Владимир Махнач РАЗЛИЧНЫЕ формы власти существуют уже много тысяч лет, и республики представляют собой, видимо, такие же древние образования, как и монархии.
Аристотель - первый, кто написал трактат о политике, точнее, трактат, до нас дошедший. Ему принадлежит учение о трех основных видах власти: монархии, которая есть власть одного; аристократии, которая есть - дословно - власть лучших; и политии - власти полноправных граждан. При этом одних только видов монархий у Аристотеля описано шесть, и, что очень интересно, каждая форма власти имеет свою особую разновидность, которую автор "Политики" именует "искажением".
Для монархии искажение - это тирания, власть одного себялюбца. Искажением аристократии является олигархия, собственно, власть богатых. (Сегодня мы употребляем термин "олигархия" расширительно, имея в виду власть не сословия лучших, а эгоистической шайки.) Искажением политии Аристотель считал демократию, то есть власть, не ограниченную цензом, власть всего населения. С этими терминами тоже произошла некоторая эволюция - еще в античную эпоху. Вместо "политии" говорили "демократия" - отнюдь не в предосудительном смысле слова, поскольку подразумевалась именно ограниченная демократия, власть граждан. А вместо аристотелевой "демократии", имеющей негативное значение, устоялся термин "охлократия", то есть власть толпы (охлос - толпа). Однако суть не изменилась.
Три формы и три искажения. И человечество прожило века с теми же тремя видами и с теми же тремя искажениями, которые принимали тот или иной исторический и культурный облик. Попытки найти четвертую форму власти неизменно оказывались неубедительными. Так, в 60-е гг. появилась теория так называемой партократии, якобы четвертой формы власти, созданной социализмом, но на практике она оказывалась контаминацией различных форм искажений, чаще всего - охлократии и олигархии. (Партократия может порождать и тиранию как свое собственное орудие - хотя тиран, как ему и подобает, в конце концов подминает под себя партийную структуру.) Во всяком случае, четвертого вида власти, видимо, не существует, зато три классических варьировались много раз.
Идеальной властью Аристотель считал монархию, правда, в особом, опять-таки идеальном, смысле этого слова, когда монархом является самый достойный член общества, уже в силу этого полагающий все свои силы только на благо социума.
Хуже в системе Аристотеля была аристократия, еще хуже - полития. А вот оценка искажений у него прямо противоположная: демократия, с его точки зрения, немногим отличается от политии, олигархия значительно хуже аристократии, а самое омерзительное искажение - тирания. То есть лучшая форма власти порождает наихудшее искажение. В "Политике" описано, как охлократия легко и органично порождает тиранию, как образуются системы, объединяющие две, а иногда и три какие-то формы. Ни одна из форм власти сама по себе не хороша и не плоха, но в искаженном варианте она всегда отвратительна.
СХЕМА ПОЛИБИЯ
Развивая эти идеи, великий, а может быть, и величайший греческий историк уже римского времени Полибий пришел к очень интересному наблюдению. Самая совершенная форма власти - государство, чья политическая система включает в себя элементы монархии, аристократии и демократии. Для Полибия это был Рим. Консульская власть или власть диктатора (если избирался диктатор) - монархический элемент, сенат - аристократический, римское народное собрание в комициях и в лице должностных лиц демократии, то есть плебейских эдилов и плебейских трибунов, - демократический элемент. Эта система - я бы скорее назвал ее полибиевой схемой - победила и стала гегемоном уже на глазах ее автора.
Можем ли мы принять полибиеву схему? Мы ведь все-таки на две тысячи лет умнее. Мы две тысячи лет христиане и в силу этого знаем (как знают, кстати, и более "молодые" в этом отношении мусульмане), что идеального государства не только не бывает и никогда не было, а оно просто невозможно. Но если государство полибиевой схемы не есть идеальное, то у нас есть право признать его приличным, стабильным, приспособленным для относительного благоденствия и совершенствования граждан. И вот в этом ключе можно задаться вопросом: действительно ли наиболее удачны те государственные системы, которые соответствовали полибиевой схеме или приближались к ней?
