Готовы ли мы к переписи населения?

НАЧНЕМ с цитаты из послания президента РФ Федеральному собранию: "Уже несколько лет численность населения страны в среднем ежегодно уменьшается на 750 тысяч человек. И если верить прогнозам, а прогнозы основаны на реальной работе людей, которые в этом разбираются, - уже через 15 лет россиян может стать меньше на 22 миллиона человек. Если нынешняя тенденция сохранится, выживаемость нации окажется под угрозой. Нам реально грозит стать дряхлеющей нацией". Вопрос о "вымирании России" сегодня обсуждают многие, ибо люди, включая президента, привыкли доверять статистике и тем, кто "в этом разбирается". Отечественные статистика и демография имеют сильные традиции, но специалисты, давшие такие оценки, ошибаются.

Как известно, в 2002 г. в России пройдет перепись населения, которая должна дать картину демографической ситуации в стране. Вопросы численности и качества населения действительно являются кардинальными, ибо от этого зависит многое в экономике, политике и даже в национальной безопасности государства. Но одержимость обязательным ростом населения и страх перед "вымиранием" есть проявление отсталого сознания и плохого знания. Еще хуже, когда не умеют считать собственное население.

В последние десятилетия большинство развитых стран имеет очень низкий или нулевой рост населения. Никто по этому поводу истерик не закатывает, даже занимающая второе место в мире после России по размерам территории Канада, где численность населения еще меньше, чем у нас, и почти все оно (90%) проживает в полосе шириной 200 миль вдоль границы с США. А менее развитые государства, особенно бедные, больше озабочены сдерживанием роста собственного населения, ибо увеличение числа жителей страны далеко не всегда связано с ее успешным развитием и с благосостоянием.

Понятно, что если в стране выше рождаемость, меньше смертность и больше иммиграция, то население растет, если наоборот - уменьшается. Однако строить в этом отношении прогнозы на дальнюю перспективу - вещь довольно скользкая. В начале 90-х гг. многие специалисты уже прогнозировали, что в течение нескольких лет в Россию как на свою историческую родину приедут 5-7, а может быть, и 10-15 млн. "соотечественников". В реальности оказалось, что прибыли 2-3 млн. из тех, кого ожидали. Зато приехали несколько миллионов новых жителей страны, которых не "прогнозировали" и которых, к сожалению, до сих пор отказываются считать жителями страны.

Наша статистика не учитывает (а значит, и не признает за часть населения!) примерно 4-5 млн. челыовек, которые в подавляющем большинстве своем не имеют российского гражданства, но живут в России. Это прежде всего граждане Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Молдовы, Украины, прибывшие в Россию в последние годы и находящиеся здесь временно или постоянно. По всем принятым критериям они входят в совокупное население страны. Поскольку эти миллионы неучтенных людей, главным образом мужчин, составляют одну из динамичных демографических групп, то обнародуемые данные о качестве населения и его возрастной структуре оказываются несостоятельными. Если бы таким же образом считали свое население Германия или Франция, где по десятку миллионов жителей не имеют гражданства, то там давно бы уже обнаружилась "демографическая катастрофа". А в США и Канаде, где в составе населения доля новожителей без гражданства и временных иммигрантов еще больше, такая "катастрофа" наблюдается уже с полвека.

Какие бы чувства ни испытывали некоторые к тем, кого бытовой расизм именует "черными", "азиатами", "кавказцами" и т.д., серьезные специалисты-демографы не могут согласиться, чтобы несколько миллионов жителей страны исключались из анализа демографической ситуации.

В истории много примеров, когда иммиграция или эмиграция играли весьма существенную роль. В качестве примера здесь можно привести не только страны, образовавшиеся на основе переселенческой колонизации. Во второй половине ХХ века население государств Западной Европы (кроме Среднеземноморского ареала) растет фактически за счет иммигрантов и их потомков. Подобное происходит в последнее десятилетие и в России. Мой прогноз состоит в том, что именно иммиграция является и будет довольно долго оставаться важным фактором формирования населения страны. Нужно только изменить к ней отношение и научиться лучше считать.

