История Второй мировой как геополитический фактор

В Израиле на Дне памяти жертв Холокоста вице-президент США Майкл Пенс преподал урок фальсификации истории антигитлеровской коалиции. Фото Reuters

Любая страна, имеющая хоть какие-то политические амбиции, пишет историю под себя. Очень часто даже соседние страны имеют совершенно разные официальные историографии, из-за чего историю иногда предлагают не считать наукой вообще.

Нынешнее мироустройство основано на итогах Второй мировой войны. Как те, кто хотят это мироустройство сохранить, так и те, кто хочет его пересмотреть, заинтересованы в своем варианте истории Второй мировой, которая становится фактором современной геополитики. Заинтересованных в написании ее реальной истории, увы, не видно.

Первый подход

Пакт Молотова–Риббентропа, подписанный в августе 1939 года, безусловно, был преступен, ибо даже по тому довольно условному международному праву, которое действовало в 30-е годы ХХ века, оккупировать и делить страны не положено и оправдать это ничем нельзя.

Начало Великой Отечественной стало для нас полной катастрофой по вине советского военно-политического руководства. Даже не важно, знали в Кремле точную дату нападения Германии или нет. В связи с этим столь чудовищные людские, материальные и территориальные потери, которые понес СССР в 1941–1942 годах, тоже ничем оправдать нельзя.

Исключительно высокие потери характеризовали действия Красной армии на всем протяжении войны, в большинстве сражений они были выше, чем у противника. Официальная цифра наших только военных потерь (8,6 млн убитых) запредельно велика, причем и она заведомо занижена (хотя бы за счет неучтенных потерь первых месяцев войны, которые составляли еще несколько сотен тысяч человек).

Ленд-лиз сыграл очень большую роль в нашей победе. Поставки из США и Великобритании боевых и транспортных самолетов, автомобилей различных классов, средств связи, РЛС, медикаментов, станков, продовольствия имели большие масштабы и дали большой кумулятивный эффект. Например, на западных станках могли работать женщины и дети, мужчины же уходили на фронт, при этом СССР получил возможность свернуть собственное станкостроение и переориентировать предприятия на выпуск оружия.

Боевые действия, которые вели против Германии англосаксы, нам тоже помогли. Например, Курскую битву мы во многом выиграли потому, что в ее разгар Гитлер приказал снять с фронта часть войск и отправить на Сицилию для отражения десанта союзников. С 1943 года большая и лучшая часть немецкой истребительной авиации была задействована в отражении англо-американских налетов на Германию, что очень способствовало завоеванию советскими ВВС господства в воздухе на советско-германском фронте.

Мы освободили Восточную Европу от гитлеровской оккупации и оккупировали ее сами. Наша оккупация была на порядок менее жестокой, чем немецкая, но зато продлилась на порядок дольше. Жители стран Восточной Европы именно как оккупацию наше пребывание там и воспринимали, о чем свидетельствовали регулярные антисоветские и антикоммунистические восстания.

Написанное здесь – правда. Только далеко не вся. Это половина правды, а «полуправда хуже лжи».

Второй подход

Мюнхенский сговор ничуть не менее преступен, чем пакт Молотова–Риббентропа, причем по тем же самым причинам. Только он имел место в сентябре 1938 года, почти на год раньше, чем пакт Молотова–Риббентропа, которого почти наверняка не было бы, если б не было Мюнхенского сговора. Уже поэтому Мюнхенский сговор преступнее, чем пакт Молотова–Риббентропа. Интересно, что яростный антикоммунист и антисоветчик Уинстон Черчилль проклял Мюнхенский сговор, а потом с полным пониманием отнесся к подписанию пакта Молотова–Риббентропа, заявив, что у Москвы просто не было другого выхода.

От 75 до 80% потерь в людях и технике сухопутных войск и ВВС Германии и ее европейских союзников пришлось на Восточный фронт, что само по себе снимает вопрос о том, кто выиграл Вторую мировую в Европе. Сложно сказать, выиграли бы мы войну без ленд-лиза или нет, но можно совершенно точно сказать, что без Восточного фронта англосаксы войну проиграли бы. При этом в 1943–1945 годах Красная армия провела целый ряд блестящих стратегических наступательных операций (от Киевской до Висло-Одерской), которые по размаху и достигнутым результатам даже не снились нашим союзникам. Надо заметить, что даже в нашей стране об этих операциях люди знают довольно мало. В значительной степени современная российская историография продолжает удивительные традиции советской, в которой сразу после Курской битвы идет взятие Берлина. Хотя все лучшие операции были как раз между Курском и Берлином.

