Стивен Коэн
Администрация Обамы не сделала ничего для противодействия антироссийским постулатам и слишком много – для их поощрения.
Фото Reuters
Поскольку новых членов НАТО уже нельзя лишить членства в альянсе, есть лишь один способ урегулировать или по крайней мере смягчить этот глубокий геополитический конфликт между США и Россией: в ответ на подтверждение суверенитета всех бывших советских республик со стороны Москвы Вашингтон и его союзники должны задним числом выполнить еще одно нарушенное обещание – что вооруженные силы Запада не будут размещены ни в одной из новых стран НАТО к востоку от Германии. Хотя американский политический истеблишмент и ВПК и слышать об этом не хотят, такой шаг, по существу, демилитаризировал бы происходящее с 1999 года расширение НАТО. Не ослабляя гарантий коллективной безопасности для всех членов альянса, подобный большой компромисс сделал бы возможным реальное партнерство с постсоветской Россией.
Во-первых, что крайне важно, такой шаг станет выполнением одного из нарушенных американских обещаний. Во-вторых, он будет признанием того, что Москва имеет право на как минимум один «стратегический интерес» – отсутствие потенциальной военной угрозы у своих границ. (Вашингтон давно уже присвоил себе такую привилегию, отстаивая ее вплоть до угрозы ядерной войны на Кубе в 1962 году.) В-третьих, демилитаризация процесса расширения НАТО ослабит исторический страх России перед военным окружением, одновременно укрепив ее доверие к западным партнерам. И, в-четвертых, она снизит обеспокоенность Кремля по поводу объектов ПРО в Восточной Европе и может побудить Москву внести свой, возможно, необходимый, вклад в этот пока еще сырой проект.
За этим могут последовать многие другие, крайне важные и для Америки, и для России шаги – начиная с более глубоких сокращений всех видов оружия массового уничтожения до полноценного сотрудничества в противостоянии грядущим угрозам ядерного распространения и международного терроризма. В результате возникнет еще один шанс вернуть историческую возможность, упущенную в 1990-х.
* * *
В 2009 году прозападные модернизаторы России надеялись, что предложенная Обамой «перезагрузка» означает, что Вашингтон наконец осознал необходимость партнерства с Москвой. Однако спустя два года Медведев по-прежнему обеспокоен тем, что в американо-российских отношениях «нас ждут альтернативы». Ведущий прозападный депутат российского парламента высказался более откровенно: «В Москве и в Вашингтоне люди часто упускали возможности... Нам остается лишь надеяться, что на этот раз мы ее не упустим».
Тот факт, что и Обама, и Медведев, олицетворяющие «перезагрузку», подвергаются в своих странах критике за «предательскую» политику, является зловещим признаком. Тем не менее политические перспективы в Москве на самом деле лучше в одном важном отношении: значительная часть российского политического класса по крайней мере понимает, что обе страны не просто подошли к очередному поворотному моменту в отношениях, но, возможно, вообще имеют последний шанс создать нормальные отношения после холодной войны. Прозападно настроенные россияне уже не могут искать утешения в привычной надежде на смену политического курса с приходом следующего поколения лидеров: молодые Обама и Медведев и есть это самое поколение.
Однако среди американского истеблишмента сегодня не наблюдается ни подобного нетерпения, ни хотя бы осознания важности момента. Наоборот, появление возможности более тесного сотрудничества с Москвой лишь усилило тенденцию ставить знак равенства между «преступлениями и злоупотреблениями нынешнего российского правительства» (слова сенатора Джона Маккейна) с преступлениями коммунистической России. Все более отчетливо звучат и другие темы времен холодной войны. Политические обозреватели, например Чарльз Краутхаммер, снова характеризуют инициативы Москвы как «очевидные российские провокации». (Даже историческое признание Путиным факта убийства в 1940 году нескольких тысяч польских офицеров в Катыни журнал Weekly Standard пренебрежительно назвал «тривиальным жестом» с целью «манипулирования» зарубежным общественным мнением.) В прессе вновь появились зловещие предупреждения Ариэля Коэна из фонда «Наследие» и других о том, что Москва пытается «противопоставить... европейских союзников Соединенным Штатам», вкупе с требованиями к Вашингтону продемонстрировать свою военную мощь, чтобы «дать отпор растущему влиянию Кремля в регионе».
