Максим Кустов
В 1944 году обе стороны стояли насмерть – и в танковых сражениях, и в уличных боях, переходивших в рукопашные схватки. Фото с сайта www.mil.ru
Среди либеральных мифов о Великой Отечественной войне особенно старательно тиражируется сказание о том, как якобы бездействовала Красная армия во время восстания поляков в Варшаве 1 августа – 2 октября 1944 года. Стояла, дескать, несокрушимая и легендарная и смотрела, как поляки сражаются, а сама в бой злонамеренно не шла.
На фоне масштабных и чрезвычайно ожесточенных боев, происходивших в Польше летом 1944 года, миф этот выглядит запредельно, просто как-то феерически нелепо.
Бой с «Королевскими тиграми»
Одним из наиболее ярких эпизодов «бездействия» советских войск стал бой 13 августа 1944 года, когда гитлеровцы впервые на Восточном фронте бросили в бой новый, усовершенствованный вариант тяжелого танка «Тигр» под названием «Королевский тигр». Но «Королевским тиграм» сильно не повезло.
Советские разведчики захватили в плен фельдфебеля из 501-го отдельного батальона тяжелых танков. Пленный показал, что батальон прибыл в составе 40 танков, 20 из них – якобы типа «Пантера». О «Королевских тиграх» он умолчал.
Командир 53-й гвардейской танковой бригады гвардии полковник Василий Архипов получил сообщение разведки о прибытии на его участок немецких тяжелых танков и принялся готовиться к отражению их атаки.
501-му танковому батальону снова не повезло. Герой Советского Союза Василий Сергеевич Архипов был одним из самых опытных советских танковых командиров. Звание героя он получил еще в марте 1940 года. Среди его побед был блестящий разгром финских танкистов 26 февраля 1940 года. Тогда пять финских «виккерсов» были подбиты и стали трофеями красноармейцев.
Снова отличился капитан Архипов уже в начале Великой Отечественной – 26 июня 1941 года под Дубно. Танкистам, которыми он командовал, удалось уничтожить две колонны противника, в которых были легкие танки, бронетранспортеры и автомашины. К лету 1944 года он стал обладателем огромного опыта танковых боев, который и использовал в бою с «Королевскими тиграми»…
Полковник Архипов после этой схватки стал дважды Героем Советского Союза. В блестяще организованном бою удалось не только разгромить 501-й батальон, но и захватить три машины в почти исправном состоянии.
20 тысяч трупов
Происходил бой с «Королевскими тиграми» близ деревни Оглендув, на левом берегу реки Вислы, в районе города Сандомир. О том, насколько ожесточенное и масштабное сражение там шло, писал в мемуарах «Впереди – Берлин!» Николай Кириллович Попель, в ту пору член Военного совета 1-й гвардейской танковой армии: «С седьмого августа кружили мы вокруг этого проклятого Сандомира. Даже в самом городе три дня шли уличные бои. Будто столицу немцы защищали, – прямо осатанели, двадцать суток непрерывного боя днем и ночью».
Немцы были, как сказали бы в наше время, хорошо мотивированы: «Пленный Шауман из 16-й танковой дивизии говорил на допросе, что наш плацдарм за Вислой Гитлер назвал «пистолетом, направленным в затылок империи». И фюрер приказал вырвать этот «пистолет» из наших рук, «пока он еще не произвел выстрела». Надо сказать, что немцы дрались неплохо! Батальоны до семидесяти процентов состава теряли, по пятнадцати человек в ротах оставалось, но продолжали стоять насмерть».
«Немцы дрались неплохо» – это очень сдержанно сказано. Обе стороны стояли насмерть, танковые бои сопровождались даже рукопашными схватками. «Подъехать к землянке штаба оказалось невозможно: дорогу преграждали разбитые автомашины, исковерканные пушки, подожженные бронетранспортеры. Около штаба лежало несколько офицеров. Навстречу мне ковылял окровавленный человек. Одежда его была вся изрезана ножами, на лице засохли сгустки крови. Это был начальник политотдела 27-й гвардейской мотострелковой бригады подполковник Федор Евтихиевич Потоцкий.