Что касается Рима, то о нем сказал сам Полибий. В греческом мире полибиева схема реализовывалась не раз. Афины достигли вершин могущества, когда еще сохраняла свой вес аристократия, когда всегда аристократом был первый архонт и в то же время появился на короткий период монархический элемент в лице пожизненного стратега. К полибиевой схеме близки культуры арийского происхождения. Так, типичная персидская держава Ахеменидов имела сословное представительство, сохранявшееся на протяжении всей ее истории, и развитую аристократию. Малоизвестное, лишь недавно открытое историками хеттское государство - западноарийская держава ХVI-ХII веков - тоже, насколько мы можем судить, приближалось к полибиевой схеме. Здесь мы видим монархическое государственное устройство, аристократию и Народное собрание. У ахейцев - предшественников греков - были города-государства с царями во главе, с аристократами и Народным собранием, о чем можно судить по поэмам Гомера.
Схема Полибия встречается не только у индоевропейцев. Весьма удачливая ассирийская держава, победившая множество государств, завоевавшая и впервые разрушившая Вавилон, - это монархия с развитой старой ассирийской (ашшурской) аристократией и элементами народовластия.
Можно подыскать и другие примеры, но дело в том, что за пределами античного круга государства древности достаточно плохо описаны. Хочется добавить, пожалуй, только одно: в древности был великий народ, лишенный инстинктов государственного созидания (и именно поэтому побежденный римлянами), - кельты. Они оставались, по сути дела, на племенном уровне в течение всей своей истории. Предгосударства кельтов были устроены точно так же: племенной царь (а если создавался союз племен, то верховный король, возвышавшийся над племенными), чрезвычайно развитая, устойчивая и уважаемая аристократия и нисколько не подрывавшая ее демократия. Демократии у кельтов не могло не быть, потому что они были необычайно свободолюбивы - даже, пожалуй, в ущерб себе. У кельтов никогда не было внутреннего рабства. Таким образом, и тут перед нами опять-таки общество, приближающееся к полибиевой схеме.
Что дают три элемента власти государству, которое основано на схеме Полибия? Монархия всегда есть символ единства. В многонациональном государстве персонифицированное единство социума, объединяющего несколько народов, оказывается наиболее зримым и потому лучше всего сохраняется. Даже в тех государствах, где монархия представляется чисто декоративной (как, например, в Японии времен Сегуната, когда император фактически уже не правил, или в современных западноевропейских монархиях), она продолжает играть объединительную роль.
Демократию мы обычно представляем себе плохо. Демократия - это именно та форма, которая наилучшим образом мобилизует гражданина или подданного (совершенно неважно, как он называется) в качестве одного из деятельных элементов социума. Ведь она прямо обращается к каждому гражданину с призывом: соучаствуй в общественных делах, соучаствуй в системе власти, принимай решение о мире или войне. Это по максимуму. По минимуму же - государь, причем не исключено даже, что государь, облеченный харизматическими полномочиями (в мусульманской системе - халиф, который был прежде всего духовным главой ислама; в христианской системе - государь, который миропомазан и имеет тем самым особое благословение Церкви), так вот, столь высокопоставленный государь обращается к тебе: о гражданин, советуй и высказывай свое мнение о насущных делах общества. Любую, самую драгоценную частную инициативу стимулирует, конечно же, демократия. Правда, демократия не в аристотелевой терминологии, а в более поздней, потому что на протяжении многих тысячелетий неограниченные демократии не встречались. Для грека и римлянина, для перса, для средневекового западноевропейца, для мусульманина VIII-IХ веков, когда ислам совершал свое победное шествие, ситуация была совершенно однозначной: демократия осуществляется полноправными гражданами. Человек сначала вступает в строй фаланги, легиона, ополчения, затем обзаводится своим домом и становится отцом семейства, и в силу этого его признают соучастником демократии. Поэтому, по сути дела, человечество уже тысячи лет живет при различных формах демократии, но с точки зрения современной политической терминологии это демократия цензовая. И, возможно, переход от нее к всеобщему избирательному праву - это не торжество демократии, а элемент ее деградации. Во всяком случае, Полибий рассудил бы именно так. Римляне не только не предоставляли право голоса неимущим пролетариям, но даже не пускали их в легион, потому что не вполне доверяли этим людям - римлянам, своим соотечественникам.
