Геополитика и внутренние сомнения

Ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году сегодня оценивается неоднозначно. Фото Reuters

Россия – единственная страна Европы, где небольшие, но крикливые группы людей уже 200 лет поддерживают любого внешнего противника и каждое сепаратистское движение внутри страны.

Борьба за власть в эти 200 лет шла во всех государствах Европы и часто приводила к большой крови. Но людей, поддерживавших противников страны и сепаратистов, в таком количестве там не было.

ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ЕДИНСТВО

Например, Англия за сто лет (с 1790 по 1890 год) трижды воевала с Россией. И как минимум четыре раза формировала армады кораблей под названием «Балтийская эскадра» для разгрома Кронштадта и Петербурга. Но ни один британский политик, писатель или ученый не выступил против агрессивной политики Лондона в отношении России.

Наши интеллигенты-«образованцы» уверены, что Франция и французский народ существовали вечно. Увы, до 1789 года французской нации не было как таковой. Французское королевство состояло из нескольких больших провинций. В каждой был свой парламент, свои налоги, своя система мер и весов и, наконец, свой язык.

Атос с Портосом не могли понять разговор д’Артаньяна с де Тревилем, говоривших по-гасконски. На северо-западе Франции говорили на бретонском (кельтском) языке, а на юге – на провансальском. Между прочим Данте считал провансальский язык литературным языком Франции.

Эльзас и Лотарингия говорили на диалектах немецкого, а Корсика – на диалекте итальянского языка. Лишь в 1539 году король Франциск I сделал язык парижского домена официальным языком королевства, но на местах продолжали говорить на родных языках. Как видим, разница между Парижем и провинциями была куда большей, чем между Москвой, Белоруссией и Малороссией.

Французская революция объявила страну республикой, единой и неделимой. За посягательство на целостность и единство республики предусматривалась смертная казнь. Все провинции были упразднены и заменены маленькими департаментами. Всё – от системы власти до системы мер и весов – во всех департаментах было унифицировано.

С местными языками республика, а позже император Наполеон повели решительную борьбу. И почти никто из французских интеллигентов за последние 200 лет не вступался за сепаратистов.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФЛЮГЕР

В августе 1968 года советские войска вовремя уняли «майдан» в Чехословакии. Там уже были созданы вооруженные отряды боевиков, а на западной границе сосредоточены несколько американских дивизий.

О вводе войск в Чехословакию Евгений Евтушенко узнал, лежа на элитном пляже Дома творчества в Коктебеле. Кстати, это был единственный пляж в Коктебеле, куда не пускали простых смертных. Тут же Евтушенко накатал вирши:

Боже мой, как это гнусно!

Боже – какое паденье!

Танки по Яну Гусу,

Пушкину и Петефи.

Власти на предательство интересов страны не отреагировали, и Евтушенко остался при всех кормушках. Удивляюсь лишь, почему никто из простых людей не влепил ему плюху за Пушкина?

В 1830 году польские паны подняли мятеж в Царстве Польском и потребовали у царя Смоленск, Минск и Киев. В ответ Александр Сергеевич Пушкин написал «Клеветникам России». А его брат Лев Сергеевич лично участвовал в усмирении буйных панов.

Александр Сергеевич в письме от 6 апреля 1831 года наставлял братца, застрявшего в Чугуеве: «Ты мог уже быть на Висле. Немедленно поезжай в полк». За операции в Польше драгунский поручик Лев Пушкин был произведен в капитаны.

А 1 июня 1831 года Пушкин писал, что поляков «надобно задушить, и наша медленность мучительна. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря».

Однако в 1830 году в России оказалось немало интеллигентов, выступавших против своей страны. Так, богатый русский барин Петр Андреевич Вяземский в молодые годы любил фрондировать. В польских делах князь мало что понимал, но обожал выступать в салонах. И по салонам разошлось его мудрое высказывание: «Наши действия в Польше откинут нас на 50 лет от просвещения Европейского».

Вяземский прозрел лишь в 1848 году при новой бузе поляков, на которую он ответил стихотворением «Святая Русь»:

Подымается стена живая

И на противников падет…

А в 1863 году во время очередного мятежа поляков князь напишет в брошюре «Польский вопрос и г-н Пеллетан»:

«Русское правительство заслуживает некоторого порицания за проявленные им вначале терпимость и непредусмотрительность: крутые меры, принятые вовремя, избавили бы от суровых мер, к которым силою обстоятельств вынуждены были прибегнуть позднее».

Князь Вяземский хоть поздно, но прозрел. Так и хочется сказать: если бы не «терпимость и непредусмотрительность» весной 2014 года, «крутые меры, принятые вовремя, избавили бы от суровых мер» в феврале 2022-го.

ВСЕМИРНЫЙ ГАСТРОЛЕР

Но вернемся к Евтушенко. В 1970 году пышно отмечали 100-летие Ленина. По сему поводу народный фольклор обогатился новым глаголом – «остоюбилеело».

А Евтушенко, задрав штаны, побежал за комсомолом и партией. Так родилась поэма «Казанский университет». В поэме Евтушенко славил всех, кого положено: Илью Николаевича Ульянова, Веру Фигнер («Как странно судьба начертала, что, тихонькая на вид, казанская девочка стала невестой твоей, динамит»), Александра Ульянова, Горького – и, разумеется, Владимира Ильича:

Люблю тебя, Отечество мое,

не только за частушки и природу –

за твоего Ульянова Володю,

за будущих Ульяновых твоих.