Органы государственной статистики и специалисты по народонаселению не прилагают должных усилий, чтобы более точно оценить влияние вновь прибывших или временно находящихся на территории страны людей на демографическую ситуацию. Я не отрицаю факта снижения рождаемости и роста смертности, однако официальные данные о численности населения России за последнее десятилетие выглядят столь неблагоприятно именно по причине пренебрежения проблемой иммиграции. Но даже если не считать незарегистрированных жителей, то и в этом случае общая численность населения страны за 10 лет изменилась мало: 147,4 млн. человек в 1989 г. и 148,7 млн. в 1992 г. (период роста); 148,4 млн. в 1994 г. и 146,7 млн. в 1998 г. (период падения). За 1999 г. Госкомстат дает драматическую величину падения общего количества жителей - 1,2 млн. человек (до 145,5 млн. на 1 января 2000 г.). Это в три раза больше, чем в предыдущие несколько лет, когда каждый год население уменьшалось примерно на 300-400 тыс. человек.

У серьезных специалистов такие данные вызывают вопросы. Что должно было случиться, если при схожей динамике определяющих численность населения факторов (снизилась только зарегистрированная иммиграция!), статистика зафиксировала столь сильное сокращение общей численности? На протяжении скольких лет она должна уменьшаться на 750 тыс. ежегодно, чтобы сделать апокалиптический вывод о сокращении населения на 12 млн. через 15 лет? Наталья Римашевская предсказывает, что в 2075 г. в стране будет около 50 млн. жителей ("НГ", 01.09.2000). Давать такой прогноз можно только в уверенности, что до момента спроса за него сами прогнозисты просто не доживут. Абсолютно уверен, что при всей сложности демографической ситуации подобного сокращения населения в России не будет.

Как бы ни было сложно считать мигрантов и незарегистрированных жителей, делать это необходимо. Иначе получается, что Госкомстат России и некоторые ученые фактически поставляют искаженную информацию о демографической ситуации в стране, квалифицируя некоторые кризисные явления, а также факт уменьшения "постоянного населения" как "демографическую катастрофу". Эту подсказку еще до Владимира Путина повторил Михаил Касьянов, когда, выступая в Государственной Думе во время процедуры утверждения в должности, сообщил о снижении численности населения России на мифические 7 млн. человек. Но такого на самом деле нет, даже если это данные Госкомстата, который сейчас считает только тех граждан и неграждан, на кого местные паспортные столы передали "талоны регистрации". Добрая часть этих талонов может валяться по паспортным столам значительное время или совсем не передаваться в вышестоящие органы. А сколько миллионов жителей предпочитают не иметь дело с паспортными столами, к сожалению, не известно даже приблизительно.

Еще более непрофессиональными выглядят прогнозы скорой депопуляции России и "вымирания" русских. Некоторые обличители "антинародного режима" Горбачева-Ельцина-Путина или просто заблуждающиеся специалисты предсказывают, что к 2020-2025 гг. население страны составит 100 млн. человек ("НГ", 01.09.2000) и что численность этнических русских якобы снизится до 65-70 млн., а к середине нового века дойдет до 35-40 млн.! Историк Юрий Кобищанов объявил, что "к 2020 г. число потомственных (?! - В.Т.) русских в России должно сократиться до 85 млн. и в дальнейшем будет продолжать уменьшаться" ("НГ", 10.02.95). Эти данные о том, "сколько нас останется в России" (сама фраза выдает заданный настрой), строятся на примитивных проекциях графиков рождаемости и смертности в стране на примере всего нескольких лет и без учета детей вновь прибывших жителей.

Во-первых, никто и никогда для большого и сложного по составу населения государства таких долговременных графиков не строит. Демографическое поведение людей достаточно причудливо и не связано жестко с "обнищанием" или "ограблением" народа. Рождаемость может увеличиваться в самые тяжелые времена и среди относительно бедных групп населения. Еще следует толком изучить, что повлияло больше на сокращение рождаемости в России в 90-е гг.: "шоковая терапия" или радикальные сдвиги с точки зрения доступности противозачаточных средств возможностей выполнения более современных тестов и более простых операций по прерыванию ранней беременности. Сказался и отъезд за границу в более богатые страны на учебу и работу многих молодых людей - фактор, который в объяснениях специалистов фактически не присутствует. Но самое важное то, что даже незначительное улучшение экономической ситуации и психологического климата может сильно повлиять в ближайшем будущем как на рождаемость, так и на иммиграцию в Россию. Поэтому рисовать ужасающие графики крайне рискованно. Тем более что ничего аналогичного в недавнем историческом опыте нашей и других стран не наблюдалось. Нам неизвестны современные государства, где бы население или доминирующая этническая общность сократились вдвое или втрое за 30-50 лет.