Демократия - это как бы инициативная часть полибиевой схемы. Аристократия же играет в обществе роль стабилизатора. В среднем она консервативнее демократии и монархии. Такова была ее функция еще в Спарте, и греческие историки с неудовольствием пишут о том, как аристократия мешала благим начинаниям спартанского общества или какого-нибудь царя. Герою Леониду, например, Совет старейшин немало крови попортил до его гибели при Фермопилах. Но я думаю, что от аристократии вообще сильно доставалось и демократиям, и демократическим лидерам, и монархам. Тем не менее общества были обязаны аристократии стабильностью. Ведь сущность аристократии в том, что человек в не меньшей степени, чем будущий монарх, и в большей степени, чем представитель демократических кругов, с младенческого возраста готовится к тому, чтобы занять определенное положение, последовательно воспитывается в категории ответственности перед всем социумом.
Аристократия никогда не бывает носителем чужой культуры. Наоборот, она является носителем национальной культуры, причем высшего слоя этой культуры. Увлечься чужим - что бывает иногда разрушительно для общества и государства - может монарх. И примеров тому от Александра Македонского до Петра Великого в истории тьма. На моду может польститься демократия. Но этого никогда не происходит с аристократией. Сам характер аристократического воспитания оправдывает, вероятно, название этого сословия, этой категории, этого вида власти: аристой - лучшее или благороднейшее (слово, несомненно, восходящее к общеиндоевропейскому "арья" - благородный). И печальна судьба такого этноса, который лишился аристократии, особенно по своей воле. Империи сохраняли аристократию включенных в свой состав народов, так как они понимали, что только таким образом можно составить имперскую знать. Напротив, государства-поработители унитарного типа стремятся выбить или вытеснить аристократию порабощенных народов. Для народа колонизированного аристократия, безусловно, не нужна, властителю она только мешает.
Крупнейший историк середины прошлого века Михаил Коялович описывает печальную судьбу предков украинцев и белорусов, которых в ХV, а особенно в ХVI - начале ХVII века поляки путем полонизации и окатоличивания, в сущности, лишали аристократии, национальной знати, а тем самым лишали элиты.
Что касается России в целом, то ее аристократии был нанесен удар задолго до революции, о чем речь еще пойдет ниже. Восстановление полибиевой схемы для России весьма затруднительно. Аристократию не выращивают в течение одного поколения. Это исключено. Известен анекдот об английских газонах: высокопоставленный советский чиновник спрашивает у садовника, как достигается столь высокое качество газона, тот отвечает, что газон каждый год засеивается и постригается. Но это совсем просто, отвечает советский гость, я у себя дома заведу такой же газон. Простите, сэр, видите ли, мы это делаем триста лет, поясняет садовник. По сути дела, это анекдот об аристократии.
Но вернемся к истории наших культур - культур христианских, начавшихся в Средневековье. Первые общества так называемых варварских государств возникли со своими народными собраниями и со своей пусть племенной, но аристократией. То есть еще в догосударственном или, точнее сказать, предгосударственном состоянии они соответствовали полибиевой схеме.
В IХ-Х веках мир феодализировался - и вскоре выяснилось, что единственным способом преодолеть феодальную тенденцию к дроблению является сословное представительство. И общество Вавилона, и общество Ассирии, и, безусловно, все развитые по своей структуре общества, созданные индоевропейцами, включая, естественно, и античные, были сословными. Но наиболее разработанные даже в юридическом плане сословные уклады создало Средневековье. Средневековое общество вообще не представимо вне сословного состояния (хотя, конечно, сословное общество не обязательно должно быть феодальным). Но оно же было готово создать и сословное представительство. Условно мы называем его парламентом, хотя это всего лишь национальное название сословного представительства в Англии. В Швеции это был риксдаг, в Испании - кортесы, во Франции - Генеральные штаты, в России - Земский собор, в Польше - сейм. Они зарождаются еще в ХII веке. Первая точная дата - 1185 г., кортесы на уцелевшей от мусульманского завоевания северной Астурийской земле в Испании. В 1211 г. Великий Владимирский князь Всеволод III созвал первый Земский собор в российской истории. К сожалению, иноземными нашествиями эта традиция была прервана до ХVI века. Первый английский парламент собрался на 54 года позже российского, в 1265 г.
