Игорь Атаманенко
|
|
К 1945 году Сталин безоговорочно стал доверять донесениям разведчиков. В том была немалая заслуга Павла Фитина. Фото с сайта www.svr.gov.ru |
Головокружительный подъем
Павел Михайлович Фитин родился 28 декабря 1907 года в селе Ожогино Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье крестьян. Завершив учебу в начальной школе, в неполные 13 лет стал трудиться в сельхозкоммуне. Затем продолжил учебу в средней школе. Поступил на инженерный факультет Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева. Получив диплом инженера, Фитин заведовал редакцией «Сельхозиздата» с перерывом в 1934–1935 годах на службу в Красной армии.
В 1938 году Фитина по партийному набору направили в Центральную школу НКВД. Пройдя специальные ускоренные курсы в Школе особого назначения, готовившей кадры для внешней разведки, был назначен стажером в 5-й отдел ГУГБ НКВД СССР. Через месяц Фитин становится оперуполномоченным отделения по разработке троцкистов и «правых» за рубежом. В связи с острой нехваткой кадров его назначают заместителем 5-го отдела, а уже в мае 1939 года ставят во главе внешней разведки СССР.
Наследство ему досталось тяжелейшее: агентура обескровлена, заграничные резидентуры разгромлены и уже много месяцев не действуют. Свою деятельность Фитин начал с восстановления боеспособности закордонных резидентур, легальных и нелегальных. Он направил за рубеж опытных разведчиков: Александра Короткова, Бориса Рыбкина, Михаила Алахвердова, Дмитрия Федичкина, супружеский тандем Зарубиных – Василия (псевдоним Бетти) и Елизавету (Вардо) и многих других.
Охотница за головами
Накануне и в годы Второй мировой Вардо была оператором блистательной плеяды агентов. Разносторонне образованная интеллигентка, психолог, отважный и бескомпромиссный чекист. На Лубянке ценили ее дар достигать доверия любого человека, представляющего интерес для госбезопасности, независимо от его социального статуса, возраста и пола. Профессионалы знают, что этот дар присущ только избранным операм-вербовщикам, которых называют «охотниками за головами». В мире разведки это высшая каста. Вардо была «охотницей за головами» самой высокой пробы.
Перед войной она восстановила связь с особо ценным источником – гауптштурмфюрером СС Вильгельмом Леманом (Брайтенбахом). В гестапо он возглавлял отдел по борьбе с коммунистическим шпионажем. И не раз спасал «легальную» резидентуру НКВД от разгрома, предупреждая о провокациях, готовящихся против советской дипломатической миссии в Берлине. От него регулярно поступала информация о внутриполитическом положении в Германии и ее военных устремлениях.
13 лет Брайтенбах водил за нос коллег из гестапо, которые сбились с ног в поисках «крота» в своих рядах. Провал случился из-за предательства связника, и в 1945 году Лемана казнили в застенках его собственного ведомства.
Еще одним особо ценным источником нелегальной резидентуры был Вальтер (имя засекречено до сих пор) – высокопоставленный сотрудник германского МИДа в ранге посла. Вальтер наряду с Брайтенбахом информировал берлинскую резидентуру о дате нападения Германии на СССР.
В Берлине Вардо восстановила связь и с Ханум, референтом-стенографисткой германского посольства в Париже, которую завербовала, находясь во Франции. Ханум продвинулась по службе, работала в центральном аппарате германского МИДа, имела доступ к документам особой важности. Рискуя быть казненной, она копировала их и передавала Вардо. Но вскоре Ханум заболела и умерла.
Зарубина немедленно подобрала ей замену. Через агентурные возможности она осуществила проверку служащего МИД Германии и под псевдонимом Винтерфельд привлекла к сотрудничеству. Новобранец имел доступ к шифрованной переписке министра иностранных дел фон Риббентропа с послами в странах-союзницах – Италии и Японии. Вардо обучила его технике микросъемки, и вскоре он буквально завалил резидентуру копиями шифротелеграмм и других документов.
Центральный аппарат разведки под руководством Фитина в короткий срок преодолел кризис в ведомстве. Реанимировали 40 зарубежных легальных резидентур и воссоздали многие нелегальные. Фитин был признан самым успешным руководителем внешней разведки со дня ее образования.
