Леонид Невзлин Уважаемые господа! Обращаясь к вам накануне вынесения приговора по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, я отдаю себе отчет в том, что мое письмо может быть истолковано как попытка оказать давление на суд. Я ни в коем случае не ставлю перед собой подобной задачи. Да, собственно говоря, если бы и ставил, то каким таким чудесным образом мог бы ее осуществить? Я не обладаю административным ресурсом. От моей позиции не зависит карьера судей и прокурорских работников. Я не формирую то общественное мнение, которое усиленно нагнетается вокруг дела Ходорковского.
Кроме того, я не собираюсь подвергать детальному разбору юридическую сторону обвинения: во-первых, я не правовед, а во-вторых, на мой взгляд, эту работу предельно убедительно проделали адвокаты обвиняемых. То, что я хочу вам сказать, лежит скорее в плоскости нравственной. Забудьте на минуту, что вы – судьи и прокуроры, и вспомните, что все мы – просто люди. Обыкновенные люди, какими бы регалиями, званиями и полномочиями ни наделили нас власть и общество.
Я верю и готов за это поручиться с полной ответственностью, что Михаил Борисович Ходорковский – это честный, глубоко порядочный, принципиальный человек, не способный ни на сознательное нарушение закона, ни на сделку с собственной совестью. Я убежден, что не существует никаких разумных оснований для изоляции такого человека от общества. Возможно, у строгих «ревнителей закона» мое утверждение вызовет только презрительную усмешку. За годы тоталитарной диктатуры, когда суд рассматривался в качестве «карающего меча» торжествующего пролетариата, в нашей стране было не принято обращать внимание на нравственные, человеческие качества подсудимого. Между тем, как утверждал в одной из своих защитительных речей выдающийся российский адвокат Федор Плевако, «внутренний мир человека – это такой же факт, как и внешние деяния».
«Движение человеческой мысли и науки в области права, – говорил он, – шли именно к тому, чтобы в суждении о человеческих поступках давалось преобладание этому внутреннему миру. 20–30 лет честной безукоризненной жизни человека должны заставить задуматься, быть осторожнее к показаниям, которыми приписывается обвиняемому дело настолько темное, что решиться на него можно было бы лишь при испорченности нрава. Как-то не вяжется одно с другим!»
Точно так же «не вяжется одно с другим» и в деле Михаила Ходорковского (в данном случае я буду вести речь именно о нем). Общество уверяют, что этот человек прилагал неимоверные усилия с целью скрыть какие-то средства своей компании от налогообложения с тем, чтобы, очевидно, направить их на личные нужды. Для тех, кто лично знает Мишу, эти обвинения выглядят абсурдно. Стремление к роскоши, к демонстрации безудержного потребления, столь присущее отечественным нуворишам, для него органически чуждо. Он, в отличие от некоторых из тех, кто организовал и «воспевал» дело ЮКОСа, не возводит себе помпезных дворцов с фонтанами и зоопарками в стиле колумбийских наркобаронов и не приобретает недвижимость за рубежом по соседству с дворцами арабских шейхов и звезд Голливуда. Он не соперничает с президентом Бушем в оснащенности личных самолетов и яхт системами противоракетной обороны. Он не вкладывает средства на выведение зарубежных футбольных клубов в европейские чемпионы, не кутит в Куршевеле и даже не шокирует окружающих видом наручных часов стоимостью в десятки тысяч долларов, они у него пластиковые.
Это не значит, что Миша – человек, лишенный амбиций. Просто его амбиции лежат совершенно в иной плоскости. Он, например, гордится тем, что в созданной им системе интернет-образования прошли обучение десятки тысяч учителей, что ему удалось создать систему подготовки высококлассных специалистов в различных городах России. Тем, что благодаря его усилиям школьники по всей стране получили возможность осваивать компьютеры, заниматься спортом и реализовать себя в творчестве. Тем, что он внес реальный вклад в становление независимых средств массовой информации, в создание общественных организаций, занимающихся тяжелейшей повседневной работой по защите прав граждан. Много ли в стране предпринимателей, которые могут похвастаться подобными результатами? А Ходорковский, кстати говоря, никогда и не хвастается: эта работа нужна ему для души, а не для проведения шумных пиар-кампаний. Видимо, это не дано понять его обличителям, для которых, говоря словами одного древнего автора, существует только брюхо и то, что ниже брюха.
