В Америке как дома

Персонал службы разведки Вооруженных сил США в Арлингтон-холле (1943). Фото из архива армии США

«Венона» – крупнейшая и самая длительная секретная операция спецслужб США по расшифровке перехваченных советских радиограмм. Она началась в 1943 году и продолжалась 37 лет. За эти годы спецслужбам Соединенных Штатов удалось расшифровать, прочитать и использовать в интересах американской контрразведки 2900 телеграмм. До конца холодной войны операция «Венона» охранялась как особая государственная тайна. Проект «Венона» дает представление о методах работы американской контрразведки против советской разведки в США, Канаде и Мексике в годы Второй мировой войны и послевоенное время. Документы «Веноны» показывают, насколько эффективно работала советская разведка.

Как они ломали головы

Проект «Венона» был запущен 1 февраля 1943 года по приказу заместителя начальника американской военной разведки генерала Картера Кларка. Военные контрразведчики из Арлингтон Холл (штат Виргиния) приступили к расшифровке перехваченных советских шифротелеграмм. Эта работа была поручена Джин Грабил, Мередиту Гарднеру, Фердинанду Кудерту, Уильяму Смиту, Женевьеве Файнштейн, Сесиль Филлипс, Ричарду Либлеру и другим молодым лингвистам, математикам, криптографам и криптоаналитикам. Несмотря на их усилия, состоявшие из длинных рядов цифр телеграммы, собранные начиная с 1939 года, долгое время оставались не прочитанными.

В ноябре 1944 года начальник Управления стратегических служб США Уильям Донован купил у финнов полторы тысячи слегка обгоревших страниц шифровальных блокнотов внешней разведки НКВД СССР, которые были захвачены в Петсамо во время советско-финляндской войны 1939–1940 годов. О покупке Донован не информировал даже президента Рузвельта.

Государственный секретарь Эдвард Стеттиниус узнал об этом факте, сообщил о нем президенту и убедил Рузвельта, что негоже ради сиюминутной выгоды ставить под удар отношения с СССР – союзником по антигитлеровской коалиции.

В 1945 году США ознакомили с проектом «Венона» Великобританию. В Арлингтон Холл прибыли британские эксперты. Летом 1946 года офицер военной контрразведки Гарднер начал расшифровку депеш НКВД, составленных в 1944-м. Найти ключ к разгадке ему помогла книга советских шифров из Петсамо.

В 1945 году шифровальщик резидентуры Главного разведывательного управления Красной армии в Канаде Игорь Гузенко выдал канадской и американской контрразведкам совершенно секретные сведения, включая шифры. Ценная информация была в дальнейшем получена американцами от предателей и перебежчиков Носенко, Голицына, Гордиевского, Мартынова, Полещука.

Начало холодной войны ознаменовалось резким обострением отношений СССР и его бывших западных союзников. Американцы бросили большие силы на чтение шифропереписки между советскими учреждениями в США и Москвой. В 1947-м к операции подключилось ФБР, которое ввело в проект своего сотрудника Роберта Лэмфера, впоследствии автора первых мемуаров о «Веноне».

В течение многих лет эксперты заменяли колонки цифр фрагментами текста, стремясь получить целостную картину радиообмена. Криптоаналитикам из Арлингтон Холл удалось на 70% дешифровать телеграмму, направленную в Москву Амторгом – акционерным обществом американо-советской торговли. Телеграмма была прочитана в результате грубейшей ошибки шифровальщика, допустившего повторное использование одного и того же листа шифроблокнота.

К 1952 году бóльшая часть советских сообщений была расшифрована. Проведенный американцами криптоанализ системы одноразовых шифровальных блокнотов, применяемых советской разведкой, свидетельствовал, что при условии регулярной смены ключей и аккуратном обращении с исходным текстом раскрыть эти шифры было почти невозможно. Но в руках контрразведчиков оказались советские шифровальные блокноты, отдельные страницы которых были продублированы.

Успеху спецслужб США способствовало также предательство советских перебежчиков. Свою роль сыграло использование американцами первого лампового компьютера «Эниак». Он разрабатывался для проведения расчетов атомной бомбы, за секретами которой охотилась советская разведка, а в дальнейшем применялся для расшифровки советских кодов.