Полемика вокруг «перезагрузки» вынесла на поверхность и более крайние точки зрения. Современная Россия, предупреждает Ариэль Коэн, еще опасней, чем ее советский предшественник: «Это не Россия, что мы знали прежде... Сегодняшние руководители России моложе и жестче». Ранее один из редакторов Wall Street Journal опубликовал еще более поразительное откровение: «Россия превратилась, в полном смысле этого слова, в фашистское государство». Бывшая ранее маргинальной идеей, эта мысль была подхвачена авторитетным американским ученым, профессором Университета Раттгерс Александром Мотылем на страницах журнала Центра русских исследований одного из ведущих университетов.
Авторы подобных размашистых и к тому же невежественных высказываний вольно или невольно забывают о многочисленных реальных угрозах национальной безопасности США, потенциально связанных с Россией (речь идет не только о ее огромных и, возможно, не очень надежно защищенных запасах смертельно опасного ядерного, биологического и химического оружия, но и о ее разваливающейся инфраструктуре и разрастающихся экстремистских движениях), равно как и о еще остающихся возможностях сотрудничества с Москвой с целью их предотвращения. Бывалые аналитики в ведущих американских газетах уверяют читателей, что «ядерная война между Россией и Америкой стала немыслима», более того, опасность любой американо-российской войны «крайне мала» – и это несмотря на то, что в августе 2008 года в Грузии, когда Белый дом Буша рассматривал возможность отправки вооруженных сил для поддержки своего сателлита, ситуация висела буквально на волоске. Да и вообще, говорят они, «нужна не химера контроля над вооружениями», а «возобновление гонки вооружений».
Такая близорукость породила еще более безрассудную точку зрения: чем хуже ситуация в России, тем лучше для Америки. Обозреватель Washington Post Джордж Уилл, резко критикуя новый договор по сокращению ядерных вооружений, с удовлетворением писал об «изможденном русском медведе». А бывший сотрудник администрации Буша со страниц той же газеты призвал администрацию Обамы «отказаться от помощи российским лидерам в экономической модернизации», хотя модернизация инфраструктуры страны жизненно важна для обеспечения безопасности ее оружия массового уничтожения. Еще дальше зашел Мотыль, надеющийся на «дестабилизацию России» и полностью игнорирующий предупреждения Москвы о том, что в стране с огромным арсеналом ядерного оружия и 11 ядерными реакторами чернобыльского типа это приведет к катастрофическим последствиям.
Близорукость политических кругов и СМИ и старая привычка предпочитать реальности идеологию привели к еще одному необдуманному решению Вашингтона. Несмотря на сомнения в надежности контроля Кремля над ядерными материалами и даже тревогу по поводу того, что бесконтрольные лесные пожары в августе 2010 года могли достичь мест выпадения радиоактивных осадков от Чернобыльской катастрофы 1986 года, а то и объектов, связанных с ядерным оружием, спустя четыре месяца Сенат США проголосовал за отправку большого количества отработанного топлива из американских реакторов на хранение и утилизацию в Россию. Хотя российские экологи протестовали против этого шага, заявляя, что он превратит страну в «международную свалку радиоактивных отходов», а один военный эксперт из Москвы предупредил, что ни один российский регион нельзя назвать «по-настоящему безопасным», администрация Обамы приветствовала это решение как еще один успех своей «перезагрузки».
* * *
Фундаментальная трансформация американо-российских отношений, то есть переход от, по сути, состояния холодной войны к стратегическому партнерству, требует смелого, решительного лидерства, основанного на полном пересмотре всех постсоветских отношений и прежде всего отказе от триумфализма Вашингтона. Принимая во внимание многочисленные институциональные, профессиональные и личные интересы, лежавшие в основе проводившейся с 1991 года несостоятельной политики и сосредоточенные прежде всего в Вашингтоне, но имеющие широкую поддержку в прессе и в системе образования, это тот минимум, который потребуется для полной «перезагрузки».
