Deep low messy

Подан сигнал к смене языка. Неясно, как общаться.
Фото Reuters

Недавно красная кнопка reset стала медийным подснежником. Милый подарок госсекретаря Хиллари Клинтон – муляж с почти трогательной, но как бы и многозначительной ошибкой: «перегрузка» вместо «перезагрузки». Блестящий английский российского министра Сергея Лаврова, добродушно указавшего на ошибку с помощью еще более многозначного слова overcharge, позволил Клинтон добавить в ситуацию остроты: госсекретарь успела ввернуть, что, мол, «перегрузить эти отношения» или «предъявлять нам завышенные требования» мы вам все-таки не позволим. В своем комментарии Сергей Лавров назвал это готовностью к диалогу.

А затем в сетевом дискуссионном клубе американских русистов SEELANGS с подачи профессора Майкла Горама, специалиста по русскому политическому дискурсу, замутилась интересная дискуссия. Некоторые ее участники задались вопросом: а насколько свободно владеет русским языком предшественница Клинтон на посту госсекретаря – Кондолиза Райс? Это не праздный вопрос. Само по себе знание языка не гарантирует лучшего понимания чужой страны. Вальтеру Беньямину 80 лет назад как раз незнание русского помогло гораздо лучше, чем большинству оболваненных идеологией знатоков – как внутри, так и вне СССР – понять Советскую Россию. А вот в случае Кондолизы Райс и Ангелы Меркель западным контрагентам России повезло: с этими политическими деятельницами перестали срабатывать трюки и крючки российских спецслужбистов, на которые так легко поймались политические пустоцветы и пустозвоны вроде Герхарда Шрёдера и Йошки Фишера. И федеральный канцлер Меркель, и госсекретарь Райс (к этому списку, говорят SEELANGSовцы, можно добавить и Мадлен Олбрайт) изучали не только русский язык, но и советскую идеологию. Эта идеология не умирает, а прихотливо мутирует в мозгах и устах не только российского руководства, но и так называемых рядовых граждан. Вот почему живые акты русско-американской коммуникации – отличная лаборатория самопознания и домашняя подзорная труба, в которую можно увидеть очертания следующего этапа отношений между двумя странами.

Могут возразить: если знание русского языка для Мадлен Олбрайт, Кондолизы Райс или Ангелы Меркель – подспорье в понимании России, то ведь, наверное, и знание английского, например, для Сергея Лаврова – точно такой же полезный инструмент? И теперь позиционное дипломатическое преимущество, может быть, перейдет на сторону российской дипломатии?

Вхо кновс. Дипломат очень часто – такой же солдат пропаганды, как и профессиональный пропагандист вроде, например, англоязычного Владимира Познера, виртуозного телекосметолога не только Советской власти, пока та была жива, но и – вплоть до последних лет – ее хладного трупа.

Возможно, далее, что и американская дипломатия в порыве отказа от дров, наломанных внешней политикой республиканцев, откатится назад, к 1990-м годам. Не исключено, что Хиллари Клинтон будет восточной дипломатии Кремля проигрывать в прямом противостоянии. Очень возможно, что права окажется Елена Георгиевна Боннэр, предостерегающая западный мир от забвения ценностей свободы и прав человека ради сохранения добрых отношений с руководством РФ. При этом одним из оправданий сдачи Западом своих позиций был бы как раз «отказ от языка холодной войны». И вот тут мы вступаем в самую интересную область. На каком же общем языке надо начинать говорить?

Для настоящего прогноза в сценке, вывешенной в разных «тьюбах» и посекундно расписанной в блогах, информации маловато. Она просто обнажила глубину противоречий между двумя странами, которую высокопоставленные дипломаты, кажется, договорились скрывать. История с «перегрузкой» – «перезагрузкой» – «красной кнопкой» – «началом отношений с нуля» – как их там ни назови, это отказ от поиска общего языка, разговор знаками. В самом начале карьеры Сергея Лаврова на посту министра иностранных дел РФ в печати появилась фотография безотчетной записи, вышедшей из-под пера будущего министра и содержащей многозначительную шараду: deep, low, messy. Буквальное значение – «глубоко, низко, в грязи», а если произнести одним словом, выходит – diplomacy – дипломатия. Такая же игра слов, как в случае с красной кнопкой.

И сама кнопка, на которую вместе предстоит нажимать дипломатам двух стран, и слово, которое на этой кнопке начертано, можно объяснить слишком многими способами, но все они ведут к одному – к признанию Российской Федерации муляжом Советского Союза. Как писал классик, сбылась мечта идиота.