Что они смогли прочитать

К моменту создания в 1952 году Агентства национальной безопасности (АНБ) американцы накопили значительное количество шифротелеграмм советских учреждений в Соединенных Штатах, включая резидентуры чекистской и военной разведок. С появлением электронно-вычислительных машин дешифровка пошла быстрее.

Данные о супругах Розенберг, посаженных в США на электрический стул по обвинению в атомном шпионаже, были получены ФБР в результате проекта «Венона». На основе документов «Веноны» разоблачили и арестовали физика Клауса Фукса и сотрудника госдепартамента Элджера Хисса.

Проект «Венона» позволил ФБР выявить наблюдение, которое спецслужбы СССР вели за советским перебежчиком Виктором Кравченко (кодовое имя «Комар»). В расшифрованных советских телеграммах речь также шла о подготовке убийства Льва Троцкого, именуемого «Стариком». Была частично прочитана шифропереписка между Москвой и резидентурами советской разведки в Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско и Мехико. Кроме посланий ГРУ и НКВД были расшифрованы депеши Народного комиссариата иностранных дел и Народного комиссариата внешней торговли.

В 1945 году Элизабет Бентли, любовница генерального секретаря Компартии США Эрла Браудера, осуществлявшая связь между Браудером и резидентурой советской разведки, явилась с повинной в ФБР. Бентли выдала контрразведке не только Браудера, но и десятки людей, работавших в годы войны на Советский Союз. В США прошли громкие судебные процессы над агентами Москвы, началась «охота на ведьм».

Некоторые историки считают, что дело супругов Розенберг, обвиненных в атомном шпионаже в пользу СССР и казненных в июне 1953 года, было сфабриковано ФБР для того, чтобы скрыть сам факт взлома секретного шифра советской разведки. Как бы там ни было, победа американских криптоаналитиков оказалась запоздалой: в августе 1949 годаа Советский Союз успешно провел испытание атомного, а всего через год, опередив США, и ядерного оружия.

Когда в 1980-м проект «Венона» завершился, некоторые телеграммы так и остались непрочитанными. В расшифрованных депешах многие группы цифр не разгаданы. В текстах встречается множество конспиративных имен, соответствие которых реальным людям удалось установить лишь частично.

Чего прочесть не сумели

В 1996 году американцы рассекретили немало материалов о деятельности советской разведки в Соединенных Штатах во время Второй мировой войны и в первые послевоенные годы. Однако до сих пор не разгадана тайна «№19».

На основании документов «Веноны» можно предположить, что речь шла о человеке, лично знакомым с американским президентом Рузвельтом и британским премьером Черчиллем. В телеграмме № 812 от 29 мая 1943 года, адресованной «Виктору», говорится, что во время бесед Рузвельта и Черчилля присутствовал и «№19».

«Виктор» – это псевдоним начальника 1-го управления НКВД (внешняя разведка) генерал-лейтенанта П.М. Фитина, который играл центральную роль в создании советской агентурной сети в США; именно Фитин получал через Фукса американские атомные секреты. Что касается «№19», в США обсуждался вопрос, не являлось ли высокопоставленное лицо, скрывавшееся за этим номером, Гарри Гопкинсом – близким другом и советником Рузвельта.

Однако факт присвоения советской разведкой номера или псевдонима определенному лицу не всегда означает, что обладатель его был агентом Москвы. Возможно, доверием Гопкинса злоупотреблял кто-то из советских разведчиков. Не исключено, что Гопкинс мог иметь и собственные каналы связи с советским руководством.

Резиденты и координаторы

Операция «Венона» выявила пять различных групп советских кодов.

Первая группа применялась торговыми представительствами СССР, Амторгом и всеми учреждениями, связанными с программой ленд-лиза. Вторая группа использовалась для дипломатического и консульского радиообмена, третья – НКВД, четвертая и пятая – военной и военно-морской разведкой ГРУ. Лишь в 1945 году сотрудникам проекта «Венона» удалось отличить телеграммы НКВД от посланий дипломатических миссий. Переписка велась на русском языке и после расшифровки была переведена на английский; английские переводы в настоящее время доступны историкам.

