Сергей Абашин Российский либерализм, каким он сформировался на рубеже 1980-1990-х гг., вступил в полосу кризиса и внутреннего размежевания. Выяснилось, что либеральная часть общества уже не является единой. Что может быть общего между либералом-предпринимателем с месячной оплатой в 100 тыс. долл. и 100-долларовым либералом-учителем? У них не совпадают ни жизненный опыт, ни психология, ни интересы и устремления.
Между различными группами в российском либерализме неизбежно возникли разногласия о способах приватизации, о социальной справедливости, о Чечне и о Путине. Постепенно внутри либерального движения появилось несколько течений, между которыми пролегла огромная, порой непроходимая пропасть как в идеологическом и политическом, так и морально-психологическом отношениях. Одна из самых глубоких трещин разверзлась после 11 сентября 2001 г. Значительная часть либералов с энтузиазмом поддержала союз России с Америкой в борьбе с "террористами", рассматривая его как долгожданное вхождение в "западный мир". Другая же часть увидела в последних событиях тревожные признаки отказа от таких фундаментальных принципов либерализма, как права человека, презумпция невиновности, равноправие культур, свобода совести, ненасилие.
В первом выпуске "Вестника Института Кеннана в России", изданном при финансовой поддержке государственного департамента США, помещено несколько статей на тему экстремизма. Я остановлюсь на одной из них - "Бремя цивилизации и позиция интеллектуалов" известного публициста, завсегдатая демократической прессы Дениса Драгунского, который ныне является научным руководителем института национального проекта "Общественный договор". Эта статья представляет собой изложение доклада, который Д.Д. сделал на семинаре "Этнический и религиозный экстремизм: новые вызовы человечеству", состоявшемся в Москве. Автор обрушился с критикой на сторонников мультикультурализма и правозащитников, а также сформулировал несколько тезисов современного либерального консерватизма.
Запрещенные приемы
Автор статьи сам пишет о процессах размежевания "внутри либерального сознания" и тут же дает эпитет своим оппонентам - "леволибералы". Тем самым он пытается, видимо, поместить свою критику в обычный постсоветский контекст борьбы с коммунистами. Самим употреблением слова "левый" (и явно смешивая "леволибералов" с социал-демократами) он стремится вызвать у своих читателей дополнительные негативные ассоциации в отношении защитников "культурной самости". Разумеется, он знает, что данная дефиниция может сработать только в России, поскольку на Западе ссылки на "левизну" не вызвали бы никакой отрицательной реакции. Противопоставляя себя "левым", Д.Д. позиционирует себя как "правого либерала", при этом его, наверное, нисколько не смущает тот факт, что "правыми" на том же Западе обычно называют разные течения консервативной идеологии, расизма и фашизма.
Автор использует и другой, обычно запрещенный в приличном обществе прием, который до сего дня использовали "патриоты" в отношении "западников". Он попрекает правозащитников тем, что они "отрабатывают гранты, полученные от леволиберальных фондов". В этой связи интересно спросить: в каких фондах получает гранты сам Д.Д., можно ли квалифицировать опубликовавший его доклад Институт Кеннана как "праволиберальный" и какие ссылки обязательны при получении грантов из такого рода фондов?
Заканчивает же свою статью критик "леволибералов" утверждением, что "левые либералы" ненавидят "своих родителей (?!), свою страну, свою культуру", и призывает их обратиться в связи с этим к "психотерапевту". Здесь, во-первых, видно, как легко "правые либералы" используют привычные скорее для правого патриотизма и национализма обвинения, заменяя лишь слово "Россия" на "Запад". А во-вторых, обращает на себя внимание вполне российско-советская традиция считать своего оппонента, человека, который думает иначе, психически неполноценным.
Колониализм на новый лад
Еще одна черта построений Д.Д. - откровенно колониальная риторика. Он прямо пишет, что "есть цивилизация, и есть варварство", "есть полюс стабильности, и есть хаотичная игра темных сил". Чуть позднее Д.Д. поясняет, что речь идет не о цивилизованности вообще, а о вполне конкретной культурной традиции - "атлантической", или "западной". Из этого следует, что "варварскими" являются все остальные - Африка, Китай, Индия, Индонезия, Саудовская Аравия...