Горох об стену
В июне 1939 года Фитин доложил Сталину добытый разведчиками план высшей степени секретности «Вайс». Разработанный генштабом вермахта и утвержденный Гитлером, он предусматривал оккупацию Польши. Это могло означать одно – начало мировой войны.
Дальнейшие события подтвердили объективность данных разведки. Война началась 1 сентября с провокации, устроенной гитлеровцами у польского местечка Гляйвице. Группа отобранных в немецких тюрьмах уголовников в форме польских военнослужащих захватила радиостанцию и выступила в эфире с призывом начать войну против Германии. В ответ Гитлер отдал приказ атаковать Польшу.
Провокация в Гляйвице, сыгравшая роль «стартового сигнала» к началу Второй мировой войны, глубоко встревожила Сталина. Историк Дмитрий Волкогонов утверждал, что милитофобия Сталина восходит к инциденту в Гляйвице. После него вождь начал опасаться провокаций со стороны гитлеровцев. И как следствие, не доверять донесениям разведки о скором нападении Гитлера на СССР.
В канун Великой Отечественной Фитин лично столкнулся с недоверием вождя. 17 июня 1941 года в Центр из берлинской резидентуры за подписью Александра Короткова, но с использованием личного кода начальника разведки (что означало «Повышенное внимание!»), поступила шифротелеграмма:
«Москва, Центр, весьма срочно, Алексу
Согласно информации Старшины, подтверждаемой данными от Корсиканца, все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удара можно ожидать в любое время = Эрдберг =»
Через полчаса нарком госбезопасности Меркулов и Фитин в присутствии главы НКВД Берии доложили Сталину текст телеграммы. Вождь молча сидел за столом. Наконец, не поднимая головы, произнес: «Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз? Что за человек, сообщивший эти сведения?»
Меркулов промолчал. Слово взял Фитин: «Товарищ Сталин, наш источник – старший лейтенант люфтваффе, служит в сверхсекретном отделе генерального штаба вермахта, свою идеологическую близость к нам доказал в течение более пяти лет, поэтому ему можно доверять полностью…»
Сталин возразил, что верить в Германии можно одному человеку – руководителю германских коммунистов Вильгельму Пику. И, обращаясь к Меркулову, процедил: «Можете послать свой «источник» из военно-воздушных сил Германии к… матери. Это не источник, а дезинформатор!»
Фитин по-школярски поднял руку, прося слова. Но со стула сорвался Берия и пригрозил «стереть в лагерную пыль любого, кто говорит о близости войны и ее неизбежности».
Покинув Кремль, Фитин, не зная, что Меркулов является выдвиженцем Берии, простодушно сказал: «Боюсь, Всеволод Николаевич, что вода, которую кое-кто льет на мельницу вождя, может смыть всех нас...»
Пять дней спустя война таки грянула, а отношение Берии к начальнику разведки стало резко отрицательным. Зато Сталин предоставил Фитину право прямого выхода на него, минуя непосредственное начальство.
Фитин против Даллеса
После разгрома немцев под Сталинградом и на Курской дуге приоритетом зарубежных резидентур стало выяснение сроков открытия союзниками второго фронта и выявление их контактов с эмиссарами нацистской Германии для проведения сепаратных переговоров. Тому были причины: сигналы о попытках определенных кругов Англии и США договориться с нацистами начали поступать от закордонных источников уже через год после вторжения гитлеровских войск в нашу страну.
Так, в мае 1942 года из резидентуры НКВД в Стокгольме пришло донесение, что некий сотрудник германского посольства тайно отбыл в Лондон для ведения переговоров об условиях выхода Германии из войны. В донесении подчеркивалось, что вдохновителями оппозиционных Гитлеру групп являются экс-канцлер фон Папен и ряд высокопоставленных военных и политических деятелей страны. Фитин обо всем доложил Сталину. И добавил, что Англия отклонила предложение немцев, но контакты англичан с немцами продолжаются в Мадриде и Лиссабоне.
В феврале 1943 года в Швейцарии появился германский аристократ князь Гогенлоэ. С соблюдением жестких мер конспирации он встретился с Алленом Даллесом, главой подразделения Управления стратегических служб (внешняя разведка США) в Европе.
