Леонид Радзиховский Сейчас как будто очевидно, что Путин будет избран президентом (причем голоса будут подсчитаны честно), но совсем не очевидно, что будет потом.
«Когда-нибудь историки от мук сопреют» в попытках изобразить все эти изгибы живой Якиманки, текущей в Болотную.
Поэтому важно, пока не поздно, попробовать удержать текучие подробности.
Например, вопрос – что ж, никто не предвидел подступающий буран?
О растущем раздражении общества внесистемная оппозиция трубила давно. Когда их сотое серьезнейшее предупреждение оказалось пшиком, на крики и внимание перестали обращать.
Ну а власть? Слепа и благодушно-самодовольна, как ей положено – «муж узнает последним»?
Или все-таки «за стеной» тоже предчувствовали?
Я знаю по крайней мере один план «предупреждения событий» (наверное, были и другие). Его несколько раз начиная с 2008 года предлагал Путину и Медведеву В.Сурков – демонизированный демтусовкой «Эйфель Вертикали».
Насколько я понимаю, идея Суркова была достаточно проста. Он просто один из первых в Кремле почувствовал несколько жестких вещей – и набрался интеллектуального окаянства сделать из них прямые выводы.
Вертикаль и рейтинг до неба не растут. Время не может навсегда застыть «околонуля». Власти надо меняться: время завинчивать гайки – время отвинчивать гайки.
Все искусство политика состоит только в том, чтобы уловить какой-то своей интуицией волну Времени – и нырнуть в нее. Ощутить тот самый укол «вчера было рано, завтра будет поздно». Сурков почувствовал «подкат волны» задолго до того, как она лизнула подошвы, – еще в 2008-м, казалось бы, еще на самой вершине Вертикали.
Почему? «Элементарно, Ватсон: диалектика».
За эти годы в прохладной тени Вертикали вырос новый (или вернее – первый в истории России) массовый средний класс. Еще в середине нулевых Сурков всячески продвигал для обозначения этих людей лейбл «креативный класс». И, по-видимому, считал главным достижением «стабильности» именно то, что этот класс все-таки появился в России, размножился в миллионах экземпляров.
Низкая ставка подоходного налога, финансовая стабильность, хоть какое-то упорядочение правил игры и т.д. – это все-таки не «голая Труба», это дополняющая ее Вертикаль.
Настало время, когда «путинскому среднему классу» стало неуютно под Вертикалью (хотя замену Трубе-поилице он так и не нашел).
В такой ситуации заклинать: «нет, вы – довольны, только сами того не знаете», «нет, вы должны быть благодарны», «нет, мы и дальше позаботимся о вас не хуже, чем раньше» – только народ веселить. Причем веселье обещает быть злым...
Исходя из этих факторов, Сурков предлагал понятную стратегию: принять то, что неизбежно (рост среднего класса и его самоуважения, социальных амбиций), и изменить то, что Кремль в силах изменить.
А именно: не противостоять процессу смягчения «управляемой демократии», а возглавить этот процесс, сделать его, в свою очередь, «управляемым». Не по конечным целям, а хотя бы технологически. Если ЕР и Путину суждено спускаться с олимпа – подстелить соломки в виде других новых партий.
Понятно, что здесь сразу появляется гневное подозрение (которое само собой превращается в обвинение) в гособмане, хитрых играх. «Хватит с нас управляемой демократии! И новые партии создадим тоже – как-нибудь сами!».
Звучит красиво.
Но на практике появление партий а) ответственных, вменяемых; б) имеющих реальную социальную поддержку; в) готовых всерьез конкурировать за власть – главная и неразрешимая проблема российской политической истории начиная с 1990 года. «Что не делаем – КПСС получается», – сформулировал Черномырдин. Внутреннее окостенение, административный каркас-корсет, никакой свободной конкуренции внутри самой партии – это же относится ко всем, от коммунистов до либералов. Противоположная крайность – просто «расплывание в грязь».
Это, кстати, ясно видно и сейчас. Казалось бы – случайно, блуждая по холодной Москве, вдруг напоролись на Клондайк – залежи политического золота прямо на земле, под ногами. Ну, ну, ну... Как бы не так! Ни-че-го. Не возникает ни организации, ни лозунгов, ни лидеров.
Всего лишь два месяца? Но в такие дни их за год считают.
В общем, куда ни кинь – всюду хорошо.
Партии, созданные сверху, – компании трусов и каплунов на казенных харчах.
Партии, созданные снизу, – группы одиноких склочников и нанятых или «чудаковатых» сторонников.
Классики – от Гоголя до Ильфа – по этому поводу высказались.
Предложения Суркова были скромнее: действовать в предлагаемых условиях, «других сумасшедших у меня для вас нет».