Вы, наверное, помните, что до начала преследования ЮКОСа это предприятие считалось одним из наиболее эффективных и прозрачных в нашей стране, что оно значительно опережало другие компании по объему уплаты налогов в бюджеты всех уровней и полностью соответствовало признанным международным стандартам ведения бизнеса. Теперь же дело представлено таким образом, будто недоплата налогов ЮКОСом превышает стоимость самого ЮКОСа, причем объемы налоговых и иных претензий непрерывно растут, а сами сотрудники ЮКОСа и лица, с ними связанные, «изобличаются» во все новых «преступлениях» – одно фантастичнее другого.
Подобный поворот дела наводит многих людей в России и за рубежом на мысль о том, что за преследованием ЮКОСа и его руководителей стоят какие-то иные соображения, далекие от стремления обеспечить собираемость налогов, исправить ошибки, совершенные в процессе приватизации, и обеспечить нормальные условия для предпринимательской деятельности.
К такому выводу меня подталкивает и еще одно немаловажное обстоятельство. Не было в истории человечества случая, когда законность и справедливость торжествовали бы под неистовые вопли толпы: «Распни его!» А между тем подобная зловещая атмосфера усиленно нагнетается сегодня. Пожалуй, впервые с конца 20-х – начала 30-х годов судебный процесс в нашей стране сопровождается такой беспрецедентной по накалу «пятиминуткой ненависти» в средствах массовой информации, «пятиминуткой», растянувшейся на месяцы и годы. Вот это и есть самое беззастенчивое давление на суд, которому никто даже не пытается положить предел или хотя бы ввести данную кампанию в рамки каких-то приличий.
Многим из вас еще памятны, наверное, оголтелые пропагандистские наскоки, направленные на «разоблачение» Андрея Сахарова и Александра Солженицына. Их заводилы и рядовые «бойцы» действовали по печально известному принципу: «Клевещите больше, что-нибудь наверняка останется». Тогда нам сообщали, что у Солженицына три автомобиля и что Сахаров призывает США нанести по СССР ядерный удар. То же самое и теперь. Никто даже и не заботится об элементарном правдоподобии выдвигаемых обвинений. В ход идет все – от фотографий каких-то несуществующих «дворцов Ходорковского» до утверждений о финансировании ЮКОСом чеченских террористов. Правда, в последнем случае речь идет о периоде, когда Ходорковский еще не был главой ЮКОСа, но для лжецов это не имеет никакого значения.
Но и это еще не предел. Недавно один мастер телепропаганды заявил: «Проект «Ходорковский» – это покупка власти и подчинение ее США. Это классический тип компрадорского олигарха, связывающего жизнь с другой страной в финансовом и политическом плане».
Оставляя в стороне безнравственность и абсурдность подобного обвинения, отмечу, что подобный прием стар как мир: ложь, согласно «докторам» теории пропаганды всех времен и народов, должна быть достаточно грандиозной, чтобы в нее поверили. И опять же нельзя не отметить, что нечто подобное в нашей стране уже было. На процессе «правотроцкистского блока» марта 1938 года Бухарина, Рыкова, Крестинского и других подсудимых обвиняли ни много ни мало в том, что они поставили своей целью «расчленение СССР и отторжение от него Украины, Белоруссии, Средне-Азиатских республик, Грузии, Армении и Азербайджана» в пользу иностранных государств. Надо ли уточнять, что на фоне этой чудовищной лжи более «мелкие» обвинения, вроде организации убийства Кирова или «умерщвления» Максима Горького и его сына, воспринимались как нечто само собой разумеющееся: как же могли такие «злодеи» кого-нибудь не умертвить?
