Страшное ремесло военного пилота

Обе книги посвящены истории авиации. Одна – воздушной войне над блокадным Ленинградом и его окрестностями во время Великой Отечественной. Другая – бомбардировкам мирного населения от Второй мировой до наших дней. В одной описываются действия советских ВВС и гитлеровской люфтваффе. В другой – деяния США и Британии, уничтожавших целые города в Германии и Японии, в Корее, Вьетнаме и Югославии. И если из сопоставления этих книг вытекает какая-нибудь мораль, ее можно выразить так: Третий рейх – это, конечно, абсолютное зло, но в некоторых отношениях британцы и американцы превзошли даже и немцев.

Александр Широкорад. США  и Англия – 80 лет воздушного  террора. М., Вече, 2023. 496 с.

Александр Широкорад начинает свою книгу так:

«14 сентября 1939 года, спустя 11 дней после начала Второй мировой войны, британский премьер-министр Невилл Чемберлен, выступая в палате общин, торжественно заявил: «Как бы далеко ни были готовы зайти другие, правительство его величества никогда не пойдет на преднамеренное нападение на женщин, детей и других гражданских лиц с целью запугать их...» 15 февраля 1940 года, выступая в палате общин, Чемберлен подтвердил свое заявление… Но вот в ночь на 12 мая 1940 года 36 британских бомбардировщиков «уитли» и «хэмпдэм» бомбардировали город Мёнхенгладбах. Часть бомб упала в центре города. Погибли четыре мирных жителя, в том числе гражданин Англии. Ну а вслед за этим до 9 мая 1945 года британские, а затем и американские бомбардировщики занимались тотальным истреблением мирного населения Германии. Союзники разбомбили 80 немецких городов. Среди убитых женщин оказалось в 6,5 раза больше, чем мужчин, а число детей и стариков составило немногим менее половины».

В новой книге Широкорад показывает, что тотальные бомбардировки, проводимые британцами и американцами, по большей части не имели военного смысла. Скажем, наибольший размах бомбежки немецких городов союзниками приобрели в 1944 году. Но военное производство Германии в этом году не упало, а возросло, и запугать немецкое население тоже не удалось.

Атомный удар по Хиросиме также не имел военного смысла. И в Корее американцы своими бомбежками победы не добились. Так что тотальные бомбардировки имели другое назначение: устрашить и убедить мир в превосходстве британско-американского оружия. И все это на фоне рассуждений о гуманизме и правах человека.

Заодно читатель может освежить в памяти эпизоды войны на Тихом океане в ходе Второй мировой. Все стадии конфликта во французском Индокитае и разделенном Вьетнаме. Краткие, но оставившие долгое эхо «гуманитарные бомбардировки» Югославии. Все это подкреплено большими массивами документальных сведений, характеристиками применяемых вооружений, малоизвестными эпизодами упомянутых войн и конфликтов.

ОБЛИЧИТЕЛЬНЫЙ ПАФОС

Не самая сильная сторона книги Широкорада – публицистика. Возьмем такую тираду из предисловия: «В 1901 году в ходе англо-бурской войны «просвещенные мореплаватели» загнали в концлагеря 200 тысяч человек, примерно половину населения бурских республик. Из них свыше 26 тысяч погибли. Причем смертность детей от 8 до 16 лет составила 50%, а до 8 лет – 70%». Да и первые концлагеря на территории России, «на Мурмане и в районе Архангельска», тоже создали английские интервенты, утверждает автор.

Что британцы изобрели концлагеря – это чистая правда. Но при чем здесь «просвещенные мореплаватели», если англо-бурская война была сухопутной? Впрочем, есть устойчивое мнение, что морские империи – большие расисты, чем сухопутные. Но англо-бурская война не была расовой: в ней противостояли друг другу белые колонизаторы.

23 августа 1918 года на беломорском острове Мудьюг английские интервенты устроили лагерь для военнопленных. Позднее лагерь передали белогвардейцам. Около 300 здешних узников были расстреляны, замерзли живьем или умерли от болезней.