Разместили американцы в Европе нейтронные боеголовки. Немедленно Евтушенко откликнулся поэмой «Мама и нейтронная бомба».

В 1965 году партия и правительство начали очередную кампанию по борьбе с браконьерами. И сразу же выходит «Баллада о браконьерстве» Евтушенко. У всех моих знакомых возникла ассоциация: «Служил Гаврила браконьером, Гаврила браконьером был…»

Кстати, до сих пор неизвестно, кто и за что двигал юного Евтушенко. В 1952 году он стал самым молодым членом Союза писателей СССР. «Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей», – вспоминал он.

Ну как не принять за поэму «Тагам!», написанную в 1950 году:

Слушали и знали

оленеводы-эвенки:

это отец их – Сталин

счастье вручил им навеки!

Историки и литераторы хохотали над похождениями стихотворца. В центральной прессе периодически появлялись статьи типа: «Евгений Александрович, не пора ли на склоне лет перестать раскачиваться на политических качелях?» В самиздате ходили эпиграммы, приписываемые Валентину Гафту:

Историческая веха –

Смелый вроде бы опять.

Будет жить полууехав,

Политическая б...

Тебе уж сорок с половиной,

А ты, как малая дитя,

Насрешь, потом придешь с повинной,

И продаешь опять шутя.

В ответ Евтушенко бежал жаловаться иностранным корреспондентам и в… ЦК КПСС. В апреле 1969 года он написал обширное письмо Брежневу с просьбой о помощи: «Обращаюсь к Вам не только как к Генеральному Секретарю нашей Партии, но и как к человеку, который – как я это знаю – любит стихи». Далее из кляузы: «Однако есть люди, которые упрямо не желают объективно оценить мой труд и мешают мне работать на благо народа. Эти люди, цепляясь за частности, пытаются зачеркнуть мое творчество вообще и искусственно создают вокруг меня чуждый мне ореол «опальности».

Покаяния Евтушенко оценили и в 1986 году избрали секретарем правления Союза писателей СССР.

Но вот распался Советский Союз, качаться на качелях стало бесполезно, и Евгений Александрович в 1991 году, заключив контракт с американским университетом в городе Талса, штат Оклахома, убыл туда на ПМЖ, там и умер 1 апреля 2017 года.

ДИССИДЕНТЫ НА КАЧЕЛЯХ

Почему так много места уделено Евтушенко? Ведь уже сейчас 14–20-летние его почти не знают, а через 20 лет Евтушенко уйдет в небытие, подобно Фаддею Булгарину.

Да потому, что практически все «густопсовые» интеллигенты, делающие громкие заявления в интересах украинских властей, много лет, подобно Евтушенко, раскачивались на политических качелях, выбирая себе кормушку посытнее.

Беда в том, что ни князь Вяземский в 1830 году, ни Герцен в 1863 году, ни Евтушенко в 1968 году, ни нынешние «протестанты» не имели и не имеют никаких альтернативных идей решения конфликтов. Зато они создали моду: российский интеллигент не должен любить Россию. Вот, к примеру, известный поэт Давид Самойлов писал: «Любовь к Польше – неизбежность для русского интеллигента».

О том, был ли русским интеллигентом Давид Самуилович Кауфман, живший и умерший в 1990 году в Эстонии, я спорить не буду. Знал ли он, что делали поляки с его соплеменниками в 1939–1944 годах, не говоря уж о прошлых временах, мне неизвестно.

Возникновению украинского национализма и нацизма мы во многом обязаны их покровителям из числа писателей, ученых, графов и князей в 1800–1917 годах. Не было бы ничего зазорного, если б эти персонажи потребовали от властей разрешить говорить людям на своем родном языке: полещукам – на полесском, полтавчанам – на своем родном наречии и т.д.

Увы, все эти «диссиденты» покровительствовали экстремистам и сепаратистам Малороссии, стремившимся «зачистить территорию» от русских, поляков и евреев. Без русских диссидентов сепаратисты никогда бы не сумели искусственно создать «литературный украинский язык», которого к началу XIX века не знал ни один человек в Малороссии, да и во всей империи.

ЕСЛИ ОМОНОВЦЫ ОБИДЯТСЯ

В заключение хочется спросить у деятелей, выходящих с плакатами на Пушкинскую площадь и проклинающих полицейских и омоновцев: что будет, если полицейские обидятся, уйдут с Пушкинской площади и навсегда зарекутся там появляться? А что, если на площадь явятся десятки тысяч москвичей и жителей Подмосковья и по-русски объяснят «протестантам», кто они такие?

Давайте пофантазируем. Предположим, из-за протестов правительство уйдет в отставку. Небогатые разумом «протестанты» уверены, что народ единодушно пойдет голосовать за Навального и Собчак.

Увы, даже не совсем корректные социологические опросы показывают, что народу нужны совсем другие люди. Так, опрос «Левада-Центра» (признанного иностранным агентом) показал, что 58% респондентов предпочитают Сталина.

Добавим к ним монархистов и националистов, которые не любят Сталина, но ненавидят «протестантов». Что произойдет, когда эти люди объединятся и придут к власти? Галкин и Макаревич улетят первыми. А вы, господа «протестанты», останетесь и будете отвечать за развал Союза, за всеобщее обнищание, за расстрел Белого дома и многое-многое другое.