Что общего у всех сословных представительств? Наличие двух курий или двух палат. Курий могло быть и больше: во Франции - три (дворянство, духовенство, третье сословие), на московских Земских соборах - четыре. Но сколько бы ни было курий, они, как правило, составляли две палаты. Дошедшая до наших дней двухпалатная парламентская система обязана своим происхождением полибиевой схеме, ибо монарх делил власть с верхней, аристократической, и нижней, демократической, палатами. Не важно, кто заседал в нижней палате. Это могли быть мелкие дворяне вместе с буржуа. Но, как уже отмечалось, полибиева схема оперирует в основном политиями, то есть ограниченными, цензовыми демократиями. Они могли развиваться, цензы могли снижаться, все более широкие круги допускались к выборам в нижнюю палату, но система оставалась неизменной.
Англия на протяжении большей части своей истории - до начала ХХ века - была страной полибиевой схемы. Только ХХ век окончательно лишил реальной власти королевскую власть и снизил значение аристократической палаты лордов. Но могущества мастерской мира и владычицы морей Англия достигла не в ХХ веке, а гораздо раньше. Данный пример - не очень типичный, но в принципе можно заметить, что различные державы достигали очень больших успехов как раз тогда, когда по своему устройству они были близки к полибиевой схеме. Так, в Испании в конце Реконкисты король правил совместно с кортесами. Это было время высшего расцвета могущества Испании, которая считалась сильнейшей страной Европы.
Пожалуй, достаточно. Любой читатель, который пожелает проверить мои слова, найдет им десятки, а может быть, и сотни подтверждений. Но как обстоит в этом отношении дело у нас в России?
ПОЛИБИЙ ПО-РУССКИ
Я берусь утверждать, что в лучшие периоды своей истории - периоды максимального могущества или консолидации сил во имя восстановления могущества, или в периоды благоденствия, или, наконец, в периоды восстановления утраченного благоденствия - Россия либо была устроена в соответствии с полибиевой схемой, либо стремилась к ее воссозданию. Другими словами, эта схема составляет нашу национальную традицию.
Есть достаточно оснований предполагать, что полибиева схема у нас, как и у варваров в эпоху великого переселения народов IV-VII веков, уходит в глубину племенного, предгосударственного существования. Но не будем становиться на почву гипотез и обратимся к нашей государственной истории.
Российская держава существует не менее 12 веков. В VIII веке на русской земле уже были городские образования, а значит, и государства. Что мы знаем об устройстве этих городов? Единой российской державы тогда не было, ее и вообще не было в домонгольский период. Единая Киевская Русь - миф. Была федерация земель-княжеств, объединяемая языком, культурой, религией, рынком, монетной системой (как бы она несовершенна ни была), наконец, одной и той же династией Рюриковичей, укрепившейся к началу ХI века повсеместно. Но не было централизованного государства. Никогда.
Однако если мы возьмем каждое княжество в отдельности, то увидим полибиеву схему: князь, бояре, вече. Монарх, аристократия, демократия. Схема варьировалась: мог быть сильный князь (самыми сильными были владимирские самовластцы Андрей Боголюбский и Всеволод III, хотя, кстати сказать, именно последний инициировал первый русский парламент), мог быть аристократический перевес (это было заметно в Галицко-Волынской Руси), мог быть симбиоз демократии и аристократии в борьбе с монархией (как в Новгороде). История не была гладкой, как вообще не бывает гладкой человеческая история. Но в целом мы видим государство удивительно здоровое, удивительно процветающее, достигшее в ХII столетии таких культурных высот, какие ни одному западноевропейцу еще и не снились. И если оценивать без предубеждения, то мы сейчас далеко отстоим от того уровня культуры и цивилизации, которые в масштабах той эпохи были достигнуты нашими предками в ХII веке. Это, можно надеяться, наше будущее. Причем тогдашняя социальная система обладала большой устойчивостью. Ведь, по сути, пока не ослабел сам народ (что трагически совпало с тяжким ударом как с востока, так и с запада), Русь была не только богата, не только благоденствовала, она была еще непобедима, к ней никто особенно и соваться не смел.