Но советская власть открыла концлагеря едва ли не раньше: Ленин упоминает их 9 августа. Устраивали их в лагерях для военнопленных, в городских казармах, в загородных имениях. Заключали в концлагерь не за конкретную вину, а предупредительно, в видах изоляции потенциальных врагов (царских офицеров и чиновников, священников, дворян и др.). В 1930–1933 годах название «концентрационные» применялось и к сети лагерей ГУЛАГа, позднее от него отказались во избежание сравнений с гитлеровской Германией.

Такого рода неточности и несуразности несколько снижают доверие к книге, в целом весьма информативной и полезной.

Но в целом пафос автора понятен. Из триады, провозглашенной Французской революцией (Либерте-Эгалите-Фратерните) главные политические течения ХХ века выдернули по одному девизу. Либерализм выбрал Свободу, коммунизм – Равенство, фашизм – Братство. С тех пор фашизм и коммунизм себя скомпрометировали, и самым респектабельным выглядит либерализм. Хотя именно либералы придали глобальный размах работорговле. Выдумали расизм и концлагеря. Применяли атомные бомбы. Истребили аборигенов двух материков: Северной Америки и Австралии. Да и в других частях света их жертвы исчисляются миллионами.

Правда, сегодня все эти режимы очень далеки от ортодоксии. Либеральные Америка и Европа полюбили принцип Равенства. И быстро довели его до абсурда, уравняв в правах людей и собак, мудрецов и слабоумных, мужчин, женщин и лиц невыясненной половой принадлежности. А в коммунистическом Китае повеяло небывалою Свободой по экономической части. А на Украине и в Прибалтике под знаменем Свободы чествуют нацистов. И никто на идеологии не экономит – сколь бы абсурдной она не выглядела.

Дмитрий Дегтев. Воздушная битва за Ленинград. От Балтики до Валдая. 1941–1944. М., Центрполиграф, 2023. 351 с. (серия «Военная авиация XX века»).

Дмитрий Дегтев – плодовитый военный историк. Главные его темы – Великая Отечественная война и история авиации. Нынешняя книга – переработка труда Дегтева «Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе» (2014). В новой версии появились новые эпизоды, некоторые главы полностью переписаны. Общий тон меняется с умеренно-обличительного на скорее сочувственный. Критика неготовности советских ВВС и ПВО к войне, оценки действий советских вождей и военачальников смягчаются или упрятываются в подтекст. На первый план выдвигается общий трагизм ситуации блокадного города, неравенство сил противников и т.п.

Но не будем упрекать историка в уступках идеологической конъюнктуре. Меняются не только времена – меняются и люди. И в эволюции автора от максималистских обличений к осторожной взвешенности оценок нет ничего удивительного.

Общая картина дается в предисловии. «Ленинградское направление, с одной стороны, стало эдаким «медвежьим углом» Восточного фронта, в котором позиции сторон почти не двигались, а сражения велись с неизменной ожесточенностью на одних и тех же пятачках, просеках, урочищах, высотах и болотах, с другой – оно притягивало к себе большое количество войск. Это же касалось и авиации. Не сумев добиться своих целей с помощью сухопутных войск, немцы пытались решить их с помощью 1-го воздушного флота... Люфтваффе всякий раз приходилось играть роль скорой помощи и буквально подпирать трещавшую по швам то в одном, то в другом месте систему обороны… Именно на этом театре Гитлер… особенно часто напрямую вмешивался в работу авиации, ставил ей всякого рода «важнейшие задачи», а в некоторых случаях даже лично руководил воздушными операциями!»

Далее автор скрупулезно, день за днем, прослеживает атаки люфтваффе на Кронштадт и Балтфлот, бомбежки Ленинграда, изменения тактики в ходе войны, сражения за Ладогу и «дорогу жизни», бои над Синявинскими болотами, воздушные мосты для снабжения блокированных войск и т.п. Достигается это сравнением данных советских и германских архивов. Перекос порой заметен – германские военные документы тщательней велись, лучше сохранились, более доступны в силу разного режима секретности.

