Не в силах сжать кулак

Нелогичное поведение фюрера помогло Красной армии при освобождении Будапешта. Фото с сайта www.fortepan.hu

Весной 1945 года Красная армия расширяла и обустраивала плацдармы за рекой Одер, готовясь к предстоящему наступлению на Берлин. Что наступление РККА на Берлин неизбежно, германский генералитет прекрасно понимал. Вполне логичным для немцев было бы решение сконцентрировать максимально большее количество войск на главном – берлинском направлении для защиты столицы рейха. Спасти гитлеровскую Германию от разгрома это не могло. Но, может быть, позволило бы продержаться немного подольше?

Грезы о союзнике

Однако и в этот период, и в предыдущие несколько месяцев войны, примерно с конца 1944 года, Гитлер проявлял чрезвычайно странное геополитическое предпочтение, упорно цепляясь за Венгрию и Курляндию в ущерб обороне Германии.

Еще в декабре 1944 года Гейнц Гудериан, начальник Генерального штаба главного командования сухопутных войск Германии, отчаянно пытался убедить Гитлера, что следует ожидать масштабного советского наступления в Польше с последующим прорывом Красной армии на территорию Германии. Исходя из этого, он старался «выбить», как сказали бы в СССР, как можно больше частей для усиления немецких войск на этом направлении. Что было вполне логично.

Начавшаяся 12 января 1945 года Висло-Одерская операция 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов вскоре наглядно подтвердила правоту «быстроходного Гейнца» в этом вопросе…

В процессе борьбы за резервы Гудериан столкнулся с удивительным поведением Гитлера. Тот заботился об удержании Венгрии едва ли не сильнее, чем о том, чтобы обезопасить Германию и Берлин от советского наступления.

Вот как Гудериан вспоминал об этом в своих мемуарах: «25 декабря, в первый день Рождества, я выехал на поезде в Цоссен. Я находился в пути, когда Гитлер за моей спиной распорядился о переброске корпуса СС Гилле, в который входили две дивизии СС, из района севернее Варшавы, где он был сосредоточен в тылу фронта в качестве резерва группы армий Рейнгардта, к Будапешту для прорыва кольца окружения вокруг этого города… Этот шаг Гитлера приводил к безответственному ослаблению и без того чересчур растянутого фронта. Все протесты оставались без внимания. Освобождение от блокады Будапешта было для Гитлера важнее, чем оборона Восточной Германии».

Обергруппенфюрер СС Герберт Отто Гилле с августа 1944 года командовал 4-м танковым корпусом СС, в состав которого входили 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» и 5-я танковая дивизия СС «Викинг». Вряд ли нужно напоминать лишний раз о весьма высокой боеспособности этих дивизий. Если бы «Викинг» и «Мертвая голова» остались под Варшавой, это, конечно, не остановило бы начавшее 12 января 1945 года советское наступление. Но наверняка осложнило бы развитие Висло-Одерской операции.

Создавать проблемы «Викинг» и «Мертвая голова» умели. Но их Гитлер под Будапешт отправил…

Венгрия в качестве союзника, безусловно, была для немцев весьма важна. У Германии их всего два в Европе осталось к тому времени – Венгрия и Хорватия. Венгерские войска, конечно уступали немцам в вооружении и боевой подготовке. Но сражались зло и упорно, разительно отличаясь в этом плане, например, от румын или итальянцев.

Стратегическое значение удержания Венгрии для немцев было чрезвычайно важным. Но… все ведь относительно. Ожидаемое наступление войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов грозило прорывом РККА вглубь Германии, что и произошло в реальности. На таком фоне забота Гитлера об удержании Венгрии выглядела весьма своеобразно.

Даже красноармейцы заметили такое странное предпочтение Гитлером удержания Венгрии обороне Германии, что породило среди них любопытные слухи. «Бойцы говорили, что кто-то где-то уже читал немецкие, как всегда безграмотные, шутовские листовки, в которых фюрер хвалился: «Берлин сдам, а 3-й Украинский в Дунае выкупаю», – вспоминал писатель-фронтовик Олесь Гончар.

Листовки с таким содержанием, надо полагать, были плодом чьей-то буйной фантазии. А вот суть дела – готовность сдать Берлин ради победы на Дунае – схвачена была четко.

Грезы о нефти

15 марта 1945 года войска 3-го Украинского фронта при содействии 1-й болгарской и 3-й югославской армий завершили последнюю крупную оборонительную операцию в Великой Отечественной войне. Им в тяжелых боях удалось отразить в районе озера Балатон мощное наступление немцев и венгров под кодовым названием «Весеннее пробуждение».

В наступлении, начавшемся 6 марта, немцы использовали 6-ю танковую армию СС и 2-ю танковую армию в качестве ударного тарана. Не слишком ли расточительным было такое использование танковых армий, едва ли не последних козырей Германии в Венгрии?

Гудериан вспоминал: «16 января Гитлер появился в Берлине, и в имперской канцелярии, уже частично разрушенной авиацией противника, он разместил свою главную ставку; в этот же день я делал доклад об обстановке. Наконец Гитлер принял решение перейти на Западном фронте к обороне и высвободившиеся силы перебросить на восток. Мне сообщили это, казалось, самое радостное, хотя и запоздалое решение, когда я вошел в приемную. Я составил план использования резервов, намереваясь перебросить их немедленно к Одеру, а если позволит время, то и через Одер, чтобы ослабить силу наступления противника, вклинившегося в нашу оборону, ударив по его флангам.