Стоит обратить внимание на абсурдность популярного в некоторых кругах мифа: народ выиграл войну вопреки Сталину. Выиграть войну вопреки руководству страны невозможно, о чем свидетельствуют примеры Польши или Франции во Второй мировой или наш собственный – в Первой мировой. Сталин и другие советские руководители несут полную ответственность за катастрофы начала войны, но они же являются организаторами побед 1943–1945 годов.

Мы Восточную Европу не освобождали, мы добивали Гитлера. Дальнейшая судьба Восточной Европы как сферы влияния СССР была предопределена «большой тройкой» еще в ходе войны. Тот самый антисоветчик, антикоммунист и демократ Черчилль вполне откровенно рассказывал в своих мемуарах, как они с коммунистическим диктатором Сталиным на листочке бумаги расписывали свое будущее влияние в восточноевропейских странах, причем инициатором этого циничного процесса был именно Черчилль. В частности, в ходе этого дележа Греция отходила в британскую сферу влияния. Основой антифашистского сопротивления в Греции (как и в большинстве других европейских стран) были коммунисты. Но Сталин соблюдал секретное соглашение с Черчиллем и никак не помешал англичанам, высадившимся в Греции в 1944 году (немцы оттуда ушли сами после выхода советских войск на Балканы), местных коммунистов физически уничтожить.

Написанное здесь – тоже правда. Точнее – ее другая половина. Настоящая правда получится лишь путем сложения полуправд. Но вот это-то никого и не устраивает. Потому что это вопрос сегодняшней политики.

На страже сталинизма

Оказавшись в числе главных победителей, СССР получил очень много преференций. В годы холодной войны это, как ни странно, казалось само собой разумеющимся. Но вот в момент распада СССР у России был шанс утратить главные завоевания Второй мировой – ядерный арсенал и право вето в Совбезе ООН. В конце 1991 – начале 1992 года у нас было гораздо больше возможностей все это потерять, чем сохранить. То, что мы это сохранили, можно считать подвигом Бориса Ельцина. Многочисленные нынешние проклинатели «лихих 90-х», гордящиеся нынешним нашим геополитическим возрождением, забыли о том, что без этого ельцинского подвига ни о каком нынешнем возрождении не могло быть и речи. Сегодня на Западе очень жалеют о совершенной тогда ошибке. И очень хотят лишить Россию того, что завоевал СССР в 1945 году. А это требует пересмотра итогов Второй мировой.

Одно из олицетворений этого подхода – замалчивание нашей роли в войне. В связи с этим хочется процитировать известного российского журналиста Андрея Колесникова, члена кремлевского пула от газеты «Коммерсантъ». В январе нынешнего года он сопровождал Владимира Путина во время его визита в Израиль на День памяти жертв Холокоста. Колесников по своим взглядам – либерал-западник, поэтому его свидетельство особенно ценно.

«Слово дали вице-президенту США Майклу Пенсу. Мне уже нужно было выезжать в Вифлеем, там Владимир Путин должен был встретиться с главой Палестины Махмудом Аббасом: это была часть международного протокола, который он хотел соблюсти.

Но я задержался, рискуя не успеть в Вифлеем. Мне казалось, что все эти рассказы про то, как на Западе, особенно в США, искажаются исторические факты, связанные со Второй мировой войной, мягко говоря, преувеличены в пылу подготовки к надвигающейся 75-й годовщине Победы. Я хотел убедиться в этом. И убедился.

– Слово «помнить», – произнес Майкл Пенс, – фигурирует не меньше 160 раз в еврейской Библии (имел в виду, видимо, Ветхий Завет. – А.К.). Мы помним… Миллионы детей превратились в пепел только потому, что их бабушки и дедушки были евреями (и дети все-таки тоже, видимо, хотя бы отчасти. – А.К.). Был один городок. Назывался Освенцим… Он стал величайшим лагерем смерти… Когда солдаты распахнули двери Освенцима, они увидели 6 тыс. полуголых, еле живых людей… – говорил Майкл Пенс.