В наши дни расчет, вероятно, строится по аналогичной схеме: коль скоро «доказано», что Ходорковский собирался скупить на корню российскую власть (интересно, за какую сумму?), а затем оптом продать ее США (любопытно, во имя чего?), какое значение имеет все остальное? Такой человек просто обязан сидеть в тюрьме и, как заявил один видный деятель Генеральной прокуратуры, чем дольше, тем лучше. Впрочем, этот деятель также дал понять, что лично он был бы не прочь Ходорковского и расстрелять, да вот закон пока не допускает применения смертной казни, за которую этот «светоч законности» отчаянно ратует.
В инсинуациях подобного пошиба действует абсурдная «логика» средневековых «процессов ведьм»: обвиняемому приписывается неистовое желание творить зло ради самого зла, вне всякой связи со своими практическими интересами и даже подвергая риску собственную жизнь.
Откровенно говоря, новоявленных «черных» пропагандистов даже по-человечески жаль. Они не могут не понимать, что рано или поздно Миша выйдет из тюрьмы и как минимум захочет посмотреть им в глаза. А может быть, поступит так, как поступил в свое время академик Сахаров, который закатил смачную пощечину некоему деятелю советского агитпропа, который перешел все границы приличия и чье имя сегодня даже не хочется припоминать.
Было бы любопытно узнать, в каком именно плане связывает Ходорковский свою судьбу с США. Может быть, он отправил туда своих родителей? Нет, его родители живут в Москве и подвергаются здесь неприкрытым угрозам со стороны представителей прокуратуры, причем содержание этих угроз выходит далеко за рамки предъявленного Ходорковскому обвинения. Отправил туда своих детей учиться? Тоже нет. Приобрел там недвижимость? Снова не то. Или, может быть, Ходорковский содействует тому прискорбному процессу, в русле которого в последние годы наша страна становилась все более зависимой от США и Запада в экономическом, технологическом и военном аспектах, неуклонно утрачивала политическое влияние не только в дальнем, но и в ближнем зарубежье? Но в таком случае, как только Ходорковский оказался в тюрьме, авторитет России во всем мире должен был бы резко пойти в гору. Но почему-то именно после этого от нас одна за другой отвернулись такие страны, как Грузия, Украина, Молдавия. Проще всего, конечно, приписать это «проискам международного империализма во главе с США», как это делает упомянутый телепропагандист. Но мне почему-то кажется, что это произошло еще и потому, что Россия становится все менее привлекательной в качестве политического и делового партнера в глазах всего мира, не в последнюю очередь вследствие вопиющих беззаконий, допущенных в том числе и в деле ЮКОСа. Как видим, «вина» Ходорковского в падении авторитета нашей страны на международной арене очень опосредованная.
Очевидно, что Миша на деле борется за независимую от США и от кого бы то ни было внешнюю и внутреннюю политику России. Только независимость он понимает совсем не так, как это делают обличающие его штатные пропагандисты. Для него независимость России означает развитие собственных передовых технологий, науки и образования, становление открытого, прозрачного бизнеса, создание эффективных структур гражданского общества. На эти цели он направляет значительные средства, никак особенно это не афишируя. Согласитесь, такое поведение предельно нелогично для человека, который, если верить доводам обвинения, только и думает о том, как бы припрятать побольше деньжат на удовлетворение собственных потребностей, не останавливаясь при этом перед противозаконными методами.
Нет, Миша не «гражданин мира», он связывал и связывает свою судьбу с Россией и только с ней. Да, в отличие от своих «разоблачителей», Михаил Борисович не навешивает на себя ярлык патриота. Он просто был и остается им.