– Комбрига Кочура в рукопашной схватке смертельно ранили, – хрипло доложил он. – Я принял командование на себя. Отнесли Сергея Ивановича в овраг и продолжали драться. Перерыва не было всю ночь. С полуночи дрались, чем могли».
Попель отметил при этом: у Потоцкого было десять ножевых ран. Комбриг, смертельно раненный в рукопашном бою и изрезанный ножами начальник политотдела бригады – чем не доказательства бездействия Красной армии в августе 1944 года?
Их боевые товарищи из соседних бригад прошли через не менее страшные бои: «Комбригов Бабаджаняна и Костюкова в одном из оврагов нашли. Оба ранены. Костюков очень тяжело». Амазасп Хачатурович Бабаджанян (впоследствии главный маршал бронетанковых войск) рассказал о пережитом:
«Немецкие танки на КП прорвались, рацию разбили, от частей отрезали. Три танка были над оврагом, стволы пушек видны, а мы внизу находились… Из центрального танка выстрелом меня свалило, будто косой подрезало. Хотел кричать, но голоса нет. Вначале думал, что мне руку оторвало. Потом нащупал, оказывается, рука здесь, но изо рта хлынула кровь. Стараюсь кричать, а голоса нет. Смотрю, мой ординарец лежит весь в крови».
Если так досталось командному составу, то, как же «бездействовали» красноармейцы?
Об исходе боев под Сандомиром Попель написал:
«Я вспомнил поле Сандомирского сражения. За три года войны мне пришлось побывать и под Дубно в 1941 году, и на Курской дуге, которые считаются местами величайших танковых сражений. Но такого количества трупов на таком малом кусочке земли, как под Сандомиром, не было, пожалуй, и там. Только в фильме «Александр Невский» видел я такие кучи тел на льду Чудского озера. Среди двадцати тысяч гитлеровских трупов было четыре тысячи раненых немецких солдат и офицеров. Недалеко от них наши медработники нашли несколько сот советских раненых, захваченных немцами в плен в одном из оврагов и расстрелянных. Найдется ли художник, который создаст картину «Поле Сандомирского сражения»? Воронов на ней не будет: даже они испугались этого смрада обгорелых танков, машин, орудий и пулеметов. Рядом с мертвой техникой – и между машинами, и на них, и под ними – лежали и наши бойцы, те, кто еще недавно жил, дрался и радовался близкой полной победе».
Такого количества трупов на малом кусочке земли до сих пор не видел человек, который сумел проявить себя в самые тяжелые – первые месяцы войны. Во главе части сил мехкорпуса он добился серьезных успехов в июне 1941 года. Это о действиях его группы начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер писал в служебном дневнике 29 июня: «На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый (8-й механизированный, танковых корпусов в РККА 1941 года не существовало. – М.К.) корпус глубоко вклинился в наше расположение… Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу».
На восьмой день войны нечасто удавалось нашим войскам вклиниваться в расположение немцев и вызывать там беспорядок в тылу. Обычно все происходило с точностью до наоборот.
А в приказе Сталина от 16 августа 1941 года № 270 указано: «Комиссар 8-го мехкорпуса бригадный комиссар Попель и командир 406 сп полковник Новиков с боем вывели из окружения вооруженных 1778 человек. В упорных боях с немцами группа Новикова-Попеля прошла 650 км, нанося огромные потери тылам врага».
В общем, бездействовала РККА в августе 1944 года до последней капли крови.
Эсэсовцы о русских под Варшавой
С немецкой стороны бои непосредственно под Варшавой, пожалуй, ярче всего описаны уцелевшими в них танкистами-эсэсовцами. Их рассказы приводит Вилли Фей в книге «Танковые сражения войск СС».
