Военспец Юрий Шейдеман

Юрий Михайлович Шейдеман в рабочем кабинете. Фото из семейного архива Г.И.Шейдемана

Автобиография Юрия Михайловича Шейдемана

Я родился в 1867 г. в семье отставного капитана в Полтавской губернии Константиноградского уезда. В 1877 г. поступил в полтавскую Военную гимназию, которую окончил в 1884 г. и был определен в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. В 1887 г. произведен в офицеры и назначен в 8-ю артиллерийскую бригаду, состоявшую в маленьком польском городке Ловичи. Послужив затем некоторое время в 12-й конной батарее, в 1890 г. назначен старшим адъютантом начальника артиллерии 15-го армейского корпуса. С последней должности командирован в Академию Генерального штаба. По окончании двух курсов которой в 1895 г. назначен в 4-й мортирный полк, с которым проделал Японскую войну.

В 1905 г. назначен командиром 7-й Горной батареи.

В 1907 г. назначен командиром 4-го паркового Мортирного дивизиона.

По окончании Офицерской артиллерийской школы в 1910 г. в чине полковника назначен командиром 1-го дивизиона 44-й артиллерийской бригады; затем после года службы руководителем Офицерской артиллерийской школы назначен командиром 21-го мортирного артиллерийского дивизиона, с которым и выступил в 1914 г. на войну.

Во время войны за боевые отличия произведен в генерал-майоры, а затем в генерал-лейтенанты и последовательно занимал должности: командира 33-й артиллерийской бригады, инспектора артиллерии 21-го корпуса, инспектора артиллерии 5-й армии, командира 48-го армейского корпуса и начальника тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН). В последней должности с 29 января 1918 г. штаб ТАОН и материальная часть ближайших к Киеву тяжелых батарей благодаря содействию штаба тов. Муравьева был направлен в Москву. В Москве по распоряжению тов. Склянского я со штабом был направлен в Нижний Новгород, причем мне была поставлена задача – в районе Нижнего Новгорода, примерно до Коврова включительно, собрать по возможности все дивизионы, а главное – материальную часть ТАОН, которая была разбросана на громадном протяжении от Смоленска через Новозыбков–Киев–Сумы–Конотоп до Глухова. Ко времени перехода в августе месяце штаба ТАОН в Москву задача эта в отношении материальной части была удовлетворительно выполнена и около Нижнего Новгорода было сформировано два дивизиона ЛИТ «Б».

В октябре я был назначен инспектором артиллерии тогда только что сформированного Штаба РККА. В этой должности я и переехал в г. Серпухов. В Серпухове деятельность была направлена главным образом на выяснение наличия материальной части всякого рода и на формирование и отсылку на фронт дивизионов согласно только что вышедшему тогда приказу Главного штаба.

С доклада тов. Вацетису зимой 1918 г. мною была проведена не без борьбы идея «полковой артиллерии». В течение этой же зимы было разработано и испытано в присутствии Вацетиса приспособление тов. Сверчкова для увеличения скорострельности станковых пулеметов.

По возвращении в Москву (июль 1919 г.) вместе со Штабом РККА мною были проверены и отправлены на фронт 4 дивизиона ТАОН конной тяги, а позже осенью еще два автомобильной тяги (формировались в Филях) Лит. «Б». Кроме того, осенью в помещении теперешнего ресторана на углу Арбатской площади была организована Артиллерийская школа командного состава, которая начала вести практические стрельбы на Кунцевском полигоне. Трудность обучения заключалась в преодолении стремления молодых артиллерийских красных командиров стрелять на глазок без карты и не придерживаясь правил стрельбы. Вначале трехмесячные, а затем шестимесячные курсы этой школы все-таки позволили достигнуть в этом отношении хороших результатов. В этой школе впервые мною были заложены начала точной стрельбы. Параллельно с этим по моему распоряжению при Инспекции артиллерии была собрана Комиссия по использованию опытов Мировой войны в артиллерийском отношении. Комиссия эта дала богатейший материал, представленный непосредственными участниками войны, который впоследствии послужил основанием для доклада Главкому, особенно в отношении расхода огнестрельных припасов, винтовочных патронов и материальной части артиллерии. Цифровые выводы этого доклада были названы начальником Штаба РККА «астрономическими» в смысле их преувеличения, но впоследствии, когда к нам стала проникать иностранная литература, они оказались даже до известной степени преуменьшенными.

