Польский бизнес на Второй мировой

Польские власти подготовили обширный доклад с документами и расчетами, на основании которых собираются добиваться репараций от Германии. Об этом недавно заявил премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий.

Доклад готовили около четырех лет. «Он должен показать уровень не только совершенных немцами военных преступлений, но и разрушений», – подчеркнул Моравецкий.

Еще в 2018 году лидер партии «Закон и справедливость» Ярослав Качиньский заявил, что Польша никогда не отказывалась от компенсаций со стороны Германии. Работающая над определением общей суммы ущерба группа в польском парламенте, по предварительным данным, оценила его почти в 1 трлн долл.

В правительстве Германии на это неоднократно отвечали, что не видят оснований для каких-либо выплат, так как в 1953 году Польша официально отказалась от репараций. Однако в Варшаве утверждают, что соглашение 1953 года было подписано с нарушением, под давлением СССР и касалось только уже не существующих Германской Демократической Республики и Польской Народной Республики. Причем ПНР, как считают многие поляки, не являлась суверенным государством.

Если вспомнить о том, что значительная часть территории современной Польши – это подаренные Сталиным немецкие земли, то уверения поляков, что им за Вторую мировую до сих пор «недодали», выглядят особенно пикантно.

ПОДПОЛЬЕ КАК ИСТОЧНИК ДОХОДА

Надо заметить, что бизнес на Второй мировой войне для поляков – традиционное занятие, в котором они весьма преуспели.

Вот, например, как в «Записках молодого варшавянина» польского писателя Ежи Ставинского описана деятельность польского подполья. Герой, подпольщик Юрек трудится в налоговом управлении. Устроился он туда, поскольку управление находится поблизости от дома. Очень удобно: сбегал утром на работу, расписался в табельной книге и домой – завтракать.

Не только поэтому, конечно, выбрал он налоговое управление местом своей борьбы. Место это чрезвычайно хлебное. Пришлось, конечно, сначала взятку дать начальству. Но расходы быстро окупились, и отважный подпольщик наслаждается жизнью: «Завтрак, приготовленный бабушкой, составляли хлеб, ветчина, масло и кофе – правда, ячменный, но с молоком и сахаром».

О борьбе с нацистами Юрек тоже не забывает. Он отважно слушает по радио, что русские Смоленск освободили, а англичане Германию бомбят. Потом бесстрашно пересказывает эти новости коллеге, моральный дух сограждан поддерживает.

Вредит он немцам изо всех сил, просто невосполнимый экономический ущерб им наносит. Электроэнергией можно пользоваться лишь два часа в сутки. Но специалист за скромную плату подключил квартиру Юрека к уличной сети. Это не просто так сделано, а по сугубо патриотическим мотивам: «Чем больше мы украдем электричества на личные нужды, тем меньше его останется немцам для их преступных целей». Самопожертвование поляков просто ошеломляет: из тех же патриотических соображений большинство пассажиров в трамваях без билетов катается.

Позавтракав, Юрек решает снова на работу сходить и с нацизмом еще побороться. Его там пан Кобленок навещает, якобы «инвалид войны», имеющий патент на торговлю сигаретами. Получает сигареты Кобленок по официальной цене, а продает по рыночной, раз в десять дороже. Доля Юрека – сигареты на 600 злотых, за которые он платит только 60. Он объясняет коллеге: «Я стараюсь, чтобы немцам досталось как можно меньше, и таким образом борюсь за независимость».

Затем отважный борец за независимость идет дань собирать с других клиентов. С пана Якубовича Юрек получает уже более серьезные деньги – 20 тысяч злотых. Якубович получил в декабре 1942 года из Германии эшелон стройматериалов по официальной цене 500 тысяч злотых. Рыночная цена была намного более высокой, и Якубович заработал по меньшей мере миллион. Он тоже боролся с фашистами, только в особо крупных размерах.

