Геннадий Трошев За десять лет Россия сократила свои Вооруженные силы в 4 раза - с 4,8 до 1,2 млн. человек. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в активную фазу контртеррористической операции к декабрю 1999 г. в Чечню прибыли военнослужащие практически со всей России.
С одной стороны, это обнадеживающий факт: федеральная власть сумела относительно быстро собрать со всей страны необходимые силы на опасном участке и навалилась на терроризм, что называется, всей мощью. Но если проанализировать чуть глубже - общая картина не такая уж и радужная.
К примеру, что такое обе чеченские военные кампании со стратегической точки зрения? Локальные конфликты с ограничением использования возможностей широкомасштабных боевых действий. Говоря проще, с теми боевыми задачами, которые были в Чечне (и в середине, и конце 1990-х гг.), должны справляться даже не Вооруженные силы, а внутренние войска того же Северо-Кавказского округа внутренних войск.
Естественно, для решения оперативно-тактических задач в активной фазе боевых действий (таких, как штурм Грозного, ликвидация банды Гелаева и т.п.) необходимо было придавать частям внутренних войск фронтовую и армейскую авиацию, ствольную и реактивную артиллерию, танки и современную инженерную технику. Но получилось, что вся тяжесть проведения боевых, да и специальных операций (и не только в активный период боевых действий) легла на плечи военнослужащих Минобороны, а не сотрудников МВД. Об этом свидетельствует и статистика: только с 1999 по 2001 г. в Чечню был откомандирован каждый четвертый офицер и солдат сухопутных войск! Вот где выплыла в своей неприглядности грустная арифметика непродуманных сокращений армейских частей и подразделений. Из чего обычный россиянин, далекий от проблем военной реформы, вправе сделать вполне логичный вывод: участие одновременно в двух локальных конфликтах (подобных чеченскому) может оказаться не под силу нынешней Российской армии. Горький вывод, но правдивый.
Мне могут возразить - сегодня у россиян внешних врагов нет. Сегодня нет, а завтра? Кто даст гарантию, что спустя несколько лет в странах, которые сейчас являются нашими стратегическими партнерами, не придут к власти другие руководители и администрации (как бывало в истории не раз), чья политика будет агрессивной по отношению к России?
Что действительно необычно, так это деление воинских соединений и частей на элитные (части постоянной боеготовности) и неэлитные (все остальные). В элитные собирают и лучших людей, и лучшую технику, и льготы тут выше, а в остальные - по остаточному принципу. Это все равно что в одной большой семье делить родных детей на любимых и нелюбимых. Потому как готовность в любую минуту выполнить поставленную боевую задачу - краеугольный камень в военном строительстве любого государства. Вот тут-то и не надо экономить государству. Грянет война - все должны идти воевать, и элитные, и неэлитные части, - и что тогда? Армия вся должна быть элитной, во всяком случае ее большая, а не меньшая часть.
...Плюс контрактизация всей страны?
На протяжении последнего десятилетия сменились четыре министра обороны РФ. Но и частая смена министров все же не идет на пользу общему делу. Каждый из них привносил с собой что-то новое в понимание военной реформы. Однако исполнителем всех начинаний упомянутых министров обороны был и остается один человек - начальник Генерального штаба генерал армии Анатолий Васильевич Квашнин. И какими бы радикальными ни были идеи сменяющих друг друга руководителей российского военного ведомства, все они несли отпечаток точки зрения именно начальника Генерального штаба. Уж кто-кто, а генерал Квашнин, командуя Северо-Кавказским военным округом и одновременно ходом военной операции в Чеченской Республике на начальном этапе первой кампании, лучше других в Генштабе знает о проблемах контрактников. Потому как первый и не совсем удачный опыт в этом направлении был именно в "первой Чечне" на базе 205-й отдельной мотострелковой бригады.
Уже тогда было понятно, что для замены солдат срочной службы контрактниками нужны определенные условия. Все эти факторы - суммированные или каждый в отдельности - требуют определенного времени, а не штурмовщины. Тем не менее в 2002 г. решено было срочно создать "контрактную дивизию" полного штата. Подобное ускорение можно объяснить не только политическим моментом, но и демографическим провалом: отсутствие юношей призывного возраста в ближайшем десятилетии вряд ли позволит содержать даже миллионную армию.
"Дикие гуси"
Утверждать, что России не нужна профессиональная армия, так же нелепо, как и доказывать, что армия существует вне политики. Всякий командир мечтает о механике-водителе, знающем конкретную боевую машину (БТР, БМП, танк, САУ и т. д.) не один год, или о заместителе командира взвода, способном при необходимости заменить в бою офицера. Все это так.