Ответственными координаторами, отвечавшими за организацию взаимодействия всех звеньев разведки НКВД, были резиденты НКВД в Нью-Йорке. В источнике упоминается имя В.М. Зубилина (настоящая фамилия Зарубин, условное имя Максим); он был резидентом в 1941–1944 годах. Максима сменил П.П. Кларин (Лука). Затем этот пост занял С.З. Апресян (Май). Все они работали под дипломатическим прикрытием – занимали должность вице-консула.

Л.Р. Квасников (Антон) отвечал за атомный шпионаж, а также за передачу информации об американской авиапромышленности. Квасников создал агентурную сеть, которая собирала информацию, связанную с производством ракет, реактивных самолетов, радаров. Одним из самых успешных советских разведчиков-нелегалов, работавших без дипломатического прикрытия, был И.А. Ахмеров (Мер, Альберт).

«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…»

Москва знала, что американцы работают над дешифровкой советских телеграмм. Уже в июле 1943 года, через пять месяцев после начала операции «Венона», резидент ГРУ в Нью-Йорке П.П. Михайлов (Мольер) сообщил в Центр о том, что в одном из американских университетов группа офицеров в количестве 81 человека закончила курс обучения русскому языку. Эта группа должна была создать при Комитете начальников штабов Вооруженных сил США специальный отдел криптографии.

В 1948–1949 годах Москва была подробно информирована об успехе американцев и англичан в работе по дешифровке советских кодов. Об этом сообщали сотрудник британского Министерства иностранных дел и советский разведчик Ким Филби, а также источники из администрации США. В 1949–1951 годах Филби посещал Арлингтон Холл и беседовал с Гарднером и другими сотрудниками проекта «Венона». Более того, Филби систематически получал аналитические справки о работе по дешифровке советских депеш, о чем и информировал Москву.

После роспуска 15 мая 1943 года Koминтерна, именуемого в шифротелеграммах «Большим домом», Центр инструктировал офицеров разведки НКВД, как вести себя с «друзьями» из иностранных коммунистических партий. В материалах «Веноны» находится циркуляр от 12 сентября 1943 года, направленный из Москвы в Канберру, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Оттаву и другие резидентуры. Отправителем был Виктор, который предписывал изменить конспиративную работу в связи с роспуском «Большого дома».

После роспуска Коминтерна работники резидентур должны были искать новые пути разведывательного сотрудничества с руководителями местных коммунистических партий. Эти партии Виктор называл «земляческими организациями». Существовала опасность того, что контакты с местными коммунистами могут привести к разоблачению офицеров НКВД и дать местным органам власти повод предполагать, что «Большой дом» все еще существует. Это было бы крайне нежелательно для советского руководства. Центр предложил прекратить личные контакты и не принимать материал от руководителей «земляческих организаций» для передачи в Москву.

В циркулярном письме от 2 декабря 1943 года, направленном в Гавану, Канберру, Мехико, Оттаву, Сан-Франциско и Нью-Йорк, Центр требовал от сотрудников на местах строжайшим образом соблюдать конспирацию. Подписавший документ нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия (Петров) грозил принять к нарушителям конспирации строгие меры.

Циркуляр заканчивался констатацией, что соблюдение конспирации зависит в значительной мере лично от главы резидентуры. Резидент не должен сообщать своим подчиненным никакой лишней информации – лишь необходимое для работы. Циркуляр Берии – один из документов проекта «Венона», который американцы не могли расшифровать в течение длительного времени.

Псевдонимы и прозвища

Эксперты «Веноны» придавали большое значение раскрытию псевдонимов, данных советской разведкой. В депешах, расшифрованных в рамках «Веноны», фигурировали подпольные клички 349 американцев, работавших на СССР. В документах, доступных историкам, отмечалось, какие лица контрразведчикам удалось идентифицировать.

Из мемуаров советских разведчиков П.А. Судоплатова и Ю.И. Модина известны псевдонимы ведущих агентов: Гомер, Стюарт – Дональд Маклин; Медхен, Хикс – Гай Бёрджесс; Тони – Энтони Блант; Стенли, Том – Ким Филби.

