Йошка Фишер
Йошка Фишер: 'Я твердо убежден в том, что достойно ответить на новые вызовы мы сможем только совместно'.
Фото Reuters
Нынешняя ситуация свидетельствует о том, что безопасность в XXI веке уже не может быть определена для нас в традиционных категориях ХХ века. Новый тоталитаризм, исламистский терроризм с его человеконенавистнической идеологией джихада, угрожает миру и стабильности как в региональном, так и в глобальном масштабе.
Его цель - это свержение властных структур в исламско-арабском мире, прежде всего на Аравийском полуострове и в районе Персидского залива, и - в долгосрочном плане - уничтожение Израиля. Его средства - это акции террористов-смертников и ужасы жестокого, нечеловеческого насилия. Его тактика нацелена на кровавый хаос, а стратегия - на вытеснение США и Запада из всего региона.
Главная угроза нашей безопасности сейчас исходит не от какого-то государства, а скорее от нового тоталитарного движения, которое после утраты Афганистана больше не имеет под своим контролем государства, служащего базой для его сил. Эта угроза направлена также - в отличие от германского рейха при нацистах, японской империи в годы Второй мировой войны и Советского Союза во время холодной войны - не против стратегических потенциалов США и Запада. Она скорее направлена на то, чтобы подорвать их моральный дух и вызвать реакцию, которая не ослабила бы, а усилила поддержку исламистского тоталитаризма.
Эта новая угроза масштабна. Она уже не ставит вопрос о системе, как это было в годы борьбы со старыми тоталитарными режимами ХХ века. Все гораздо хуже: она нацелена на то, чтобы вызвать основанное на религиозных и культурных различиях "столкновение цивилизаций" между исламско-арабским миром и Западом во главе с США.
Наш ответ на этот вызов тоже должен быть масштабным. По крайней мере с 11 сентября мы знаем: наша безопасность в XXI веке зависит не только от успешной глобализации при свободном обмене товарами и благами. Еще больше она зависит от глобализации основополагающих ценностей, прав человека, уважения жизни, религиозной и культурной терпимости, равенства всех людей, мужчины и женщины, правового государства и демократии и приобщения к благам образования, прогресса и социального обеспечения.
Позитивная глобализация - это, собственно говоря, стратегический ответ на смертельный вызов со стороны нового тоталитаризма.
Эта позитивная глобализация в политическом плане должна привести к перестройке международной системы государств, к "новому мировому порядку", в рамках которого будет обеспечено мирное и дружественное сосуществование более чем шести миллиардов людей, более 190 государств, многочисленных регионов и культур.
Сюда относится также выстраивание справедливой системы мировой торговли, поиск ответов на изменение климата и путей сохранения глобальной окружающей среды, борьба с бедностью и против СПИДа, защита прав человека, развитие международного права и его институтов.
Для этого нам нужны не только сильные демократии, опирающиеся на прочный фундамент ценностей. Необходимы также сильные учреждения с многосторонним участием, в первую очередь обновленная ООН, которые были бы способны создать и поддерживать этот порядок в соответствии с нормами международного права. Такой мировой порядок должен опираться на эффективный мультилатерализм, способный обеспечить мир и безопасность. Для эффективного мультилатерализма нужны и США как мировая держава, и ООН как рамочный институт, который признают 190 государств-членов и без которого поэтому никак не обойтись. Ведь ООН, несмотря на все ее недостатки, - это единственная международная организация, которая обладает ресурсом всемирной легитимности.
Безопасность на основе сотрудничества и интеграции, безопасность на основе участия в распределении благ и прогрессе будет в XXI веке по крайней мере столь же важна, как и безопасность на основе устрашения и сдерживания. Холодную войну Запад выиграл благодаря сочетанию стратегической мощи и позитивной системной альтернативы, через использование как "hard power", так и "soft power", причем системная альтернатива сыграла решающую роль.
Теперь нам снова придется совместно отвечать на тот же вызов, хотя и в совершенно иных условиях. При этом позитивное решение богатыми нациями Запада проблем глобализации имеет сегодня первостепенное, даже стратегическое значение.
