Михаил Федотов
Писатели, как и все, кто создает интеллектуальную собственность, давно ждут цельного и внятного свода законов о ней.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
«Шел в комнату, попал в другую», – горестно заметил Чацкий, разочарованный откровениями Софьи. «Хотели как лучше, а вышло как всегда», – перефразировал уже по другому поводу грибоедовскую сентенцию Черномырдин. В более обобщенном, метафизическом смысле эта закономерность выражается отточенной формулой о роли благих намерений в дорожном строительстве. Надеюсь, что в случае с проектом четвертой части Гражданского кодекса, навязываемым Владимиру Путину в качестве его законодательной инициативы, нам удастся вовремя свернуть с дороги, вымощенной не только благими намерениями, но и несомненным талантом авторов этого грандиозного произведения.
Я не случайно говорю о проекте закона как о произведении: разработчики предусмотрительно заложили в него специальную статью «Проекты официальных документов, символов и знаков», в которой за разработчиком признали «право авторства на проект». Вот почему я прошу рассматривать мою статью не как критику – чур меня, чур – официального документа, а как рецензию на литературное сочинение, выполненное в жанре авторского законописания.
Искусство непопадания
Настоящий художник, творец, приступая к процессу создания очередного шедевра, всегда должен иметь как минимум одну задачу и одну сверхзадачу. В далекие революционные 90-е годы, когда только начиналась работа по формированию правовой системы суверенной России, Кремлем были поставлены задача и сверхзадача «в одном флаконе»: создать не просто новый Гражданский кодекс, а такой, который по своему значению превзошел бы знаменитый Кодекс Наполеона. И дело пошло: уже в конце 1994 г. была принята первая часть Гражданского кодекса, содержащая наиболее общие правила, касающиеся субъектов и объектов гражданских правоотношений, сделок, права собственности и т.д. Через год появилась вторая часть, посвященная отдельным видам обязательств: от «простенькой» купли-продажи до франчайзинга и игр, основанных на риске.
Поначалу разработчики предполагали включить сюда и раздел, касающийся интеллектуальной собственности. Но на их пути встали другие, не менее авторитетные правоведы, утверждавшие, что правовое регулирование интеллектуальной собственности должно обеспечиваться прежде всего специальными законами: патентным, об авторском праве и смежных правах, о товарных знаках и т.д.
Пока отечественные правоведы спорили, пришли отзывы от межправительственных организаций системы ООН, являющихся депозитариями конвенций в области интеллектуальной собственности, – ЮНЕСКО и ВОИС (Всемирная организация интеллектуальной собственности). И их мнения оказались самыми увесистыми гирями на чашах научного спора.
Короче, политики решили не рисковать и благоразумно выкинули раздел, посвященный интеллектуальной собственности, вместе с разделами «Наследственное право» и «Международное частное право» из структуры второй части Гражданского кодекса. Так неожиданно оформился абрис третьей части ГК, существование которой поначалу никто не предполагал. Но и в ней интеллектуальная собственность не задержалась: в 2001 г., когда принимали третью часть ГК, ее выкинули еще дальше, теперь уже в четвертую часть кодекса.
Вот тут-то и возник вопрос: в каком объеме четвертая часть Гражданского кодекса должна регулировать интеллектуальную собственность? Если ограничиться одними только общими положениями, оставив детализацию на долю специальных законов, то уж больно куцей получится эта часть: всего каких-нибудь два-три десятка статей. Если же добавить ей «мяса» за счет вырезания и переноса в кодекс сердцевины из специальных законов, то неизбежны противоречия. Наконец, кто-то из разработчиков воскликнул «эврика!» и предложил не цацкаться со специальными законами, а разом отменить их и целиком перетащить в кодекс, тем самым увеличив объем четвертой части до нескольких сотен статей и соответственно страниц. Так сформировался план нынешней операции по попаданию интеллектуальной собственностью в Гражданский кодекс.
Великое переселение законов
Бумага стерпела, и все правовые нормы, преспокойно работавшие до этого в патентном и прочих законах, перешли теперь в проект четвертой части Гражданского кодекса. И никого не смутил тот очевидный факт, что в большинстве случаев нормы эти никакого отношения к гражданскому праву не имеют, а носят исключительно административно-правовой характер, то есть построены не на равенстве субъектов, а на подчинении одного субъекта другому. Ведь, например, патент на свое изобретение мы получаем в государственном патентном ведомстве, а не у соседа по даче. У ведомства – власть, у изобретателя – право обратиться к власти за патентом. И поменяться местами им не дано.
Можно, конечно, не обращать внимания на такую «мелочь», как запихивание в ГК чужеродных норм. Правда, тогда возникает противоречие уже внутри кодекса, поскольку в существующих частях закона административно-правовых норм ничтожно мало, а в проекте четвертой части – едва ли не половина. Например, в действующем кодексе полномочия федеральных органов исполнительной власти упоминаются лишь в двух статьях, а в проекте – в каждой четвертой.