Ходорковский имел полную возможность не дожидаться ареста и уехать в США или в любую другую страну мира, как только началась кампания по дискредитации ЮКОСа. Вряд ли кто-нибудь осудил бы его за такой поступок, учитывая печально известную теперь уже во всем мире «независимость» отечественного правосудия. Но он почему-то не сделал этого. Задумайтесь: почему? Наверное, лучше всего сказал об этом один из «умеренных» вождей Французской революции Жорж Жак Дантон: «Родину нельзя унести на подошвах башмаков». Кстати, Дантона тоже обвиняли в том, что он якобы был «агентом» иностранных держав и собирался «продать» им прекрасную Францию. Как видите, в арсенале клеветников из века в век одни и те же приемы.
Печально, но сегодня в нашей стране находятся люди, на словах провозглашающие свои демократические убеждения, которые не стесняются принимать участие в газетных дискуссиях на тему: «Сколько лет получит Ходорковский?» и при этом предлагать собственные варианты меры наказания, называя конкретные сроки лишения свободы. Нечто подобное происходило разве что на февральско-мартовском, 1937 года Пленуме ЦК ВКП(б), рассматривавшем «дело» Бухарина и Рыкова, но даже его участники по мудрому совету «вождя народов» не стали подменять собой суд и самолично вершить расправу, как это предлагали некоторые, а «всего лишь» направили дело на «расследование» в НКВД. И вот ведь что странно: большинство из тех, кто требовал «предать суду с применением расстрела», впоследствии сами были расстреляны. Есть все-таки какая-то зловещая закономерность в деле беззакония: те, кто способствуют развязыванию террора, рано или поздно оказываются его ЖЕРТВАМИ, правда, как правило, по обвинениям, ничего общего не имеющим с их реальными преступлениями.
Я хорошо понимаю, что в созданной в нашем обществе атмосфере мести, ненависти и страха представителям прокуратуры было практически невозможно признать несостоятельность выдвинутых против Ходорковского обвинений и отказаться от них. Вам, судьям, тоже, вероятно, нелегко будет вынести законный и справедливый приговор. Но давайте все же отрешимся от сиюминутных обстоятельств и задумаемся. История нашей страны полна беззаконных и жестоких судилищ. Всякий раз они обосновывались – «для внутреннего употребления» – той или иной политической целесообразностью. «Шахтинское дело» и дело «Промпартии» были призваны продемонстрировать всему миру, что советская власть может обойтись и без старых специалистов. Процесс «Союзного бюро меньшевиков» должен был дать понять «окопавшимся» за границей российским социал-демократам, что им нечего рассчитывать на поддержку внутри страны. Показательные судилища 1936–1938 гг. имели целью скомпрометировать «иудушку Троцкого» в глазах международного коммунистического движения, с тем чтобы избежать его раскола накануне войны. И, вероятно, те, кто поддерживал обвинения по этим делам и выносил по ним приговоры, были убеждены, что они выполняют грязную, тяжелую, но очень нужную стране работу, что они – солдаты партии, а долг солдата – не рассуждать и сомневаться, а верить и повиноваться. Какую память оставили эти люди после себя? Ничего, кроме горечи и проклятия, не вызывают у нас сегодня имена Крыленко, Ульриха и Вышинского: первый из них, кстати говоря, был расстрелян, второй тронулся рассудком, а третий не выдержал «пытки страхом» и «безвременно» сошел в могилу, как только начался пересмотр беззаконий периода «культа личности».
Вот и сегодня высокопоставленный чиновник из администрации президента признает, что процесс ЮКОСа – показательный. Но что же и кому он показал? Разве только то, что разговоры с высоких трибун о правовом государстве и диктатуре закона по-прежнему остаются у нас не более чем политическими декларациями для внешнего потребления. Или что нашей стране не нужны талантливые и эффективные предприниматели, думающие о будущем России, а не только о собственной сиюминутной выгоде? Или, может быть, то, что ложь и клевета снова востребованы в неутомимой пропагандистской работе «на благо партии и государства»?
