при постоянном нахождении флота у атакованного участка берега. Подходить к самому берегу большие суда флота не могут, – нужны малые суда, требующие близкой базы.

Подтверждение моего взгляда на необходимость иметь промежуточную базу для стоянки десантной флотилии я вижу в сообщенном мне содержании беседы нашего посла в Лондоне с британским министром иностранных дел (донесение посла от 17 февраля сего года). Говоря о предполагавшемся десанте союзников, британский министр заявил, что подготовка десанта более намеченного состава встречает препятствие в малых размерах острова Лемноса и неимении другой близкой к Дарданеллам базы. По‑видимому, англичане не допускают мысли о воз­можности непосредственной переброски войск из отдаленной базы к месту вы­садки, хотя у них для этого есть полная возможность: ближайшие пункты, при­надлежащие Англии, – Кипр (630 миль) и Египет (570); пути в большей своей час­ти лежат в Архипелаге, где к услугам десанта имеется множество закрытых бухт как на островах, так и на материке; кроме того, у англичан есть полная возмож­ность выбрать время последней перевозки в смысле погоды, так как флот их име­ет базу у места высадки. Что же касается размера острова Лемнос, то указание на незначительность его несправедливо, так как в бухте Мудрос может укрыться весь английский флот со всеми транспортными судами в любом числе.

Получив разрешение на занятие Бургаса хотя бы силою, я приму немедлен­ные меры к оборудованию этой бухты в безопасную якорную стоянку и защищен­ный с моря пункт снабжения флота и войск десантного корпуса. Плавучая база в составе мастерской, госпиталя, угольных, нефтяных и водяных транспортов, спасательного судна, баз подводного плавания и партий траления оборудована. Крейсера‑базы гидроаэропланов готовы и испытаны. Боновое заграждение мо­жет быть взято из Севастополя. Запас мин заграждения вполне достаточен для надлежащего заминирования подходов к базе. Севастопольская крепостная ар­тиллерия подготовляется для переноса на Босфор или в Бургас, если бы в этом встретилась надобность».

Как уже отмечалось, МИД был против конфликта с Болгарией, советуя морякам занять Эрегли, Зунгулдак или Инаду.

Н.Н. Янушкевич 19 марта ответил командующему Черноморским флотом: «Вполне оценивая всю трудность десантной операции и форсирования Босфора при базировании на Севастополь, удаленный на 300 миль от цели действия, государь повелел срочно войти в сно­шение с министром иностранных дел в целях выяснения, как отнесется Болга­рия и наши союзники к нашей высадке в Бургасе (без применения вооруженной силы против болгар).

Не допуская риска в такое время, когда все силы должны быть сохранены для предстоящей Черноморскому флоту исторической задачи овладения Босфором и Константинополем, тем не менее необходимо идти навстречу пожеланиям союзников, ожидающих от нас содействия еще до окончания ими операции у Дарданелл. Цель такой операции двоякая: 1) оттяжка сил и внимания турок у Дарданелл и 2) фактическая подготовка наших будущих боевых действий у Бос­фора путем вылавливания мин и обстрела ближайших к устью Босфора берего­вых укреплений.

Таким образом, намеченный вами план операции охватывает более широкую задачу, чем нами намеченная. То, что пред­положено вами, отвечает идее вполне самостоятельной и законченной опера­ции с развитием сухопутных действий против большой и не деморализованной турецкой армии и может быть выполнено силами от 8 до 10 армейских корпу­сов. Такая задача в настоящее время, до окончания войны на главном театре, для нас непосильна. При условии же, что захват Дарданелл и Мраморного моря союзниками и дальнейшее их движение в тыл босфорским укреплениям произве­дет ожидаемое впечатление на турок и побудит их отказаться от расширения сферы боевых действий путем сосредоточения к берегам проливов всей их сухо­путной армии, наше движение к Босфору и высадка нашего корпуса в качестве оккупационного явятся вполне возможными, целесообразными и необходи­мыми. Причем предполагается занятие территории как Константинополя, так и прилегающих районов проливов, то есть Босфора по обоим его берегам, а Дар­данелл по западному берегу, заранее предусмотренным выделением в ведение союзников отдельных кварталов турецкой столицы. Вот для этой цели и намеча­лось назначение сухопутного десантного корпуса».