Командир танка первой роты 3-го танкового полка СС Мартин Штайгер: «Наш эшелон прибыл в Варшаву без затруднений. Уже в полночь мы приступили к выгрузке. За ночь прибыла остальная часть батальона и также влилась в состав дивизии «Тотенкопф» («Мертвая голова»)… 10 августа «Викинг» и «Тотенкопф» были переданы в распоряжение командующего только что сформированным IV танковым корпусом СС Гилле. Корпус держал оборону восточнее Варшавы. Артиллерия противника обрабатывала позиции несколько дней, пока русские атака за атакой накатывались на ослабленную оборону…
Разрывы в линии фронта все росли. Нередко на одного пехотинца приходился участок в 100–200 м. В очередной раз на Востоке нам была уготована роль «пожарной команды». Мы жили от атаки до атаки, от одного сокращения фронта до другого. Отступления на несколько километров сменялись контрударами для помощи соседям. Мы стояли восточнее Варшавы… Снова возвращаясь туда, где еще накануне была наша линия обороны, мы обнаруживали, что она занята русскими. Так было почти каждый день. Потери в людях и технике были ошеломляющие».
«Мертвой голове» досталось изрядно: «Нас встретил плотный оборонительный огонь, в результате которого осколком снаряда был убит наш товарищ Ганс Баумайстер... В ночь с 25 на 26 августа погиб оберштурмбаннфюрер Зэуменихт, командовавший батальоном на протяжении последнего года. Потери других рот тоже были высоки. Во 2-й роте осталось всего пять командиров, в 3-й – шесть, а в 4-й – только три. Оберштурмфюрер Лумитш, командир 4-й роты, был тяжело ранен. В 1-й роте командиров оставалось трое: Шрамм, Лицьевски и Шэфер. Два дня мы перекрывали выезд из Радзымина. Потом пришел сигнал тревоги от соседей слева – дивизии «Викинг». Противник прорвался на их участке. Ночью мы были переброшены на участок обороны «Викинга».
Особенно яростно Красная армия «бездействовала» в боях за Прагу, предместье Варшавы, отделенное от основной части города рекой Вислой:
«Противник занял пригороды Варшавы. Мы снова отправились на юг. По асфальтированной дороге мы прошли через Яблонну, затем через несколько мелких городишек с труднопроизносимыми названиями, и во второй половине дня прибыли в Зомбки. Мы снова поспешно заправились и приняли продовольствие. Едва грузовики отъехали, как русские начали обстрел. Майердресс, командир батальона, приказал 1-й роте войти в варшавский пригород Прагу и занять важную развилку. Здесь нас ожидало несколько часов настоящего ада. По перекрестку молотила самая тяжелая артиллерия русских. Мы получили строжайший приказ удерживать позиции».
Не менее впечатляют воспоминания гауптштурмфюрера Ганса Флюгеля: «Отступив через Станиславув, в середине августа 1944 года мы вышли в район восточнее Варшавы. Наш танковый батальон разместился в промежутке между позициями дивизий «Тотенкопф» и «Викинг». 16 августа русские обстреливали из орудий и минометов весь участок батальона… Противнику удалось обойти нас и прорваться на позиции «Тотенкопфа». Батальон был растянут… Мы заметили, что после отступления соседей обойдены с фланга. Артиллерия, стоявшая за нами, также отошла. Натиск противника стал настолько силен, что мы больше уже не могли выйти из боя…
Мой танк получил повреждение приводов заднего хода и стоял без действия в ремонтной мастерской… Внезапное начало вражеского обстрела не позволило мне как следует все организовать. Командир 8-й роты получил осколок в правое бедро, выбыл из строя, и его отнесли в мой танк. Мартин, командир 6-й роты, погиб... Он на бронемашине доставлял пленных на КП для идентификации, когда один из пленных взорвал ручную гранату. В результате взрыва Мартин получил смертельное ранение…
К середине дня мы уже были почти в руках русских. Я приказал: «Никому не выходить из танков. Никто не вылезает из танков». Танкисты прекратили вести всякую разведку. Нашей единственной целью в тот момент было защищать друг друга. Около 14.00 со стороны моего неподвижного танка донесся взрыв. Мы немедленно отправились на двух танках, чтобы выяснить, что случилось. Оказалось, что экипаж, расстреляв все снаряды, взорвал себя вместе с танком».
Хочется задать вопрос сторонникам мифа о бездействии РККА во время Варшавского восстания: где она больше выжидала и прохлаждалась? При первой встрече с «Королевскими тиграми»? В рукопашной под Сандомиром? Или в боях с 3-й танковой дивизией СС «Мертвая голова» и 5-й танковой дивизией СС «Викинг»?
комментарии(0)