В 1944 году Даллес имел контакты с отставным нацистским генералом фон Браухичем и вел переговоры об отстранении Гитлера от власти и создании в Германии переходного военного правительства. Подобные переговоры продолжались и в 1945-м.
7 апреля 1945 года, когда Красная армия была на подступах к Берлину, Сталин направил личное послание Рузвельту, где подчеркнул недопустимость сепаратных переговоров с Германией накануне ее поражения. Вняв требованиям Сталина, Рузвельт приказал Даллесу прекратить переговоры с немцами.
Вскоре после войны Советский Союз стал обладателем секретов атомного оружия. И в этом тоже есть заслуга Фитина.
В ночь на 12 октября 1941 года он доставил в Кремль тандем «Бетти–Вардо» – уже известных нам супругов Зарубиных. Сталин объявил о своем решении направить их в Соединенные Штаты. А Василия Зарубина назначил главой резидентуры в Вашингтоне. Сталин поставил задачу не только отслеживать внутриполитические события, но и немедленно сигнализировать о попытках правящих кругов США сговориться с Гитлером. Кроме того, разведчики должны были добыть сведения относительно реальных сроков открытия второго фронта.
Лишь в январе 1942-го Зарубины добрались в США через Дальний Восток. Но уже через полгода у Вардо на связи состояли 22 агента: ученые, дипломаты, офицеры. Через известного Якова Голоса она вышла на «отца атомной бомбы» Роберта Оппенгеймера и физика-ядерщика Лео Силарда. Так Зарубина получила данные об усилиях США создать «чудо-оружие».
В том же 1942-м из Лондона поступила информация, что в Англии ведутся работы по созданию «супероружия». Данные представил Джон Кернкросс (Лист), член «кембриджской пятерки». Берия отверг эту информацию, обвинив англичан в попытке «отвлечь силы и средства Советского Союза на второстепенные цели». Тогда Фитин доложил информацию, добытую Вардо и Листом, непосредственно Сталину. В июле 1943-го ГКО СССР принял специальное постановление о работе над атомным оружием.
Бесценный вклад в эту работу сделал агент Чарльз – германский ученый Клаус Фукс, бежавший от Гитлера и работавший в США в рамках «Манхэттенского проекта». В 1944–1945 годах он передал в нью-йоркскую резидентуру расчеты и чертежи атомной бомбы. Эти сведения позволили СССР не только сэкономить средства и выиграть время, но и опередить США в создании водородной бомбы.
Головокружительный спуск
К 1945 году Сталин уже безоговорочно доверял донесениям разведки. Упрочился авторитет и самого Фитина. Он был удостоен двух орденов Красного Знамени, ордена Красной Звезды, высших наград иностранных государств, звания генерал-лейтенанта.
А между тем за его спиной точились ножи. В июне 1946 года по личному распоряжению Берии он был снят с должности начальника внешней разведки.
В декабре Фитина отправили в Германию заместителем уполномоченного МГБ. В январе 1947-го Берия еще раз понизил его в должности, назначив замначальника управления ГБ по Свердловской области. Затем Павел Михайлович исполнял обязанности главы МГБ Казахской ССР, после чего вернулся в Свердловск на полковничью должность. Подобные издевательства подручные Берии называли «окунуть строптивца в суп»: подвергнуть «Системе угнетения психики».
В апреле 1953-го Берия распорядился провести аттестацию генералитета МВД и МГБ. В ходе этой акции он собирался убрать неугодных высших офицеров. В списке их числился и Фитин. В мае Берия подписал аттестацию Фитина с итоговой формулировкой «не соответствует служебному положению». Но лишь в ноябре Фитина отправили в отставку – бюрократические маховики раскручивались долго.
Военная пенсия 46-летнему генерал-лейтенанту не полагалась из-за нехватки выслуги лет. Экс-командующий невидимого фронта устроился в Министерство госконтроля СССР, а позднее работал директором фотокомбината.
24 декабря 1971 года Фитин умер. Похоронили его без воинских почестей. 10 октября 2017 года по инициативе директора СВР Сергея Нарышкина у здания пресс-бюро СВР на Остоженке был открыт бронзовый памятник легендарному Алексу – Павлу Михайловичу Фитину.
комментарии(0)