Еще одно понятие из арсенала колониальных идеологов - "прогресс". Д.Д. не сомневается, что "прогресс все же существует". И дает список того, что он под "прогрессом" понимает. Не поленюсь привести его: "надежное пропитание", "снижение смертности", "развитие гигиены, образования и здравоохранения" (интересно, почему гигиена здесь оказалась на первом месте?), увеличение "метража жилплощади" (спорный признак, так как в сельском архаическом быту "метраж" бывает побольше, чем в городских квартирах), "семейная сепарация" (т.е. деление больших семей?) и "формирование нуклеарных семей", "правовое обеспечение автономии личности". Этот список, в котором отсутствуют, например, снижение преступности и детской проституции, усиление экологической безопасности и т.д., Д.Д. заканчивает так: "Чем более развита страна в смысле прав и свобод личности именно в европейском понимании, тем безопаснее, чище, сытнее и здоровее там живется человеку". И добавляет позже, что "нищета Юго-Востока" (почему только Юго-Востока?) - это "беда", но тут же связывает нищету с "завистью" и неумением работать.
Признавая "прогресс", Д.Д. делит "страны и народы" на "взрослые", "зрелые и развитые", с одной стороны, и "вечно маленькие" - с другой. Борец с "леволибералами" готов учить своих младших братьев уму-разуму. Как? Он весьма недвусмысленно намекнул, что для "эффективного распространения западных политико-правовых ценностей" не грех при определенных условиях воспользоваться "ковровыми бомбардировками" и "зачистками". Это типично колониально-расистский способ описания и мышления, казалось бы, давно уже канувший в Лету, но вдруг внезапно воскресший в русском либерализме.
Мифы об Ином
Автор легко приписывает "неевропейским" культурам все самые отрицательные свойства. Типичный пример - рассказанная им история про некоего "Иного", который "имеет право бить жену и жестоко наказывать детей - потому что такова его этнокультурная идентичность". "Разве это не бред?" - восклицает бравый (извините - правый!) либерал.
Бред - приведенный им "пример". Кто этот Иной, которому позволено безнаказанно бить жену и жестоко наказывать детей? Где нашел Д.Д. такую культуру или этнос? Пусть раскроет свою страшную тайну. Конечно, в любой культуре есть исключения в лице негодяев и преступников. Но в мире нет ни одной культуры, которая бы поощряла избиение женщин и жестокость в отношении детей, у любого народа такие поступки осуждаются и наказываются. Большинство людей, к какой бы культуре они ни принадлежали и каких бы обычаев ни придерживались, живут обычной, мирной жизнью, любя своих близких, страдая от чужой боли, стремясь к познанию мира, работая, чтобы прокормить себя и свою семью. Образ Иного как жестокого варвара - это всего лишь миф, который имеет вполне очевидные исторические корни в колониальном, антииммигрантском и расистском дискурсе.
Добавлю, что мифом является и представление о том, что сам Запад - это некий монолит. Ведь и внутри западной цивилизации есть свои Иные, различные культурные и религиозные идентичности, которые находятся порой между собой в жестком противостоянии.
Новая болезнь - антиисламизм
Еще один важный пункт современного "правого либерализма" - его нелюбовь к исламу. Западное общество переболело антисемитизмом. Теперь заболевает антиисламизмом.
Не случайно Д.Д. начинает свою полемику с "западными интеллектуалами" именно с ислама. Его возмущает, что после падения талибов к власти пришли новые лидеры, заявившие, что Афганистан остается "исламским государством" и "в силе остается шариатское право". Автор вопрошает у "мирового сообщества": какова же цель операции союзников? И сам предполагает, что эта цель заключалась вовсе не в борьбе с террористами, которых победить невозможно, а в том, чтобы Афганистан "целиком и полностью" принял "западные ценности политики и права" или по крайней мере "сочувственно" - пока их понимал. То есть, видимо, сменил свою традицию и религию!
Что знает "правый либерал" об исламе, видно из отношения к шариату, о котором он часто говорит в своей статье. По мысли автора, шариат сводится к двум пунктам (по крайней мере только о них он говорит): отрубанию рук и побиванию камнями. Д.Д. не раз повторяет: "Интересно, почему многие либералы оказались на стороне тех, кто побивает камнями и рубит руки?" Придется оправдываться.