Страшно признать это, но сегодня у многих людей в нашей стране вновь появилось чувство абсолютной беззащитности перед гигантским и свирепым «Левиафаном». Не будучи ни в чем виноват, едва ли не каждый из нас ощущает, что нечто подобное тому, что произошло с Михаилом Ходорковским, может в любой момент случиться и с ним. Трудно отделаться от мысли, что обвинительный приговор по делу Ходорковского многократно усилит это самоощущение, доведя его до критической черты, за которой просматриваются какие-то еще более страшные события. Что он станет прологом к бесконечному сведению счетов и массовому террору, что его вынесение будет означать переход в какую-то иную нравственную и правовую среду, откуда уже нет пути в сообщество уважаемых, демократических, цивилизованных государств.
Я согласен с Григорием Явлинским, который считает, что еще не поздно остановиться. Только в отличие от него я полагаюсь не на волевое решение президента и некую договоренность среди старых и новых элит, а на справедливый приговор суда, который, на мой взгляд, обязан быть независимым от кого бы то ни было, включая президента. Только такое положение дел – надежная основа для построения правового государства, в отличие от известных из истории наивных упований на то, что «король бесконечно добр» и, возможно, проснувшись в хорошем настроении, сегодня никому не повелит отрубить голову.
Принято говорить, что история не имеет сослагательного наклонения. Отсюда порой вытекает безнадежный фатализм, унылое ощущение того, что «сила солому ломит», что от судьбы не уйдешь. Но неужели же это и в самом деле так? Кто знает: прояви присяжные на процессе Дантона и Демулена твердость духа, не поддайся на давление государственного обвинителя и вынеси они оправдательный приговор, быть может, и не развернулся бы бессмысленный и опустошительный якобинский террор, в пламени которого сгорели многие талантливые, отважные и честные люди страны? А представим, что на том же февральско-мартовском, 1937 года Пленуме, решавшем участь Бухарина и Рыкова, нашелся хотя бы один человек, который нашел бы в себе самоубийственное мужество выступить в их защиту? Кто знает, в какую сторону качнулось бы молчаливое и послушное «болото» Пленума, многие из участников которого в душе сочувствовали обвиняемым? Быть может, и повторились бы в нашем, российском варианте события «контрреволюционного переворота» 9 термидора во Франции, положившие конец кровавым безумствам Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона и их сподвижников? И в этом случае словосочетание «1937 год» не обрело бы в нашем восприятии того трагического подтекста, который оно имеет сегодня. И не потеряла бы наша страна почти 700 тысяч расстрелянными только за 1937–1938 годы. Кто знает┘
И еще. Представьте на секунду, уважаемые судьи и прокуроры, с каким душевным настроем вы проснетесь на другой день после вынесения приговора. Помните: «Он открыл глаза и первое, что вспомнил, что казнь была»┘
И если вам в силу вашего положения не столь уж важно, что будут говорить о вас окружающие, задумайтесь о тех нескончаемых, мучительных диалогах, которые вы будете вести в предрассветной мгле с собственной совестью. И вряд ли вам принесет утешение обычная отговорка: такое, мол, было время. Как говорил поэт, «времена не выбирают, в них живут и умирают». В любом времени, наверное, можно оставаться человеком. И, разве не это продемонстрировал Михаил Ходорковский, который, несмотря на все угрозы и увещевания, так и не признал свою несуществующую вину?
Да, бывают кошмарные, полны трагизма времена, подобные тем, что описаны в романе Дж. Оруэлла «1984», когда высшим проявлением человеческой свободы становится простое утверждение, что дважды два всегда четыре, независимо от воли какого бы то ни было «министерства правды». Но чтобы такие времена никогда не настали, каждый из нас обязан следовать простому и вместе с тем безумно сложному принципу: жить по совести. Конечно, не всегда это удается. Но все же я верю, точнее, очень надеюсь, что вы найдете в себе душевные силы поступить именно так, как подсказывают вам ваша совесть, ваш разум и ваши познания в области права.
...И последнее┘ Вспоминается Бруно Ясенский: «Не бойся врагов – в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательства и убийства». Я обращаюсь ко всем неравнодушным с просьбой поддержать меня.