К осени 1919 г. число сотрудников Инспекции артиллерии достигло 10 человек и явилась возможность путем непосредственного инспектирования установить живую связь с частями артиллерии на фронтах и прийти к ним на помощь по самым разнообразным вопросам. Между прочим, мне лично удалось проинспектировать позднее в Карачеве Автомобильную школу ТАОН, которая была сформирована весной 1919 г., а шоферы, выпускаемые этой школой, были так настоятельно нужны для формирования тракторных батарей ТАОН. Результаты инспектирования показали, что шестимесячные курсы не позволяют рассчитывать получить знающего, а главное – понимающего и любящего свою машину водителя. Поэтому курс обучения впоследствии был доведен до года и двух месяцев, что обеспечило получение действительно практически и теоретически знающего шофера-механика.

Обстрел кронштадтских фортов. Март 1921 года.  Фото Виктора Буллы

Весной 1920 г. мной был поднят вопрос о необходимости перевода Артиллерийской школы на Лужский полигон и об обязательном обучении командиров красной артиллерии правилам уточненной стрельбы. Только осенью удалось тов. Иванову окончательно устроить школу в Детском Селе и приступить к регулярным занятиям.

События на фронте требовали быстрых формирований все новых и новых артиллерийских частей, причем требования фронтов в смысле умения стрелять

артиллерийскими командирами значительно повысились. С этой целью весной 1920 г. были сформированы две запасные артиллерийские бригады Московского округа, которые благодаря хотя и несколько громоздкой, но зато безотказной организации давали возможность по требованию Главкома в недельный срок формировать по несколько дивизионов. В остальных округах были тоже сформированы учебные батареи, которые принесли много практической пользы, в результате получилась не одна сотня красных артиллеристов, много и хорошо поработавших за время Гражданской войны.

Осенью 1920 г. под моим председательством была образована по распоряжению председателя РВСР Комиссия по выработке новой организации артиллерии с указанием систем орудий, исчисления боевых комплектов, видов снарядов и с разработкой вопроса о применении механической тяги в артиллерии. Между прочими вопросами мной был особенно выделен вопрос о материальной части полковой артиллерии, так как на артиллерийском съезде, собранном мною летом этого года, последний вопрос был резко заострен представителем пехоты, требовавшим орудий по весу легче станковых пулеметов. Вопрос этот вызвал большие споры и возражения особенно со стороны преподавателей тогдашнего ГУП и который впоследствии по моему представлению был решен комиссией тов. Каменева. Лето 1920 г. моя деятельность была направлена на инспектирование стрельб как в школах, так и на фронтах.

1920 г. – наиболее плодотворный год моей деятельности в области усовершенствования способов точной стрельбы. Удалось маленькую школу при ТАОН перевести в Москву и здесь развернуть в здании, которое теперь занимает московская Артиллерийская школа. Благодаря энергичной работе нового ее начальника тов. Бутлера дело точной стрельбы было поставлено на прочное основание с применением фотоснимков, корректирования с самолета и учета метеорологических данных. Впервые курсанты получили практику применения точной подготовки исходных данных для стрельбы на очень большом и поучительном полигоне у деревни Быково. Параллельно с этим удалось сформировать пробную команду для звуко- и светоизмерения. Участие в этой работе профессора и изобретателя прибора для звукоулавливания Ширского позволило перейти к практическому применению способа точного определения точки стояния орудий пpoтивника. Войдя в непосредственную связь с Геофизическим институтом и приняв участие в его работах, удалось много сделать в области определения метеорологических данных для точной стрельбы.

В 1921 г. химическое дело и особенно стрельба химическими снарядами также было передано Главкомом в мое ведение. Геофизический институт принял большое участие и произвел несколько опытов в области значения рельефа местности и ветра при распространении газов и их концентрации. Для лучшего использования всех современных средств маскировки артиллерии во время боя была установлена широкая связь с Маскировочной школой, расположенной в Кунцеве для использования результатов ее опытов в частях артиллерии РККА.

В этом году в ведение Инспекции артиллерии перешли броневые силы (броневики и бронепоезда), то есть открылась новая широкая и почти нетронутая область броневого дела. Нужно было самому учиться и других учить, чтобы заложить правильные основы этого дела, особенно в области вооружения и стрельбы как с бронемашин, так особенно с бронепоездов.

Длительное мое пребывание на Лужском полигоне показало, что в деле стрельбы командный состав пошел много вперед, но сам полигон в смысле его современного оборудования требовал коренного переустройства, особенно в отношении стрельбы по новым целям – танкам, бронемашинам и т.д. Это дело требовало больших средств и материалов, что в то время представляло труднопреодолимые препятствия и потребовало много времени и энергии для его реализации.

