Федор Ушаков в битве с чумой

Флотоводец прославился не только военными подвигами. Петр Бажанов. Портрет Федора Федоровича Ушакова. 1912. Центральный военно-морской музей, СПб

Адмирал Ушаков прославлен не только военными успехами. В 2001 году Русская православная церковь причислила праведного воина Феодора Ушакова к лику святых.

Один из примеров его многогранной деятельности – успешная организация борьбы с эпидемией чумы в Черноморском бассейне.

В те годы не было ни специализированных госпиталей, на эпидемиологов. Приходилось опираться главным образом на свои знания и практический опыт. И в борьбе с эпидемией будущий адмирал Ушаков вышел победителем.

Строительство Черноморского флота

В последнюю четверть XVIII века после разгромной победы России в турецкой войне 1768–1774 годов началось стремительное освоение новоприобретенных земель Северного Причерноморья и Крыма – территорий, которые стали уже тогда называть Новороссией.

Важная роль в этом освоении отводилась основанному в 1778 году городу Херсону. Было ясно, что Кючук-Кайнарджийский мирный договор, заключенный с Портой, – это не мир, а перемирие. Поэтому на русских верфях спешно строились корабли, и Херсонская верфь стала одной из самых крупных. В 1779 году здесь заложили первый линейный корабль Черноморского флота – «Святую Екатерину».

Самую острую нужду верфь испытывала в мастеровых. Тысячи корабельных мастеров, плотников, кузнецов, резчиков по дереву съезжались в ту пору на Балтику, в Архангельск, в Астрахань, на верхнедонские верфи, в Таганрог. Знающих и умелых людей повсюду не хватало. Но в Петербурге понимали важность Херсонской верфи: ведь к Черноморскому театру военных действий она была наиболее близкой.

Адмиралтейств-коллегия как могла удовлетворяла требования генерал-аншефа Абрама Ганнибала – «арапа Петра Великого» и прадеда Александра Пушкина. Именно Абрам Ганнибал руководил в Херсоне возведением городских и портовых строений, закладкой стапелей.

В начале 1783 года из столицы в Херсон прибыло 700 вольнонаемных плотников. Позже из Казани приехали еще 300. Поступали мастера и из малороссийских деревушек и местечек. Денег казна не жалела: к тому вынуждала напряженная ситуация на Черном море.

Международная обстановка

В 1778 году турецкая эскадра из 15 вымпелов вошла в Ахтиарскую бухту с явным намерением спровоцировать в Крыму татарское восстание и поддержать его высадкой морского десанта. Командующий Азовской флотилией контр-адмирал Федот Клокачев запер для турок Керченский пролив. Граф Александр Суворов, который командовал всеми русскими войсками полуострова, установил на берегах бухты и по побережью до Евпатории несколько артиллерийских батарей. Эти мероприятия сильно охладили османский пыл: незваные гости удалились восвояси.

Новый приступ реваншизма случился в 1782 году. Нарушив условия мира, турецкие войска переправились на северный берег пограничной реки Кубань и оккупировали Таманский полуостров. Одновременно они попытались высадиться на Кинбурнской косе и разжечь восстание среди крымских татар.

Турок без объявления войны оперативно вытеснили с Тамани, а крымских татар Александр Суворов быстро усмирил. После неудачи восстания они лишились остатков своей государственности. Крым целиком перешел под руку Екатерины Второй. А Азовская флотилия перебазировалась в Ахтиарскую бухту – русские адмиралы давно ждали благоприятного момента.

Европа, как водится, подняла политическую бурю. Франция и Пруссия обвинили Россию в разжигании агрессии с целью захвата Босфора и Дарданелл. С точки зрения дипломатической тактики за 250 лет в политике Европы по отношению к России мало что поменялось.

Но русская императрица по силе политической воли могла дать фору любому из европейских монархов того времени. Это подтверждает ее афоризм: «Политика не больница. Кто слаб, того пятками вперед вытаскивают».