При упоминании словосочетания "профессиональная армия" у меня встает перед глазами картина сидячей забастовки перед зданием штаба СКВО сотен контрактников летом 2001 г., когда им, воевавшим в Чечне, "заморозили" выплату так называемых "боевых". Или толпы тех же "профессиональных" военнослужащих на аэродроме Ханкала, штурмующих "вертушки", уходящие на Моздок, в том же 2001 г., после того как заместитель министра обороны РФ по финансово-экономической работе Любовь Куделина дала разъяснения в газетах по вопросу отмены материальной компенсации за участие в боевых действиях.
Психология солдата-контрактника определена словосочетанием "дикие гуси" и известна не одну сотню лет. Сводится она к простой истине: служить там, где платят больше. Платят военнослужащему-профессионалу в России немного, поэтому идея "контрактизации" всей нашей армии может сегодня остаться трудноосуществимой.
В качестве аргумента приведу такой факт: в одной из самых густонаселенных областей России - Ростовской - за 2002 год военкоматы едва смогли отправить в войска 350 военнослужащих по контракту! По численности это один мотострелковый батальон (и то неполный). Кстати, никто не даст гарантию, что через год большая часть из них не вернется на Дон, отчаявшись далее верить в многочисленные, но так и невыполненные посулы о достойной жизни. А ведь согласно концепции военной реформы таких батальонов, состоящих из контрактников, необходимо иметь сегодня не один-два десятка, а сотни.
В сущности, жить хорошо - это естественное человеческое желание. Но если у контрактника появится одно только подозрение о недостаточном денежном содержании при полном отсутствии государственных гарантий на льготы, он тут же развернется и уйдет из воинской части.
По своему опыту скажу: в Северо-Кавказском военном округе командиры частей и подразделений трижды подумают, прежде чем взять контрактника на службу. При этом стараются не приглашать кого-либо со стороны, а работать с теми, кто проходил в данном подразделении срочную службу и изъявил волю остаться профессиональным военным. Поэтому в ротах и даже батальонах военнослужащих контрактной службы единицы. Но это действительно те, кто хочет и может служить. Как говорится, лучше меньше, да лучше...
Обреченные на нищету
И все же главной составной военной реформы считаю коренную ломку общественного сознания в стране по отношению к армии. Ведь Вооруженные силы - это не государство в государстве. В частях и подразделениях служат не иностранные наемники, а наши дети. Непонятно только одно: почему отношение к российским солдатам и офицерам, не говоря уже о генералах, как к нелюбимым пасынкам?
Как-то замалчивается тот факт, что тот же командир взвода должен арендовать жилье (законодательно квадратные метры для проживания молодым офицерам не положены), прокормить семью на те шестьсот целковых так называемых "пайковых", которые определило ему правительство...
Самый скромный обед в офицерской столовой сегодня едва укладывается в 40-60 рублей. Значит, чтобы поесть хотя бы раз в день самому, уже требуется полторы-две тысячи! Поднаем жилья нынче тоже недешев: в малых гарнизонах СКВО - от 70 долл. в месяц, в больших городах - свыше 100 "зеленых". Вот и получается, что лейтенант вечно занимает где можно от получки до получки. А когда и чем расплатится - неизвестно. Разве что съездит в Чечню, походит под пулями бандитов за 200 рублей суточных. Больше доходных статей у офицера нет. Воровать большинству офицерская честь не позволяет, да и красть-то уже нечего. Не солдатские же портянки на рынок тащить... Подрабатывать тоже нет возможности - ведь с утра до ночи то в казарме, то на полигоне.
Вроде как в июле 2002 г. хотели исправить положение: повысили оклад за воинскую должность в среднем в полтора раза. Хотели как лучше, но получилось как всегда.
Разговор идет только о еде и жилье. А на какие "шиши" купить одежду жене, ребенку да и себе (не круглосуточно же ходить в камуфляже), где взять деньги на покупку телевизора, музыкального центра, кухонной посуды, мебели? А хоть какие-нибудь украшения и парфюмерию жене, игрушки ребенку? Вот это как раз и есть проявление "неуставных взаимоотношений" между государством и российским офицером!
В армии сейчас в основном служат те офицеры, кто по-настоящему любит Россию. Таких людей нужно беречь для Вооруженных сил, недопустимо бесконечно эксплуатировать их чувства, не давая взамен ничего. Нет денег, так дайте награду, досрочно или на одну ступень выше занимаемой должности звание присвойте, спасибо скажите, а не шельмуйте в прессе.
У семи нянек...