После иноземного завоевания российская государственность долгое время теплилась по инерции, и русские князья были подвластны либо ордынским, либо западноевропейским властителям. Но вот Россия воссоздается, и воссоздается как единая держава. В конце ХV века Иван III Васильевич, величайший из государей нашей истории, возглавляя этот процесс, принимает самые серьезные меры для того, чтобы составить общерусскую аристократию. Боярская дума из вотчинного совета московских князей превращается в аристократическую палату всей русской земли. Титулованные бояре, бояре с княжеским титулом, занимают главные места.
Итак, к концу ХV века Русь - это страна с монархией и аристократией. А как с демократией? На низовом уровне российская демократическая традиция не пресекалась - оставались слободы, сельские и волостные сходы. С некоторым отставанием, к середине ХVI века, демократический элемент в лице Земского собора восстанавливается на общегосударственном уровне, и Россия вновь становится государством и социумом, устроенным по Полибию. Если, конечно, исключить срыв в тиранию - а такое бывало у всех народов. У нас был Иван IV, в Англии его старшим современником был Генрих VIII, творивший тиранические безумства на фоне действующего парламента. Так вот, если исключить срыв в тиранию, то в ХVI-ХVII веках Россия существует со своим сословным представительством, со своим, если хотите, парламентом, а следовательно, является страной полибиевой схемы.
Вторая тирания в истории России - тирания Петра. А до печальных событий 1917 г. история России вообще знает только двух тиранов. Это не так много по общемировым стандартам. Вторая тирания делает ставку на создание бюрократической системы и вырывает нас из нашей традиции, разрушает полибиеву схему. И что мы видим? Россия весь ХVIII век восходит все выше к вершинам могущества. Безусловно, то, что мы - первая сталелитейная страна мира в екатерининское время, что под русскими парусами плавает британский флот, что у нас были Кулибины, Ползуновы и Черепановы, - все это украшает нашу историю так же, как труды Ломоносова, победы Румянцева и Суворова. Но ведь ХVIII век наследовал мощь и благосостояние ХVII. К концу ХVIII века Россия уже настолько отстала, что в первой половине ХIХ века происходит лавинообразное падение. Видимо, если бы мы при Павле I вышли из состояния бюрократической державы, то даже бы не заметили того, что отставали. Но это произошло уже при Александре II и только после того, как Крымская война сыграла роль звоночка с того света.
В ХIХ веке происходит восстановление российских традиций. Указ Павла I о трехдневной барщине - один из первых шагов к уравнению сословий перед законом. Павел готовит крестьянское законодательство, начинает восстановление сословного представительства. Увы, Павлу было отведено всего пять лет правления.
Александр I создает Государственный совет, по предложению Сперанского идет подготовка к созданию двух палат - аристократической и сословной, демократической.
При Александре II, конечно, Государственный совет в полной мере не мог считаться аристократической палатой, ибо в него сановники назначались императором. Но в какой-то мере он эту функцию все же выполнял, ибо назначались они пожизненно, как пожизненные сенаторы в нынешней Итальянской Республике. В ходе земской и городской реформ была восстановлена важнейшая часть демократии - демократия муниципального уровня. Вообще демократия выстраивается только снизу, и очень легко представить себе государство, в котором не будет парламента, будет единоличное правление, но будет существовать развитая система муниципалитетов. В таком государстве будет демократия и демократическая традиция. А можно представить себе государство с парламентом, но без низовой демократии и с чисто бюрократическим управлением. В этом государстве никакой демократии мы признать не имеем права.
Итак, реформа Александра II шла по правильному пути: в 1864 г. была восстановлена демократия внизу. Но бомба Гриневицкого сорвала созыв Государственной Думы, который означал бы восстановление демократии и на общегосударственном уровне.