Все зарубежные коммунисты именовались Земляками. Наркоминдел назывался Синдикатом. При обозначении «гражданской» службы шифровальщиков появилось слово «крыша». Название степеней родства Отчим и Дедушка использовались как условные имена советских начальников, как будто речь шла о сицилийских «крестных отцах». Полпред СССР в Вашингтоне М.М. Литвинов проходил как Дедушка, а его заместитель А.А. Громыко – как Отчим или Заместитель дедушки. Псевдоним Дедушка был весьма любим чекистами: они называли так и советского вице-консула в Нью-Йорке Е. Киселева. Полпред в Стокгольме А.М. Коллонтай получила кодовое имя Хозяйка.

Характерным примером ассоциативного мышления советских разведчиков является условное слово, которым они назвали Германию, – Колбасная. Тот, кто выдумывал кодовые названия, явно обладал чувством юмора. Госдепартамент США был назван Банком, ФБР – Хатой, а Управление стратегических служб (УСС) – Избой.

США обозначались как Страна, Министерство обороны США – Арсенал. Вашингтон назывался Карфаген, а Сан-Франциско – Вавилон. Юлиус Розенберг фигурировал в шифровках сначала как Антенна, затем как Либерал. Для руководителя Коммунистической партии США Браудера было выбрано прозвище Рулевой. Министр финансов США Г. Моргентау проходил как Набоб.

Президент США, бывший офицер флота Франклин Рузвельт получил прозвище Капитан. Очевидно, советским разведчикам понравилась эта игра слов, поскольку преемник Рузвельта на посту президента Гарри Трумэн был назван Матросом. Возможно, это был намек на то, что Трумэн был сыном простого торговца из штата Миссури.

Бóльшего пренебрежения со стороны советской разведки удостоился лишь Черчилль, чей псевдоним был Кабан. Родина Кабана именовалась то Островом, то Колонией, а кодовое название Лондона был Сидон. Закоулком именовалось Министерство иностранных дел Великобритании. Оперативная зона Мексика получила определение Деревня.

Другое семантическое поле использовалось НКВД для обозначения советских организаций: Профессором именовалось МГБ, Юристом – ГРУ, а Доктором – морская разведка. Генеральное консульство СССР в Нью-Йорке получило название Завод, в то время как занятые там офицеры госбезопасности работали в Конторе. Для родственных служб НКВД использовало обозначение Соседи, причем Дальними Соседями было ГРУ, а Ближними – МГБ. Организации, не контролируемые СССР, именовались Конкурентами.

Развернувшаяся в СССР после войны борьба с «безродными космополитами» отразилась на менталитете советской разведки: сионисты в текстах НКВД обозначались словом «крысы». Атомная бомба скрывалась за кодовым названием Энормоз. Научный руководитель центра в Лос-Аламосе Роберт Оппенгеймер в секретной переписке именовался Директором индейской резервации, Робертом или Векселем.

Три агента и один перебежчик

Остается неясным, почему в 1944 году американские эксперты получили распоряжение временно прекратить дешифровку советских телеграмм. Возможно, это было следствием проникновения советских агентов в окружение первой леди США Элеоноры Рузвельт. Имя супруги американского президента упоминается в мае 1943 года в одной из телеграмм, где утверждается, что резидентура в Нью-Йорке имеет доступ к окружению жены президента США. Однако материалы проекта «Венона» не позволяют установить, кто конкретно имеется в виду.

Двое советских агентов – сестра американского посла в Берлине М. Додд и служащий Госдепартамента М. Стрейт – были лично знакомы с первой леди США. Кроме того, считалось, что художница Ж. Адамс, написавшая портрет жены президента, также являлась источником Москвы. Адамс была подругой Элеоноры Рузвельт и входила в ближайшее окружение ее мужа. При этом Адамс тайно состояла в Компартии США и была тесно связана с ее Рулевым – Браудером, который верил всему, что художница рассказывала о президенте и его приближенных. Но к информации Адамс следовало относиться критически: она была психически больной женщиной, склонной к безудержной фантазии.