Затем Юрек идет проверять торговый ларек. С владелицы его он получил не деньги, а всего лишь чарку омерзительного самогона. Придя в себя после выпитого, он отправляется на встречу с членами своей подпольной группы.

Группа изо всех сил борется с немцами, играя при этом в настоящую армию с помощью «всех этих «смирно», «вольно», «разрешите доложить». Ими бравируют самые молодые: для них это «лишнее доказательство верности отчизне и внутренней свободы».

Проявить внутреннюю свободу, пустив вражеский поезд под откос или обстреляв немцев, подпольщикам даже в голову не приходит. А вдруг этот эшелон Якубовичу товар везет, с которого Юрек деньги получает?

У героев другие заботы, посерьезнее стрельбы и диверсий. У них пропал Альбин, изготовитель радиопередатчиков. Хотя подпольщики ему зарплату платили, он остро нуждался в деньгах. Его девушка Кшися поссорилась с родителями, и ей нужно было квартиру снять. Посему Альбин делал передатчики и продавал их на черном рынке. Ему предложили чрезвычайно выгодный заказ – пообещали по 10 тысяч злотых за передатчик, который на самом деле стоил в два с половиной раза меньше. Но в процессе осуществления этой сделки он пропал…

Описание боевых будней польского подполья очень напоминает то ли сборник статей об экономических преступлениях, то ли учебник по бухгалтерскому делу. Но ведь у каждого был свой фронт борьбы. Кому Смоленск отбивать у немцев, кому немецкие города бомбить, а кому злотые получать…

Столь же впечатляюще выглядит описание коммерческих достижений польского генерала Владислава Андерса, сделанное его адъютантом Ежи Климковским в книге воспоминаний с поразительно удачным названием: «Гнуснейшие из гнусных».

ГЕНЕРАЛ АНДЕРС, СКУПЩИК ДРАГОЦЕННОСТЕЙ

В 1939 году Андерс попал в советский плен, а после нападения Германии на СССР и принятия Сталиным решения о формировании польских частей в СССР был назначен их командующим. Советский Союз выделил кредиты на содержание польских военных. Андерс решил за счет этих денег организовать для себя лично скупку драгоценностей у советских граждан.

В СССР во время войны сложились чрезвычайно приемлемые, по понятиям польского генерала, цены на драгоценности. Людям нужно было еду купить…

Бурная деятельность Андерса по скупке драгоценностей находила полное понимание у польского посла в СССР Станислава Кота:

«Желая еще больше сблизиться с генералом Андерсом и зная его алчность, Кот стремился задобрить его дорогими подарками и деньгами. Так, например… выдал Андерсу из кассы посольства – якобы на военные нужды – пять тысяч долларов, которые, впрочем, никогда не были использованы по назначению: три из них Андерс присвоил, а в двух отчитался перед армейской кассой после многократных напоминаний».

Три тысячи долларов в СССР 1941 года – это сколько же золотых побрякушек на эти деньги купить можно было?

Но дипломат и себя самого не забывал: «Посол Кот, желая обеспечить себе достойный отдых после «титанической» работы, снял под Москвой дачу, дабы по субботам и воскресеньям проводить там свой досуг». У польской военной и политической элиты были свои представления о нуждах военного времени.

Генерал Андерс очень неплохо заработал на «освоении» советских кредитов:

«В его распоряжении имелся денежный фонд, составлявший на январь 1942 года 266 тысяч рублей. Из этой суммы около 60 тысяч пошло на законные, обычные расходы, а около 200 тысяч – в карман генерала. На эти деньги он приобрел несколько золотых портсигаров, золотую шкатулку, скупал золотые монеты и т. п.

После того как в январе обсуждение вопроса о займе для армии завершилось подписанием договора, фонд, которым распоряжался Андерс, неимоверно возрос: по его требованию он был доведен до 150 тысяч рублей в месяц, из которых 50 тысяч шло на расходы по штабу и 2-му отделу, а 100 тысяч ежемесячно – на частные расходы самого командующего. Кроме того, Андерс при посредничестве посольства переводил деньги в фунтах в заграничные банки на свое имя».