Самым существенным минусом проводимых на практике преобразований является тот факт, что вот уже более десятка лет нет четкого разграничения функций силовых ведомств в зонах проведения контртеррористических операций. Зачастую получается, что, выполняя боевые задачи совместно с подразделениями тех же Внутренних войск МВД РФ в ходе локальных конфликтов, армейцы превратились как бы в дополнение к силовым подразделениям Министерства внутренних дел. Хотя по количественному составу те же Внутренние войска МВД РФ почти равны Сухопутным войскам МО РФ.
Что мешает подчиненным министра внутренних дел своими силами выполнять задачи, поставленные правительством? Отсутствие надлежащего вооружения? Но та же 100-я дивизия особого назначения Внутренних войск МВД РФ, расквартированная в Ростовской области, в своем штате имеет и артиллерию, и танки, а при необходимости - приданные вертолеты. И если приплюсовать сюда многочисленные СОБРы, ОМОНы, ОБОНы, МОМы, СОМы и т.д., то силища у Министерства внутренних дел просто неимоверная.
Может быть, препятствием для этого является особенность выполняемых ими задач? Тоже нет. Внутренние войска для того и созданы, чтобы разбираться внутри своей страны с различного рода террористами, сепаратистами и т.п.
Не меньшие боевые возможности и у пограничников, защищающих южные рубежи страны. Воины в зеленых фуражках гордятся, что Итум-Калинский погранотряд, заставы которого контролируют российско-грузинскую дорогу и ее окрестности, - самый крупный в мире. Не меньше и Назрановский погранотряд. Но почему тогда в сентябре 2002 г. банда в две сотни человек перешла государственную границу и из Грузии без особых затруднений подошла к Владикавказу? Значит, наша граница, мягко говоря, полупрозрачная.
Уничтожать бандитов, пришедших из Панкисского ущелья, замечу, было поручено военнослужащим 58-й общевойсковой армии, а не подразделениям Внутренних войск или пограничникам. При этом погибли 17 наших разведчиков и артиллеристов.
Министерство по чрезвычайным ситуациям тоже нельзя назвать малочисленным или малообеспеченным. Но и они не прочь в чрезвычайных ситуациях взять себе в помощь армейские подразделения инженерных и химических войск, а то и мотострелковые полки.
В Военной доктрине РФ четко сказано: "Военная организация государства включает в себя Вооруженные силы Российской Федерации, составляющие ее ядро и основу обеспечения военной безопасности, другие войска, воинские формирования и органы, предназначенные для выполнения задач военной безопасности военными методами, а также органы управления ими". А на деле получается, что эта самая "основа" должна во всем подстраховывать эти самые "другие войска" практически в любой критической ситуации.
Невольно возникает вопрос: может быть, в этих самых министерствах тоже что-то не так? И они, как и армия, тоже нуждаются в коренной реформе?
В связи с этим насущна другая проблема. Кому бы ни подчиняли руководство контртеррористической операцией - армии, ФСБ или МВД, - общего и безоговорочного подчинения единому начальнику Объединенной группировки войск (сил) на Северном Кавказе не будет никогда. Каждый командующий той или иной министерской группировки получает инструкции от своего министерства. А значит, обязан блюсти не столько общие интересы группировки, сколько свои, узковедомственные.
В общественном сознании и даже в оценках федерального Центра ответственными за неудачи, как правило, назначаются армейские генералы.
Сердечной болью отозвалась в моей душе трагедия вертолета Ми-26, сбитого ракетой террористов над Ханкалой. Тогда погибли 120 человек. Подавляющее большинство были воины-северокавказцы.
Молот оргвыводов обрушился на командующего авиацией Сухопутных войск генерал-полковника Виталия Павлова и на меня. При этом генерал-полковник был срочно уволен министром обороны. Даже несмотря на то, что он за свою многолетнюю службу награжден 27 орденами и медалями, за воздушные бои в Афганистане стал Героем Советского Союза, а за операции в Чечне - кавалером ордена Мужества.
Мотивировка столь строгих мер в том числе была такова: Ми-26 не предназначен, дескать, для переброски личного состава по воздуху.
Но ведь этот прекрасный вертолет для того и создан! И обладающие лучшей в мире грузоподъемностью эти винтокрылые машины доказали свою эффективность еще в первую чеченскую кампанию 1994-1996 гг.
Экипаж в тот черный для вертолетчиков августовский день 2002 г. сделал все, чтобы спасти падающую машину. Но против вертолетчиков сразу же было возбуждено уголовное дело. Немудрено, что после такой "оценки" действий экипажа буквально в тот же день кадровики получили десятки рапортов об увольнении в запас от членов других вертолетных экипажей, воюющих в Чечне.
Хочешь жить - умей изменяться. Так говорят сегодня на войне. И меняться надо всем. Иначе понятие "военная реформа" так и останется несбыточной мечтой и для армии, и для общества.
