Константин Микульский
Для нынешней российской бизнес-элиты близость к власти – важнейший ресурс.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Надо признать: уголовное преследование Михаила Ходорковского добавит популярности российской власти. Хотя социологические опросы показывают некоторое снижение степени негативного отношения населения к богатым людям, случай Ходорковского особый. Уже само появление в России человека с состоянием, очень большим даже по мировым меркам, не может оставлять население равнодушным, тем более что истоки этого богатства относятся к периоду приватизации, которая обманула надежды населения (если у кого-то такие надежды имелись). Не думаю, что Ходорковский может вызвать сочувствие со стороны элиты, которая также "неравнодушна" к удачливым коллегам, а классовая солидарность в ее среде выражена слабо.
Возобновившийся отток капитала как будто свидетельствует о том, что бизнес испугался, но сильно ли он испугался - это еще вопрос. Бизнес понимает, что правонарушения, приписываемые Ходорковскому или действительно совершенные им, - общераспространенная практика, в том числе практика бизнесменов, поныне близких к власти. А потому преследования носят выборочный характер и фактически вовсе не обусловлены самим фактом правонарушений.
Думаю, что реакция бизнеса схожа с реакцией чиновников города N на сообщение о прибытии действительного ревизора, как эта реакция показана в одном из кинофильмов по комедии Гоголя "Ревизор": во время знаменитой немой сцены чиновники просто лезут в свои карманы за кошельком. Такая реакция и сегодня означает чистый выигрыш для российских чиновников.
И все же общество гадает: то ли власть берется за соблюдение правопорядка и намерена восстановить социальную справедливость, то ли она руководствуется более свойственными ей практическими соображениями. Оценки мотивов и ожидаемых результатов наметившегося поворота в отношениях государства с некоторыми представителями крупного бизнеса могут быть различными. Возможно, ситуация станет ясной только после президентских выборов. Пока же напрашиваются следующие варианты дальнейшего развития событий.
Новый "верх", старый "низ"
Вариант первый. "Дело ЮКОСа" - выигрышный предвыборный ход, который должен показать населению готовность власти как-то исправлять ошибки ее предшественницы. Он выигрышен для власти и в другом смысле - наряду с пиаровским эффектом достигается цель нейтрализации человека, способного выдвинуться в политике с самостоятельной позицией. В пользу наибольшей вероятности такого варианта свидетельствует и случай Аксененко. Судя по прессе, обвинительное заключение, предъявленное ему, носит довольно искусственный характер. Возможно, что фигурант был избран просто в силу его высокого положения в прежней власти, благодаря которому его преследование также будет воспринято с удовлетворением значительной частью населения. О политической подоплеке случая Ходорковского заставляют думать и демонстративно брутальные действия прокуратуры, особенно визит следователя в школу, где учится дочь олигарха.
Это мастерский ход: обществу становится ясно, что Путин против криминальных олигархов, а Зюганов, включивший олигархов в избирательный список, - за.
Данный вариант вполне вероятен, но слишком прост и ограничен, чтобы быть основным. Наверняка такая мотивировка рассматривается как приятное дополнение к какой-то другой.
Многое говорит о том, что начал реализовываться второй вариант - передел собственности в соответствии с разворачивающейся сейчас перегруппировкой властных сил. Выясняется, что политическая стабильность в обществе не столь уж прочна. Выдвигаются новые силы, которые будут использовать власть не в последнюю очередь и для приращения собственности. Как писал недавно в прессе один из знающих людей, в 90-е годы чиновник за 1000 долларов раздавал миллионную собственность. Теперь, видимо, он приходит к выводу, что это было несправедливо, и намерен эту несправедливость исправить. Ситуация в обществе тому благоприятствует. Есть достаточные силы для такого "исправления". Население это поддержит. От нового расклада сил положение власти укрепится. Готовность бизнеса "договориться" с властью еще более возрастет. Видимость борьбы с неправедным богатством, принимаемой населением за чистую монету, позволит создать эрзац-идеологию именно тогда, когда ее отсутствие начинает острее ощущаться. Новое соотношение сил во власти и в бизнесе будет надолго закреплено с учетом ошибок прежних команд. Власть, наконец, получит полностью консолидированную команду, способную более последовательно строить политический режим, адекватный экономической системе асоциального российского капитализма.
Речь идет не о смене элиты как таковой, а о частичной смене ее верхнего слоя, причем не естественной - в силу неэффективности одних управленцев и собственников и эффективности других, новых, а о чисто силовой акции. Эта смена может быть обусловлена - если реализуется второй вариант - дальнейшей авторитаризацией власти, завершением формирования ее политических ориентиров и представлений о целях и методах управления после 2004 года. При этом экономические задачи неизбежно отходят на второй план по сравнению с политической - завершением становления системы. Позиция элиты при этом очевидна: пусть обновится элитный "верх", но в целом сохранится существующая система, создавшая нынешнюю элиту и позволяющая ей использовать пороки системы в своих интересах. Возможно, что элита видит в развернувшихся событиях профилактику против покушений на нынешнюю стабильность ее положения.