Есть несколько факторов, возможно, объясняющих, почему президент Обама не пошел на принципиально важные шаги, которые для этого необходимы. Одним из них является его нерешительность, проявляющаяся и во внутренней политике. (Справедливости ради следует отметить, что нежелание первого чернокожего президента США атаковать слишком много американских твердынь или традиционных убеждений, можно понять.) Президент Обама также не продемонстрировал той способности к новому мышлению в сфере безопасности, которую проявили Горбачев и Рейган, добившиеся прорыва к партнерству. Окружив себя советниками, связанными с провальной политикой в отношении России в годы администрации Клинтона, Обама не имеет в своем близком окружении людей, способных предлагать радикально иные подходы, не говоря уж о «еретических» идеях или хотя бы каком-то переосмыслении. В результате «перезагрузка» Обамы оказалась слеплена из тех же ошибок и заблуждений, которые и сделали ее необходимой.
Но виноват не только президент – его вина даже не главная. Гораздо больше оснований говорить о несостоятельности всего американского политического истеблишмента, с его легионами обозревателей, формирующих общественное мнение в прессе, экспертов «мозговых центров» и университетских интеллектуалов. Лидеры, добивавшиеся серьезного улучшения американо-российских отношений, последними из которых были Горбачев и Рейган, действовали под влиянием оригинальных идей, у которых долгое время было немного сторонников. Находясь внутри или вблизи политического истеблишмента, такие самостоятельно мыслящие люди нередко оказывались в немилости или даже в опасности, но настойчиво продвигали свои идеи.
Когда Обама пришел к власти, в Америке не нашлось людей, способных выдвинуть новую концепцию отношений с Россией. Новых идей не появилось и потом, поскольку американцы не извлекли никаких уроков из провалов последних двух десятилетий. Ортодоксальный триумфализм по-прежнему главенствует в мышлении политиков всех направлений, от неоконсерваторов и правых до специалистов по России из «прогрессивного» Центра поддержки американского прогресса, и, по сути, не оспаривается никем – ни в политических партиях, ни в основных СМИ, ни в институтах политической стратегии, ни в университетах. В условиях, когда США увязли в трех войнах и разъедающем страну экономическом кризисе, а Москва вернула себе жизненно важные позиции в своем регионе от Украины до Киргизии и выстроила взаимовыгодные партнерские отношения с Китаем и Западной Европой, «эксперты» продолжают утверждать, что, как выразился Клиффорд Капчан из консалтинговой фирмы «Евразия групп», «дорога, по которой надо идти России, пролегает через Вашингтон».
Хуже того, помимо триумфалистских заблуждений по поводу окончания холодной войны теперь принимаются за аксиому три новых догмата неоконфронтационной американской политики. Во-первых, что современная Россия столь же жестоко антидемократична, как и ее предшественник Советский Союз. В качестве доказательств обычно приводят радиоактивное отравление в Лондоне в 2006 году перебежчика из КГБ Александра Литвиненко, организованное, как утверждают, Кремлем, а также преследование олигарха Михаила Ходорковского, которого New York Times и Washington Post превозносят как наследника великих советских диссидентов Александра Солженицына и Андрея Сахарова. Во-вторых, что Россия по своей природе представляет собой все более опасную угрозу, особенно для бывших советских республик, что было продемонстрировано ее «вторжением и оккупацией Грузии» в августе 2008 года. И, в-третьих, что в связи с этим необходимо дальнейшее расширение НАТО с целью защитить Грузию и Украину.
Все эти утверждения далеки от полной правды, и их следовало бы оспорить в крайне необходимой политической дискуссии, однако таких дебатов не происходит. А один из этих догматов лишь подтверждает, что Вашингтон следует политике двойных стандартов. Военная акция Москвы в защиту отделившихся от Грузии регионов Южной Осетии и Абхазии, а также признание их независимости были более оправданны с исторической и политической точек зрения, чем предпринятые по инициативе США в 1999 году натовские бомбардировки российского союзника Сербии, превратившие сербскую провинцию Косово в независимое (и крайне криминализированное) государство. Если на то пошло, Вашингтон сам создал прецедент военного вмешательства в конфликты в многонациональных государствах и перекройки государственных границ.
