Максим Кустов
Подорвавшаяся на мине немецкая самоходная артиллерийская установка Sd.Kfz.184. Фото Федерального архива Германии
Готовясь к наступлению на Курской дуге (операция «Цитадель»), немецкое командование особые надежды возлагало на применение новых образцов бронетехники. «Мои солдаты! Теперь наконец у вас лучшие танки, чем у русских!» – писал Гитлер в обращении к войскам накануне сражения.
СЛОН ПО КЛИЧКЕ ФЕРДИНАНД
Одной из самых грозных машин, с которым столкнулись советские войны в сражении на Курской дуге, был «Фердинанд». Это была немецкая тяжелая самоходно-артиллерийская установка (САУ, тяжелое штурмовое орудие по немецкой терминологии) класса истребителей танков. Она именовалась также «Элефант» (нем. Elefant – слон). И вместе с другими представителями традиционного немецкого технического зверинца – новейшими танками «Тигр» и «Пантера» – должна была принести Германии победу.
«Фердинанд» со своей 88-мм пушкой был одним из самых сильно вооруженных и мощно бронированных представителей немецкой бронетехники того периода. Боевая рубка «Фердинанда» собиралась из листов цементованной «морской» брони (переданной из запасов Кригсмарине – немецкого военно-морского флота).
Поскольку толщина этой брони была весьма значительной (200 мм в лобовой части и 85 мм в бортах и корме), для надежного соединения листов применяли соединение «в шип», в ответственных местах усиленное шпонками. Для увеличения снарядостойкости бортовые и кормовой броневые листы рубки устанавливались с некоторым наклоном. Причем их толщина делала САУ практически неуязвимой для огня всей советской танковой и противотанковой артиллерии 1943 года на дальности свыше 400 м.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Боевой дебют «Фердинандов» состоялся в июле 1943 года, они штурмовали советскую оборону в районе железнодорожной станции Поныри.
В полосе Центрального фронта, под командованием генерала армии Рокоссовского оборонявшего северный фас Курской дуги, именно у этой станции шли самые жестокие и упорные бои. Константин Рокоссовский в мемуарах «Солдатский долг» писал:
«Противник с утра 7 июля перенес основные усилия на Поныри. Здесь у нас был мощный узел обороны, опираясь на который наши войска могли наносить фланговые удары по противнику, наступавшему на Ольховатку. Оценив значение этого узла, немецкое командование решило во что бы то ни стало разделаться с ним, чтобы облегчить себе продвижение на юг».
В атаку у станции Поныри «Фердинанды» шли вместе «Тиграми» и бронетехникой других типов, прикрываемые артиллерией и авиацией, в сопровождении пехоты. Причем роль бронированного тарана советских позиций выполняли именно «Фердинанды».
«ПОПАЛ НЕМЦУ В ЛОБ. НО, ЧУВСТВУЮ, БЕСПОЛЕЗНО»
Писатель и военный корреспондент Константин Симонов записал рассказ командира танка Т-34 Алексея Ерохина («Разные дни войны. Дневник писателя») о первом бое с «Фердинандом»:
«Я сразу увидел… показавшуюся из-за гребня холма немецкую машину. Танк не танк, но здоровая коробка! И чувствуется по тому, как снаряды летят, бьет подходяще! Прикинули с башнером, со Степаненко, дистанцию – 1400 м, бить можно!
Дал первый выстрел и сразу попал немцу в лоб. Но, чувствую, бесполезно. Не задымил и не остановился, а только стал потихоньку пятиться за холм. Второй снаряд я промазал, а третий опять влепил в лоб. И снова без результата. Тогда я сманеврировал по кустам, вышел ему немного вбок и стал гвоздить снаряд за снарядом. Он, пятясь, поворачивался, и мои снаряды попадали в него все под лучшим углом.
На шестом снаряде он, правда, не вспыхнул, но от него пошел легкий дым. Я воюю третий год и уже заимел привычку, если в танк попал, не успокаиваться, бить еще, пока факел не будет. Пока немец скрылся за гребнем, я вогнал в него еще пять снарядов. Но только через несколько минут после этого увидел за гребнем столб дыма».