Приходится также напоминать, что динамика численности населения страны складывается далеко не из одного только естественного движения населения. Иммиграция в Россию будет возрастать, учитывая ее огромную притягательность для культурно близкого населения других стран бывшего СССР и даже для жителей других стран, прежде всего для китайцев. Последние не представляют собою носителей некой неадаптируемой "чуждой цивилизации", как считают некоторые специалисты. Китайцы прекрасно адаптируются во многих странах, в том числе европейских, и даже без знания русского языка могут составить серьезную конкуренцию на рынке труда иммигрантам из той же Средней Азии. Я не являюсь сторонником массового заселения Сибири и Дальнего Востока выходцами из Китая, но необходимо обсуждать привлечение китайской рабочей силы в страну и ее рациональное размещение, а не произносить воспаленные и необоснованные сентенции насчет якобы уже происходящей китайской экспансии на Дальнем Востоке. Эти последние - наиболее яркая демонстрация некомпетентности специалистов и зашоренности политиков.

И уже состоявшаяся иммиграция, и неизбежная (к большому благу для страны!) будущая иммиграция обязательно повлияют на рост рождаемости в России в самые ближайшие годы. Все выстраиваемые графики грозящей демографической катастрофы ровным счетом ничего не стоят. Они, кстати, очень лукавы, ибо сходная ситуация существовала на территории РСФСР (особенно в так называемых русских областях) и в 70-80-е гг., а общий рост населения СССР обеспечивался благодаря росту населения республик Средней Азии и Закавказья, а не собственно России.

Период реформ в России действительно связан с серьезными демографическими проблемами. Прежде всего это относительно высокая смертность, особенно среди мужчин и детей. Но ни одна из этих проблем не может квалифицироваться как катастрофическая, кроме мужской смертности среди средних возрастов. Тем более что драматические фразы делу не помогут: рожать от этого больше не станут, людей на дорогах будет гибнуть не меньше и травиться алкоголем также. Именно по конкретным направлениям сохранения здоровья и жизней людей и содействия рождению второго и третьего ребенка в семье нужно действовать, в том числе и направлять государственные средства. Не помешают и пропаганда здорового образа жизни и деторождения, меры против курения, производства некачественной водки, травматизма. А самое важное - внушение жителям страны, каждому человеку, начиная с малого возраста, что прежде всего сам человек ответственен за свое тело и за его здоровое состояние. Уверен, что в вопросах смертности фактор пренебрежения здоровьем весомее факторов доступности лечения и недостаточного питания.

Предстоящая перепись должна будет решить важнейшую задачу - установить более или менее точную численность населения России. Неучтенное население - это извечная проблема переписей, но должны быть предусмотрены дополнительные меры, чтобы сотни тысяч сезонных (часть из них - фактически постоянные жители) рабочих и предпринимателей, которые занимаются строительством или торговлей в Москве и других городах или строят частные коттеджи в Подмосковье, попали в поле зрения переписчиков. Тем более данные не будут точными, если в перепись не попадут миллионы жителей без российского гражданства или выехавшие из зон конфликтов, которые могут просто побояться встречи с переписчиком. Закрытые железными дверьми подъезды домов и квартир - это, пожалуй, главная проблема будущей переписи. Уже сейчас необходимо объявить законодательную гарантию, что индивидуальные переписные данные не могут быть предоставлены никаким ведомствам и службам, судебным, налоговым и миграционным органам, никаким частным запросам, включая исследователей (только по истечении минимум 50 лет). За нарушение - пять лет тюрьмы и 5 тыс. долл. штрафа, как, например, в США! Только так можно создать климат доверия, без которого перепись будет просто выброшенными на ветер деньгами.