Но и без вопроса о Бургасе, десантной операции не было суждено осуществиться, так как обстановка на австро‑германском фронте заставила десантный корпус, готовый к выходу на Константинополь, 11 мая высадить обратно в Севастополе – после начала австро‑германской Горлицкой стратегической наступательной операции он потребовался на Юго‑Западном фронте. В итоге генералу В.Н. Никитину вместо 5‑го Кавказского армейского корпуса были переданы 2‑я, 12‑я и 38‑я ополченские бригады.

Когда 13 мая до С.Д. Сазонова дошли сведения о возможной переброске на австро‑германский фронт намеченного для отправки в Константинополь экспедиционного корпуса, он обратил внимание начальника Штаба Верховного главнокомандующего на крайнюю нежелательность с политической точки зрения нецелевого использования корпуса, считая «невозможным, чтобы Царьград, соста­вляющий самое ценное приобретение, которое нам может дать настоящая война, был завоеван исключительно трудами наших союзников, помимо на­шего участия».

На следующий день министр был успокоен сообщением из Ставки, что, хотя намеченный для десантной операции корпус действи­тельно направлен в Галицию, он уже заменен в Одессе другим соединением. Но когда С.Д. Сазонов 15 мая решил узнать, состоит ли последний из первоочередных войсковых частей, он получил неприятное известие, что отряд состоит из трех бригад ополченцев, трех морских батальонов (включая батальон Гвардейского экипажа), одного казачьего полка (к этому «следует прибавить одну кав­казскую дивизию») – всего около 40 тыс. человек.

Таким образом, первоочередные войска были заменены не спаянной разнородной группой войск, в которой численно преобладали ополченские части, боевое значение которых оценивалось весьма невысоко. Назвать эту группировку сколоченным соединением, обладающим необходимой артиллерией и иными организационными ресурсами, было невозможно.

Такое отношение Верховного командования русской действующей армией имело катастрофические последствия для самой многообещающей операции мировой войны. Да, неблагоприятная для русских войск оперативно‑стратегическая обстановка весной‑летом 1915 года предопределила использование десантных войск для других целей. Но что мог сделать армейский корпус на австро‑германском фронте? Срок жизни – несколько дней, после которого обескровленное соединение было необходимо доукомплектовывать, а иногда и реорганизовывать. На Босфоре же корпус мог сыграть важнейшую стратегическую роль, переломную для хода мировой войны.

Г. Вильсон отмечал, что «русские не имели резервов для нападения на Константино­поль, которое являлось необходимым дополнением к операции форсирования Дарданелл. Правда, для этой цели были выделены русские войска, но их отсутствие в критический момент на сухо­путном фронте, может быть, спасло Венгрию и помешало наступ­лению русских армий через Карпаты на Будапешт». Но вряд ли корпус (даже два) мог сыграть сколько‑нибудь заметную роль в решении вышеуказанных задач на фоне грандиозных масштабов великой войны. Мы склонны поддержать мнение А. Керсновского, считавшего, что, не осуществив Дарданелльский проект, Россия упустила реальный шанс ускорить выигрыш мировой войны в свою и Антанты пользу.

После того как стало понятно, что обстановка не позволяла выделить серьезные силы для десантной операции, было решено ограничиться бомбардировкой босфорских укреплений и демонстративной подготовкой десанта в Одессе. Но даже это пошло на пользу союзникам. Немецкий историк Г. Лорей указывает, что германо‑турецкое командование имело от своей агентуры сведения о сосредоточении в Одессе транспортов и о подготовке к переброске войск. Российское командование из показаний плен­ных, захваченных на судах, перевозивших уголь из Зунгулдака, узнало о том, что в ожидании возможного десанта турецкое командование сосредоточило в районе Босфора до четырех корпусов, отказывая в выделении из этого района каких‑либо подкреплений для Дарданелл.