После боя представилась возможность осмотреть подбитую немецкую самоходку. Вот что выяснили танкисты: «Представьте себе, что оказалось: не пробил я ее своими снарядами, ни одним! А все же она сгорела. В броню в самой середке, выше ходовой части, врезались прямо рядышком четыре моих снаряда, сделали язвы в кулак, но броню не пробили».
Но отчего же тогда «Фердинанд» загорелся, если его броня пробита не была? Танкисты предложили свою версию случившегося:
«Стали разбираться, влезли внутрь через задний люк и вроде поняли – против того места, куда я бил, изнутри закреплены дополнительные баки с горючим. И когда я ударил несколько раз по одному месту, то, наверное, от силы ударов, от детонации, начался пожар. Потому сначала и показался только слабый дым – корпус плотный, пробивного отверстия нет, дым сперва только просачивался, а потом уж факел! Мы… ощупали всю броню кругом и убедились, что в лоб ее не возьмешь, а в борт с близкой дистанции можно, а если попасть в это место, где баки, то можно зажечь и с дальней».
«ПРОДОЛЖАЛ ИДТИ, КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО»
Василий Крысов встретил наступавшие «Фердинанды» под Понырями в качестве командира взвода СУ-122 (советская самоходно-артиллерийская установка, выпускалась до августа 1943-го).
Крысов описал в мемуарах «Батарея, огонь!» первый бой с «Фердинандами». Его 1454-й самоходно-артиллерийский полк (САП) находился в оперативном подчинение командира 129-й танковой бригады полковника Петрушина. Бригада эта в основном вооружена была легкими танками Т-70 с 45-мм пушками. Вот как развивался бой:
«Наступление началось! Через командирскую панораму я осматривал фронт обороны бригады – и повсюду видел вражескую боевую технику! В первом эшелоне, выползая из кустарников, обрамляющих истоки Оки и Неручи, медленно двигались танки, за ними – штурмовые орудия и мотопехота на бронетранспортерах. Продвигались они клином, как в старину крестоносцы, и во главе, по всем признакам, шли «Фердинанды», защищенные 200-мм броней…
В утренних лучах солнца мы уже отчетливо могли разглядеть среди различных танков противника прямоугольные корпуса и вертикальную бронировку «Тигров», их характерный коричнево-желтый камуфляж. В направлении нашего взвода двигалась громадина тоже с большой пушкой, имеющей дульный тормоз, башня этого монстра не вращалась – мы поняли, что это «Фердинанд». У меня выступил холодный пот – чего я опасался, то и произошло! Как с ним бороться?! Что делать?! А времени на размышления нет, вот-вот раздастся команда на поражение! Стоп! Стоп! Есть решение! И пошли мои команды наводчикам взвода:
– Королев, как дам команду, бей по правой гусенице! Кузин, ударишь по левой!..
До вражеских танков оставалось уже метров шестьсот, когда с КП полка наконец последовала команда. Орудие было уже заряжено, и Валерий, уточнив наводку, нажал на рычаг спуска, прокричав, как положено:
– Выстрел!
Все с напряжением следили – куда упадет снаряд?! Снаряд взорвался на правой стороне лобовой брони! Точно сработано! Но «Фердинанд» продолжал идти как ни в чем не бывало!
– Валерий, бей вниз, по гусенице, когда пойдет на подъем!
Только с третьего снаряда Королев разбил гусеницу. На одной гусенице «Фердинанд» пошел медленнее и с отклонением влево, но не успел пройти и несколько десятков метров, как Леша Кузин из экипажа Леванова перебил ему вторую гусеницу! И уже по стоящему «Фердинанду» оба экипажа дали еще по три выстрела. Пять снарядов из шести попали в башню и так оглушили экипаж, что немцы, выскакивая из башни, обеими руками держались за головы.
Внезапно один из «Фердинандов», наступавший в центре боевого порядка, остановился и закрутился на месте. Мы поняли, что сработала противотанковая мина или фугас. Еще два танка подорвались на минах. Но остальные безостановочно продолжали наступление.
