0
4627
Газета Идеи и люди Интернет-версия

05.09.2016 00:01:00

Владимир Меньшов: "Выбор пути – это возможность пробуждения всего общества"

Тэги: кинематограф, тенденции, технологии, москва, крым, мнения, владимир меньшов, интервью


кинематограф, тенденции, технологии, москва, крым, мнения, владимир меньшов, интервью Владимир Меньшов называет себя режиссером-практиком. Фото РИА Новости

Кинопрокатчики нынешней осенью представят российским зрителям немало новинок, среди которых отечественные ленты в этом сезоне составят немалую долю. Оскароносный режиссер Владимир МЕНЬШОВ рассказал журналисту «НГ» Юлии МОТОРИНОЙ о том, как удержать внимание зрителя и нужно ли квотировать прокат западного кино в наших кинотеатрах.


Владимир Валентинович, расскажите, нравится ли вам современный кинематограф и то, как работает сегодня система?

– Сложный вопрос для меня. На самом деле я жду будущего и перемен. Сегодня уже довольно значительная группа авторитетных людей считают, что нынешняя система работает не совсем эффективно.

Мы бы хотели вернуться, по сути, к Госкино – централизованной системе, которая, мне кажется, была более справедлива и интересна. Раньше составлялся тематический план, который отражал жизнь страны. Потому что кино должно быть отражением современной жизни. Были обязательные планы по съемкам фильмов, например, об армии, о рабочем классе, о колхозной деревне. Темы были очень разнообразны. А сейчас наблюдается некоторое однообразие.

И ваши культовые фильмы «Москва слезам не верит», «Любовь и голуби» тоже были по плану?

– «Москва слезам не верит» – да, тематически он был подверстан, это был конкурс сценариев фильмов о Москве.

В чем же заключается, по-вашему, такой феноменальный ее успех?

– Это уже работа киноведов. Но сам я чувствую, что картина попала в генетический код нации. Там люди узнают свою жизнь, своих знакомых, своих родственников.

А как родился фильм «Любовь и голуби»? Тоже по плану или это была другая история?

– Нет, здесь не было плана. После «Москвы...» я разыскивал материал для следующей картины, и мне понесли толпой сценарии о брошенных женщинах, о тяжелой женской судьбе и т.д. Я понимал, что я это не буду снимать, повторяться мне нельзя. Но что я должен снимать? У меня были раздумья об очень социально значимых картинах.

И в это время мне попадается «Любовь и голуби». Я читаю, получаю большое удовольствие, а потом думаю: это же и есть тот материал, который я ищу! Когда-то я прочел хорошую мысль Станиславского, что люди приходят в театр и посмеяться, и поплакать, и задуматься о жизни. Потому что если все эти три компонента не присутствуют, то нет полноты, искусство не осуществляется. И я увидел, что «Любовь и голуби» – материал, благодаря которому я как раз и смеюсь, и плачу, и задумываюсь о жизни. Это был выбор принципиальный. И эти составляющие прослеживаются во всех моих работах.

Какой ваш основной режиссерский принцип?

– В свое время я всерьез уверовал в посыл, с которым к нам обращались наши педагоги. Через кинематограф нам предоставляется трибуна для обращения к миллионам людей. И мы должны найти особые слова, должны всегда ощущать свою ответственность. Я это каким-то образом, по-школьному, по-ученически, воспринял действительно как позицию. Мне казалось дикостью, что некоторые режиссеры декларируют, что не нуждаются в зрителях и что им важно добиться признания, например, своих 20 друзей. Я придерживался другой позиции. И, может быть, так счастливо сложились обстоятельства, что у меня такие сценарии оказывались в руках, которые были близки всему народу. Конечно, меня тоже тянуло к какому-то более интеллектуальному кинематографу, что ли. Но даже под интеллектуальным я подразумеваю не такое уж рафинированное кино, которое сейчас именуется авторским. Кроме того, для меня очень важен юмор. Я зверскую серьезность нашего авторского кино не принимаю совершенно. Нужно, чтобы было легко, с интонацией самоиронии.

А нравится ли вам что-то из современного кинематографа? Какие картины вызвали у вас и слезы, и смех, и размышления?

– Я уже не раз говорил, что мне очень нравится картина «Горько!». Я считаю, что там дана панорама нашей жизни. Да, дурной где-то, но она такова. И там это сделано с любовью к людям, несмотря ни на что. А во многих фильмах я вижу некоторый брезгливый взгляд на людей, как на маленьких «муравьев», черт знает, как они вообще живут. Такой подход мне чрезвычайно неприятен.

Какие тенденции современного кинематографа вы отмечаете?

– Я вижу, что сейчас в кинематограф «вползают» самые эффектные технологии. И молодой зритель очень развращается этими технологиями. И уже рассказывать неторопливую вдумчивую историю, чтобы можно было не любоваться технологиями, а наслаждаться игрой актеров, самой историей любоваться, – это становится невыигрышно. Надо все время, чтобы все взрывалось, летело, бежало, крутилось… Это одна из угроз кинематографа, я считаю. Грустный тренд, что хорошее игровое кино уходит.

Как вы относитесь к предложениям квотировать прокат западных фильмов в наших кинотеатрах?