Один из любимых "жутких" вопросов нынешней политической публицистики звучит так: пришел ли конец Западу? Я отвечаю на это четко и ясно: нет, не пришел! Конец Западу придет лишь тогда, когда трансатлантический альянс лишится перспективы из-за отсутствия общих интересов, когда Европа и Америка пойдут разными путями.
Трансатлантические отношения в начале XXI века строятся, однако, между двумя очень разными партнерами. США - это единственная глобальная держава, самая старая и в то же время континентальная демократия, присутствующая во всем мире, доминирующая почти во всех сферах "soft power" и "hard power".
США - это мировая держава. ЕС же - это держава, все еще становящаяся таковой. Уже существует, правда, общий рынок, который вскоре будет охватывать 450 миллионов человек, имеется общая валюта - евро. С другой стороны, нельзя отрицать слабость экономического роста в Европе, наличие демографической проблемы, политическую раздробленность и недостаток военной силы.
Стабильными трансатлантические отношения будут лишь тогда, когда обе опоры этого моста через Северную Атлантику будут нести примерно равную нагрузку. Европейцы знают, что они должны как можно скорее устранить, и - позвольте добавить - устранят свои недостатки. Ведь опасность для НАТО будет представлять не сильная европейская опора, но лишь европейская слабость. И лишь сильная европейская опора сможет гарантировать партнерство Европы в трансатлантическом альянсе. Поэтому, на мой взгляд, укрепление европейской опоры, в том числе с учетом ситуации в мире, вполне соответствует правильно понимаемым стратегическим интересам США.
Европейский союз подошел к решающему повороту своей истории: в преддверии его расширения, приема 10 новых государств-членов, глубокого реформирования его системы и принятия Европейской Конституции возникает вопрос о том, станет ли Европа вообще субъектом международной политики. Удастся ли Европе преодолеть главное противоречие - между национально-государственным суверенитетом и полной политической интеграцией союза? Сможет ли Европа стать державой XXI века?
От ответов на эти вопросы для Европы зависит многое - даже, может быть, все. Почему? XIX век и первая половина XX века были в Европе эпохой образования национальных государств. В XXI веке европейские национальные государства, даже самые большие из них, окажутся слишком маленькими, в политическом и экономическом плане их размеры уже не будут оптимальными.
Тема завершения европейской интеграции вызывает споры. Она занимает в настоящее время не только Старый континент, ее обсуждают также и на западном берегу Атлантики. В последние десятилетия в США с большим вниманием, иногда с удивлением, а порой и со скепсисом наблюдали за объединением Европы. Но после 11 сентября, когда в мире возникла новая, опасная политическая ситуация, и в связи с острыми разногласиями вокруг войны в Ираке дискуссия о "европейском партнере" получила новое, не всегда позитивное измерение.
Нынешняя Европа зиждется на двух фундаментальных, воистину исторических решениях: первое решение, принятое американскими государственными деятелями, состояло в том, чтобы сохранить после 1945 года политическое и военное присутствие в Европе и защитить свободу западной части Европы. Это решение привело к созданию НАТО.
Второе фундаментальное решение опиралось на идею двух великих французов - Робера Шумана и Жана Монне, которая состояла в том, чтобы выстроить новую систему государств в Европе, основанную не на равновесии сил, а на интеграции суверенных государств и их интересов. Это привело к заключению в 1957 году Римских договоров и затем к созданию ЕС.
То, что началось в тени холодной войны как экономическая интеграция, постепенно распространилось на политические, причем преимущественно внутриполитические, сферы. Когда в 1989 году пала Берлинская стена, ЕС - и в первую очередь Германия - освободился от многолетнего бремени: раскол Германии, разделение континента на две враждующие системы были преодолены.