А именно: создать пул из двух-трех новых партий, сравнимых по своим возможностям (финансовые, организационные, пиаровские) хотя бы с КПРФ или ЛДПР. Эти атланты могли бы, с одной стороны, подставить плечи под неизбежно расползающуюся Вертикаль, а с другой стороны – постепенно заменить саму Вертикаль. То есть в ходе нового цикла парламентских выборов (2011 года) большинство Думы могло бы состоять из настоящего парламентского блока, коалиции разных партий. Это уже принципиально новая геометрия политпространства – для начала в масштабах здания на Охотном.
Более того. Пока моральная капитализация Путина и ЕР велика, партии-союзники были бы союзниками. Не «по заданию», а исходя из своих политических интересов. В случае уменьшения капитализации ЕР они из союзников могут превратиться в оппонентов власти – но оппонентов вменяемых, «зараженных государственным менталитетом». Ничего тут страшного для Кремля нет. Так или иначе, происходит не обвал власти, а ее плавная трансформация.
Конечно, эта схема – не механическая. И не «приятная во всех отношениях» для Кремля. Пример той же СР показывает, чем для власти могут стать новые партии: соломка крапивой оборачивается. Но все дело в контексте. Если сохраняется жесткая Система, то действие равно противодействию и оппозиция живет по принципу «все или ничего». Оппозиция в рамках Вертикали может или лизать, или кусать. Сотрудничать – не может, это конструкцией не предусмотрено.
«План Суркова» же состоял как раз в том, чтобы отказаться от матрицы «все–ничего». Чтобы всерьез, а не «для военной хитрости» отказаться от монополии ЕР и от полуторапартийной системы, где все «остальные партии» играют роль «кушать подано», а при перемене счастья бросаются на вчерашнего барина – как и положено вчерашней дворне.
Интересна и реакция Путина. Видимо, он исходил из того, что от добра добра не ищут, спуск «с покоренных вершин» всегда опаснее подъема. На Валдайском форуме уже в 2011-м он повторял, что в идеале в Думе должны быть две партии, из которых одна – правящая, вторая – ее оппозиционная тень. Понятно, что на эту роль идеально подходила вечно вчерашняя КПРФ...
Создавать не спойлеров, не пустышки, но партии, хотя бы потенциально способные стать партнерами ЕР, – зачем? ЕР – сама себе партнер. Лучше не найдешь. А «соломку стелить» не нужно – нужно просто оставаться на вершине, не уступать ни вершка!
Так или иначе, планы Суркова по «выращиванию достойных партий», мягко говоря, не встречали понимания в 2008–2010 годах. Хотя желающие «строить партии» находились – например, Кудрин. Но и им это счастья не приносило.
Никаких коалиций.
Никакого пула партий.
Никакого ослабления ЕР с ее руководящей ролью.
В общем, Россия – не место для дискуссий.
А когда стало уже очевидно, что звезда ЕР закатывается, ее все равно решили не подпирать партиями – а подменить ОНФ. Выгода очевидна: бренд меняется, но монополия в Думе может остаться у ЕР. Что ж – хотели как лучше...
В начале 2011-го Сурков сделал и еще один заход: были проработаны те самые законы о выборах губернаторов, подготовлен новый закон о партиях. Сейчас модно говорить, что эти законы были внесены Медведевым а) слишком поздно – «никто не купится» и б) слишком быстро, сразу после митингов – так что наглядно виден страх власти. Вот если бы те же законы да на пять-шесть месяцев раньше...
Все верно. Но пикантность ситуации в том, что они и были проработаны как раз за пять-шесть месяцев до декабря. И благополучно заблокированы. Во-первых, потому что «зачем даром отступать, если можно держаться?» и, во-вторых, потому что это означало бы реальные разногласия в тандеме – совсем не стилистические.
В результате эффект этих законов был полностью смазан.
И не только пиаровский, но и реальный политический эффект.
Дело в том, что здесь уже намечались две разных линии.
Если бы к декабрьским выборам а) появилась сильная правая партия; б) ЕР вела бы курс на коалицию в Думе; в) были внесены либеральные законы о выборах губернаторов и новых партиях, то все это прочерчивало одну траекторию.
Траекторию управляемых либеральных реформ, имеющих целью плавный переход от Вертикали-Нацлидера-партии монополиста к конкурентному гражданскому обществу. Лучше ЕР самой отказаться от монополии – чем ждать, пока это за нее сделают избиратели. Конечно, и на таком пути есть вероятность обвала (дай палец – руку откусят) – но она меньше, расширяющийся политический класс в ней не заинтересован, сам готов создавать сдержки и противовесы. «Легальные конкуренты-партнеры» ЕР, естественно, предпочитают без великих потрясений получить свой кусок пирога – чем норовить опрокинуть стол.
Если же реализуется по-прежнему курс «все или ничего», как было до 4 декабря, то есть шанс получить – ничего!..
Все эти прожекты теперь уже навсегда стали частью несостоявшейся Истории. Если же развитие пойдет по катастрофическому, разрывному сценарию, то потом историки еще и еще раз пройдут «по нитке времени вверх», чтобы понять – где и почему она оборвалась. Может быть, одна из точек разрыва возникла именно здесь...