Администрация Обамы не сделала ничего для противодействия подобным антироссийским постулатам и слишком много – для их поощрения. Корректировка «перезагрузки» с целью включения в нее так называемых стратегий продвижения демократии – вмешательства во внутреннюю политику России, которое годами оскорбляло Кремль и больше способствует подрыву демократических перспектив, чем их продвижению, – оказалось на руку лишь противникам «перезагрузки» в США, в то же время еще больше деморализовав ее сторонников в Москве. Так, в январе Обама лично выразил сожаление по поводу кратковременного заключения под стражу бывшего высокопоставленного функционера ельцинской эпохи Бориса Немцова, объявленного США новым «демократическим лидером» России, а в марте Байден дал указание сидящей перед ним аудитории в МГУ: «Исправьте вашу систему». Неудивительно, что российские официальные лица, надеявшиеся, что политика Обамы не допустит подобного вмешательства в их внутренние дела, пришли к выводу, что «эти надежды оказались необоснованными».
Решение Обамы возобновить поддержку грузинского лидера Саакашвили, чье стремление присоединиться к НАТО привело к американо-российской военной конфронтации 2008 года, также бросает вызов московскому пониманию «перезагрузки», подтверждая широко распространенное в России мнение о том, что США считают себя «единственной страной в мире, имеющей национальные интересы». Более того, грузинский проект Вашингтона по-прежнему опасен. Кремль продемонстрировал, что если его спровоцировать, то он нанесет сильный удар по государству-сателлиту США, преступившему «красную черту», особенно в Северокавказском регионе, где исламский терроризм и социальные волнения угрожают российской государственности. Посетив Тбилиси прошлой осенью, даже аналитик из безотказно почтительного Совета по международным отношениям Уолтер Рассел Мид охарактеризовал Саакашвили как «горячую голову», а его лидерство назвал «непредсказуемым и импульсивным». Тем не менее администрация Обамы продолжает обучать армию Саакашвили и даже устроила демонстративные учения НАТО и Грузии, одновременно никак не комментируя жестокое подавление режимом уличных демонстраций, прошедших в Тбилиси в конце мая.
Воспроизводя потерпевшие провал американские стратегии, а заодно заявив о своем намерении продолжать программу ПРО в Восточной Европе (уже объявлены планы размещения ракет-перехватчиков в Румынии и соответствующих вооружений в Польше), Обама может лишь серьезно ограничить разрядку в отношениях с Москвой, а возможно, и полностью торпедировать ее. Учитывая важнейшее значение России для жизненных интересов США, представляется, что президент не определил своих приоритетов в сфере национальной безопасности. Даже налеты НАТО на Ливию подрывают поддержку «перезагрузки» в Москве, где приходят к выводу о том, что «Россию, по сути (снова), обманули», а Медведев, как партнер Обамы, поступил «наивно», поверив предложенной США резолюции ООН об установлении бесполетной зоны; что государства без внушительных ядерных арсеналов – сначала Сербия, потом Ирак, а теперь Ливия (Муаммар Каддафи отказался от своих ядерных материалов в 2004 году) – рискуют стать мишенью для подобных ударов; и что НАТО, подбирающаяся к России, представляет собой даже большую угрозу, чем считалось раньше.
Обама уже дал понять, что в ходе своей кампании по переизбранию на пост президента он собирается расхваливать «успешную» «перезагрузку» отношений с Россией (вместе с уничтожением Усамы бен Ладена) как свое крупное внешнеполитическое достижение. Так что по мере приближения 2012 года, возможно, он наконец возьмется за настоящую трансформацию отношений, подобную той, что 25 лет назад провели Горбачев и Рейган. Однако чтобы сделать это, потребуется серьезное переосмысление и решительное лидерство, чего Обама пока продемонстрировать не смог. Мы можем продолжать надеяться, однако поговорка русских, которые так часто оказывались свидетелями упущенных возможностей в своей собственной политике, кажется в данном случае более уместной: «Оптимист – это плохо информированный пессимист».