Экипажи вражеских танков остервенело били из пушек и пулеметов по траншеям и окопам пехоты, каждая «Пантера» так хлестала из трех пулеметов, что наши бойцы не могли не только стрелять, даже высунуть головы из укрытий! А за танками несколькими цепями наступала пехота, обстреливая наши траншеи длинными очередями из автоматов и пулеметов. Чем ближе надвигался противник, тем сильнее била по нашим позициям вражеская артиллерия. От разрывов тяжелых снарядов, мин дыбилась и колебалась земля, нас вместе с самоходкой то подбрасывало, то заваливало землей, отчего мы не видели друг друга и становились слепыми в стрельбе, приходилось под огнем выбираться наружу и протирать приборы.
Один снаряд, разорвавшийся у самой башни, так осветил всю самоходку, что решили – все! горим! Но это не вызвало растерянности у экипажа, Плаксин и Бессчетнов схватились за огнетушители и тут увидели, что левановцы и комбат подожгли каждый по танку – лица у моих буквально просветлели!»
В разгар боя советские танкисты и самоходчики получили совершенно неожиданное и весьма ценное «подкрепление»:
«В этот, наверное, самый трудный переломный момент боя мы увидели, как мимо нас навстречу вражеским танкам пробежала большая чепрачная (окрас шерсти. – М.К.) овчарка с грузом и штырем на спине… После боя мы узнали, что на нашем направлении было пущено 10 собак, специально обученных для подрыва танков, и все сработали результативно – истребили 10 танков. Уничтожение танков собаками сбило наступательный порыв немцев, но они не хотели смириться, продолжали решительно и агрессивно сражаться. Еще с полчаса шла ожесточенная битва, и наконец, не добившись успеха, немцы вынуждены были отойти на исходные позиции».
«ФЕРДИНАНДЫ» НА МИННОМ ПОЛЕ
Многодневные бои за Поныри так и не принесли немцам победы. Не помогли и «Фердинанды», несмотря на свою грозную мощь. Возникает вопрос: а почему? Где у них было слабое место, ахиллесова пята?
Вот что считал главным недостатком «Фердинанда» Гейнц Гудериан, во время Курской битвы – генеральный инспектор танковых войск Германии:
«Самоходное орудие «Фердинанд» было сконструировано на базе танка «Тигр» профессора Порше с электродвигателем к 88-мм пушкой L-70, установленной в неподвижной башне. Кроме длинноствольной пушки… не было другого оружия, то есть для ближнего боя он был непригоден. В этом, несмотря на его сильную броню и хорошую пушку, была его слабость».
Безусловно, отсутствие пулемета на «Фердинанде» летом 1943 года (позднее немцы пулеметы установили) увеличивало шансы красноармейца поджечь его бутылкой с горючей смесью. Но дело было не только в этом. После завершения боев за Поныри по горячим следам советские специалисты на месте осмотрели подбитую немецкую бронетехнику. Историк Михаил Свирин в работе «Тяжелое штурмовое орудие «Фердинанд» так описал результаты этого осмотра:
«Всего на поле боя северо-восточнее станции Поныри осталось 21 штурмовое орудие «Фердинанд»… Большая часть «Фердинандов» была обнаружена на минном поле, начиненном фугасами из трофейных крупнокалиберных снарядов и авиабомб, причем более половины машин имели повреждения ходовой части (разорванные гусеницы, разрушенные опорные катки) от мин».
Пять «Фердинандов» имели повреждения ходовой части, которые причинили попадания снарядов. У двух машин снарядами и бронебойными пулями противотанковых ружей были прострелены орудия. Один «Фердинанд» был разрушен прямым попаданием бомбы с советского бомбардировщика, еще один – попаданием 203-мм снаряда в крышу боевого отделения. Только один «Фердинанд» имел пробоину в левом борту, сделанную 76-мм бронебойным снарядом. И еще один, не имевший повреждений корпуса и ходовой части, был подожжен бутылкой с горючей смесью.
Получается, что выход из строя большинства «Фердинандов» – результат работы советских саперов. Очень удачно выбрано было место для установки минного поля с трофейными авиабомбами и снарядами, на котором подрывались «Фердинанды». Обездвиженные, они были уже не страшны – превращались в прекрасную мишень.
В целом же успех советской обороны под Понырями был обусловлен не какими-то принципиальными недостатками немецкой военной техники в целом и «Фердинандов» в частности. Исход боев решила способность советского командования успешно предугадать направление главных ударов врага и подготовиться к ним. А также стойкость частей Красной армии и наличие у нее мощных резервов с достойным вооружением.