Во-первых, шариат не сводится к названным мерам наказания. Это сложная система религиозных, моральных и правовых предписаний, которые регулируют самые разные стороны жизни человека и редко противоречат законодательству западных стран. Для многих, наверное, будет откровением узнать, что верующие мусульмане (например, татары) живут в России, как правило, по шариату, т.е. исполняют все основные его нормы, не вступая при этом в противоречие со светским законом. Во-вторых, непонятно: почему вид отрубленных по шариату рук должен шокировать либералов больше, чем вид, например, рук и ног, оторванных в результате массированных бомбежек? Почему побивание камнями за преступления "цивилизационно" хуже, чем убийство с помощью виселицы, расстрела, электрического стула, а "рубка рук" - чем проживание в российской тюрьме с ее известными всем болезнями и нравами? В-третьих, положенные по шариату меры наказания (отрубание рук за воровство и побивание камнями за прелюбодеяние) обставлены там, где они продолжают действовать (а это, кстати, вовсе не большинство мусульманского мира), огромным числом условий и оговорок, строгой процедурой расследования и установления вины, а также возможностью помилования или замены наказания. Другими словами, это совсем не массовая практика: в той же Саудовской Аравии в последнее время осуждали такой мерой наказания не больше одного преступника в год (сколько заключенных в России ежегодно умирает и превращается в калек?).
Грани мультикультурализма
Автор заявляет, что мультикультурализм его "настораживает". Главный довод: "мы" (т.е. западные люди? или либералы?) должны требовать, чтобы "Человек Другой Культуры" соблюдал права человека в его "этническом (культурном) ареале". В статье говорится, что должны быть одинаковые требования как к "западной цивилизации", так и к другим "цивилизациям" - и эти одинаковые требования должны основываться на стандартах "западной" культуры как наиболее "прогрессивной".
Да, требования должны быть одинаковыми. Однако нельзя забывать, что обвинения должны быть соразмерны возможностям и учитывать "обстоятельства дела" (как в Уголовном кодексе). Если к чеченскому "полевому командиру", командующему сотней головорезов с автоматами, счет один, то к российскому генералу, у которого в руках бомбы, пушки, танки, тысячи солдат и который представляет государство, - совсем иной. На мой взгляд, к генералу, если он нарушает закон, общество должно быть особенно безжалостно. У нас же получается совсем наоборот: бандита, убившего десяток людей, казнят без суда и следствия (заодно с десятком его невинных родственников или соседей), а бандиту, счет жертвам которого идет на сотни и тысячи, присваивают награды.
Безусловно, есть фундаментальная проблема, о которой справедливо пишет Д.Д.: мультикультурализм абсолютизирует культурные различия, и не всегда борьба за права человека, включая его права как носителя какой-то религиозной или культурной традиции, может иметь положительный результат. Существует очевидная опасность, что такая борьба фактически пойдет на пользу разного рода карьеристов, политиканов, дельцов и мерзавцев, использующих риторику "самости" в своих целях. Впрочем, точно такие же проблемы есть и внутри "западной цивилизации".
Перед современным российским (да и мировым) либерализмом встают новые проблемы и вопросы, ответы на которые действительно трудно найти, опираясь только на наследие послевоенного мироустройства в Европе. Но решения, которые предлагают либералы, могут быть разными. На мой взгляд, выход нужно искать только в терпеливом диалоге и дискуссиях, создании механизмов и институтов, которые бы способствовали нахождению компромисса (в том числе между "римским правом" и "шариатом", чего так боится Д.Д.) и трансформации сознания общества. Другие пути решения проблем означают возврат к идеологии расизма и практике колониальной эпохи.
Конечно, наш доморощенный либеральный расизм - это своего рода "либеральный совок" с его фундаментализмом сознания ("кто не с нами, тот против нас"), отсутствием хоть какой-то терпимости, готовностью легко менять свои ценности и преступать общие моральные нормы из "прагматических соображений", мешаниной из самых разных идеологий и плохим знанием других культур. Однако люди такого умонастроения, кажется, нашли единомышленников на Западе, где после 11 сентября опять расцвели расистские настроения, всегда подспудно присутствовавшие в "атлантической культуре". Этот союз мне представляется чрезвычайно опасным для будущего.