Наконец, реформы ХХ века, проведенные императором Николаем II и статс-секретарем Столыпиным, - это, по сути, реформы, восстановившие наконец полибиеву схему. Была созвана Государственная Дума, но не был упразднен Государственный совет, о котором у нас почему-то забывают. Мы сохранили свою аристократическую палату. Половина мест Государственного совета начала заполняться по выборам, остальные - по назначению пожизненно. То есть он приобретал особый российский облик аристократической палаты, и мы могли надеяться на то, что складывается система, с которой не стыдно будет устремиться к ХХI веку, как к уже бывшему некогда в нашей истории ХII веку, к высшему уровню нашего благоденствия и могущества. Но в силу известных всем событий этот путь к будущему не состоялся. Мы пошли по другому, гораздо более сложному пути, лишились малейшего элемента национальной традиции в собственном государственном устройстве и оказались предельно далеки - и остаемся далеки в настоящий момент - от идей великого эллина.
ДОПОЛНЕНИЕ ВЛАСТЕЙ ВМЕСТО КОНКУРЕНЦИИ
Что можно сказать еще о полибиевой схеме? Как она выглядит в сравнении с имеющим английское происхождение и обязанным своим рождением эпохе Просвещения принципом разделения властей, который считается едва ли не абсолютно необходимым условием существования демократии и свободы личности в современном мире? По сути, когда принцип разделения властей только-только еще зарождался на теоретическом уровне в трудах английских просветителей, Англия была страной полибиевой схемы и чувствовала себя великолепно. Единственным элементом разделения, который был ей присущ, являлась независимость судей. Последняя не обязательно существует в виде разделения трех властей по типу современных англосаксонских демократий. Независимость судей известна с глубокой древности. Ее знал ветхозаветный Израиль, ее знала - в определенной степени - персидская держава, ее знали эллинские полисы. Ничего нового в этом нет. Кстати, русская традиция тоже предусматривала определенный элемент независимости суда от государства. Так, например, в Судебнике Ивана III в 1427 г. декларировалось: ни один судья не должен дерзать судить без участия лучших людей из данного общества, данного мира. Это - зачаточная форма существования суда присяжных.
Правосудие считалось сакральным, поэтому посягательство на суд есть нарушение божественно установленной справедливости. Если пренебречь этим моментом, то во всем остальном принцип разделения властей имеет очень позднее происхождение. Он сконструирован искусственно и только-только начал входить в жизнь к концу ХVIII века - например, в появившейся тогда политической системе североамериканских штатов. И лишь в ХIХ веке принцип разделения властей постепенно получил распространение на фоне ухода с исторической арены государств, устроенных по Полибию.
Полибиева схема - это тоже троевластие. Но это не принцип разделения властей - по замыслу, по описаниям Аристотеля и Полибия. Это принцип дополнения властей. Не стремление заставить одну власть контролировать другую, а стремление - по совершенно солидаристскому принципу - дополнить одну неполномочную и неправомочную власть другою, подкрепить одну власть другою.
По сути дела, для людей, которые жили в устроенных подобным образом государствах, полная и абсолютная власть принадлежала только божествам. Она не могла принадлежать любому, самому неограниченному монарху. Поэтому и была возможна логика дополнения властей. Она тоже включала внутреннюю компенсацию. Аристократия не давала разгуляться монархии и удерживала ее от соскальзывания в тиранию, а демократия следила за тем, чтобы аристократия не выродилась в замкнутую систему, в олигархию. Мне представляется, что этот принцип выдержал проверку историей. Я не осуждаю, не пытаюсь осудить систему разделения властей. Просто она пытается заместить то, что люди потеряли, - а потеряли они государственное устройство по Полибию.
Возможно ли оно в современном мире? Для нас, повторяю, это национальная традиция. Еще в конце ХVIII века большинство полагало, что это лучшая форма устройства. Кстати, и отцы американской Конституции тоже так считали. Они создали демократическую палату представителей и квазиаристократический сенат. И, между прочим, создали пост республиканского выборного монарха в лице президента. Более того, Александр Гамильтон (и не он один) полагал, что Соединенные Штаты как держава крупная будут неизбежно эволюционировать в сторону монархии. Этого не произошло, но такое развитие казалось им вполне органичным.
Как видим, XVIII век, чье наследие мы сейчас считаем едва ли не идеальным, к полибиевой схеме относился вполне положительно. Только о самом Полибии он при этом забыл. Но мы теперь о нем помним. Возможно, это станет нам стимулом для государственного созидания по принципу дополнительности, а не конкуренции. По принципу солидарности, которая не есть примитивный коллективизм и не есть стадность.