Еще более важен вопрос об оценке социальных условий жизни. Доминирующая позиция обществоведов и политиков сводится к тому, что в годы реформ произошло всеобщее обнищание и грандиозное социальное расслоение населения страны. Обычно приводилась цифра: 10% граждан выиграли от реформ и 90% проиграли. Совсем недавно Григорий Явлинский публично заявил, что 97% населения страны живет в нищете. Аналогичные утверждения присутствуют в повседневной риторике Геннадия Зюганова. Правда, в последнее время среди специалистов появились некоторые поправки в пользу "выигравших". Однако эмоциональная предубежденность настолько сильна, что затрудняет спокойный анализ.

Те, кто говорят об "обнищании народа", убедительных аргументов не приводят, кроме малонадежных данных о сокращении потребления и об ухудшении состояния здоровья, об обследованиях домохозяйств по устаревшим или неподходящим для российской ситуации методикам. Наталья Римашевская пишет об очагах концентрации бедности и называет одним из первых таких очагов Северный Кавказ. Посетив в июне 2000 г. Дагестан - если верить статистике и даже хорошим специалистам, самый бедный, депрессивный и на 90% дотационный регион страны, - я еще больше убедился, что существует грандиозная мистификация относительно реального положения дел в стране. Современный Дагестан видится мне динамичным обществом, где люди одержимы исполнением своей основной миссии - социальным обустройством собственной жизни, мобилизуя для этого не только самое изобретательное предпринимательство (в Махачкале, например, около 4 тыс. частных "Газелей" и "Соболей" обслуживают пассажирские и транспортные перевозки), этнические и родственные коалиции, неправовые методы (воровство и мафиозные структуры), но и отчаянный торг с Центром за дополнительные ресурсы. В итоге, по крайней мере, равнинная часть республики от Кизляра до Дербента, где сосредоточено около 70-80% населения, совсем не демонстрирует бедность, если брать в расчет размеры и качество жилья, потребляемые товары длительного пользования и престижного характера.

Общие данные о состоянии здоровья населения по Северному Кавказу выглядят лучше, чем в других регионах страны, кроме Центрального. Хотя в сельских районах республики распространен туберкулез, есть проблемы с детской смертностью и здоровьем женщин. Здесь есть над чем задуматься экспертам, если они хотят действительно "замерить" и "сосчитать" местные сообщества.

Одинокие нищие на российских городских улицах не идут ни в какое сравнение с уличной нищетой Лос-Анджелеса или Нью-Йорка. Тем, кого смущают подростки, продающие газеты или моющие автомобили в учебное время, можно посоветовать осмотреться получше на улицах мексиканских, бразильских или индийских городов. Россияне просто не видели, что такое подлинная нищета. Когда многие обездоленные (в большинстве своем нуждающиеся в лечении от алкоголизма) оказываются доступны невооруженному глазу, а социальная расслоенность проявляется уже за пределами обкомовских заборов, то это производит на наших людей психологический шок. Не составляют исключения и профессиональные обществоведы.

Но главный вопрос - это относительность самого понятия "бедность" или "обнищание". Бедность в Великобритании или в США - это не бедность в Индии или в странах Африки. Смею утверждать, что Россия в данном случае скорее попадает в первую категорию (точнее, в категорию стран Восточной Европы, Балтии и западной части стран СНГ), чем во вторую. "Наша" бедность никак не согласуется не только с хорошей одеждой и драгоценностями в ушах жалующихся, но и с более глубокими социологическими и демографическими характеристиками феномена бедности. Назову моменты, которые говорят скорее о "психологической" бедности образованного и имеющего высокие социальные ожидания населения, а не о реальной нищете.

Например, 10 из наиболее бедных стран, ныне переживающих посткоммунистические трансформации (с совокупным доходом менее 1000 долл. на человека в год), имеют среднюю детскую смертность 37 на тысячу рожденных и доживших до одного года. Если взять страны остального мира с подобным уровнем доходов, то там средняя детская смертность составляет 81! Грамотность среди взрослого населения в этих 10 странах достигает 98%, а в остальных странах той же категории - не более 70%. Общая рождаемость находится на уровне 2-3 детей по сравнению с 5 детьми в остальных странах мира с аналогичными доходами. Другими словами, если некоторые посткоммунистические страны (кстати, Россия числится в более благополучной категории по уровню доходов, т.е. выше 1000 долл. в год на человека) действительно имеют бедное население, тогда в них должно умирать больше младенцев и гораздо больше рождаться, а также не может быть так много грамотных людей, ибо это тоже стоит больших денег.