– Это все и входит, в моем понимании, в создание новой системы кинематографа. Нужно выстроить целенаправленную политику в отношении нашего кинематографа, которая бы боролась с американизацией нашей жизни. Но отмечу, что, по моему ощущению, этот острый и рьяный интерес к американскому кино в обществе несколько поутих. Выясняется, что русским людям необходимо видеть на экране нашу культуру, наших героев, наших актеров. Даже наше понимание мира все равно необходимо. Я уверен в том, что наши режиссеры должны именно в этой стране искать себя. И когда мы будем находить, нащупывать свои точки соприкосновения с современным зрителем, понимать, как его вытащить в кинотеатр, удержать на месте в течение двух часов, тогда произойдет качественный сдвиг в кинематографе.

Раз уж мы затронули тему политики. Насколько остро отзываются политические темы в вас?

– Сейчас я гораздо больше живу политическими проблемами России, чем проблемами творческими. Я все время смотрю новости. По своему складу я режиссер-практик. Поэтому многим разговорам предпочитаю действия. Сейчас я стал доверенным лицом «Единой России». Почему? Потому что, я думаю, «Единая Россия», к сожалению или к счастью, единственная сила, которая сейчас осуществляет власть в стране. Мне бы хотелось, чтобы эта сила преобразовалась в силу творческую. Мы сейчас встали на развилке, когда тот путь, который был выбран, мы исчерпали до конца. Сейчас мы должны искать новый вариант движения с тем, чтобы возбудить творческие силы общества. Общество находится в несколько дремотном состоянии, полусонном. И его нужно пробудить, чтобы люди прониклись мыслью, что их судьба в их руках! Мне кажется, что «Единая Россия» может и должна стать такой партией, которая пробудит наше общество!

Но как это можно сделать, по-вашему?

– Нужны новые идеи. Сейчас надо думать, по какому пути дальше двигаться. Выбор пути – это и есть возможность пробуждения всего общества. И ни от какой партии, по-моему, эти идеи получить сейчас невозможно. В конечном счете все партии в полемике только с «Единой Россией» и существуют. Моя мечта – чтобы мы в России имели творческую партию, в которой бы собрались самые интересные люди страны и схватывались в серьезных интеллектуальных поединках.

Вы недавно путешествовали по Крыму. Какое впечатление на вас это произвело?

– 10 лет назад я ездил по Украине. На меня тогда тяжелейшее впечатление произвело положение русских в Украине. Путешествие было длительным, подробным, я вернулся очень угнетенным. Я понял, что мы проиграли Украину и Крым потерян навсегда. Это было дико. Поэтому то, что я сейчас вижу, – это просто возрождение Крыма! Этот поступок нашего президента зачтется ему не только на земле, но и на небесах. Вот это смелое, неожиданное, не приходящее никому в голову решение, которое вдруг было осуществлено в кратчайший срок, и теперь уже обратного хода нет! Крым как проект, на мой взгляд, будет соразмерен с БАМом по масштабу. Один этот Керченский мост чего стоит!

Продолжая тему изменений, нравится ли вам то, что происходит сейчас в Москве? То, как она меняется, обновляется?

– Я живу в центре, поэтому каждый день наблюдаю перемены, которые сейчас обрушиваются, в хорошем смысле слова, на Москву. Мне они очень нравятся! Я в восторге, с какой уверенностью, с каким масштабом Сергей Собянин вершит перемены. Взяли, в один день все перекрыли, начали работы… Я думаю, что Москва очень преобразится.

А какие особенные места для вас в Москве, которые вы любите больше других?

– Самое любимое место связано с годами учебы. Это Камергерский проезд, бывший проезд Художественного театра. Это были четыре самых переломных года в моей жизни, когда я попал в творческий вуз и понял, что это моя судьба. Там были и любовь, и женитьба. Там и Юля училась в этой же студии, а сейчас наш внук учится. Камергерский очень переменился, я давно там не был. Сейчас на экзамен к внуку пришел и посмотрел: все новое, красивое. Потом прошли по Пушкинской, нынешней Большой Дмитровке, и я тоже был поражен, как изменилось все. И как это красиво стало, вечный праздник! Еще очень люблю Кремль. Мы с Верой, когда учились, любили весной побродить по его территории. Особая сила у этого места.  


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Номенклатура следующего хозяина Белого дома будет антикитайской

Номенклатура следующего хозяина Белого дома будет антикитайской

Владимир Скосырев

Проводниками внешней политики, вероятно, станут чиновники, считающие  КНР угрозой для США

0
1541
Ни у кого нет полной картины рынка труда. Даже у ЦБ

Ни у кого нет полной картины рынка труда. Даже у ЦБ

Анастасия Башкатова

Центробанк усомнился в данных рекрутинговых компаний

0
1837
Картофель россиянам привезут из дружественных стран

Картофель россиянам привезут из дружественных стран

Ольга Соловьева

Кабмин выделит 30 миллиардов рублей на субсидирование льготных кредитов для аграриев

0
1907
Оправдательных приговоров по-прежнему четверть процента

Оправдательных приговоров по-прежнему четверть процента

Екатерина Трифонова

Обвинительный уклон обусловлен требованием стабильности судебных решений

0
1489

Другие новости