ВЕРА В ДОКУМЕНТ

В ряде случаев, впрочем, историк склонен доверять немецким данным просто потому, что они более подробны. Скажем, он цитирует доклад командующего 1-м воздушным флотом генерал-оберста Альфреда Келлера от 15 марта 1942 года: «Сообщения об успехах должны даваться в соответствии с фактами. Приукрашивание или оправдание ошибок приводит к неправильной оценке действий и заблуждениям. Надо сообщать о том, что на самом деле было увидено, а не о том, что хотелось бы увидеть». В общем, вражеские летчики тоже грешили приписками и сильным приукрашиванием отчетности, заключает Дегтев.

При этом в его книжке часто повторяется шаблон. Приводятся советские отчеты о сбитых самолетах противника. Затем следует «а на самом деле…» – и эти данные опровергаются немецкими. При этом заметно, что немцы очень неохотно признают свои потери непосредственно в воздушных боях – зато у них многовато упоминаний о своих самолетах, пропавших без вести. Это тоже тенденциозное искажение: дескать, не так страшен враг, как погода, мороз, отсутствие аэродромов и нормальных дорог – но чего же и ждать от варварской страны?

Вспоминается тезис Юрия Тынянова: «Есть документы парадные, и они врут, как люди. У меня нет никакого пиетета к «документу вообще». Человек сослан за вольнодумство на Кавказ и продолжает числиться в Нижнем Новгороде, в Тенгинском полку. Не верьте, дойдите до границы документа, продырявьте его».

Но в целом книга правдива. Она не приукрашивает действительность, не скрывает просчетов обеих сторон, боевых и небоевых потерь. И показывает, каким страшным ремеслом была авиация в той войне. Самолеты (особенно истребители и фронтовые бомбардировщики) были просто расходным материалом – почти как дроны в нынешнем украинском конфликте.

ГЕРОИЗМ И ПРОПАГАНДА

В одной из глав автор рассказывает об Алексее Маресьеве – известном советском летчике, который потерял на фронте ноги и летал на протезах. История его подвига несколько отличается от официальной версии. Подробные документы о боевой деятельности 580-го истребительного авиаполка, где служил Маресьев, отсутствуют, но картину событий все же удалось установить, пишет Дегтев.

5 апреля 1942 года младший лейтенант Маресьев на истребителе Як-1 сбил два вражеских «Юнкерса», но сам был подбит и совершил аварийную посадку на лес. Маресьев считал, что попал на немецкую территорию, хотя сел на своей – в 4 км от деревни Рабежа. «Это была пустошь между обширными болотами, но всего в 300 м от места приземления проходила дорога… Услышав шум автомобильных двигателей, Маресьев укрылся в сарае для сена... Оправившись от травм (у него было сотрясение мозга, вероятно, вызвавшее галлюцинации), летчик двинулся в северо-восточном направлении, пересек заснеженное болото… и вышел на околицу деревни Плав, от которой до места посадки по прямой было около 8–9 км. В госпитале у Маресьева началась гангрена, но его спас однополчанин капитан Дегтяренко… Самовольно взяв в полку связной У-2, он забрал летчика и долетел до Москвы, где передал его в центральный госпиталь для лечения».

Эпопея, описанная Борисом Полевым в «Повести о настоящем человеке» (раненый герой 17 суток пробирается к своим), как сухо сообщает Дегтев, «является не более чем художественным вымыслом». Что нисколько не дискредитирует подвиги Маресьева – он действительно научился летать без ног и сбивал самолеты противника и до, и после ампутации.

А что пропаганда вылепила из него кумира – это тоже закон войны. И гитлеровцы, и англо-американские союзники занимались тем же, никакой советской специфики тут нет. В романе Ивлина Во «Меч почета» живописуются похождения капрала Триммера – бывшего дамского парикмахера, героя поневоле. При всем сатирическом заострении писатель британскую пропаганду знал хорошо, потому что сам побывал частью этой машины.