Ближайшее окружение генерала Андерса старалось не отставать от своего отца-командира:

«Существовала колоссальная диспропорция между бытом наших руководителей и жизнью остальных поляков, оказавшихся на территории Советского Союза. Начальники, как в посольстве, так и в штабе жили весьма расточительно, в то время как вокруг царила нужда. Несмотря на то, что имелись значительные возможности облегчить положение, к сожалению, такие возможности не использовались... Для оказания помощи «простым смертным» не хватало денег, а на посольские дачи или золотые портсигары, на икру, на гулянки и попойки, а также на подарки для разных кокоток недостатка в средствах не было, они всегда как-то находились».

Приехавшие к местам формирования частей поляки зачастую оказывались в отчаянном положении – без работы и питания. Речь идет о тех, кто не был по каким-то причинам зачислен в состав корпуса и не получал паек, и о семьях солдат. Польское командование, обвинив в бедственном положении соотечественников Кремль, принялось «укреплять дисциплину»:

«Андерс, стремясь показать свою власть и силу, стал направо и налево расстреливать людей… Бог знает за что. Довольно часто вина его жертв заслуживала самое большее нескольких дней ареста. Расстреливали главным образом за так называемые самовольные отлучки, которые подводились под дезертирство в военное время… Часто случалось так, что солдаты, разместившие в окрестных колхозах свои семьи, уходили к ним на праздники или в воскресенье, а затем через день-два возвращались в свою часть. Здесь их задерживали, объявляли дезертирами и решением «правомочных» и «непогрешимых» судов от имени Речи Посполитой приговаривали к смертной казни через расстрел. Трудно сказать, что это было – проявление садизма или упоение никем не контролируемой властью. Во всяком случае, в результате подобного рода приговоров погиб не один десяток людей».

А вот расстреливать высокопоставленных ворюг у поляков не было принято.

На таком фоне становится понятной реакция Сталина, когда поляки в 1942 году не пожелали воевать вместе с Красной армией и запросились к союзникам. Надо полагать, прикинув дальнейшие расходы по содержанию воинства Андерса, Сталин решил побыстрей отпустить его к англичанам и не опустошать советскую казну бесполезными расходами.

КАК СОВЕТСКИЙ БЕНЗИН СОВЕТСКИМ ОФИЦЕРАМ ПРОДАТЬ

Воинам Красной армии польское стремление заработать на войне тоже хорошо запомнилось. Например, Дмитрий Петрович Ваулин, пилот бомбардировщика, вспоминал о том, как ему через Польшу довелось самолет перегонять:

«Летим до Варшавы и садимся на центральный аэродром в Варшаве. Садимся, и уже у нас на посадке один мотор выключился. Зарулили на стоянку. И там с бензином туго. Пошли искать, где переночевать. Пришли в один приличный дом, хозяин говорит:

– Я банкир и не могу вас всех разместить.

Короче говоря, мы победнее нашли какой-то домик, там нам разрешили переночевать. Хозяин утром собирается на рынок торговать. В чемоданчик складывает трусы, бюстгальтеры, чулки. Честно скажу, поляки хорошие торгаши. Работы полно, а он идет носочками торговать на рынок.

А мы опять пришли на аэродром, спрашиваем:

– Как насчет бензина?

– Пожалуйста, покупайте за злотые.

Какие у нас злотые?! И, главное, наш советский бензин, а покупать за злотые!».

Продавать советским летчикам советское авиагорючее за польские злотые– это сильно.

Так что не стоит удивляться неумеренному аппетиту поляков, собравшихся с Германии в XXI веке 1 трлн долларов за Вторую мировую получить. Вести себя иначе им менталитет и национальные традиции не позволяют…