В задачи советских спецслужб входило наблюдение за русскими эмигрантами. Среди прочего речь шла о том, чтобы манипулировать информацией, получаемой от них американской общественностью. 3 марта 1945 года резидентуре в Нью-Йорке было дано соответствующее распоряжение Центра. В Москве заинтересовались книгой бежавшего на Запад бывшего советского дипломата А. Бармина, которая должна была появиться на английском языке под названием «Единственный, кто уцелел».

Эмигрировав из СССР в 1939 году, Бармин опубликовал подробности бесед Сталина и Ворошилова, состоявшихся в начале тридцатых годов. Фитин писал: «Мы весьма заинтересованы содержанием этой книги, тем, где находится рукопись, сколько существует экземпляров, кто издатель, где она будет опубликована, как можно помешать публикации, возможно ли выкрасть рукопись… Немедленно телеграфируйте подробный ответ. Виктор».

Второй фронт и «Свободная Германия»

В июне 1943 года резидентура разведки НКВД в Нью-Йорке послала в Москву подробное донесение о взглядах на дальнейший ход войны, господствовавших в правящих кругах США и Канады. Директор получил сообщение, что генерал Дж. Маршалл и адмирал Э.Дж. Кинг настаивали на том, чтобы отложить проведение наземных операций в Европе и ограничиться бомбардировками Германии с воздуха. Таким образом, в 1943 году второй фронт в Европе открыт не будет. Наступление союзников начнется летом на Средиземном море.

Из расшифрованных фрагментов телеграммы следует, что «Кинг и другие адмиралы» пользовались поддержкой профашистских кругов (очевидно, в США) и поэтому стремились к взаимному истощению вермахта и Красной армии. Эти профашистские круги через Международный банк в Базеле поддерживали постоянный контакт с Германией. Благодаря военному корреспонденту ряда американских газет Болдуину стало известно, что этим летом в Европе не будет открыт второй фронт, американцы и англичане не хотят нести больших потерь и поэтому ждут, когда немцы начнут на Востоке новое крупное наступление. Если СССР окажется в критической ситуации, то планы изменятся и будет предпринято наступление во Франции и Голландии.

Сообщение исходило от Михайлова (Мольера), постоянно работавшего в генеральном консульстве СССР в Нью-Йорке. В начале мая 1943 года от него было получено еще одно важное донесение о планах американцев. Не идентифицированный «источник Рандольф» подтверждал, что генеральная линия США определялась политикой выжидания. Болдуин сообщал об убеждении Комитета начальников штабов ВС США в том, что война в целом уже выиграна и США сумеют избежать крупных сражений. Можно позволить Советскому Союзу собственными силами отразить новое наступление вермахта.

По мнению КНШ, Германия в 1943 году была не в состоянии осуществлять наступление по всему советско-германскому фронту, как это было в 1941-м и 1942-м. Очевидно, что инициативу скоро перехватит Красная армия. Американская стратегия оставалась неизменной: тянуть время, дожидаясь результатов блокады, бомбардировок и роста германских потерь на Восточном фронте. По этим причинам темпы производства танков и вооружений для сухопутных войск в США были замедлены. В 1943 году вторжение в Европу предпринято не будет. Возможно, оно состоится в следующем году; это будет зависеть от размера германских потерь зимой 1943–1944 годов.

Существует мнение, что информация советской разведки об отсрочке открытия союзниками второго фронта в Европе способствовала тому, что Сталин подверг предварительной проверке возможность заключения сепаратного мира с Германией. Двусторонней договоренности между СССР и Германией опасался «отец Веноны» генерал Кларк. Но в 1943 году после разгрома вермахта под Сталинградом Сталин не собирался заключать сепаратный мир с Гитлером. Как сказал советский вождь, «гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остается». В Советском Союзе была предпринята попытка создания политического партнера антигитлеровской коалиции в лице позиционного Гитлеру представительства немецкого народа и армии.

Роль прообраза будущего антигитлеровского правительства Германии должен был, по замыслу Сталина, сыграть созданный 12 июля 1943 года в подмосковном Красногорске «Национальный комитет «Свободная Германия» (НКСГ). Существует очевидная связь между сообщениями советской разведки о планах западных союзников в отношении второго фронта в Европе и созданием НКСГ. Хронологическая взаимообусловленность затяжки Запада с открытием второго фронта в Европе и созданием НКСГ подтверждается и документами «Веноны».