Рост числа вузов и студентов в стране в последние годы и резкое увеличение набора студентов в этом году говорят о том, что люди могут позволить себе высшее образование (вместо необходимости зарабатывать на хлеб!) и таких людей, возможно, даже больше, чем это необходимо для страны. Слишком большое количество людей с дипломами среди жителей Косово, Северного Кавказа и Закавказья (пропорционально выше, чем во Франции или Англии!) явно не способствовало стабильности в этих регионах.

Моя позиция "в России жить стало лучше, но сложнее" лишь отчасти является формой гуманитарной терапии. На самом деле это вызов несостоятельному отечественному обществоведению, которое несет часть ответственности за хождение таких метафор, как "катастройка" и "обвал", ибо порождает подобных чудовищ прежде всего в головах людей. Статистика не может вырваться из этого дискурса, ибо сама делается распропагандированными людьми или просто обслуживает политический запрос. Как можно оставлять без внимания наличие почти 40 млн. земельных участков в собственности граждан, большая часть из которых получена и обустроена именно в последние десять лет? Статистика почти обходит частное загородное строительство, в том числе дополнительные постройки, перестройки и прочие улучшения, поскольку очень многие владельцы недвижимости не могут преодолеть канитель регистрации домостроений или не желают этого делать. Очень вероятно, что многие не сообщат данные сведения и в ходе переписи.

Но именно сюда (новые дома и квартиры) ушли основные ресурсы и средства граждан (в основном "изъятые" - или, если хотите, украденные - у государства и из окружающей среды), если не считать многочисленных квартирных улучшений, таких, как новые окна, двери, сантехника, ремонт комнат и прочее. Перепись может не зафиксировать и миллионы загородных особняков, ибо подавляющее большинство их считаются недостроенными или официально не оформлены. Если все это окажется проигнорировано, то цена предстоящей переписи, с точки зрения изучения социальных условий, будет ничтожной.

На чем основана моя убежденность в том, что уровень и объем социальных улучшений гораздо больше, чем нас убеждают статистика, некоторые ученые и публицисты? Во-первых, я опираюсь на некоторые макропоказатели, такие, как, например, производство в стране кирпича и других строительных материалов, количество потребляемой населением электроэнергии, объем производства и импорта легковых автомобилей, мебели, телевизоров, холодильников, текстиля, предметов быта и обихода, лекарств и многих других необходимых вещей. Не может же все это "скушать" мафия или даже 10% "другой России", если легковая машина (особенно после появления действительно "народного автомобиля" - вазовских моделей) стала достоянием почти каждой семьи (если считать родителей и детей).

Во-вторых, есть определенные этнографические данные. При всем уважении к представительным обследованиям бюджетов домохозяйств, о котором упоминают авторы статьи в "НГ" (03.06.2000) Владимир Иванов и Анатолий Суворов, наши наблюдения в малом уральском городе Нижние Серги (17 тыс. жителей) и нескольких деревнях, не говоря уже о московской агломерации, приводят к иному выводу. Хотя расчеты валового внутреннего продукта или доходов домохозяйств, используемые для оценки уровня бедности, как правило, включают в себя оценки теневой экономики, более вероятно, что компенсация экономического спада деятельностью в неофициальном секторе намного больше, чем принято считать. Эта деятельность и многие другие механизмы "выживания" остаются вне сферы охвата статистики. Важнейшим моментом замещения доходов является, например, гораздо большая степень перераспределения средств в рамках родственных связей, когда более состоятельные родственники оказывают помощь менее состоятельным. Частные формы такого вспомоществования в некоторой степени заменили былую систему социального обеспечения. Добротной антропологии такого рода новых социальных отношений у нас, к сожалению, нет.