Вызвавшее в начале девяностых годов настоящую эйфорию "отступление" государства и политики - тогда говорили даже о "конце истории" - оказалось, однако, как мы теперь знаем, большим заблуждением. По окончании холодной войны сообщество государств все чаще стало сталкиваться с новыми, вызывающими беспокойство нарушениями порядка. Многочисленные кризисы и конфликты во многих регионах мира усилили нестабильность и угрозу вооруженных конфликтов.
Кульминацией новых угроз, обусловленных диффузным нарушением порядка в международной политической системе, стало 11 сентября 2001 года. После преступных террористических атак на правительство и граждан США, да и на все свободные общества мира, стало очевидно, каким разрушительным потенциалом обладают исламистский терроризм и его тоталитарная идеология. Стало также очевидно, какую угрозу миру во всем мире могут породить забытые конфликты современности.
После того как закончилась холодная война, весь миропорядок коренным образом изменился. Глобальная конфронтация между США и Советским Союзом сформировала в свое время простой, одномерный миропорядок, подчинявший себе практически все конфликты. С распадом Советского Союза этот главный конфликт исчез, оставив после себя диффузную структуру, на основе которой возникла трехмерная международная реальность.
Самый верхний ее уровень составляют крупные державы и их альянсы. На втором уровне действуют региональные державы, разрешающие региональные конфликты. А "подвальный этаж" этой международной системы образуют распавшиеся государства, гражданские войны и рассадники насилия и терроризма. В нынешнем мире, пожалуй, еще существует главная держава - США, но в нем больше нет главного конфликта, определяющего миропорядок.
Большое значение имеет также структура новых угроз. Религиозная ненависть, националистическая конфронтация, оружие массового уничтожения и терроризм - каждый из этих элементов в отдельности достаточно опасен, зачастую являясь в настоящее время причиной опасных кризисов и войны. Если же четыре этих элемента соединяются и подогревают друг друга, тогда действительно возникает новая стратегическая угроза.
11 сентября сделало дискуссию о новом миропорядке после холодной войны коренным вопросом региональной и глобальной безопасности. Мы больше не можем уходить от ответа на этот вопрос, если мы не хотим подвергать безопасность в мире чрезвычайно высокому риску. Поэтому ответ на вопрос о новом миропорядке должен иметь наивысший приоритет и в трансатлантических отношениях.
Может быть, существенным упущением было то, что мы не начали эту трансатлантическую дискуссию сразу же после событий сентября 2001 года. Как знать - может быть, тогда некоторые разногласия в альянсе отпали бы сами собой.
Cтанет ли мир более безопасным, если партнеры по ту и эту сторону Атлантики удалятся друг от друга? Принесет ли ослабление альянса больше безопасности как Европе, так и США?
На мой взгляд, ответ надо дать отрицательный. Европа и Америка не обойдутся друг без друга в борьбе с новой угрозой. Мы сидим в одной лодке, поскольку мы хотим защитить одно и то же: мы хотим сохранить свободу и безопасность для наших граждан, мы хотим обеспечить открытую демократию и права человека. И поэтому я твердо убежден в том, что достойно ответить на новые вызовы мы сможем только совместно.
Это также означает, однако, что мы должны договориться о том, как нам реагировать на эту угрозу - причем в качестве равноправных партнеров.
Это удалось сделать при создании антитеррористической коалиции после 11 сентября. По вопросу войны против Ирака возникли разногласия. У нас были разные мнения о том, насколько достаточны основания для вмешательства, какие последствия будет иметь эта война для борьбы с международным терроризмом и региональной стабильности и можно ли будет контролировать последствия войны.
Несмотря на эти разногласия, сегодня ясно: мы должны обеспечивать мир вместе. Мы убеждены в том, что решающее значение будут иметь передача суверенитета самим иракцам и центральная роль ООН.
Чтобы добиться в перспективе успеха в деле обновления Ближнего Востока, необходимо решить еще одну задачу: надо урегулировать конфликт между Израилем и палестинцами, причем путем создания двух государств - например, на основе границ 1967 года. Путь к решению ведет через реализацию плана "Дорожная карта".