Явление героя

Итак, в Херсоне спешно строились корабли. По Днепру и Дону нескончаемым потоком плыли вереницы плотов корабельного леса. Сибирские и уральские заводы поставляли пушки, ядра, картечь, обшивочную медь. Для ускороения строительства 8 мая 1783 года в Херсон прибыл адмирал Клокачев. Между прочим, Федот Клокачев, первый командующий Черноморским флотом, стал и первым кавалером ордена Святого Георгия среди русских моряков.

В середине лета 1783 года с Балтийского на Черноморский флот перевели 3878 офицеров и матросов, среди которых числился и 38-летний капитан-лейтенант Ушаков. За его плечами была предыдущая русско-турецкая кампания, участие в средиземноморском походе кораблей Балтфлота, командование личной яхтой императрицы и успешное выполнение заданий светлейшего князя Григория Потемкина.

Прибывших разбили на команды по числу строящихся семи боевых кораблей. Федору Ушакову довелось следить за строительством линейного корабля № 4, который позднее получил название «Святой Павел».

Чума в Херсоне

Турецкий султан, конечно, не мог допустить создания Россией на Черном море сильного флота. Вскоре обнаружилось серьезное препятствие в его строительстве – вспышка чумы. Возможно, турки сыграли в этом решающую роль. Хотя сегодня у нас нет доказательств, что это было намеренной диверсией.

Иностранные корабли, среди которых преобладали турецкие, допускались в торговый порт Херсона, безо всякого карантина. Они доставляли провизию, фрукты, вина, множество других грузов. Флотский офицер из ушаковского экипажа Иван Полномочный вспоминал: «Судов иностранных приходило разных много, по Днепру стояли… Карантинов не было и пропущали суда просто… Турецкие суда нам привезли зло и заразу».

Первые случаи чумы в Херсоне проявились уже на исходе мая 1783 года, а к октябрю эпидемия вспыхнула с такою силой, что работы пришлось остановить. Только военных моряков и адмиралтейских мастеровых с мая по октябрь умерло 385 душ. Адмирал Клокачев приказал вывести с верфи людей в степь, подальше от зачумленного города. Чума бушевала и в Таганроге, и в Севастополе, и в других портовых городах. 13 июня императрица написала Потемкину: «Дай мне знать о продолжении, или утушении, или пресечении язвы; сия меня стращает, опасаюсь все, чтоб не прокралась паки… внутрь России».

До 1783 года Федор Ушаков, в ту пору капитан 2 ранга, не сталкивался с чумными поветриями. Однако в Морском шляхетном корпусе он получил некоторые знания о том, как в Европе боролись с чумой. С XIII века, по примеру Венеции, европейские портовые города при вспышке чумы вводили карантин (от итал. quaranta giorni – «40 дней»). Торговые суда выжидали эти 40 дней перед входом в порт. Судно посещала команда досмотра во главе с чумным доктором. Если на борту находились больные моряки, судно полагалось сжечь. Впрочем, нередко случалось, что взятки успешно преодолевали карантинные запреты.

Федор Ушаков во время средиземноморских плаваний и морских переходов из Балтики в Архангельск уже сталкивался с эпидемиями скорбута (цинги) и оспы. Поэтому он хорошо знал правила организации карантина. Учитывая слабые места в европейских карантинных мерах и опираясь на личный опыт, он разработал оригинальную схему борьбы с чумой, которую позднее приняли в России на государственном уровне.

Устройство карантинов

Основным местом приложения усилий в борьбе с чумой стали специальные лагеря, где сосредоточили личный состав строящихся кораблей. Лагерь своей команды Ушаков приказал обнести камышовым плетнем, выходить за который без его личного дозволения строго воспрещалось. Команду он разбил на артели. Каждая артель выстроила себе камышовый курень, обустроила несколько землянок и козлы для проветривания и окуривания одежды. Заболевших отправляли в отдельные палатки вдалеке от лагеря. Еще дальше располагался карантин для выздоравливающих.

Выход из лагеря за провиантом и водой осуществлялся только по крайней необходимости и в присутствии офицера. От матросов требовали разговаривать, отвернувшись друг от друга. В случае обнаружения заболевшего все, кто контактировал с ним, отселялись в индивидуальные землянки. Все ослушники строго и показательно наказывались.