Безусловно, в стране имеются случаи, когда родители живут на детские социальные пособия. Но не менее очевидно и другое: сегодня гораздо больше молодых людей помогают даже еще не старым и работающим родителям, чем это было в прошлые времена. Вся статистика говорит о том, что молодые когорты самодеятельного населения гораздо больше преуспели в новых условиях и эта ситуация однозначно принимается родителями. Отсюда один из моих выводов: улучшение жизни детей есть общее улучшение, причем не только в перспективе, но и уже сегодня.

В ходе начатой мною дискуссии обнаружился еще один существенный момент, который затрудняет выявление истины. Это - эмоциональная обостренность личного восприятия анализируемой проблемы. Многие мои коллеги готовы обсуждать данные вопросы, но только без саморефлексии и без проекции оценок на ближний круг социальных связей. Несколько сот членов Российской Академии наук охотно говорят о катастрофическом положении в стране, но не видят того, что у подъезда их ожидают водители служебных автомобилей, и эти водители, кстати, тоже стали жить лучше и уже имеют собственные автомобили. Еще десять лет тому назад у здания МГУ не было принадлежащих студентам автомобилей. Сегодня с трудом находится место для парковки. Но тогда все-таки в какой степени люди науки и студенты действительно пребывают в бедности? И можно ли оценивать их положение по заработной плате и стипендиям? В Дагестане средняя заработная плата научных работников составляет 700 руб. в месяц. Но двое дагестанских коллег, с которыми я беседовал, признали, что брак их молодых отпрысков стоил им по 15-20 тыс. долл. личных средств.

Это важный вопрос дискуссии, связанный с новой переписью. Он сложнее, чем представляет себе Госкомстат, хотя в нем работают хорошие специалисты. Прежде всего: что мы собираемся установить - некую номенклатуру "национальностей, национальных или этнографических групп" (так сейчас звучит формулировка вопроса переписи) или наличие у российских граждан различных форм этнокультурной идентичности, которые часто носят множественный и не взаимоисключающий характер? В большинстве развитых стран, проводящих переписи, данные об этническом составе населения или совсем не фиксируют (там предпочитают спрашивать о языке, религии или расе), или фиксируют этническую принадлежность в ее множественном варианте.

Последняя перепись населения США, проведенная в начале 2000 г., позволяла давать множественный ответ не только на вопрос об этническом происхождении, но и на вопрос о расе. Кстати, все попытки американских ученых убрать понятие "раса" из академического и общественно-политического языка пока не привели к устранению данной категории из переписного листа: слишком сильна в обществе инерция, заставляющая воспринимать расовые отличия в качестве реальных категорий, и слишком много политики и денег крутится вокруг вопроса о расе.

Что-то похожее мы имеем и в России применительно к категории "национальность". Существовавшее на протяжении десятилетий (фактически начиная с переписи 1926 г.) понимание этой субстанции привело к глубокой вере в то, что население страны состоит из отдельных народов (этносов) и этнографических групп (субэтносов), которые и составляют реестр национальностей. К тому же большинство этнических общностей прошло этап обучающей "национализации", т.е. их представители считают себя "нациями", и это косвенно признается государством в конституционной записи о "многонациональном народе России". Понятие "национальность" в смысле этнической, а не гражданской принадлежности въелось в сознание довольно глубоко. Однако ждать, когда политики и ученые дойдут до понимания проблемы, уже невозможно. Перепись 2002 г. следует провести по современным канонам применительно ко многим аспектам. Особенно к касающимся национальности.

У нас считается - и из этого исходит вопрос переписи, - что национальность может быть только одна и только по одному из родителей. С отменой записи "национальность" в паспортах положение стало несколько лучше, ибо позволяет больший и сменяемый выбор этнических идентичностей и уменьшает возможность дискриминации по этническому принципу. Сохраняется только глупая процедура записи национальности в свидетельстве о рождении, когда вновь рожденный человек вообще никакой этничностью не обладает. Но несостоятельность этой процедуры выявится скоро, а сейчас она - не более чем небольшая задачка для родителей: предугадать, кем их ребенку лучше быть в России.