Солдаты? Вице-президент Соединенных Штатов не сказал, что это были советские солдаты. Он продолжал, и я понимал, что и не скажет.

– Невозможно, – продолжал он, – идти по Освенциму, не ощущая этого нечеловеческого горя… Как можно было сделать это?! Но мы помним имена и лица…

А тех, кто освободил, – нет, он не помнил. Это были солдаты.

– Мы отдаем должное, – добавил он, – усилиям стран-союзников (опять безымянным. – А.К.) и двум миллионам американских солдат (появилось прилагательное. – А.К.), которые, несмотря на тяжелые потери, освободили континент.

Да, теперь я знаю, как это делается».

Впрочем, замалчивания недостаточно. Необходимо официально приравнять СССР к нацистской Германии. В рамках этого Европарламент принял прошлогоднюю резолюцию о равной ответственности СССР и Германии за развязывание Второй мировой войны. Стремления к исторической правде здесь нет ни малейшего, здесь есть мерзкое сиюминутное политиканство. Потому что в стремлении к исторической правде надо было вписывать в эту резолюцию Великобританию и Францию, чья ответственность за развязывание войны еще выше, чем у СССР. Просто потому, что сначала был Мюнхенский сговор, а уж затем – пакт Молотова–Риббентропа. А потом именно СССР внес решающий вклад в уничтожение нацизма, что делает приравнивание невозможным.

Да и разница между коммунистической и нацистской идеологией очень существенна. Эта разница теорий была в значительной степени размыта сходством практик двух тоталитарных режимов. Хотя и в практиках разница существенная. Сталинские лагеря были ужасны, но они, в отличие от нацистских, не были лагерями смерти – фабриками по целенаправленному уничтожению людей.

От сталинизма СССР пострадал на несколько порядков сильнее, чем страны Восточной Европы. Власти постсоветской России (и в 1990-е, и в ХХI веке) многократно заявляли о преступности того режима. Однако сейчас нас буквально силой загоняют во вторую полуправду, заставляя игнорировать особенности сталинской практики. Потому что Запад, раздувая первую полуправду, полностью игнорирует вторую, преследуя при этом нынешние геополитические цели, историческая правда тут вообще ни при чем. И ельцинская, и путинская Россия многократно каялись за сталинизм. Но больше мы себе позволить этого, к сожалению, не можем. Потому что такое покаяние становится аналогом сегодняшней капитуляции. Каяться за пакт Молотова–Риббентропа можно только в том случае, если мы услышим встречное покаяние за Мюнхенский сговор, а также слова глубочайшей вечной благодарности Советской армии и советскому народу за решающий вклад в победу. Но ни на то, ни на другое на Западе нет даже намеков.

Обречены ли мы на бесконечную и безнадежную оборону в нынешней битве полуправд? Имеем ли мы шанс перехватить инициативу? Сказать сложно, ибо слишком мощная пропагандистская машина против нас работает. Наша машина тоже неплохая, но до западных масштабов ей все же далеко («Новый способ ведения боя», «НВО», 14.02.20).

Возможно, нам следует попытаться создать некий союз стран, которые больше всех пострадали во Второй мировой. Это европейские республики бывшего СССР, государства бывшей Югославии, Польша, Словакия, может быть, Греция, а также – не по географическому, а по национальному признаку – Израиль. Наиболее пострадавшие больше всех заинтересованы в исторической правде. Вполне вероятно, что от участия в таком союзе по политическим соображениям откажутся Украина, страны Балтии, Хорватия. Втягивать их насильно ни в коем случае не нужно. Принципиально важно увидеть в составе этого союза Польшу и Израиль. Союзу не нужно придавать форму политического объединения, возможно, создавать его должны не государственные власти, а общественные организации. Главное – объединение пропагандистских усилий и активная наступательная позиция в продвижении исторической правды. Именно правды, которая одна. Если общими усилиями продвигать вторую полуправду, нам ничто не помешает признать первую, мы станем от этого только сильнее. Это уже не будет капитуляцией. Наоборот, это будет подтверждением того, что свои послевоенные преференции мы получили по праву.