После 11 сентября мы в рамках ЕС также упустили время для выработки собственной внешнеполитической стратегии. У нас не было скоординированной, однозначной общеевропейской позиции, с которой мы могли бы вступить в стратегический диалог с нашими американскими друзьями. Чтобы заполнить этот пробел, ЕС в настоящее время - кстати, впервые - работает над совместной стратегией безопасности. В основе этой стратегии лежит расширенное понятие безопасности, спектр которого простирается от предупреждения конфликтов дипломатическими средствами до самого крайнего инструмента - применения военных средств.
В Евросоюзе стратегическое мышление также приобретает все большее значение. Так, мы твердо убеждены в том, что расширение ЕС на восток - решение правильное, что оно необходимо, чтобы расширить зону стабильности, мира и безопасности на нашем континенте. И этап расширения ЕС в мае будущего года не станет последним: уже в 2007 году в союз вступят Румыния и Болгария. В этой связи мы рассматриваем также вопрос о возможном приеме в ЕС Турции. В частности, новые глобально-стратегические причины побудили нас в Германии поддержать процесс сближения Турции с ЕС. В то же время в совместной внешней политике и политике безопасности ЕС имеются существенные структурные недостатки, которые необходимо устранить. Я вижу, в частности, три узких места:
- в выработке политической воли;
- в сфере институциональной реализации;
- в военном потенциале.
По-прежнему сложно проходит политическое согласование и выработка решений в группе из 15 (а скоро их будет 25) государств, каждое из которых имеет свой исторический фон и свои интересы. Это можно понять, зная историю Европы, но я боюсь, что в будущем мы уже не сможем себе позволить такого сложного процесса координации, какой мы имеем сейчас.
Институциональная реализация решений также требует срочного улучшения. Нам в Европе нужны подходящие инструменты для осуществления совместной внешней политики.
Разумеется, нам нужен также модернизированный и усиленный военный потенциал Европы, если мы намерены внести свой вклад в коллективную безопасность в контексте НАТО и других партнерских отношений.
При этом важно правильно использовать ограниченные средства. Этой цели служит создание Европейского агентства по вооружениям. К тому же было бы неэффективным, если каждое из 15, а вскоре 25 государств-членов имело все роды войск и захотело бы делать то же самое, что все остальные.
В ЕС существует единое мнение о том, что европейская внешняя политика должна быть более когерентной и эффективной. В государствах-членах крепнет понимание того, что Европа только общими усилиями сможет справиться с нынешними угрозами.
В проекте Европейской Конституции содержатся перспективные предложения по улучшению внешнеполитической дееспособности ЕС. Предусмотрено создание поста европейского министра иностранных дел и европейского внешнеполитического ведомства. Это в решающей мере улучшит дееспособность ЕС на международном уровне.
Между тем слышатся голоса, предупреждающие о том, что растущая институционализация европейской политики безопасности и обороны приведет к дублированию и даже ослаблению НАТО.
В этом плане я могу лишь повторить: наоборот, НАТО - это центральный институт трансатлантического альянса. Никто не хочет и не сможет поставить под вопрос фундаментальное значение НАТО как гаранта нашей безопасности. Лишь с помощью эффективной и дееспособной европейской политики безопасности и обороны можно будет реализовать - разработанную, кстати, американцами - концепцию "европейской опоры НАТО". Для этого нужно будет также укрепить планово-административный потенциал Евросоюза. То, чего мы хотим, - это взаимодополняемость, а не конкуренция.
Пример Македонии продемонстрировал важность взаимодополняемости европейских и трансатлантических оборонных структур: воспользовавшись средствами и потенциалом НАТО, ЕС осуществил военную миссию в этой стране.
Сегодня в распоряжении ЕС имеется широкий спектр политических, экономических и финансовых инструментов - вскоре их будут использовать 25 государств-членов.