Ушаков был противником физических экзекуций, но в данном случае действовал жестко. Когда в других командах зараженные еще появлялись (27 октября умер сам адмирал Клокачев), в команде Ушакова эпидемия прекратилась.

За успешную победу над чумой 17 декабря непосредственный начальник Ушакова капитан 1 ранга Марко Войнович, а следом за ним и заменивший Клокачева генерал-майор Александр Муромцев объявили ему благодарности. Опыт Ушакова стали изучать и перенимать. Причем не только в Новороссии, но и в масштабах всей империи.

Эпидемия продолжается

Тем временем международная обстановка накалялась, вот-вот могла вспыхнуть война. Строительство кораблей требовалось поскорее закончить, из Санкт-Петербурга с этим постоянно торопили. Генерал-майор Муромцев был вынужден вернуть людей в казармы и на верфь. Эпидемия вспыхнула с новой силой – у всех, кроме команды Ушакова, который и в казарме внедрил отработанные в степных лагерях принципы.

Часть казармы и двора, в которой обитали его подчиненные, отгородили плетнями и каменными стенками. Во дворе вырыли две большие землянки и много малых. Большие – для прибывших из главного портового карантина и выздоравливающих. Малые – для заболевших и подозрительных. Все внешние контакты членов команды ограничивались и строго регламентировались. Все помещения регулярно дезинфицировались.

А люди в Херсоне умирали и умирали. Военврач Эрнест Вильгельм Дримпельман отмечал в своих записках:

«Здесь увидел я страдание, отчаяние и уныние среди нескольких сот людей… Им нельзя было и помочь, так как болезнь уже слишком развилась. Мои молодцы-рекруты, хотя большинство их прибыло в Херсон здраво и невредимо, все почти перемерли… Были определены арестанты, называемые по-русски каторжниками, которые каждый день ходили по улицам с тележкою, чтобы подбирать попадавшиеся трупы и погребать их вне города на отведенном для того месте».

Когда эпидемия наконец утихла, людские потери Херсона оценили в 10 тыс. человек. Как записал офицер Иван Полномочный, «служителей и вольнонаемного народу половина разве что осталась». Для еще малолюдной в ту пору Таврии это была огромная потеря.

Екатерина в письмах умоляла князя Потемкина: «Пронесся слух по здешнему народу, будто язва в Херсоне по-прежнему свирепствует и будто пожрала большую часть адмиралтейских работников. Сделай милость… примись сильной рукой за истребление херсонской язвы».

И светлейший князь взялся. В Херсон были направлены знающие лекари и требовательные офицеры для организации карантина. Мимо его внимания не прошел и успех в борьбе с чумой его любимчика – капитана Федора Ушакова. Тот написал подробную докладную записку, описывающую приобретенный опыт, и снабдил ее схемами степного лагеря и казармы. Сведения эти скрупулезно учли, и к исходу 1784 года эпидемию удалось побороть.

Уже в конце августа 1784 года линейный корабль «Слава Екатерины», сопровождаемый фрегатом «Херсон», появился в виду турецкой крепости Очаков, чем немало опечалил ее гарнизон и турецких военачальников. Тогда же на воду спустили и линкор «Святой Павел», за строительством которого наблюдал капитан Ушаков.

1 января 1784 года Федора Ушакова произвели в капитаны 1 ранга. 3 мая ему объявила благодарность Адмиралтейств-коллегия. А 12 октября 1785 года он стал кавалером ордена Святого Владимира 4-й степени.

И сегодня организационные принципы, которые использовал адмирал Ушаков в борьбе с эпидемией (изоляция, высокая организация на всех этапах борьбы, строгая дисциплина, четкое выполнение всех предписаний) не претерпели принципиальных изменений. Изменились только схемы диагностики и лечения.

Впрочем, само по себе знание и механическое применение принципов и методов борьбы – это еще не гарантия победы над эпидемией. Весьма важна роль руководителя, его ответственность за судьбы людей. И, конечно, личная самоотдача.