Экономические империи бюрократии
Появляющиеся иногда в печати рассуждения о том, что мы теперь будем "жить в другой стране", безосновательны. Для народа ничего не изменится, лишь несколько обновится состав хозяев жизни, а что касается ожидаемого многими ужесточения политического режима, то это затронет немногих. Ведь большинство элиты будет лояльно любому режиму, лишь бы он не допустил демократических процессов, угрожающих ее позициям. Да и ведь еще при Ельцине были сдвиги в направлении к формальной демократии, достаточно широкая свобода деятельности СМИ и т.д., но разве страна воспользовалась этим для мобилизации своих интеллектуальных, духовных, материальных ресурсов? Электорату все эти демократические "излишества" вовсе не были нужны.
В одной из центральных газет появилась статья о нынешних событиях, озаглавленная "Прощание с капитализмом". Но на самом деле российская элита, в том числе политический класс, никогда не откажется от частной собственности, предпринимательского дохода на капитал, резкой имущественной дифференциации населения за счет чрезмерного возвышения элиты. Правда, часть элиты, способная занять монопольные позиции в экономике, может усмотреть выгоды в отказе от движения к свободному рынку с присущей ему конкуренцией, но свободный рынок и свободная конкуренция в России и сейчас слабо ощущаются элитой.
Дело в другом. Вполне можно ожидать, что элита будет дооформлять специфику российского капитализма путем создания нового типа олигархата - не магнатов, использующих государственную бюрократию, но все же очень сильно зависящих от нее, а олигархов, непосредственно стоящих у власти и одновременно непосредственно владеющих богатством. Могут появиться в более выраженном виде чиновники и олигархи в одном лице, владеющие в замаскированной или достаточно явной форме финансово-промышленными группами, холдингами и т.п. или контролирующие их с присвоением соответствующих доходов в том или ином виде. Практически непосредственное сочетание в одних руках рычагов государственной власти и крупнейшей собственности (пусть через подставных лиц, но, возможно, с перспективой полной легализации), создание экономических империй, слитых с бюрократией, - вот тот вариант будущего России, который нельзя исключать. Может быть, кто-то назвал бы это новым госкапитализмом, но это - своеобразный госкапитализм с частной собственностью и частным присвоением прибыли при теснейшей унии бюрократов и крупнейших предпринимателей, вплоть до их совпадения в одном лице.
И в первом, и во втором варианте власть отступать от начатой акции не может. Разница лишь в том, что в первом варианте власть ограничится этой или еще двумя-тремя аналогичными акциями, а во втором варианте акция будет растиражирована как в Центре, так и на местах. И еще очевидно то, что ни первый, ни второй варианты не имеют отношения к действительному укреплению законности и правопорядка.
Почему благие начинания кончаются печально
Но России жизненно необходим совсем другой, третий вариант - действительное обновление, переделка сложившейся криминально-бюрократической модели социально-экономических отношений, отказ от нынешнего паразитического режима воспроизводства капитала. Реализация такого варианта крайне затруднена. Возможен ли он в принципе? Чтобы его осуществить, нужен во многом другой менталитет власти, чем существующий ныне. Сегодня в стране нет социальных сил, которые могли бы реально обеспечить развитие общества по третьему варианту. Для этого потребовалось бы действительно бороться с ярко выраженным своекорыстием и криминализированностью самых широких слоев господствующей элиты. Созрела ли для этого власть, на всех уровнях которой подлинные реформаторы составляют ничтожное меньшинство? Может быть, "дело Ходорковского" - первый, пусть примитивный, шаг в направлении к этому варианту? Можно ли надеяться на это в современной России?
Признаки определенного продвижения к третьему варианту, возможно, просматриваются. Об этом говорит прежде всего замысел административной реформы, которая могла бы способствовать оздоровлению государства. Может быть, это был бы решающий шаг к оздоровлению общества, поскольку не бизнес, а государство является наиболее слабым звеном в механизме развития России. Однако не так много надежд на то, что административная реформа будет реально начата и не будет при этом в корне извращена. Российская практика, к сожалению, свидетельствует, что многие необходимые для страны прогрессивные начинания имели результаты, противоположные ожидаемым. Так, институт банкротства стал использоваться для простого передела собственности, захвата успешных предприятий силами, более близкими к власти, чем прежние собственники этих предприятий. Необходимые меры по укреплению независимого положения судей не уменьшили, а может быть, даже увеличили коррумпированность в их среде.
Выбор третьего варианта был бы для лидеров государства крайне сложен и даже опасен. Пришлось бы обратиться к обществу за поддержкой, не бояться возможных "перехлестов" демократии, суметь развязать и направить в рациональное русло общественную активность. Но, как говорится, игра стоит свеч. На кону будущее России.