9 августа 1943 года резидентура в Нью-Йорке направила в Москву телеграмму о реакции политических кругов США на создание НКСГ. Директору сообщили, что «источник Рандольф» имел беседу с редактором журнала «Ньюсуик» Э. Линдлеем. Линдлей был тесно связан с госдепартаментом США и лично знаком с госсекретарем Хэллом. Линдлей сообщил, что создание НКСГ вызвало удивление в госдепартаменте. Далее в телеграмме была ссылка на договоренность союзников с королем Италии проводить консультации без участия СССР.

Однако экспертам «Веноны» не удалось расшифровать весь текст документа, что не позволяет с уверенностью утверждать, рассматривало ли руководство госдепартамента создание НКСГ как реакцию на переговоры союзников в Италии. Во всяком случае, невозможно точно установить, о ком именно идет речь в следующем предложении: «Он рассматривает образование НКСГ как доказательство того, что СССР будет принимать односторонние решения». Ясно лишь, что высказывается мнение о том, что НКСГ был нужен для создания в Германии дружественного СССР правительства. Чье это мнение – Линдлея или Хэлла? Без полного текста документа ответить на этот вопрос невозможно.

Согласно сообщению ГРУ, Госдепартамент настаивал на том, чтобы президент Рузвельт потребовал от СССР объяснений по поводу образования НКСГ и получил гарантии, что в соответствии с декларацией НКСГ Советский Союз не заключит с ним сепаратный мир как с новым правительством Германии. Образование НКСГ вызвало негативную реакцию в польском правительстве в Лондоне; оно обратилось к Госдепартаменту с предложением не признавать НКСГ.

Новый поворот

Намного больше, чем к администрации Рузвельта, советское руководство испытывало недоверие к ставшему в 1945 году президентом Гарри Трумэну. Это подтверждается оценками политики Трумэна, содержащимися в тайных сообщениях.

Источник разведки НКВД Сергей – корреспондент ТАСС в Нью-Йорке В.С. Правдин (Хавкин) – информировал Фитина о ходе учредительной конференции ООН, проходившей в Сан-Франциско в апреле-июне 1945 года. В конце мая Сергей послал в Москву подробное донесение. По его данным, в результате прихода к власти Трумэна американская внешняя политика претерпит значительные изменения, которые в первую очередь коснутся отношений с СССР. Это объясняется давлением тех деловых кругов, которые в прошлом не были в состоянии влиять на внешнюю политику США.

Правдин констатировал: проводится организованная кампания с целью принудить Трумэна изменить политику по отношению к СССР. Кампания, развернувшаяся в реакционной прессе США, рассчитана на то, чтобы изменить механизмы формирования внешнеполитических решений. Внешняя политика США более не будет определяться одним только президентом, как это было во времена Рузвельта. Возрастет влияние Конгресса, включая тех его членов, которые враждебно настроены к СССР.

Поскольку Трумэн плохо разбирается во внешней политике, реакционеры в Конгрессе и за его пределами возлагают надежду, что внешняя политика полностью перейдет в их руки. Во главе антисоветской кампании стоят представители Госдепартамента, армии и флота. Информаторы Правдина, в частности, влиятельный политический деятель Липпман, сообщали, что одним из наиболее рьяных антисоветчиков был Капиталист (возможно, Аверелл Гарриман). В частных беседах Капиталист выражал мнение, что СССР стремится к мировому господству. Трумэн прислушивался к советам, раздававшимся из кругов Госдепартамента и вооруженных сил.

Годы Второй мировой войны были вершиной в деятельности советской разведки. Она имела в США доступ (по меньшей мере) к одному сотруднику Белого дома, к заместителю министра финансов, советнику госдепартамента, помощнику директора УСС и сотруднику Министерства юстиции. Существовало еще множество агентов и источников в военно-технических и научных учреждениях, способствовавших, в частности, проникновению в американскую атомную программу.

В 1990 году начальник внешней разведки СССР генерал-лейтенант Леонид Шебаршин признал, что у СССР были хорошие источники информации в верхушках всех военно-политических групп США. Этот вывод подтверждается материалами «Веноны».