Почему так произошло? Потому, что разработчики проекта проигнорировали существующую архитектонику гражданского законодательства, которое – согласно ст. 3 ГК – «состоит из настоящего Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов».
Идея поглощения специальных законов кодексом создает крайне опасный прецедент. В качестве примера возьмем только один параграф, «Некоммерческие организации», из первой части ГК. Сейчас в нем всего 8 статей. Но если следовать логике авторов проекта, то этот раздел должен поглотить все существующие в данной сфере законы, как то: «О некоммерческих организациях», «О кредитных потребительских кооперативах граждан», «О жилищных накопительных кооперативах», «Об общественных объединениях», «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений», «О свободе совести и о религиозных объединениях», «О негосударственных пенсионных фондах», «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» и даже «О политических партиях». А если еще принять во внимание, что все эти законы постоянно изменяются и дополняются, то легко представить, во что превратится таким образом Гражданский кодекс.
Более того, логика авторов проекта ставит под вопрос самостоятельное существование множества других кодексов. Например, что такое Семейный кодекс, как не детализация нескольких статей Гражданского кодекса из глав «Граждане (физические лица)» и «Общая собственность»? А Земельный кодекс? Его вполне могла бы поглотить глава «Право собственности и другие вещные права на землю». Такая же судьба уготована Лесному, Водному, Жилищному и многим другим кодексам. Только, позвольте спросить, зачем?
Конечно, разработчики четвертой части ГК и не думали замахиваться на подобную радикальную перестройку всей правовой системы России. Но, увы, она логически следует из их юридических построений.
Code, да не тот
Интересно, почему нигде в мире не встречается подобная экзотическая модель правового регулирования интеллектуальной собственности? Где-то Гражданский кодекс сочетается со специальными законами, где-то его место занимает Торговый кодекс, где-то все исчерпывается специальными законами. Но такая конструкция, когда правовое регулирование данной сферы осуществляется исключительно с помощью Гражданского кодекса, в чистом виде не встречается нигде.
Есть, правда, несколько стран, в которых все специальные законы, относящиеся к интеллектуальной собственности, сведены в единый кодекс. Но называется он не гражданским, а Кодексом интеллектуальной собственности. Почему бы и нам по примеру Франции, Португалии и некоторых других стран его не создать? Тем более что разработчики проекта четвертой части ГК уже выполнили львиную долю работы по систематизации правовых норм. Правда, они полагали, что занимаются кодификацией гражданского законодательства, а на самом деле кодифицировали законодательство об интеллектуальной собственности. Иными словами, они действительно поймали в темной комнате черную кошку, но, извините, это другая, соседская кошка.
Если признать, что проект четвертой части ГК на самом деле является проектом Кодекса интеллектуальной собственности, то многие концептуальные противоречия отпадают. Новый кодекс встает в один ряд с Семейным, Жилищным, Земельным и прочими. Более того, он сможет превзойти зарубежные аналоги и стать новым словом в формировании мировой законодательной практики, если авторам удастся ответить на наиболее общие, глубинные вопросы правового регулирования интеллектуальной собственности. Ведь человечество до сих пор не имеет единого, конвенционального определения таких краеугольных юридических понятий, как «произведение», «результат интеллектуального творчества», «авторское право».
Да, Кодекс интеллектуальной собственности, содержащий ответы на кардинальные вопросы правового регулирования в данной сфере, вполне мог бы претендовать на сравнение с Кодексом Наполеона, во всяком случае по своей новизне и системности. К сожалению, такого проекта пока не создано. Тот же, который не сегодня завтра может быть внесен в Государственную Думу от имени главы государства, впору сравнить со строительной «бабой», которой рушат стены домов. Он действительно может запросто разрушить существующую в нашей стране систему правовой охраны интеллектуальной собственности, опирающуюся на специальные законы, и на долгие годы внести хаос в правоприменительную практику.
Даже если посмотреть только в ближнесрочной перспективе на последствия внесения этого законопроекта в Думу, то и они весьма впечатляющи. Во-первых, неминуемо затормозится процесс вступления России в ВТО. Напомню, что Брюссель и Вашингтон постоянно обращали внимание наших переговорщиков на необходимость радикально улучшить правоприменительную практику в сфере интеллектуальной собственности. Однако теперь мы резко меняем направление переговоров, предлагая нашим визави вместо улучшения практики то, о чем они вовсе не просили, – проект четвертой части ГК. Совершенно очевидно, что им потребуется немало времени, чтобы перевести этот сложнейший 250-страничный текст, обдумать его, обсудить с экспертами и в конце концов сформулировать свою позицию на переговорах. Во-вторых, теперь надолго замрет работа по совершенствованию законодательства в сфере интеллектуальной собственности.
Будучи внесен в Государственную Думу от имени президента, проект четвертой части ГК обречен на то, чтобы молниеносно проскочить первое чтение. Но точно так же, хотя и по совершенно другим причинам, он обречен на долгое зависание между первым и вторым чтением. Когда и чем закончится этот процесс, прогнозировать не берусь.