Уже сейчас ЕС вносит существенный военный вклад в урегулирование кризисов и долгосрочную стабилизацию ситуации во всем мире. В борьбе с международным терроризмом принимают участие 5400 европейских солдат. В Афганистане в рамках ISAF и операции "Enduring Freedom" присутствуют около пяти тысяч военнослужащих из ЕС. Львиную долю сил, обеспечивающих мир на Балканах (21 100 солдат, то есть почти в четыре раза больше, чем из США), предоставила Европа. А в миротворческих миссиях ООН задействовано 3500 европейских военнослужащих, или в семь раз больше, чем американских.
Еще один пример нашего активного участия в предупреждении кризисов и обеспечении стабильности в мире - это международная политика развития, где на долю ЕС и его государств-членов приходится 51,1% выделяемых в мире средств, так что ЕС является крупнейшим государственным донором, что можно расценить как чрезвычайно важную инвестицию в мир и безопасность во всем мире.
Европейская политика в сфере торговли и финансов также вносит важный вклад в стабилизацию, демократизацию и "good governance" - например, с помощью стимулов и договоров о партнерстве в рамках соглашения, заключенного в Котону.
В области контроля над вооружениями и нераспространения оружия массового поражения Европа работает также весьма энергично.
Пример Ирана свидетельствует о том, что европейцы и американцы с одинаковой серьезностью относятся к опасности распространения оружия массового уничтожения. Что касается масштаба этой угрозы, то мы не тешим себя иллюзиями. Поэтому нельзя допустить возникновения глобальной и региональной гонки вооружений, необходимо установить международный режим контроля над вооружениями, который обладал бы как международной легитимностью, так и эффективными механизмами контроля и санкций.
Если мы хотим сделать мир более безопасным, то без такой системы нам никак не обойтись. Я считаю, что ООН предоставляет подходящие рамки для такого режима.
Сотрудничество в интересах развития, финансовая и торговая политика, политика в сфере прав человека, полиция и вооруженные силы - вряд ли найдется другой политический игрок, располагающий столь широким набором средств для урегулирования конфликтов. Этот многомерный спектр инструментов важен именно потому, что мы знаем, что с новыми угрозами невозможно справиться одними лишь военными средствами.
В конечном счете мы не должны забывать: ЕС - это ведь крупнейший европейский мирный проект в истории. Он впервые обеспечил на Европейском континенте прочный мир.
Именно сейчас, когда ЕС стоит на пороге превращения в настоящий, внешнеполитически дееспособный союз, к его государствам-членам предъявляются очень высокие политические и экономические требования. И вряд ли можно с уверенностью предсказать, сколько времени им еще потребуется для двойного процесса европейской интеграции - расширения и завершения политического объединения.
Так что в ближайшие недели и месяцы Евросоюзу придется еще много дискутировать о том, как сделать свою внешнюю политику более дееспособной. Эти переговоры идут непросто. Но я уверен в том, что мы придем к хорошему результату. Нужно ли будет преодолевать новые кризисы, чтобы процесс европейской интеграции завершился успешно, - покажет ближайшее будущее.
Итак, по обе стороны Атлантики мы должны учесть три основополагающих элемента. Они имеют решающее значение для того, чтобы решительно и успешно отвратить угрозы XXI века.
Первый элемент - это непременная ориентация западных демократий на собственные фундаментальные ценности: свободу, права человека, терпимость, демократию, верховенство права и социальную рыночную экономику.
Второй элемент - это признание необходимости и уважение международного порядка, основанного на общих ценностях, на праве, согласии, сотрудничестве и участии в управлении. Это должен быть не порядок принуждения и несвободы, а порядок, предоставляющий максимальному числу государств и их граждан возможность политического, экономического, социального и культурного приобщения к строительству глобализированного мира.
И третий элемент - это политическая решимость и военная способность отразить новые угрозы. Оба этих компонента необходимы для надежного уничтожения тоталитарных сетей и человеконенавистнических идеологий.
Именно в сочетании этих трех элементов, определяющих эффективный мультилатерализм, мы, западные демократии, должны искать для себя рецепт успеха. Таковы, на мой взгляд, линии, которых мы должны придерживаться, внося наш совместный вклад в строительство мирного, справедливого, демократического миропорядка.
Берлин