Но когда я спросил Йодля (Альфред Йодль – начальник штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта. – М.К.) какой приказ отдал Гитлер, он ответил мне, что основные силы снятых с Западного фронта войск (6-я танковая армия) отправлены в Венгрию. Я вышел из себя и недвусмысленно выразил Йодлю свое возмущение. Последний только пожал плечами. Я так и не узнал, было ли это решение результатом его влияния на Гитлера. Во время последовавшего затем доклада Гитлеру я выдвинул свои контрпредложения. Гитлер отклонил их, заявив, что решение наступать в Венгрии объясняется стремлением отбросить русских снова за Дунай и снять блокаду с Будапешта.

С этого дня ежедневно стало обсуждаться это злосчастное решение. Когда я опроверг выдвинутые Гитлером в обоснование своего решения причины военного характера, он ухватился за мысль, что венгерские нефтяные запасы и нефтеперегонные заводы имеют для нашей промышленности решающее значение, так как противник своими воздушными налетами уничтожил наши химические заводы: «Если у вас не будет горючего, ваши танки не будут двигаться, самолеты не будут летать. С этим-то вы должны согласиться. Но мои генералы ничего не понимают в военной экономике».

Он помешался на этой идее, и никто не мог его переубедить. Соединения, которые мы получили с Западного фронта, были разделены, таким образом, на две части. Когда я позднее в своих докладах касался этого вопроса, я получал в ответ: «Я уже знаю, что вы хотите сказать: я должен бить так бить! Но вы должны согласиться...» – и т.д., в том же роде. Следует учесть, что переброска войск в Венгрию из-за слабой пропускной способности железных дорог, идущих на юго-восток, требовали значительно больше времени, чем переброска в район Берлина, куда вели двухколейные железные дороги, которые давали возможность маневрировать в случае затруднений, вызываемых беспрерывным воздействием противника с воздуха».

Вопросы военной экономики, безусловно, весьма важны, венгерская нефть была Германии необходима. Но на фоне советских войск на Одере, готовящихся к наступлению на Берлин, можно ли было считать эти вопросы приоритетными?

Еще как-то можно понять стремление Гитлера деблокировать немецко-венгерские войска, отчаянно сражающиеся в Будапеште. Но 13 февраля 1945 года сражение за венгерскую столицу закончилось победой Красной армии. Некого уже было деблокировать. И уже после этого надо было в марте в Венгрии «Весеннее пробуждение» устраивать?

Существует версия о том, что поразительная озабоченность Гитлера удержанием территории Венгрии объясняется его происхождением – слишком психологически важна была для него безопасность подступов к родной Австрии.

Но уж с Латвией его происхождение никак не связывало.

Грезы о флоте

Еще более странно выглядело упорное нежелание Гитлера эвакуировать по морю немецкие войска из Курляндского котла и использовать их для прикрытия берлинского направления.

С осени 1944-го крупная группировка немецких войск была окружена на территории Латвии, в Курляндии и продолжала сопротивление даже в мае 1945 года. Эвакуация частей группировки по Балтийскому море (немецкий флот был в состоянии решить такую задачу) давала возможность усилить оборону Германии десятками дивизий с большим боевым опытом.

Но у Адольфа Гитлера были свои соображения по этому поводу.

Отто Ляш, в 1945 году – комендант города и крепости Кенигсберг, в мемуарах «Так пал Кенигсберг. Борьба и крушение столицы Восточной Пруссии» писал:

«В это время в Курляндии занимала предмостный плацдарм выдвинутая далеко вперед и обособленная от других группа армий «Север», впоследствии Курляндская группа армий, численностью около 30 дивизий. Понятно, почему в условиях такой оперативной обстановки все командующие и начальник генерального штаба Гудериан пытались убедить Гитлера в необходимости оставить предмостный плацдарм в Курляндии, а освободившиеся дивизии перебросить на участок обороны группы армий «Центр», исчерпавшей все резервы... Даже Кох (Эрих Кох, гауляйтер Восточной Пруссии. – М.К.) разделял это мнение, а мои неоднократные предложения использовать его влияние, чтобы подействовать в этом смысле на Гитлера, привели, по крайней мере, к тому, что такая попытка была сделана. Но все разбилось об упрямство Гитлера. Ему, видите ли, нужен был курляндский плацдарм, во-первых, из-за порта Либавы (Лиепая. – М.К), который крайне необходим флоту, чтобы утвердить свое господство в восточной части Балтийского моря, и, во-вторых, он намерен был использовать этот плацдарм для нового наступления.

Между тем флот к тому моменту практически уже утратил господство в восточной части Балтики. Это же касается и намерения Гитлера начать новое наступление с предмостных позиций в Курляндии. Такое намерение можно было расценить лишь как преступную фантазию, если учесть, что ожесточенные сражения на всех фронтах велись в то время уже с использованием последних резервов, а кое-где бои уже шли на немецкой земле. С точки зрения общей обстановки даже та единственно реальная задача, которую могла выполнить Курляндская группа армий, – подольше связывать силы противника, – в конце концов мало повлияла на исход дела».

В последние месяцы войны рассчитывать на наступление в Курляндии? Иначе как «преступной фантазией» такое назвать трудно. Заботиться о господстве германского флота в восточной части Балтийского моря, когда советские войска уже к штурму Берлина готовятся? Что могло быть нелепее?

Конечно, венгерско-курляндские чудачества Гитлера принципиально не меняли ситуацию для Третьего рейха. Он был обречен на разгром в 1945 году.

Но возникает вопрос – что произошло бы в том случае, если бы Гитлер принимал в последние месяцы войны более разумные с военной точки зрения решения, прислушавшись к соображениям Гудериана? Если бы он не решил перебросить под Будапешт 4-й танковый корпус СС, а оставил его под Варшавой? Если бы фюрер в марте 1945 года две танковых армии не на Балатон отправил, а держал в резерве на берлинском направлении вместе с эвакуированными из Курляндии дивизиями?

Насколько изменился бы ход последних месяцев войны? И когда именно она могла бы закончиться?