Перепись отличается тем, что собирает агрегированные данные об этнической (национальной) принадлежности, т.е. как бы устанавливает количество и численность проживающих в стране этнических общностей (народов). Делается это на основе индивидуальной идентификации, кроме малолетних, за которых решают родители. Длительные споры идут о том, сколько народов реально проживает в стране; некоторые ученые полагают, что для выяснения полной и объективной картины необходимо только позволить фиксировать все самоназвания и не заниматься их корректировкой через "встречный" список народов, который подготовлен учеными. Этот подход исходит из той же посылки, что где-то в глубине личного сознания существует подлинное "национальное или этническое самосознание", выражаемое в групповом самоназвании. Это самовыражение якобы не имело места в прошлом по причине отказа в признании со стороны государства и экспертов, которые не желали "признавать этносы". Следует сказать, что в советский период манипуляции с перечнем национальностей были довольно частыми и во многих случаях откровенно насильственными. Более того, даже сам по себе встречный список народов - это всегда не расширение, а сужение числа этнических единиц. Но было и мирное конструирование "социалистических наций и народностей", в том числе и по рекомендациям ответственных ученых, по обсуждению и выбору местных элит и даже по причине благозвучия. Проблема с данным подходом состоит в другом.

Во-первых, в наивной вере, что этническая идентификация всегда главнее других форм социальной идентификации и что она всегда четко осознается человеком. На самом деле феномен этничности имеет более сложную природу, в том числе и прежде всего на личностном уровне. Этническая идентичность может носить многоуровневый характер, и трудно сказать ботлихцу, цумандинцу или ахвахцу, что он не может называться также и аварцем, или эрзянец не может одновременно называться мордвой (такая ошибка уже была допущена в переписи 1994 г.).

Во-вторых, в стране проживают миллионы граждан смешанного этнического происхождения, разделяющие культуру, язык и самосознание как минимум обоих своих родителей. Этих людей больше нельзя ставить перед необходимостью взаимоисключающего выбора, даже если они привыкли так делать в предыдущие времена, не подозревая, что имеется и другой выбор - за пределами госинструкций.

В-третьих, этническая самоиндентификация столь подвижна, что даже если одна перепись зафиксирует "полную картину этносов", то следующая даст наверняка другой список - больший или меньший, но обязательно отличный от предыдущего. К тому же право менять и определять свою национальную принадлежность и даже указывать или не указывать ее является полной прерогативой отдельного человека. Поэтому отказ от списка ради "открытого листа", но с той же самой методологической установкой ничего не даст, кроме сумятицы и новых споров о том, что есть народ, этнос, нация, этнографическая группа и т.п. Не поможет здесь и предложение ввести иерархию этнических общностей как по линии "в основном проживающие на территории на территории Российской Федерации" и "в основном проживающие за пределами", так и по линии вертикальной иерархии (этносы-субэтносы): например, казаки или поморы как субэтносы русских, а булгары или мишари как субэтносы татар, дигорцы как субэтнос осетин и т.д. В конечном списке все равно останутся национальности казаков, булгар, дигорцев и многие другие, которые или в списке не присутствовали, или находились в некой подкатегории.

В нынешней общественно-политической ситуации идеальный с точки зрения современной науки вариант переписи этнических общностей нам представляется невозможным. Дай бог преодолеть давление националистических сил и внедряемые местными администрациями республик ассимиляционистские установки в пользу так называемых титульных национальностей. Не исключено и давление со стороны шовинистических групп и политиков с целью приумножить "государствообразующий этнос". Отчаянную мобилизацию вокруг переписи могут устроить и лидеры малых групп, не имеющих территориальных автономий. Здесь важнее сохранить как можно больше свободы спокойного выбора при разумных разъяснениях со стороны переписчиков. А разъяснения эти должны быть следующими: Вы можете указать одну или несколько этнических (национальных) принадлежностей или никакой: например, русский и еврей или русский еврей, украинец и армянин, татарин и башкир, и т.п. Вы можете указать сложную национальность, обозначив ее через дефис: например, мокша-эрзя, осетин-дигорец, русский-казах, калмык-казак, русский-помор, татарин-кряшен, и т.п. Таковы на данной стадии мои предложения. Смогут ли ученые и статистики определить по итогам переписи тот самый "настоящий" список национальностей - это уже другой вопрос, и он не имеет принципиальной важности, ибо в России живет один народ - россияне, отличающийся, как и многие народы других государств, богатством своей культурной сложности.