Страничка из служебного блокнота Юрия Михайловича Шейдемана. Из семейного архива Г.И.Шейдемана

Инспектирование артиллерийских лагерных сборов Северо-Кавказского, Киевского и Западного округов дало мне возможность проверить состояние и обучение всей артиллерии этих округов и принять меры к упорядочению как обучения частей, так и хранения материальной части и снарядов. Последний вопрос стоял особенно плохо, последствием чего были часто повторявшиеся преждевременные разрывы с поражением красноармейцев и разрывом тел орудий. Последнее обстоятельство послужило основанием для издания целого ряда приказов, наставлений и руководств, послуживших впоследствии материалом для издания Общего наставления по боевой подготовке артиллерии.

К концу 1922 г. в мое ведение перешли танковые части и было приступлено к приведению их в порядок и их обучению. Последний вопрос был особенно труден вначале за отсутствием казарм, а по получению последних (Красные казармы в Лефортове) – за неимением нужных руководств. Только при дружном содействии всего командного состава танковых частей удалось создать первое руководство и подобие уставов для этих частей.

Исключительную сложность представил вопрос хранения и ремонта грузной материальной части танковых частей. Пришлось организовать мастерские и временные помещения для хранения самих танков. К этому надо добавить, что перешедшие в мое ведение огнеметные части потребовали немало энергии для приведения их в порядок и обеспечения помещений горючим для практических занятий по применению огнеметов, очень сложных мастерских и особенно труднодобываемых баллонов со сжатым воздухом.

Деятельность 1923 г. кроме самой энергичной работы по упорядочению складского дела и боевой подготовки артиллерии была направлена на разработку химических вопросов и особенно химической стрельбы. У Кускова был организован химический полигон и как неотъемлемая часть его – метеорологическая станция.

При содействии профессоров Бастановича и Войткевича было приступлено к целому ряду опытов по метеорологическим вопросам, по пуску газов, организации метеорологической службы, конструкции новых противогазов и испытаний по улучшению и применению существующих. К этому времени относится также проведение в жизнь вопроса о батальонной артиллерии. Были собраны все орудия этого рода, материальная часть приведена в порядок на московском складе, подобраны и приведены в порядок снаряды. И к концу года все это по приказанию Главкома выдано войскам. Параллельно с этим на Лужском полигоне шли опыты по применению этих орудий, а Артиллерийский комитет и Главный полигон вели разработку новых образцов этого рода орудий по особым указаниям Главкома. Если ко всему сказанному добавить очень частые и нередко вечерние заседания у Главкома, то станет ясным, что эта деятельность требовала ежедневных напряженных ночных работ, причем нередко тов. Склянский вызывал к телефону в позднее ночное время.

Зимой 1923/1924 по моей инициативе после долгих споров и докладов по приказанию тов. Склянского были выписаны из заграницы 14 тракторов и сформирован полевой дивизион легкой артиллерии тракторной тяги. Дивизион этот показал много положительных данных, но требовал наличия технически образованного командного состава механиков и шоферов. По счастью, в 1921 г. удалось перевести Автомобильную школу ТАОН из Перми в Петроград, хорошо ее обставить в смысле помещения и мастерских (бывший орудийный завод, Литейная улица), поэтому шоферы и шоферы-механики имелись налицо. Для подготовки же в техническом отношении командного состава красных артиллеристов при Автомобильной школе были сформированы курсы командного состава, и тракторный дивизион был обеспечен всем необходимым для нормальной его работы.

В середине 1924 г. должность начальника артиллерии РККА была упразднена и я перешел в Штаб РККА и занял должность инспектора артиллерии РККА. Деятельность моя в этот период была направлена главным образом на боевую подготовку артиллерийских и бронетанковых частей. Практическая деятельность курсов усовершенствования АОН была подытожена и при моем участии издана книга «Основы применения уточненной стрельбы». Красная артиллерия вполне овладела уточненной стрельбой, так как к этому времени и лужская Артиллерийская школа начала широко применять этот способ стрельбы, чему много способствовал журнал «Красная артиллерия». Окончательно был доработан Устав танковых частей, а при содействии моего помощника по бронетанковому делу был подготовлен Устав броневых частей. По предложению Штаба РККА четырехорудийные батареи были преобразованы в шестиорудийные, что значительно увеличило число орудий стрелковых дивизий. Особое внимание было обращено на боевое применение артиллерии особого назначения. Проект соответствующего устава был передан в Уставную комиссию РККА.

Весной 1925 г. я был назначен для особо важных поручений при РВСР. Мне было поручено последовательно проинспектировать овладение применения разного рода артиллерии. Кроме того, в течение 1925 и 1926 гг. я работал в Уставном отделе и в разного рода комиссиях по артиллерийским вопросам.

С 1927 г. работаю в Комиссии по составлению истории Мировой войны и преподаю тактику в целом ряде институтов. Последние два года преподаю военный перевод на немецком языке в Институте новых языков.

Публикуется с сохранением стиля оригинала.